Ледяные сердца

Глава 12

Она не спала, когда раздался стук, но она, черт возьми, уверена, что также и не совсем проснулась. Эверли села в кровати, нахмурившись, когда посмотрела на полотенце, все еще обернутое вокруг нее.

Еще один стук. Она поняла, что это со стороны входной двери. Сбитая с толку, она села, проверяя дисплей своего будильника. Было почти одиннадцать. Как долго она лежала здесь, поверх своего матраса? Это не могло быть больше получаса.

Когда она открыла дверь, все еще сжимая полотенце перед собой, она не удивилась, увидев Дилана, стоящего на ступеньке, его глаза были темными и прищуренными, волосы растрепаны там, где он провел по ним пальцами.

— Ты в порядке? Я продолжал звонить, а ты продолжала отправлять меня на голосовую почту. Я испугался, что сказал что-то глупое.

— Я выключила телефон и уснула.

Он опустил голову, изучая ее лицо.

— Ты плакала?

— Нет. — Она поморщилась, дотрагиваясь до своего лица. — Ладно, может быть, немного.

Он потянул себя за волосы.

— Господи, Эверли. Ты выглядишь так, будто плакала больше, чем немного. Это из-за меня? Я заставил тебя плакать?

Она плотнее натянула полотенце, осознавая, что под ним обнажена.

— Я просто на взводе. — Она вздохнула. — Прости, что напугала тебя.

— Могу я войти?

Она отступила в сторону. Он зашел в коридор, закрыв за собой дверь.

— Мне так жаль, — сказал он. — Мне не следовало соглашаться на это. Просить тебя притвориться моей женой.

— Я плачу не поэтому.

— Да? — его брови нахмурились. — Тогда почему?

— Я не знаю. Может быть, это нервы из-за шоу. Или облегчение от того, что сегодня все прошло хорошо. А потом я окончательно опозорилась перед тобой.

— Ты не поставила себя в неловкое положение, — сказал он.

Она расширила глаза, и он покачал головой, улыбка исчезла с его лица.

— Иви, извини, что заставил тебя чувствовать себя так.

— Тебе не нужно извиняться. Это не твоя вина.

— Конечно, нужно. — Он покачал головой. — Если бы я не появился и не сказал тебе, что мы все еще женаты, с тобой все было бы в порядке. И я, бл*дь, слишком хорошо помню, что причинил тебе боль много лет назад. Я не хотел причинять тебе боль снова, и все же ты здесь, плачешь из-за меня.

Я все еще плачу?

Она вытерла щеку тыльной стороной ладони, удивленная влагой, которую почувствовала.

— То, что ты рассказал о своем воспоминании?

— Да?

— Ты часто вспоминаешь об этом?

Он переступил с ноги на ногу.

— Да, это был довольно идеальный день.

— Я тоже его вспоминала.

— Иви… — он колебался, как будто оценивая ее.

Она вздохнула.

— Я знаю, что это в прошлом. Что мы слишком сильно ранили друг друга. Что мы хотели разных вещей, и это никогда бы не сработало. Но я никогда больше не чувствовала себя так, как в тот момент. Может быть, некоторые вещи просто слишком хороши, чтобы чувствовать их всю оставшуюся жизнь. — Она кивком указала на гостиную. — Может, нам присесть?

Он последовал в гостиную, сел на диван рядом с ней, наклонившись вперед и уперев локти в бедра. Снова запустил руку в волосы, как будто пытался подобрать правильные слова, чтобы сказать.

— Я все еще помню, как впервые увидел тебя, — сказал он хриплым голосом. — Я не имею в виду, когда я впервые увидел тебя, но когда впервые понял, что ты совсем взрослая. Это было за день до вечеринки по случаю дня рождения Норта. Вы с Холли шли через городскую площадь, пили содовую из банки. Ты над чем-то смеялась, и солнце осветило твои волосы. Они сияли, Иви. Ты, бл*дь, светилась. И я не мог пошевелиться. Все, что я мог сделать, это смотреть на тебя, и в этот момент я понял, что ты должна быть моей. Я не мог думать ни о чем другом.

