Летнее безумие

Глава 1

— Неужели все кончилось? Даже не верится. А тебе?

— И мне.

— Это же конец целой эпохи.

— Ну, теперь нам можно и отдохнуть.

— Это тебе. А другим придется вечно вкалывать.

— Ну-ну, девочки, есть еще коробки? У меня они уже доверху полны.

— Сейчас Фред еще принесет.

— Эй, кто-нибудь! Включите музыку!

Телевизионная команда, ошеломленная и обеспокоенная своим будущим, шумно и суетливо паковала пожитки, но вдруг взволновалась, услышав знакомую мелодию сериала. Внезапно все остановились. Они совсем не были уверены, что это именно та музыка, которую им сейчас хотелось бы услышать, хотя в общем-то она пришлась кстати. Одна из секретарш заплакала. «Прайвит Эссе», сериал, которому они отдали три года жизни, закончился.

Дверь распахнулась, и Луиза Крамер, автор сериала, и Сара Ловелл, продюсер, пошатываясь, вошли в комнату.

— Похоже, кое у кого был веселенький ланч, — заметил кто-то.

— Мы и не притронулись к спиртному, — икнула Сара.

— Не приняли ни капли, — отозвалась Луиза с серьезным видом.

Все засмеялись.

Сара обвела взглядом распахнутые дверцы пустых шкафов, голые доски объявлений, упакованные коробки. Сколько же хлама накопилось за три года тяжелого труда.

— О Боже, как грустно, — простонала она.

Луиза, смеясь, обняла ее и закружила в танце, ловко ведя между перегородками и столами, все еще заваленными бумагами. А музыка, такая знакомая, звучала, звучала…

— Скоро выпьем шампанского! — воскликнула Сара и, махнув рукой, скрылась в своем кабинете, чтобы собрать вещи.

В комнату вошла секретарша Луизы со стопкой кассет.

— Что мне с этим делать? — спросила она.

— Выбросить! — отрезала Луиза, толкнула ногой дверь своего кабинета и, пятясь, исчезла в нем.

Корабль программы «Прайвит Эссе», счастливо плывший по волнам эфира благодаря Луизе и Саре, вошел в гавань. Сдержанные, но порой рискованные каламбуры Сары, заразительный смех и литературное дарование Луизы не только делали сценарии блестящими и острыми, но объединили всех в одну сплоченную команду. Сейчас программа подошла к концу: внутреннее чутье подсказывало, что «Прайвит Эссе» свое отыграла и надо двигаться дальше. Незачем тащить ее по накатанному пути, как поступают другие. Надо найти что-то новое, а раз уж телевизионная станция, выпускавшая их программу в эфир, утратила свои позиции, у них был прекрасный повод сказать: все, конец. Узнав, что «Прайвит Эссе», часовая национальная программа, оказалась в таком положении, другие телевизионщики засыпали Луизу предложениями. Но она держалась твердо. Нелегко столь круто решить судьбу собственной программы, которая принесла известность ей, Саре, и Даниэль Спенсер, их звезде. С этой программой они вошли в каждый дом. Пресса вряд ли заметила бы Луизу и Сару. Однако то, что двадцатисемилетняя Луиза и двадцатидевятилетняя Сара заправляли производством, обходившимся во многие миллионы фунтов стерлингов, впечатлило прессу, и она сочла их достойными внимания. Все трое очень сдружились, проводя ночи в престижных лондонских клубах. Они общались с богачами и знаменитостями, провоцировали весьма пикантные ситуации и ухитрялись стать приманкой для колонок светских сплетен. Больше всего везло Дэнни — ее красивое, невероятно чувственное лицо появлялось на экране каждую пятницу, а о ее бурных любовных приключениях читали с захватывающим интересом.

Семейная жизнь Сары развалилась вскоре после запуска программы, и свора журналистов кинулась в погоню за сенсацией. Замешан ли здесь кто-то еще? Правда ли, что она встречалась с Филиппом Стандивеном, одним из самых привлекательных мужчин на телевидении? Не потому ли он оставил свою жену? Пошли такие сплетни, что у Сары голова пошла кругом — вот это полет фантазии! Да видел ли кто-нибудь из них Филиппа Стандивена? Точно так же год назад мусолили имя Луизы — после того, как закончилась ее связь с Биллом Коваком, внештатным режиссером. Пока Луиза и Билл были вместе, журналисты врали о свадебных колоколах, делали оскорбительные предположения о выкидыше, выкрадывали фотографии, запечатлевшие их близость. Все это только доказывало, как может ошибаться пресса.

