Ларс III

Глава 24

Начало осени 827 г., Венеция.

Вечерело. Морской ветер трепал мои волосы. С высоты небольшого возвышения в центре острова Лидо, я взирал на алые паруса венецианских галер, окруживших нас. Дож заманил нас в ловушку на этом острове.

— Требушеты, огонь! — мой голос, усиленный ветром, разнесся над морской гладью, словно раскат грома.

Каменные ядра, выпущенные из требушетов, прочертили в воздухе смертоносные дуги и с грохотом обрушились на палубы вражеских кораблей. Треск ломающегося дерева, крики раненых, отчаянные вопли команд слились в какофонию битвы. Мои арбалетчики, притаившиеся в легионерских «черепахах», осыпали палубы градом стрел, не давая венецианцам опомниться.

Враг отвечал ответным залпом катапульт и жиденьким роем стрел, но их снаряды падали в море, не долетая до нас. Дож явно недооценил наше оружие и готовность к бою. Если бы нас застали врасплох, то ситуация была бы плачевной. К счастью, к моменту подхода венецианского флота, мы смогли восстановить боевой порядок, соорудить какой-никакой вагенбург. Из-за этого, потерь было в разы меньше. Более того, мы сумели подготовить сюрприз врагам.

Спустя час ожесточенного сражения, из-за мыса показался огромный корабль с чёрными парусами, украшенными золотым львом. Флагман дожа, хищная птица, готовая к броску.

— Вот он, старый лис, — прошептал Омуртаг, сжав рукоять меча.

Болгарин оказался в родной стихии — в горячке боя.

Флагман приблизился, и с его палубы донесся голос глашатая.

— Царь Ларс, дож Венеции предлагает тебе переговоры! Он ожидает тебя на своём корабле.

Я усмехнулся. Дож, почувствовав запах жареного, решил откупиться. Армия прекратила боевые действия в ожидании моего решения.

Мы с Омуртагом переглянулись. Метик вовсю развел кипучую деятельность в лазарете. Раненных было достаточно.

— Ну что же, — пробасил я, — поговорим.

Я переговорил с болгарином, и мы условились вручить венецианцам наш сюрприз по моему сигналу.

В окружении Аги, Умки и двух десятков легионеров я направился к берегу, где меня ожидала небольшая лодка. Возникла небольшая перепалка гардарцев с венецианцами по поводу сопровождения. Нам прислали еще несколько лодок для моей свиты. Они действительно надеялись на то, что я один приду на корабль?

Когда я, в окружении верных гардарцев, поднялся на палубу венецианского флагмана, нас встретили настороженные взгляды и плотный строй солдат дожа. Неподалеку находился небольшой столик, за которым сидел венецианский дож Джустиниано Партечипацио. Меня пригласили за стол. Легионеры встали за моей спиной. Усевшись напротив сухонького старика я с интересом разглядывал правителя Венеции.

За несколько дней я узнал немного об этом человеке. При нем началось строительство Дворца дожей и базилики Святого Марка — символов Венецианской республики в мое время. Народ поговаривал, что он активно занимался дипломатией, налаживая отношения с Франкской империей и Византией. В 9 веке Венеция ещё не была морской державой, да и как таковой не считалась. Сейчас мощь Венеции находилась в зачаточном состоянии. А вот через пару веков, ее слава будет греметь по всему средиземноморью. Или не будет.

— Ты развязал войну с могущественным Римом, — нагло проскрипел дож.

Вот даже как. С места — в карьер?

— Я не боюсь ни Рима, ни Папы, — отрезал я, — гардарцы привыкли сражаться с сильными врагами. А ты, дож, предал своего истинного повелителя, византийского императора, и переметнулся к его врагам. За это ты поплатишься когда-нибудь.

— Византия слаба, — возразил дож, — Её императоры давно потеряли контроль над морями. Рим же, напротив, силен и могущественен. Он обещал нам защиту и покровительство.

— Защита и покровительство? — усмехнулся я, — А где же они были, когда моя сухопутная армия успешно отбивается и чуть не потопила твой флот? Где был Рим, когда твои воины гибли под градом наших стрел?