Его глаза встретились с ее. Она могла видеть в них отчаяние. Ту же потребность, которую чувствовала она.

— А потом мы поцеловались на вечеринке по случаю дня рождения Норта. На тебе было темно-синее платье. Твои губы были мягкими и теплыми, и ты тихонько ахнула, когда я скользнул своим языком по твоему. Это сделало меня таким чертовски твердым. Все, о чем я мог думать, это сделать тебя своей. — Он покачал головой. — Я говорю не только о сексе, хотя, конечно, я отчаянно этого хотел. Я знал, что ты девственница. Я знал, что нам не стоило торопиться. Но я должен был быть у тебя первым.

Теперь она плакала еще сильнее. Она думала, что он забыл ее. Забыл их историю, но по тому, как он рассказывал, она могла видеть, что он много думал об этом.

— Я была твоей задолго до того, как мы занялись сексом, — мягко сказала она.

— И я был твоим. Знаешь, как тебя называли, когда я говорил о тебе в школе? — спросил он ее.

— Ничем хорошим, я уверена.

— Йоко. Потому что я больше не хотел встречаться с парнями и шататься по барам. Я хотел остаться дома и позвонить тебе. Я хотел работать и стать лучшим врачом, каким только мог быть, потому что тогда я зарабатывал бы достаточно денег, чтобы заботиться о тебе. Раньше они шутили, что ты разогнала банду братьев.

Она слегка улыбнулась.

— Большинство твоих друзей были придурками.

— Да, были. И они были неправы, потому что не ты разогнала банду. Это был я. Я хотел тебя и знал, что должен быть лучшим человеком, чтобы заполучить тебя. И я хотел этого. Ты заставила меня захотеть быть лучшим человеком, каким я только мог. Потому что ты всегда была слишком хороша для меня. Все это знали. А потом я взял и выбросил единственное хорошее, что произошло в моей жизни.

— Мы оба выбросили это, — прошептала она.

— Знаешь, что говорят о таких людях, как мы? Нужный человек, неподходящее время.

Она опустила взгляд на свои руки.

— Слышала об этом. Но я все еще не понимаю, почему я сейчас такая эмоциональная.

— Что ты делала после того, как мы расстались много лет назад?

Она удивленно посмотрела на него.

— Поехала в Нью-Йорк. Получила роль в пьесе вне Бродвея.

— Итак, ты сделала то, что сделал я. Погрузилась во что-то другое, потому что не хотела думать обо всем, что мы потеряли.

Она моргнула.

— Наверное.

Она переехала в Нью-Йорк почти сразу после подписания тех бумаг. Пребывание в Винтервилле было слишком болезненным. Воспоминания о нем были повсюду, куда бы она ни повернулась. Ей потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к этому по возвращению. Иметь возможность проводить здесь время, не чувствуя, что чего-то не хватает.

— Может быть, ты не дала себе времени оплакать то, что мы потеряли. Я знаю, что не дала. И это возвращается сейчас, потому что все снова стало свежим. Эта потеря так и не прошла бесследно. Мы не смирились с ней, мы просто притворились, что ее не существовало.

Ее губы задрожали.

— Ты тоже это чувствуешь?

Он закрыл глаза, мягко вдохнув.

— Конечно.

Когда он снова открыл их, его пристальный взгляд прожег ее. Она смотрела на него в ответ, зная, как сильно любит этого мужчину. Было трудно точно вспомнить, почему она выбросила то, что у них было.

Почему они оба оставили это позади, когда это было лучшим в их жизни.

— Иви…

— Больше никто меня так не называет. Только ты.

— Я знаю. Но, милая, если ты продолжишь так на меня смотреть, я не знаю, что сделаю.

— Что ты хочешь сделать? — тихо спросила она.

— Я хочу посадить тебя к себе на колени и целовать до тех пор, пока твои губы не распухнут, а в глазах не вспыхнет огонь. Я хочу снять это полотенце с твоего тела и водить пальцами по тебе, пока ты не задохнешься. Я хочу утолить твою потребность. Хочу похоронить себя внутри тебя, пока ты снова не станешь моей.