Размышляя об этом, Луиза вытряхнула содержимое верхнего ящика стола в коробку из-под туфель. Ну, по крайней мере теперь все это кончилось, и главным образом благодаря Дэнни, спасшей ее из западни, куда она случайно угодила, увлекшись не тем мужчиной. Насилие было частью ее жизни, с детства и до того дня, пока не появился Саймон — нежный, безумный и восхитительный человек. С ним она сейчас и жила. Иногда ее посещала ужасная мысль: а вдруг в ней самой есть нечто, вызывающее ненормальную садистскую реакцию? Может, ей вообще не суждено иметь дело с мужчиной, не способным унизить и оскорбить ее? Подумав о Саймоне, Луиза успокоилась. Надо поскорее упаковать эти старые газетные вырезки, напомнившие ей о Билле Коваке.

— Сколько мусора! — воскликнула она, выдвинув нижний ящик. Луиза пыталась найти хоть что-нибудь, кроме хлама, количество которого устрашило ее. Но вдруг она рассмеялась, услышав за стеной громкие сетования Сары.

— Ну просто кошмар, — застонала Сара, едва Луиза переступила порог ее кабинета. Сара сидела над кипой пожелтевших сценариев, вперившись взглядом в старую фотографию, запечатлевшую ее, Луизу и Дэнни за ланчем.

— Что, путешествие в прошлое? — Луиза насмешливо улыбалась. — А почему бы нам не выпить еще шампанского? — предложила она.

— О Боже, только не это! Если у меня начнет двоиться в глазах — это конец. А как у тебя дела?

— Да почти так же. Я слышала, вы с Дэнни собираетесь в Испанию?

— Ох, не напоминай. — На круглом веселом лице Сары, освещенном блеском голубых глаз, появилось уныние.

— Да ладно, — засмеялась Луиза. — Всего час назад ты говорила, как хочешь поскорее начать что-то новое.

— Так это до того, как я тут засела. Знаешь, я вдруг почему-то вспомнила, что давно ни с кем не спала. Клянусь, даже не сделала ни шага в этом направлении!

— Эй! — крикнула Камилла, рыжеволосая помощница продюсера. — Только что звонил Фрэнк из гардеробной. Распродаются костюмы — это кого-нибудь интересует?

— А все декорации уже распотрошили? — спросила Сара, заправив за ухо светлую прядку волос и поглядев на Луизу.

— Думаю, да, — засмеялась Луиза, весело сверкнув глазами. Она была высокая, стройная, с мягкими рыжевато-каштановыми волосами, обрамлявшими по моде шестидесятых годов ее озорное лицо с большим ртом, полными губами и завораживающей улыбкой.

— Мне кажется — пробормотала Сара, — что моя судьба сейчас лежит на весах. Тебе хорошо, ты знаешь, чем займешься…

— Тс-с-с… — Луиза приложила палец к губам и оглянулась.

— Все о'кей, — усмехнулась Сара, — я храню твою тайну, как могила. Ну и что? Как ты себя чувствуешь?

— Чертовски нервничаю.

— Представляю себе! Я бы тоже нервничала, — призналась Сара, — и впала бы в эйфорию. А ты?

— Еще бы! Знаешь, я хочу кофе. А ты?

Через несколько минут Луиза, медленно попивая кофе, задумчиво смотрела в окно. Ну что за день! И как нарочно все сошлось именно сейчас. Она поняла, что беременна, когда «Прайвит Эссе» подошла к финалу. Разве не потрясающе? Разве это не перст судьбы? Про свое открытие она сказала только Саре, а Саймону сообщит сегодня вечером. В кои-то веки они утрясли свои дела и наконец проведут вечер дома, в недавно купленной квартире в Бедфорд Парк. Въехав в нее, они, конечно, отметили это событие: еще бы — выложили все до пенни, и теперь кошелек у обоих был невесомым. Раньше ни Луиза, ни Саймон и не мечтали о таких деньгах. Они выросли в рабочих семьях, где пара фунтов стерлингов, обнаруженная в кармане к концу недели, считалась неслыханным счастьем. Особенно для Луизиной бабушки. Может, родители Саймона и не были в такой тяжелой ситуации. Заработав огромные деньги, Луиза и Саймон принялись как одержимые проматывать их. Весь последний год они сорили фунтами, как Бонни и Клайд на пике удачи. При этом Луиза признавала, что Саймон все же благоразумнее: он вкладывал деньги только в то, что оправдывало помещение капитала. Словом, он был человеком разумным и надежным, с ним Луиза чувствовала себя уверенно. Она с нетерпением ждала минуты, когда посмотрит ему в глаза и скажет, что у них будет ребенок. Луиза не сомневалась, что осчастливит его этой новостью.

Отставив чашку с кофе, Луиза принялась разбирать бумаги. До чего противное занятие, особенно сейчас, когда она ни на чем не могла сосредоточиться, а уж тем более сообразить — что сохранить, а что выбросить. Устало вздохнув и положив ноги на стол, она скользила ленивым взглядом по фотографиям. Вынимая из пачки одну за другой, она подумала, не выбросить ли все. На видеокассетах записан каждый эпизод, у Саймона есть копии всех ее сценариев в кожаном переплете с выгравированным на обложке именем Луизы. Этот том он подарил ей на тридцатилетие. Кроме забавных безделушек, у нее на столе было серебряное пресс-папье, кожаная записная книжка, набор карандашей от Тиффани и пенал. А еще, конечно, фотография бабушки в рамке со всей командой «Прайвит Эссе».