— Мои воины готовы встретиться со смертью лицом к лицу. В отличие от тех, кто прятался за спинами своих воинов даже на официальном приеме гардарских представителей.

Не понял. Это он сейчас о чем? О путанице с Омуртагом что ли? О том случае, когда его приняли за меня? Так это ваши проблемы, батенька. Нужно иметь хотя бы словесное описание глав государств, что не попадать впросак. Надо признать, Джустиниано, в отличие от первой нашей встречи, был более уверенным в себе.

— Ты обвиняешь меня в трусости? — я рассмеялся.

— В бесчестии, — с вызовом заявил венецианец.

Я вновь рассмеялся.

— Во дает, — ответил я сквозь смех, тыкая пальцем на растерявшегося дожа — он предал своего пусть номинального, но сюзерена — Византию. Напал на византийского союзника — Гардарики. И смеет говорить о бесчестии. Вот умора.

Лицо Джустиниано покрылось красными пятнами.

— В любом случае, — дож взял себя в руки, — нужно решить миром все это недоразумение.

Он кивнул в сторону острова, где сидела в осаде моя армия.

— Слишком поздно, дож! — заявил я, пряча улыбку, — Ты должен был думать об этом раньше, когда строил свои коварные планы против моего царства и своего византийского императора.

— Я выполнял волю Рима, — спокойно ответил дож, — Папа обещал нам защиту…

— Рим далеко, дож, — перебил я его, — а Гардарика — вот она, у твоих ворот. И она не прощает предательства.

— Что же, — картинно вздохнул венецианец, — тогда будем держать твою армию в осаде. Дождемся когда подойдет римский флот и армия.

— Просто ради интереса, — я ухмыльнулся, — когда ты сообщил в Рим о нашем прибытии?

— Сразу как прискакали первые гонцы с вестью о твоей надвигающейся армии на востоке, — бросил лениво венецианец.

Вот значит как. Плохо. Плохо то, что Рим узнает о нашем присутствии на севере Италии слишком рано. От Ходота ведь нет вестей. А он должен был прислать второе письмо в Венецию, когда обогнет греческие острова и подойдет к Адриатике. После этого письма мы бы начали вторжение на полуостров.

Но есть и плюсы. Рим успеет выдвинуть войска на север, а значит у Ходота будет шанс запереть город в осаде.

— Ну что же, — я встал из-за стола, — будем считать, что переговоры завершились, каждый остался при своем мнении.

Дож тоже встал. Он молчал.

Я развернулся и со своей свитой направился к лодкам. Видимо, последнее слово венецианцы решили оставить за собой, так как они перегородили нам путь. Мечи были обнажены, сзади нас окружил еще один отряд воинов.

Я достал близнецов. Рукояти топоров приятно грели ладони. Ага перекинул со спины свой огромный двуручник, стараясь меня прикрыть от ближайших врагов.

— Умка, — обратился я к своему оруженосцу, — действуй.

Умка достал с пояса рог и протяжно протрубил. А вот и сигнал для Омуртага. Это наш обещанный сюрприз.

Услышав звук, моя армия радостно возликовала. С осажденного острова, словно муравьи выпрыгнули в море несколько сотен маленьких, но юрких лодок. Мы их приобрели загодя. Спасибо Софии, которая свела нас нужными торговцами.

Маленькие и юркие лодчонки были незаметны на фоне сумерек и темных вод, но каждая несла на борту отряд опытных воинов.

Залп из десятка требушетов прикрыл атаку. Каменные снаряды были обвязаны тканью, пропитанной в гремучем смеси спирта и смолы. Точный состав этой субстанции знал только Эд. Огненные снаряды полетели в сторону ближайших кораблей венецианского флота, поджигая паруса и палубы. Несколько отрядов хороших пловцов были отправлены загодя. Они вмешались позднее, помогая атакующим. Идея захватить венецианцев была сумасбродной. Но именно за счет этого она имела место на существование

— В атаку! — скомандовал я, и мои воины, словно волки, набросились на растерянного врага.

