Легкий кораблик — капустный листок

Петя и попугаи

Петя Стародубцев три года проучился в английской школе. Последний год он много болел, и учительница посоветовала его маме перевести сына в обычную школу.

— В четвертом классе программа сложная, а у Пети — слабое здоровье. Пусть поучится в обычной школе, а там будет видно!

Мама так расстроилась, что поставила на газ пустой чайник. Чайник распаялся и стал похож на мятую шляпу. Петя весь день носил его на голове.

Вечером чай пили из кастрюли.

— Что за фокусы? — возмутился папа.

— Это не фокусы, а несчастья, — определил Петя. — Меня из-за болезни перевели в обычную школу, а мама сожгла чайник!

В папиной чашке он увидел капустный листок:

— А у тебя — кораблик!

Капустный листок был маленький, но шуму наделал много. Папа засмеялся, как мотоцикл, который не хотел заводиться, но который все-таки завели.

— Это чай или щи в конце-то концов? А тебе, Петр, слишком легко живется! — набросился он на Петю. — Болеть легко, а ты попробуй не болеть! Закаляться надо, бегать и прыгать — вот так!

И папа ударил ногой бутыль, стоящую под столом. Бутыль покатилась и столкнулась с батареей. Победила батарея.

— Это же моя наливка! — закричала мама. — Редкая витаминная наливка «Турецкий султан»! О-о-о!

Папа стал успокаивать маму словами, а Петя — делом. Он упал на живот и принялся лизать наливку, приговаривая:

— Да я ее съем, да я ее выпью!

— Не пропадать же добру, — согласился папа и ложкой принялся сгонять жидкость в стакан.

— Прекратите! Не позволю вам заболеть.

Мама сделала отчаянный шаг и погрузилась домашними туфлями в лужу. «Пароходы, пароходы», — подумал Петя и засмотрелся на туфли.

Туфли были светло-зеленые, а стали темно-коричневые, и папа стал коричневым, и Петя — тоже.

— Мыться! — скомандовала рассерженная мама. — Туфли из-за вас испортила. Редкие туфли. Единственные на свете.

— Не буду! — закричал папа. — Подумаешь, туфли.

— За что? — запротестовал Петя. — Ничего мы не сделали. Я — во всяком случае.

— Тебя в обычную школу перевели, — напомнил папа.

— А ты бутылку разбил, раз так!

— Мыться без разговоров!

Петя обреченно пошел раздеваться, и ему вдруг показалось, что он станет мыться-мыться и весь смоется. Ну и пусть!

— От чистоты еще никто не умер, — сказала мама, заглядывая в ванну.

Пете эти слова всегда казались смешными, но сейчас он не засмеялся.

«Им хорошо, — подумал он. — Им хорошо разговаривать друг с другом. Им и ругаться нравится — чтобы мириться…»

— Нипочем не буду мыться! — долетел папин голос.

— Обязательно будешь! — отвечала мама, принимаясь за Петю.

«…А мне и поговорить не с кем, не с кем поссориться. Да я бы и не стал, я бы, наоборот, всегда был за мир и делился бы всем…»

Одиночество Петя почувствовал неожиданно, когда представил себя умирающим от чистоты. «Пожалеют тогда. Особенно мама. Особенно папа. А еще кто?..»

— Петя, что приуныл? Уж не забыл ли ты про день рождения?! Кого пригласишь? — спросила мама и тут же принялась перечислять родственников и знакомых. Мама вытирала Петю махровым полотенцем с красными и синими попугаями. Петя очень любил это розовое полотенце, потому что с попугаями можно было разговаривать.

«Как дела?» — спросил синий попугай.

«Плохие дела!»

«А мы еще не высохли с позавчера», — сказал красный.

«Вот и говорю — плохие дела. А ведь мог бы ходить с вами в бассейн».

«Там хлорки много», — сказал синий.

«Одна хлорка», — подтвердил красный.

— Некого пригласить, — чуть не плача, сказал Петя.

— А друзей? — просунулся в ванную папа.

— Нет друзей, никого нет!

— Ну и лучше! — сказала мама. — Никого ему не надо, мы — его друзья.

«Никого ему не надо, мы — его друзья!» — подтвердили попугаи.

— Тяжелый случай! — сказал папа. — Человек без друзей — никто. Он даже имя свое может забыть, потому что его некому позвать. Да кем бы я был без друзей-товарищей?

— Тебе-то друзей надо иметь поменьше! — вставила мама.

м Дружба — фундамент личности! — обиделся папа. — Заводи друзей, Петр!

И папа ушел на кухню — отмывать пол.

— Тебе-то легко так говорить! — вдогонку крикнул ему Петя. — А как их завести — это же не кошка?!