Луиза улыбнулась сквозь слезы, взяв фотографию в руки. Ей показалось, будто она слышит голос бабушки, полный благоговения и гордости. Это было в тот день, когда Луиза получила первую награду за литературный труд, — тогда ей было четырнадцать и ее пьесу, ее собственную пьесу, собирались поставить на сцене «Ройял Корт» в Лондоне. До тех пор они с бабушкой никогда не бывали в Лондоне, и эта поездка стала для них настоящим приключением — большие магазины, грохот метро, слепящий свет театральных софитов, шикарный, потрясающий отель в Челси. Спустившись поужинать в роскошный ресторан и увидев чопорных официантов и сверкающие люстры, они оробели, вылетели оттуда пулей и отправились искать привычные чипсы и жареную рыбу. Ни бабушка, ни внучка и не подозревали о существовании таких ресторанов.

Луиза рассмеялась. Сейчас она прекрасно знала, что Челси никогда не славился жареной рыбой и чипсами. Да, здорово они тогда развлеклись. Она вспомнила, как бабушка примеряла костюм в магазине «Си энд Эй» и как раскраснелась, услышав, что в нем она очень элегантная. Луиза тогда купила себе новое платье в магазине «Топ Шоп»; оно стоило почти двадцать фунтов. А продюсеры в день премьеры прислали за ними такси, чтобы они успели к первому звонку. На утро в газете появились их фотографии, конечно же, потому, что Луиза была такой юной. Когда бы ни смотрела она на эти снимки, ей хотелось плакать и смеяться — какими же они были жалкими и неловкими среди этих блестящих светских людей.

По мере того как расцветал литературный талант Луизы, они с бабушкой привыкали к свету юпитеров. Когда Луизе исполнилось восемнадцать, ей предложили место сценариста на радио Би-би-си. Сердце Луизы разрывалось оттого, что бабушка останется одна, а ведь она жила с ней с двухлетнего возраста.

С появлением на телеэкранах «Прайвит Эссе» пресса узнала о Флори Крамер и подняла вокруг нее почти такой же шум, как и вокруг Луизы, Сары и Дэнни. Флори стала одной из самых популярных бабушек в стране и наслаждалась, вскрывая конверты с письмами от поклонников. Успех внучки подарил бабушке такое счастье, о котором Луиза и не мечтала. Жизнь не баловала Флори, хотя она никогда не жаловалась. Взять на воспитание двухлетнюю девочку, когда самой шестьдесят один, — это поступок. Притом все, чем она располагала, была пенсия по старости да жалкое пособие на ребенка. Но Флори умудрялась сэкономить фунт и по субботам играла в бинго. Выиграв однажды полсотни фунтов, она открыла счет на имя Луизы. Самоотверженность Флори была безгранична: бабушка жарила Луизе баранью отбивную — девочка растет, сама же отказывала себе во всем. Она лезла из кожи вон, чтобы одеть и обуть внучку не хуже других детей, а сама ходила в старых рваных башмаках. Она экономила на всем, чтобы свозить Луизу на автобусе в зоопарк, полакомиться с ней мороженым и даже купить орешков для обезьян. Таких воспоминаний было очень много, но они причиняли Луизе боль. Что ж, начав зарабатывать, Луиза тоже старалась порадовать бабушку. Флори, например, обожала шляпки, и внучка, навещая ее, каждый раз дарила ей новую. По выходным она возила Флори в Батлинс, куда ту очень тянуло. Луиза купила ей прекрасный цветной телевизор вместо старого черно-белого, когда-то великодушно подаренного соседкой.

Флори умерла два месяца назад, и Луиза никак не могла свыкнуться с этим. Народу на похороны съехалось видимо-невидимо. Луизу поразило, как много людей любили ее бабушку. На кладбище собралась почти вся команда «Прайвит Эссе», приехали журналисты, когда-то бравшие у Флори интервью: все хотели проводить бабушку в последний путь. А один старичок, прибывший из Нью-Касла, признался, что был влюблен во Флори. Прощальная церемония проходила в местном зале бинго, и друзья Флори очень трогательно все предусмотрели. Единственный из близких Флори, кто не приехал на похороны, был ее сын, отец Луизы.

Луиза даже обрадовалась этому, зная, что бабушке его приезд был бы неприятен. Отца Луиза не видела с тех пор, как он эмигрировал в Канаду, а тогда девочке было двенадцать.