Началась паника. Венецианцы, привыкшие к морским сражениям на расстоянии, растерялись, не зная, как противостоять этой новой угрозе. Несмотря на численное преимущество на флагмане дожа, умение воевать «решало». За плечами моих легионеров были твердая дисциплина и характер. А уж про опыт захвата городов у них был колоссальный. Но важнейшую роль сыграл Ага. На небольшой палубе мощь здорового гиганта раскрылась во всей красе. Его топор-двуручник, словно вихрь описывал круги, освобождая пространство. Арбалетчики только и успевали щелкать тетивами, помогаю нашему Обеликсу. Захват флагмана подорвал моральный дух венецианцев.

Дожа убил Умка, как рассказали мне очевидцы. Говорят, что он перед этим прокричал ему: «Гардарцы не прощают предательства». Не знаю, правда это или нет, но фраза закрепилась и стала девизом.

Сражение было жестоким, но коротким. Ошеломленные венецианцы не смогли противостоять ярости моих воинов. Корабль за кораблём сдавались, окрашивая морскую воду кровью. Вскоре весь флот дожа был в моих руках. Несколько судов успели сбежать, но это даже лучше. Пусть паника сеет хаос и смятение.

— Поднять паруса! — скомандовал я, — Курс на Венецию!

Армия Гардарики поддержала меня грохотом оружия о щиты и яростным криком: «За Гардарики».

Флот из нескольких десятков кораблей двинулся по каналам. Венецианцы, привыкшие к роскоши и победам, были ошеломлены, увидев свои же корабли под гардарскими знамёнами. Осада была недолгой. Город, потеряв флот, где служили лучшие воины, быстро сдался. Я вошёл в Венецию как победитель, ступая по мраморным плитам площадей, неся на своих знаменах медведя, сидящего на троне из веера топоров — символе Царя, символе Гардарики. Венеция была у моих ног. И я знал, что это только начало. Позже я передам этот город Византии. Но только после того, как закончится эта военная кампания.

Мраморные ступени Дворца дожей, привыкшие к мягкому шарканью бархатных туфель и шелесту шелковых одежд, застонали под тяжестью сапог моих легионеров. Запах моря и крови, принесенный нами, смешался с ароматами благовоний и пряностей, витавшими в роскошных залах дворца.

Метик и Омуртаг лениво переговаривались. Нужно было организовать лазарет в городе. Омуртаг планировал выделить для наших воинов лучшие казармы и тренировочные площадки. София через своих знакомцев-торговцев распространила слух о том, что гардарский царь не хочет утопить город в крови, поэтому приглашает местных аристократов к диалогу.

Венецианские вельможи, одетые в богатые одежды, с ужасом смотрели на нас. Еще бы! Ведь мы ворвались в их святилище власти и богатства. Их лица, обычно надменные и высокомерные, были бледны от страха.

Я вошел в зал Совета, где собрались самые влиятельные люди Венеции — члены Совета дожей. Они сидели за длинным столом, покрытым красным бархатом, и смотрели на меня с ненавистью и страхом.

— Приветствую вас, синьоры, — начал я, косясь на Эда, еле сдерживающего смешок, — Я, царь Гардарики, пришел сюда не как завоеватель, а как освободитель. Я освободил вас от тирании дожа, который предал свою страну и свой народ, втянув Венецию в бессмысленную войну.

Члены Совета молчали, не смея поднять глаз.

— Венеция нуждается в новом правителе, — продолжил я, — В правителе, который будет заботиться о благе своего народа, а не о собственной выгоде и амбициях. Поэтому я решил назначить временного дожа из вашего числа.

В зале поднялся ропот. Вельможи начали переглядываться, пытаясь понять, кого из них выберет гардарский царь.

— Я выбираю тебя, — сказал я, указывая на пожилого мужчину с умными и проницательными глазами, — Ты, кажется, единственный здесь, кто не потерял голову от страха. Как тебя зовут?

— Энрико Урсия, — ответил мужчина, вставая со своего места.

В зале раздались возгласы. Кажется, этот человек не особо пользовался популярностью среди местных аристократов.

