Легкий кораблик — капустный листок

Первоклассник Ванька-ключник

На той же улице, где жили мальчишки, жила семья Тряпичкиных. В семье Тряпичкиных было семеро детей. Недавно там отпраздновали четвертую свадьбу. Дочь Вера окончила школу и вышла замуж за своего одноклассника.

— Ну, все! — говорила, разглядывая себя в зеркало, Вера. — Теперь я на всю жизнь Розова, а не Тряпичкина. Фамилия-то какая — Ро-зо-ва! Роза, одним словом. В нашем классе у него самая красивая фамилия была, поэтому я за Витьку и пошла.

— Счастливая! — вздохнула самая младшая сестра Анжела, вспоминая свадьбу — красивые наряды, машины и цветы. Ей бы тоже так хотелось! — Меня противный Красномак со Жбановым замучили. Тряпичкина ты, говорят, тряпичница, иди — мы из тебя сделаем утиль! И зовут меня не Анжелой, а Утиль Тряпичницей. Даже в школу не хочется!

— Терпеть придется! Я тоже терпела, когда меня дразнили! Тот же Витька дразнил! Может, и ты за Красномака выйдешь!

— Я — за Красномака? Да никогда в жизни!

— Вот и я себе так говорила, а случилось! Если дразнится, значит, в тебя влюбился!

— Кто? Красномак? Да ты его не знаешь! Он такой хулиган! А Венька Жбанов и того хуже! Это он мне в прошлом году подол бритвой срезал.

Анжела, грустная, посмотрела на себя в зеркало. Вере-то хорошо — красивая и Розова вдобавок! А она?

На нее смотрела из зеркала длинноногая и нескладная девчонка с пшеничными волосами и очень круглым лицом. Анжела приложила ладони к щекам и сжала щеки — другое дело! Отняла руки — и снова лицо стало похоже на тарелку, где лежали сливы-глаза и яблоки-щеки. Один нос был не фруктовый, а овощной — морковкой! Все-таки с этим лицом еще жить можно, но с фамилией…

В комнату ворвался Ванька. На шее у него болтался ключ от квартиры. За это и прозвали его Ванькой-ключником. В этой семье все теряли ключи. И отец до того устал от этой ключевой проблемы, что назначил Ваньку — единственного мужчину — хранителем ключа. Ключ с тех пор не терялся. Зато терялся Ванька, носившийся по улице как угорелый. Но все-таки Ванька всегда находился, а с ним — и ключ.

— Анжел! — закричал Ванька-ключник. — Что я знаю! Что я видел! Ох, до сих пор страшно!

— Что? Что? — закричала Анжела.

От этих криков Вера зажала уши и — поскорее в коридор. Как она могла раньше выносить этих невоспитанных Тряпичкиных!

— Представляешь?! Мы — в прятки, я, Кеня, Василек и Андрюха! А что дашь? Бесплатно не буду! — сказал Ванька, проводив ошалелыми глазами Веру.

Анжела засуетилась. Она раскрыла перед братом все свои богатства. Но брат равнодушно обвел их глазами:

— Ерунда! — Он утер нос рукавом и стал ждать, — может, сама догадается. — За такие новости — и цена новая! — подсказал он.

— Ну что тебе, изверг? — чуть не плача, спросила сестра.

— Пуговицы от твоего красного пальто!

— Пуговицы? — ахнула Анжела.

Ванька зажмурился, подумал, подсчитал.

— Три! У меня будет три миллиарда, и я расплачусь с долгами!

У Анжелы было красное пальто с синим кантиком на воротнике и по бортам. Пуговицы были серебряные с корабликами на синих волнах. Без охраны Анжела и пальто не носила. Охраной ее был Ванька. И вот тебе охрана!

— Две!

— Три!

— А может, твоя новость пустяковая?!

Брат посмотрел на нее презрительно и начал:

— Играем, значит, в прятки — я, Кеня, Василек и Андрюха!

— Это мы уже слышали!

— Пуговицы — на стол!

Анжела заколебалась.