И Флори, и Луиза не могли забыть его редких появлений. Приезжая к ним, когда Луиза была еще девочкой, он избивал обеих и отбирал деньги. Они до смерти боялись его. Флори никогда не упоминала о том, что именно он довел мать Луизы до самоубийства, но девочка подозревала, что так оно и было. Она никогда не спрашивала бабушку об этом, боясь причинить ей боль.

Теперь на всем белом свете у нее не было родных, кроме отца. Но Луиза надеялась, что никогда уже не увидит его.

— В чем дело? — спросила Сара, заметив слезы на щеках подруги. Та подняла глаза, улыбнулась и протянула ей фотографию Флори с их командой.

— О-о, — печально протянула Сара. — Да, без твоей старушки жизнь стала совсем другой, правда?

— Да, — подтвердила Луиза, — но все же жизнь продолжается. — Она спустила ноги на пол. — А как у тебя дела?

— Знаешь, я нашла массу вещей, которые считала украденными, — усмехнулась Сара. Ее широкая блуза и леггинсы и даже щеки были в пыли. — Да и ты, должно быть, думала, что я кое-что у тебя стащила. — Она протянула Луизе скакалку.

Луиза рассмеялась, вспомнив, как Сара прыгала вокруг их рабочей площадки — взад-вперед, до туалета, а иногда и до самой студии.

— А я нашла у себя несколько твоих рекламных снимков. Можешь взять, если у тебя таких нет, а если есть, я оставлю у себя.

Сара критически взглянула на свои старые работы.

— Неплохо, — заметила она, — но теперь я делаю это гораздо лучше, хотя мне следует еще подучиться, чтобы начать новую жизнь.

— Это серьезно? — спросила Луиза.

— Конечно! — откликнулась Сара. — Хватит с меня всех этих телешалостей, к тому же благодаря Вальсирующей Матильде теперь я могу передохнуть и не думать об оплате счетов.

Вальсирующая Матильда, двоюродная бабушка Сары, была младшей из четверых детей в семье. Она решила, что все накопленное ею должно достаться самому достойному. Выбор пал на Сару.

— Значит, сегодня вечером ты поставишь последнюю точку над «i»? — спросила Сара.

Луиза покачала головой.

— Думаю, не совсем так. Да, сегодня у нас с Саймоном особенный вечер, хотя я не очень-то представляю, как он выразит радость, узнав эту новость.

— Я тоже не представляю, — Сара сделала гримаску. — Да, если рядом со мной не будет ни тебя, ни Дэнни — а на вас я привыкла полагаться во всем, — будущее видится мне не таким уж привлекательным. — Сара рассеянно оглядывала полки и шкафы, пока Луиза отвечала на телефонный звонок.

— Можешь не объяснять, — сказала Сара, — я и так поняла. Это будущий отец.

— Ш-ш-ш… — Луиза приложила палец к губам. — Конечно, он: проверял — не задержусь ли я сегодня. Ты же знаешь, за последние три недели мы впервые проведем вечер вместе.

— Ну что ж, привыкай, у тебя впереди полным-полно таких вечеров. О Боже, как я тебе завидую. Больше всего на свете я хочу мужа и детей. Неужели я требую от жизни слишком много? Но не дай Бог, чтобы муж был таким, как мой последний. Такого я больше и секунды не выдержу. Он сделал меня оголтелой сексуальной маньячкой. А это убивает и разрушает меня — если я ни с кем не сплю, то голова пухнет от фантазий на эту тему и я становлюсь пленницей своих вожделений. Эй, погоди, Даяна, что ты делаешь с моей мумией, — завопила она дизайнеру: Даяна держала под мышкой египетскую мумию.

— Хочу отнести ее на склад, — неуверенно ответила Даяна.

— Но я к ней так привыкла! Нельзя ли мне забрать ее домой?

Даяна удивленно посмотрела на Сару.

— Ты что, смеешься?

— Да нет же. Я правда этого хочу. Положи ее у меня в кабинете. А она может сидеть?

— Нет, думаю, что не может, — покачала головой Даяна.

— Ох, ну и зрелище будет, когда мы отсюда двинемся, — засмеялась Сара.

— Она не влезет в твой «ми-джет», — засмеялась Луиза.

— Влезет, я крышу подниму.

— Но ведь на улице дождь.

— Точно, дождь. Ничего, я что-нибудь придумаю. Она же была в одном из самых любимых моих эпизодов, и я не брошу бедняжку на каком-то ужасном складе. Так о чем мы с тобой говорили? А, о сексе, да? Ну что ж, давай вернемся к нему.

Понизив голос до шепота, Сара сказала:

— У меня куча племянников и племянниц, но ни одного крестника. Я просто хочу, чтобы ты знала.

Луиза, смеясь, швырнула в нее книгу, но промахнулась. Сара нырнула за дверь и скрылась в своем кабинете.