— Энрико Урсия, — повторил я, — с этого дня ты — дож Венеции. Ты будешь править городом до тех пор, пока Венеция не выберет нового дожа. Но помни, что отныне Венеция находится под защитой Гардарики. И если ты вздумаешь предать меня, как предал своего императора твой предшественник, то тебя постигнет та же участь.

Энрико низко поклонился.

— Я буду править Венецией мудро и справедливо, царь, — сказал он, — И я никогда не забуду, кому обязан своей властью.

Я кивнул и вышел из зала Совета. За моей спиной слышались перешептывания вельмож.

Энрико Урсия, неожиданно для всех ставший дожем Венеции, оказался на удивление энергичным и дельным правителем. Он прекрасно понимал, что его положение шатко, как гондола в шторм. С одной стороны, венецианцы смотрели на него с подозрением, считая ставленником чужеземного завоевателя. С другой стороны, моя армия, расположившаяся в городе, требовала продовольствия и снабжения.

Урсия, однако, не пал духом. Он использовал свой авторитет и связи среди венецианской знати, чтобы убедить их в необходимости сотрудничества со мной. Тех, кто прельстился обещаниями Рима, поддерживаемые предыдущим дожем, затаились. Они справедливо полагали, что я не буду церемониться с ними.

Энрико убеждал местных, что Гардарики стали богатой и могущественной державой. Ей нужны товары, которые производит Венеция — шелк, стекло, оружие. Торговля с царством принесет им огромные прибыли.

Вельможи, привыкшие считать деньги, прислушались к его словам. Они начали понимать, что сотрудничество со мной может быть выгоднее, чем война.

Новый дож также принял меры для обеспечения порядка в городе. Он усилил городскую стражу, подавил выступления недовольных и пресек попытки грабежей. Мои легионеры, видя, что новый дож заботится о царской армии, стали относиться к нему с уважением. Говорили, что «он настоящий мужик, свой в доску».

Энрико Урсия лично следил за снабжением русской армии. Он организовал поставки продовольствия, фуража и других необходимых материалов. Он даже выделил несколько дворцов для размещения гардарских военачальников. И это радовало.

Огорчало только то, что от Ходота так и не пришло ничего. Оставался вопрос о том, как быть дальше.

В одном из дворцов я собрал своих ближников. На небольшом военном совете я расписал наше положение. Метик и Омуртаг предлагали начать вторжение немедленно, не дожидаясь вестей от моего тестя. Обосновывали они это тем, что погибший дож мог перехватить послание от первой армии, но мы сейчас об этом не узнаем из-за расторопности одного оруженосца. Умка, ставший объектом пристального внимания собравшихся, при этом покраснел и ретировался за спину ухмыляющегося Аги.

На военный совет я позвал и Софию, попросив ее описать все что происходила за эти несколько дней в письме к византийскому императору. Я намеренно обострил внимание на то, что Венеция становится территорией царства только на время военной кампании. Она обещала все указать, но что получила мрачный взгляд от Эдика. Кажется, он до сих пор на нее в обиде. Нужно будет разузнать что его там зацепило. Только его амурных проблем мне не хватало сейчас.

Мы уже неделю находимся в Венеции, а тут уже столько событий произошло, что местные еще несколько месяцев будут обсуждать. Радует только, что удалось взять под контроль снабжение армии. Но что делать дальше — ума не приложу. Идти вглубь полуострова, не имея четкого понимания о точном местонахождении первой армии — слишком рискованно. Я могу остаться в окружении, которое мне дорого обойдется.

Наше внимание отвлек Ага. Он разрешил легионерам пропустить гостя. Новоиспеченный венецианский дож Энрико Урсия вошел и поклонился. Он был взволнован.

— Простите, что беспокою, — скороговоркой начал Энрико, — но по донесениям моих людей к городу приближается армия. И это еще не все. Папа Римский объявил крестовый поход против царства Гардарики.

— Да что ж тебя, — в сердцах воскликнул Эд, стукнув по столу, — Крестовый поход⁈