— Ну, я Нинке Петровой все расскажу. Уж она-то мне выложит отцовские военные, и еще капусту с фуражки в придачу! Я тебе по-свойски, по дешевке!

Анжела сдалась и срезала две пуговицы — с хлястика.

— Вот жадюга! — сказал Ванька, пряча пуговицы в кулак. — Ну, ладно! Играем, значит, мы в прятки — я, Кеня, Василек и Андрюха…

— Пуговицы, чур, отобрать могу!

Ванька быстро сунул пуговицы за щеку. Анжела — она такая!

— Водил, значит, Кеня. А я стал прятаться. Спрятался в парадную. Лежу под лестницей, вдруг дверь распахивается. Ну, думаю, Кеня застукал меня. Очень от него трудно спрятаться.

— Давай пуговицы! — Анжела потянулась к Ваньке.

Ванька рассердился:

— Не сбивай, торопыга! Лежу я под лестницей, ну, думаю, пропал — Кеня! Но это был не он. А кто? Ничего не видно! Вдруг слышу сверху голоса — идут. Чего-то, думаю, знакомые голоса. Оказалось — из твоего класса: Красномак с Федоровым!

— Приехал, значит, Федоров, — сказала Анжела, — все приезжают! В школу до чего не хочется!

— Слушай, что дальше, ух! Идут. А тот, который внизу, все топчется. А Борька так и заливается. Про какую-то петрушку рассказывает, а то — про Петьку. Ага! Это у него с Петькой этим разные петрушки происходят, и до того смешные! В какие-то капустные листья они заворачивались, а потом к кораблям плавали, искали какого-то друга. Смех да и только.

А мне смеяться нельзя — сама знаешь Красномака и Федорова. Они меня в Первый май так намяли. Засунул я кулак в рот — кусаюсь! Они уже внизу. А этот, который около меня, и говорит, что ждет Борьку, а Сашку — узнал.

Сашка тут как заорет: «Невидимый ты и не наш!»

Тут уж я не утерпел. Думаю — как же невидимый, надо посмотреть. Невидимых я ни разу не видел! Сашка — к Борьке: «Ты за кого? За меня или за него?» Борька — ни гу-гу! Сашка ему — предатель! Борька ему — в глаз! А этот на меня стал пятиться, прижал к стенке — трясусь! А он сам как завоет: «Не надо! Не надо из-за меня! Я лучше уйду!»

И затряс надо мной чем-то деревянным — неужто костями?!

Федоров тогда им: «Отстаньте вы все от меня! Я сам с собою — с небом и землею!» Во как! Вдруг кто-то сверху на меня половик стряхнул — тут я весь обчихался! Выволокли меня. «Ах, — говорят, — Тряпичкин! Попался! Это твоя Утиль Тряпло опять подослала за нами шпионить?!»

Я — нет да нет! Они — да и да! А Федоров — мне коленом, а Красномак — пару горячих! И разошлись — ну, чистые волки!

А невидимый Петрушкой оказался. Мы с ним на улицу вышли. Я — весь в волосах! Он мне и говорит:

— Это на тебя кто-то пылесос вытряхнул!

И стал меня отряхивать. Тут налетели на меня Кеня, Василек и Андрюха.

«Нечестно так, нечестно!» — кричат.

А он: «Передавай привет сестре от Пети Стародубцева. Я с ней в одном классе!»

— Вот какие дела! — заключил рассказ Ванька. — Может, набросишь пуговицу за привет?

— Вот как тресну! — сказала сестра. Ванька поспешил убраться. Только у самой двери он остановился, для сестры недосягаемый, и запел:

— Обманули дурака на четыре кулака! Плакали твои пуговицы и остальные!

Анжела увидела его на улице, с гордо заложенными за спину руками. За ним следом бежали Кеня, Василек и Андрюха. Ванька не вынес своей гордости и остановился, выплюнул на ладошку две блестящие пуговицы с серебряными корабликами.

Анжела вздохнула. Часть правды в Ванькином рассказе была, но в чем? Узнать правду она сможет только первого сентября. И она стала думать: «Скорее, скорее бы первое сентября, скорее бы в школу! Время тянется, как трамвай!»