В шесть часов, отобрав все нужные вещи, Луиза в сопровождении носильщика направилась к своей машине, уже почти переполненной, и, как миллионы других служащих, двинулась к дому по мрачным улицам вечернего Лондона. Она и не подозревала, что через два месяца после смерти бабушки будет так счастлива, как сейчас. Конечно, ей очень хотелось бы, чтобы Флори была жива и порадовалась вместе с ней. Но Луиза не сомневалась, что где бы ни была сейчас Флори, она видит ее радость. Луиза шепотом попросила бабушку помочь Саймону добраться до дома в этот дождливый вечер целым и невредимым. С тех пор как бабушка умерла, Луиза часто вот так обращалась к ней. Теперь Саймон и ребенок стали для нее всем на свете.

Луиза строго придерживалась рецептов Делии Смит. Переворачивая страницы испачканным мукой пальцем, она смешивала указанные компоненты, надеясь, что сумеет приготовить одно из любимых блюд Саймона. Ради него Луиза старалась изо всех сил, но, к сожалению, ее попытки часто кончались неудачей. Но сегодня все будет иначе, сказала себе Луиза. Сегодня они вместе с Делией Смит сотворят кулинарное чудо. Луиза просто представить себе не могла, чтобы кто-то, а уж тем более такая приятная леди, как Делия Смит, захотел испортить такой необыкновенный день. Облизнув пальцы, Луиза сняла телефонную трубку.

— О, Элен, нет, нет, он еще не приехал, жду с минуты на минуту. Это так важно? Хорошо. Как только появится… Ой, подожди минуту, может, это он. Нет, пусть он разденется и что-нибудь выпьет, а потом позвонит тебе.

Луизу не интересовало, устраивает ли это секретаршу Саймона. Он же всегда звонил в офис, если его просили, ведь в рекламной компании, как и на телевидении, рабочий день вообще не кончался. Но сегодня особый день.

— Эй, дорогой, я на кухне!

— М-м-м… Пахнет чем-то вкусным, — заметил Саймон, останавливаясь в дверях. — Вижу, ты и камин затопила.

Луиза радостно обернулась: кончик носа у нее был в муке, а пальцы — в тесте.

— О, Саймон. Ты насквозь промок! А почему не на машине?

— Утром я опаздывал и решил, что на метро быстрее, — сказал он, приглаживая взъерошенные светлые волосы. Бледно-голубые глаза с любопытством наблюдали за Луизой. Саймон улыбнулся, когда она подставила щеку для поцелуя.

— Я боялся увидеть тебя заплаканной, — проговорил он, торопливо целуя ее, — ну, как прошел день?

— О'кей. Может, потом мне будет безумно скучно, но, честно говоря, сегодня я еле дождалась, когда наконец уберусь оттуда. Кстати, — добавила Луиза, — только что звонила Элен и просила тебя связаться с ней, как только ты появишься.

— Хорошо, душ приму после, а то вдруг придется поехать.

Когда он исчез за дверью кабинета, Луиза, сложив ладони, взмолилась, чтобы Саймон никуда не уехал. И — о счастье — через полчаса они сидели вдвоем в конце огромного овального стола в просторной, но очень уютной гостиной. Тихо потрескивали дрова в камине, с компакт-диска доносились звуки джаза. Мартовский ветер выл, как голодный пес, сгибал верхушки деревьев, в окна хлестал дождь, а в комнате от этого казалось еще уютнее. Все прекрасно, удался даже ужин, приготовленный по рецептам Делии Смит, хотя кое-что все же пригорело, но Саймону незачем об этом знать.

— Как прошел день? — спросила Луиза, глядя на Саймона, освещенного ровным пламенем свечей, и стараясь не морщиться, хотя обожглась горячей едой.

— О, — кивнул он, — можно сказать, дела сдвинулись с мертвой точки. Мы ухватили заказ — корм для кошек. Из-за этого и звонила Элен.

— Поздравляю! — Луиза подняла бокал. — За «Вискас»!

Саймон улыбнулся.

— Вообще-то фирма называется «Перфект Пусс», и прежде чем ты отпустишь какую-нибудь шуточку, предупреждаю — сегодня я их уже наслушался.

— Еще бы! — засмеялась Луиза. — Но бьюсь об заклад, Сара переплюнула бы всех.

— Едва ли я осмелился бы пригласить ее участвовать в таком конкурсе. А вот это, — заметил он, — чертовски вкусно.

Луиза подумала, что она могла бы выдать что-то в стиле Сары, но удержалась и молча слушала. Саймон рассказывал, как идут дела в агентстве, совладельцем которого он стал.

