Большой совет

Прошло больше месяца, а беспорядки в четвертом «в» не утихали. Федоров связался с Венькой и Цаплиным, которые считались неисправимыми двоечниками. Скоро и результаты сказались: Федоров нахватал двоек. Любовь Ивановна его пристыдила, а он ей в ответ — грубить! Миша Сорокин даже присвистнул на уроке — вот до чего Федоров докатился! Любовь Ивановна и Сорокину — замечание: какой может быть свист на уроках?!

Уже четко все разграничилось: у Федорова — своя компания, а у Красномака — своя. Дня не проходило без драки.

Когда Федоров нагрубил учительнице, Сорокин, командир отряда, сказал себе: «Надо кончать с этим!» — и назначил сбор совета отряда.

— Мы собрались сегодня, чтоб обсудить поведение и успеваемость Федорова, а также Жбанова и Цаплина, потому что они сейчас заодно и тянут класс назад! Кто хочет сказать?

Захотел сказать Борька:

— А по-моему, Федоров — того! Он очень даже злющий! Если он еще раз к нам с Петрушкой сунется — реветь ему от Юрки Ларионова кровавыми слезами! Я на этого Федорова плюю! У меня есть друг, Петрушка! Вот он — настоящий! И по учебе мне помогает, и в шахматы научил, и…

— А в пеленки он тебя не заворачивает? — всунулся Цаплин, который в это время к червям нитки привязывал.

— Да ты! — задохнулся Борька.

— Цаплин, молчал бы! — посоветовал Миша. — Когда твоя очередь придет — от тебя путного слова не добьешься!

— Ага! — сказал занятый Цаплин.

Саша сидел с опущенной головой и смотрел на зеленое поле парты.

А над зеленой партой вставал прошлогодний городской лагерь, когда отчаянный хвастун Борька Красномак сидел на крыше трансформаторной будки. Оттуда он должен был на спор спрыгнуть с семиклассником Юркой Ларионовым. Юрка стоял внизу и дразнил Борьку трусом.

Саша взобрался к Борьке:

— Давай вместе!

Они прыгнули. Саша — удачно, а Борька ногу сломал. Два месяца Саша к нему протаскался. Уроки вместе готовили, играли… Саша даже учиться стал лучше, чтобы уроки Борьке объяснять как следует…

Что-то сдавило Саше горло. Он положил подбородок на кулаки и сказал себе: «Только попробуй!»

Венька наклонился к Цаплину, и они захихикали, раскачивая червяков.

— Кто еще сказать хочет? — спросил Миша.

Вызвался Алешка Сизов. Он ни с того ни с сего набросился на совет отряда и стал ругать всех подряд.

— Сорокин сам на уроках разговаривает, а сегодня даже свистел! Петрова записки пишет все время! Кому она записки пишет? А Стародубцев книжки читает посторонние, а Красномак списывает!..

И пошел, поехал.

Тут раздался страшный визг. Визжали девчонки. Цаплин, пока Алешка выступал, повесил девчонкам червяков на шеи. И нитки даже завязать сумел!

Сорокин нитки стал перегрызать. Уйма времени ушло. Девчонки плакали и дрожали.

Так с двоечниками толку и не добились. Выпроводили их и вынесли решение перевоспитывать Федорова, Цаплина и Жбанова. Ответственным за перевоспитание назначалась Нина Петрова. Нина отказывалась, но Миша ее уговаривал:

— Ты, главное, к ним с подходом! Как они к тебе относятся?

Нина смутилась:

— Да никак!

— Записки не пишут? Сама бы написала, например, Цаплину: «Давай дружить!»

— Цаплину? — испугалась Нина.

— Ну, Жбанову!

— А может, Федорову!

— Федорову не надо, он сам исправится! Эти два дружка, они труднее! Для дела, понимаешь, надо!

Борька во время разговора скучал, потом стал крутить портфелем и попал по голове Тряпичкиной. Его с позором выгнали, и он припустился к дому. У дома он замедлил шаг — его поджидали Венька, Цаплин и Федоров.

— Во идет дите отличника! — сказал Цаплин, а Жбанов приложился так, что Борька влетел в парадную.

Он остановился на третьем этаже и позвонил. Открыл ему Юрка Ларионов.

— Юрка, — сказал Борька, — ты говорил, что кого захочешь излупить можешь. Возьмешься за Федорова?

— За дружка твоего, что ли? — спросил Юрка, чавкая. Он обедал булкой. — Что так?

— Да взбесился он!

— С лечебной, значит, целью?

— Ага!

— Ну, это хорошо, что с лечебной. А что дашь? Лупить бывшего дружка — дорогая работа!

— Фонарик! Мать из Новосибирска привезла!

— Надо посмотреть! Одного лупить-то?

Борька задумался:

— Хорошо бы еще Веньку да Цаплина в придачу!

— Который из них Венька — сундук, что ли, здоровый?

— Во-во! А Цаплин и вправду, как цапля! Цаплина — легко!

— Ну ладно — тащи фонарь! За мной не заржавеет!

Юрка захлопнул дверь, а Борька с тяжелым сердцем потащился вверх. Разве он думал, что придется Юрку подговаривать лупить лучшего друга?

Воспоминания обступили Борьку — везде был Саша.

Борька кубарем слетел с седьмого этажа на третий. Снова позвонил. Вышел Юрка.

— Никак раздумал? — спросил Юрка, обгрызая селедочный хвостик.

— Да! — сказал Борька подавленно.

— Все равно бить буду! Мне главное — сигнал получить.

— Не надо! — стал просить Борька.

Юрка отпихнул его ногой и закрыл дверь.

— Тащи фонарь, может, и не буду! — донеслось из-за двери.

— Сейчас! — закричал Борька и взвился на седьмой этаж.

Загрузка...