Его глаза горели. Она почувствовала, как кровь прилила к ее коже, заставляя ее плоть покалывать.

— Ты хочешь меня?

Он вложил свою руку в ее.

— Я всегда хотел тебя. Это никогда не менялось.

Чувство восторга захлестнуло ее. Он чувствовал то же самое, что и она. Ее бедра напряглись при мысли о том, что он прикасается к ней, целует ее, скользит внутри нее. Она хотела, чтобы он прижал ее к кровати, чтобы она почувствовала тепло, твердость его тела на своем.

Хотела, чтобы он сделал ее своей, как делал всегда.

— Но не имеет значения, как сильно я хочу тебя, — продолжил он. — Потому что мы оба знаем, чем это закончится. Так же, как это было в прошлом. Я причиню тебе боль и не думаю, что прощу себя, если сделаю это во второй раз.

Ее захлестнула волна разочарования.

— Теперь мы старше. Все изменилось.

— Ты счастлива здесь, я знаю. Мой отец держал меня в курсе. Рассказывал, как хорошо у тебя идут дела. Он позаботился о том, чтобы давать мне знать, что тебе было прекрасно без меня.

Она улыбнулась, глядя на свое полотенце.

— Чарли — романтик.

— Он нечто, это точно. Но посмотри, что происходит. Мы находимся в точно таком же положении. У меня есть моя работа, у тебя есть твоя.

— И ты предпочитаешь свою работу мне.

Ей было больно это говорить.

— Нет. На этот раз я выбираю тебя, а не себя. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Иви. Ты заслуживаешь этого. Ты заслуживаешь прекрасной жизни, а я не могу тебе этого дать. Я так чертовски увлечен попытками спасти людей, что причиняю боль тем, кого люблю больше всего.

Она моргнула, услышав намек на то, что он любил ее. Но она не могла говорить, потому что его отказ причинил боль. Он недостаточно хотел ее, и это было правдой.

Она не могла соперничать с его желанием спасти мир. И, по правде говоря, она не хотела. Потому что его потребность что-то изменить была одной из черт, которые она любила в нем. Ты не пытаешься приручить такого мужчину, как Дилан Шоу. Ты откидываешься на спинку стула и наблюдаешь, как он летит.

— Ты хочешь семью, — сказал он. — И этого я тоже не могу тебе дать.

В его взгляде была печаль, которая соответствовала ее собственной. Когда они только поженились, о детях она думала в последнюю очередь. Даже сейчас это была всего лишь смутная мысль, своего рода план на когда-нибудь. Конечно, ей было тридцать, но она знала множество людей, у которых были дети в возрасте от тридцати до сорока.

Но однажды она хотела семью.

Он мягко улыбнулся ей.

— Ты знаешь, что я прав.

— Это действительно помогло бы, если бы мое тело это понимало.

— Я бы хотел обнять тебя прямо сейчас, но моя сдержанность висит на волоске, а на тебе чертово полотенце. — Его глаза потемнели, когда он скользнул взглядом по ее телу. Он тяжело сглотнул.

— Как ты собираешься справляться, когда мы поедем к Карсонам?

Он приподнял бровь.

— У меня будет время подготовиться. Сейчас ты застала меня врасплох.

— Как подготовишься? — спросила она.

Он выгнул бровь.

— А ты как думаешь?

Она вздохнула, потому что мысль о том, что он прикасается к себе, послала волну желания по ее телу. И ей это было не нужно. Не прямо сейчас.

— Что, если этого недостаточно? — спросила она его. Потому что знала, что этого недостаточно для нее. Она хотела прикоснуться к нему, хотела чувствовать его. Эта потребность была просто невыносимой.

— Должно быть достаточно. — Его голос был мрачен.

— Думаю, мы еще посмотрим, не так ли? — сказала она, прикусив губу. Его пристальный взгляд опустился на ее губы, и его глаза сузились.

— Думаю, да, — сказал он, медленно кивая. — Но дело в том, что я продержался восемь лет без тебя, Иви. И, думаю, что смогу продержаться еще одну ночь.