Луиза поймала себя на том, что из-за своего открытия ни на чем не может сосредоточиться. Она вдруг вспомнила про Дэнни: та сейчас в Испании, и один Бог знает, что делает там эта совершенно необузданная девица. Интересно, как Дэнни отнеслась бы к ее беременности? В общем-то даже хорошо, что она ничего еще не знает. У этой девушки удивительная способность подминать под себя, а это не слишком приятно. Дело не в том, что это нервирует Луизу, но она давно поняла: проще уступить Дэнни, чем возражать. Взять хоть Билла, который изводил Луизу насмешками, ревностью и отвратительным характером. Если бы не Дэнни, она бы до сих пор с ним маялась. Когда Билл отвез Луизу в больницу всю в синяках и с двумя поломанными ребрами, Дэнни начала действовать. Она не подпустила Билла к больнице, пригрозив, что натравит на него прессу в ту же секунду, как он попытается прорваться к Луизе. Когда Луизу выписали, Дэнни увезла ее в свой огромный дом в Фулхеме, выстроенный террасами. К изумлению Луизы, там уже были и ее вещи. Да, она должна испытывать к Дэнни благодарность за…

— Луиза? Луиза? Ты слушаешь? Или где-то витаешь?

— А, что ты сказал?

Саймон пристально посмотрел на нее, и тут Луиза с удивлением обнаружила, что не знает, о чем он сейчас думает. Она заметила, что он уже поел, отставил тарелку и двумя руками обхватил бокал.

— Ты что-то сказал? — переспросила она.

— Не важно, — он покачал головой.

— Нет, важно, говори.

— Нет, не важно.

Они помолчали, потом заговорили разом.

— Нет, ты первый, — сказала она.

— Нет, лучше ты.

Саймон вздохнул. Он сидел, подперев голову одной рукой и запустив другую в волосы.

— Саймон, что случилось? — спросила Луиза, и в ее темных глазах появилось беспокойство.

Он поднял голову и посмотрел на нее долгим взглядом. Луиза тоже смотрела на него, ожидая, когда он заговорит, но Саймон лишь вымученно улыбнулся и отвел глаза.

— Ну давай, — подбадривала она. — Что же произошло?

Саймон вздохнул, промокнул рот салфеткой, потом бросил ее на стол.

— Нам надо поговорить. Я должен кое-что сказать тебе.

Луиза улыбнулась.

— Я тоже хочу кое-что сказать тебе. Может, пересядем к камину и возьмем вино?

Саймон повернулся и бросил взгляд на мягкий уютный диван.

— Нет, — он покачал головой. — Давай поговорим здесь.

— О'кей, — нахмурившись кивнула Луиза. — Может, хочешь что-нибудь на десерт или…

— Нет, спасибо. — Он поднял бокал, долил в него вина, указал взглядом на бутылку, предлагая и ей, но Луиза покачала головой. Саймон медленно перевел взгляд на камин и долго не отводил его от огня, потом внезапно помрачнел. Луиза ощутила неловкость и необъяснимое отчуждение. Вдруг ее охватила паника, сердце бешено заколотилось, она посмотрела на Саймона со страхом, ожиданием и надеждой и натужно улыбнулась. Его взгляд был все так же прикован к желтоватому пламени.

И тут ее осенило — да ему, наверное, снова предложили работать в Нью-Йорке, вот он и собирается с духом, чтобы выложить ей это. Но сейчас для нее проще простого поехать с ним, ничто уже не держит ее в Англии.

Наконец Саймон посмотрел на Луизу, и у нее отлегло от сердца. Он потянулся к ней и заправил за ухо выбившуюся прядку волос. Его глаза не отрывались от ее красивого, милого лица. Потом Саймон отвел взгляд.

— Нелегко сказать, — тихо начал он.

— Сказать — что? — Луиза едва слышала свой голос: должно быть, от страха, — Если насчет Нью…

— Сказать, что я должен оставить тебя, — перебил он.

Луиза, помертвев, смотрела на Саймона.

— Но… ты не можешь…

Он наконец поднял глаза.

— Мне очень жаль, — прошептал он, — правда, мне очень жаль, но я не могу больше жить во лжи.

— Во лжи? — хрипло переспросила Луиза.

— Да, во лжи, притворяясь, что люблю тебя, хотя я больше…

Его голос замер, словно Саймон не решался добить ее.

— Хотя ты больше — что? Не любишь меня? — почти выкрикнула Луиза, пораженная тем, что смогла произнести эти убийственные слова. Он смущенно улыбнулся, подтвердив ее худшие опасения.

Луиза оглядывала комнату, словно надеясь найти спасение.

— О Боже, Луиза, — простонал Саймон, сжимая ее руку, — я не хотел причинять тебе боль, не хотел обидеть тебя…

— Но?

Помолчав, он глубоко вздохнул.

— Я должен все объяснить. Есть еще одна женщина, с которой я уже… Я хочу быть с ней, потому что люблю ее… — Он умолк, поняв, чем обернулись его откровения.

— Ты любишь ее больше, чем меня? — спросила Луиза.

— Ну как-то иначе, — неуверенно проговорил он.

Почти не понимая, что делает, Луиза потянулась за вином и налила себе полный бокал. Сохраняя внешнее спокойствие, она чувствовала, как из недр ее души поднимается что-то давящее, тяжелое и пугающее.

— Почему ты говоришь мне об этом именно сейчас? — спросила она. — Почему ты выбрал для этих признаний сегодняшний вечер?

Саймон пожал плечами.

— Не знаю.

Все еще пытаясь овладеть собой, Луиза понимала, что боль вот-вот прорвется наружу.

— И давно ты с ней встречаешься?

— Не знаю, месяцев шесть.

Она посмотрела на вино. Все было ложью — и трогательная забота о ней после смерти бабушки, и предложение пожениться, и даже секс.

Он все делал из жалости.

— А кто она? — спросила Луиза не своим голосом. — Я знаю ее?

Он кивнул.

— Это Элен.

Луиза понимала, что Саймон ждет от нее каких-то слов. Но она могла сказать только то, что любила его, собиралась стать его женой и родить от него ребенка. Луиза отвела глаза. У нее чуть не вырвалось о ребенке, но все же она сдержалась. Зачем? Он ведь любит другую.

— Мне очень жаль, — сказал Саймон дрогнувшим голосом. — Я много раз пытался сказать тебе об этом, — не хотел обманывать. Ты достойна лучшего человека, который…

— Саймон, перестань, — оборвала его Луиза. — Это нам не поможет.

— Ты права, — прошептал он. — Просто я чувствую себя подлецом. Знаю, что выбрал самое неподходящее время: ты осталась без работы, два месяца назад похоронила бабушку, но больше я так не могу…

Упоминание о бабушке добило ее.

— И я подумал, — сбивчиво продолжал Саймон, — считал… полагаю что… ну, понимаешь, мы с Элен решили, что для тебя, наверное, лучше сразу со всем покончить и начать новую жизнь.

Это «мы» как ножом резануло Луизу. Рассеянно скользнув взглядом по браслетам на своих запястьях, Луиза вдруг почувствовала, что платье душит ее. А ведь она выбрала его сегодня, чтобы нравиться Саймону, обольщать его.

— И когда же, по вашему с Элен мнению, мне следует начать новую жизнь? — Темные глаза Луизы вдруг ярко сверкнули. — И как мы решим: уйдешь ты, или съеду я и освобожу место для Элен?

— Я никогда не попрошу тебя об этом. Это твой дом.

— И твой, — напомнила она ему.

— Я уйду к Элен, — мрачно сказал он.

— Когда?

— Не знаю, я в общем-то еще…

— Сегодня вечером, — отрезала Луиза. — Непременно сегодня.

— Луиза! Ради Бога!

— Ради Бога — что?

Он покачал головой.

— Я не хочу так уходить.

— Как это — так?

— Не знаю. Но вот так. Мы же много значили друг для друга, и я думаю, все еще значим. Понимаю, как тебе тяжело…

— Нет, не понимаешь, просто понятия не имеешь, каково мне.

— Так расскажи, давай поговорим.

— Зачем? Ты решил, значит, надо уйти. Сейчас же.

— Я не могу. Я еще не готов.

— Почему? Может, Элен не готова принять тебя?

— Нет, она готова, но ты не готова.

— Я же просила не опекать меня, — оборвала его Луиза.

— Но я же опекаю тебя как друг.

— У меня хватает друзей.

Он вытер рот рукой.

— Ты так все усложняешь.

— По-моему, напротив. Я же говорю тебе — уходи, ты ведь этого хочешь, не так ли?

— Но не сегодня же!

Самым странным было то, что сейчас Саймону больше всего хотелось затащить Луизу в постель. Ее огромные, влажные, темные глаза, прелестный носик, чувственные губы притягивали его как никогда. Саймону хотелось защитить ее, обнять, крепко прижать к груди. Ну почему его так влечет к Луизе именно сейчас, когда он решил порвать с ней навсегда?

— Какая разница, если ты уходишь? — спросила она. — Какой смысл тянуть?

— Никакого, просто я беспокоюсь о тебе и хочу убедиться, что ты в порядке.

— Я в порядке, — почти беззаботно обронила она, вся сжавшись и сознавая, что никто никогда не оскорблял ее сильнее. Это было хуже того, что проделывал с ней Билл, но Луиза не собиралась откровенничать с Саймоном — такие глупости уже в прошлом. Луиза с горечью подумала, что если бы он ударил ее, кричал на нее, топал ногами, может, она даже встала бы на колени, умоляя его остаться. А сейчас она гонит его к сопернице, просит оставить ее в покое и никогда не возвращаться. Почему она так ведет себя, зная, что жизнь ее кончится в тот самый миг, как за ним закроется дверь? Неужели она и впрямь готова примириться с этим? Она же знает, что не сможет этого вынести. Но ведь к боли нельзя подготовиться, она настигает внезапно. Луиза не виновата в том, как обращались с ней мужчины, она не давала им повода для этого. Ей пришлось через многое пройти, но все это в прошлом, она больше не будет падать к их ногам, разрешать им топтать себя, оскорблять и обманывать. Она достигла многого — сделала карьеру, добилась успеха, положения в обществе. Путь Луизы был нелегким, но сейчас ей не нужен человек, который не любил и обманывал ее. Она обойдется без Саймона, да и без других тоже. Зачем бороться с неизбежным, пусть все идет своим чередом.

Луиза наблюдала за Саймоном: он поднялся с кресла и пошел за бутылкой.

— Если ты выпьешь еще, — заметила она, — то не сможешь сесть за руль.

— Ради Бога! — вдруг заорал он, повернувшись к ней. — Я вижу, что тебе уже все безразлично, но мне-то нет! У меня сердце разрывается на части от твоей странной реакции.

— А что, по-твоему, я должна делать? — крикнула она. — Это ты завел другую! Это ты хочешь уйти! А может, ты ждешь, что я начну умолять тебя остаться и встану на колени? Ты хочешь унизить меня, как унижали другие? Считаешь, что настал твой черед? Так?

Лицо Саймона исказилось от гнева, и Луизе показалось, что он вот-вот ударит ее. Он никогда и пальцем ее не тронул, но сейчас — пусть ударит, оскорбит, докажет себе, что может сломать, и уйдет. Однако он не ударил, а поставил бутылку и подошел к ней. Луиза резко оттолкнула его, когда он попытался обнять ее.

— Мне противно, что ты хочешь меня. Прибереги свой огонь для Элен.

— Луиза! Это не твои слова, ты же не такая бесчувственная, это так не похоже на тебя! Что с тобой? Что на тебя накатило?

— Должно быть, я изменилась. Может, я постепенно менялась, а ты этого не заметил. Вот что, Саймон, мне не нужен такой лживый ублюдок, как ты. Поэтому сделай одолжение, убирайся отсюда. У меня есть над чем подумать. Очень жаль, но мне недосуг успокаивать твою совесть.

Саймон ошарашенно смотрел на Луизу.

— Да что с тобой? — не веря своим ушам, спросил он. — Неужели это тебя не волнует? Неужели у тебя совсем нет чувств?

— Почему же, есть, но я им не позволю затмить мой рассудок…

— А может, они должны затмить его?

— Ты знаешь, что они есть, — отрезала Луиза и, помолчав, добавила: — Мы зашли в тупик, я устала.

Он поднял на Луизу глаза, беспомощные, как у провинившегося ребенка.

— Ты правда хочешь, чтобы я ушел?

Она улыбнулась.

— Мне бы хотелось, чтобы этого разговора никогда не было. Но он был… и значит, его надо поскорее закончить.

В глазах Саймона промелькнуло что-то вроде обожания, но лицо его тут же омрачила печаль.

— Мне почему-то кажется, что я совершаю одну из самых больших ошибок в жизни, — вздохнул Саймон.

— Надеюсь, что нет, — возразила Луиза, впрочем, не слишком уверенно. Он прав: это были не ее слова, они вылетали у нее непроизвольно, их диктовала горечь. Чувства, казалось, затаились где-то очень глубоко, но они вернутся, а когда это произойдет, ей лучше быть одной. Она должна подумать о ребенке и о жизни без Саймона. Узнав о ребенке, он как порядочный человек предложил бы ей руку и сердце, но она-то понимала теперь, что на самом деле он не хочет этого. Конечно, он уговорил бы себя, а потом, вероятно, и ее, но зачем ей это?

— Иди к Элен, — проговорила Луиза, — ей не терпится узнать, как ты объявил мне обо всем, да и вообще тебе пора отправляться туда. Нет, — сказала она, когда Саймон попытался вставить слово, — если ты останешься, будет только хуже. За вещами приходи, когда хочешь, насчет продажи квартиры поговорим в другой раз.

— О Боже! — застонал Саймон, запуская пальцы в волосы. — Я же хочу, чтобы она осталась тебе. Это твой дом: я знаю, как много он для тебя значит.

Он прав. Очень много. Луиза всегда думала что и для него этот дом много значит.

— Мы продадим квартиру, — твердо произнесла Луиза. — Или я соберу деньги и выкуплю ее у тебя.

— Луиза, я не хочу рвать с тобой! — взмолился он.

— У тебя есть Элен, вот и держись за нее.

— Но я хочу тебя!

— Саймон, уходи.

Он встал и начал собираться, однако в последнюю минуту подошел к Луизе и протянул к ней руки. Они молча стояли, прижавшись друг к другу, мечтая о большем и воздерживаясь от решительного шага.

Наконец Саймон отстранился от нее. Охваченная паникой, Луиза чуть было не прильнула к нему, но тут же взяла себя в руки и принялась убирать со стола. Через несколько минут Луиза услышала, как за Саймоном захлопнулась дверь.