Лицей. Венценосный дуэт

Глава 3. Ледяная королева

22 сентября, суббота, время 14:20

Особняк Конти.

Вхожу с встретившей меня Викой на территорию особняка. Вообще-то это средних размеров дворец в стиле барокко. В архитектуре не очень разбираюсь, но вроде бы этому стилю характерно обилие лепнины и прочих архитектурных украшательств. Всякие пилястры, балястры…

Стою, открыв рот. Вика терпеливо ждёт, когда я налюбуюсь.

– Вот это да! – очухиваюсь, перехватываю объёмистую сумку. Идём внутрь.

В холле опять встаю, оглядываюсь. Вика, кажется, забавляется моей реакцией. Везде пришлось ей забавляться. Кажется, она даже устаёт наблюдать за моей реакцией.

– Вот где обитают королевы! Живут же люди! – восторгаюсь я. Уже сидя по-турецки в комнате Вики. Тоже та ещё комната. Одни потолки высотой чуть не четыре метра. И комната двухуровневая. Есть на высоте метра два второй уровень. Я так понимаю, Вика там спит.

– Иногда да, – подтверждает она. По всему видать, папа Вики не последний человек в своём ордене. То, что он клановый, по одному жилищу видно.

Час мы убили на то, чтобы порепетировать наш танцевальный номер. По моей идее. Уже дополнительной, вернее, первой дополнительной, – верю, их будет ещё много, – к основной. Всё началось по моей инициативе.

– Вика, а давай так. Мы сначала двигаемся, как куклы, как роботы. И с каждым шагом всё больше становимся похожими на людей.

– Давай! – Вика загорелась, как сухая спичка. И тут же демонстрирует, как. С первого раза, вот это да! Теперь верю, что она танцовщица. Потом принялась меня обучать.

– Каждое движение заканчивается «инерционным эхом». Это и придаёт вид искусственности движению.

Я попыхтела с четверть часа, и стало получаться. Хотя Вика слегка морщится. Перфекционистка, блин!

– Наши образы должны быть стандартизированы. Костюмы одного типа, с разницей по цвету…

– У тебя золотистый оттенок. Ты ж королева. А у меня серебристый.

– Посмотрим, – отмахивается Вика. – Тебе нужен парик с длинными волосами, как у меня.

– А тебе подкладки в лифчик, чтобы грудь была того же размера, – хихикаю я.

– Да, – слегка скривившись, подтверждает Вика. – И каблуки разной длины, чтобы рост уравнять.

– Не обязательно. Можно на причёске сыграть. К тому же есть у меня мысль, что выступать лучше в гимнастических чешках.

– Откуда такая идея? – поражается Вика.

Объясняю, откуда.

– Нам придётся по спинам парней шагать. Поранить можем. А ещё некоторые гимнастические элементы на каблуках не сделаешь. И вообще, теряется красота оттянутого носочка вытянутой или согнутой ножки.

– Да? – Вика озадачивается.

И тут нас зовут на обед. Где меня представляют родителям Вики. Альберт Францевич отец Вики – ярко выраженный беловолосый блондин. Породистое красивое лицо, в котором чувствуются столетия аристократической истории. Наталья Сергеевна, мама Вики? Ну, что тут скажешь? Вика больше в неё, хотя и удачное вмешательство отцовских генов заметно. Светлорусая дама, тонкокостная, хрупкая, красивая рафинированной красотой дворянки. Повезло Вике с родителями, что тут скажешь?

Озадаченно разглядываю обширный столовый набор вокруг блюда. Вспоминаю уроки этикета. Так, это вилка для рыбы, ножик для разделки курицы… вроде разобралась. На память не жалуюсь.

Ловлю на себе усмешливый взгляд Альберта Францевича.

– Увидели что-то необычное, Дана?

Ох, ты ж! Ещё и на «вы»! А как мне к Вике обращаться? А, ничего, дождусь, когда она первая что-нибудь спросит, а там по обстановке.

– Мы у себя дома не практикуем использование полного столового набора, Альберт Францевич.

– Хотите сказать, что дворянская дочь не умеет им пользоваться? – интересуется Наталья Сергеевна и тут же смягчает. – Ничего страшного. Можете спросить, если что-то не знаете.

– Разберёмся, – обнадёжила я и уверенно взялась за суповую ложку. А чего тут непонятного? Все её взяли. Я почти всё помню, но пример семьи Вики будет нелишним. «Дворянская дочь», надо же! Мама Вики придерживается старорежимной терминологии? Хотя замечала я у некоторых иногда.

– Виктория много рассказывала о вас, Дана, – затевает светскую беседу отец Вики.

– Как-то сомнительно звучит, вы уж простите, Альберт Францевич.

– Это почему же?

– Вика имеет в нашем классе репутацию очень немногословной особы, почти молчуньи. Вот и сейчас, сидит себе, да помалкивает.

Вика слегка вскидывает голову, однако молча берётся за ножик и вилку. Принимается разделывать кусок гусятины в тарелке. Ага, – беру на заметку.

– Пусть немного, – легко соглашается мужчина, – но рассказывала. Интересно было бы вас послушать.

А мне не трудно. Полчаса развлекаю их байками из нашего класса. Наталья Сергеевна не удерживает аристократическую невозмутимость, начинает посмеиваться. Папа Вики держится, только улыбается.

– Не жалею ни о чём, – заключаю я, – всё мы правильно сделали.

И наношу заключительный удар.

– Вика такая красавица. Теперь вижу, в кого. Смотрю на вас, Наталья Сергеевна, и не могу решить, кто красивее. Вы или моя мачеха. А она очень роскошная дама.

– Хм-м, не видела вашей мачехи и не могу решить, комплимент это или нет, – сдержанно улыбается Наталья Сергеевна.

– Если учесть, что ей всего двадцать три года, то, наверное, всё-таки комплимент.

Пробила я всё-таки, пробила их вежливую холодность. Улыбаются оба, и с этого момента их отношение ко мне заметно теплеет.

– Я думаю, Дана, что вы с Викой упускаете важный момент, – вдруг говорит Альберт Францевич. – Вы с Викой сейчас на пике популярности в своём классе. Вас почти обожествляют, так?

– Примерно так, да, – после переглядывания с Викой подтверждаю я.

– Если так, то вы можете сделать очень многое. Или эти возможности уйдут в песок. Через несколько месяцев все ко всему привыкнут. А то и надоедать начнёт.

– И что же делать?

– А то, что делают все умные и толковые правители. Намечают цели и ведут подданных к новым вершинам. Сейчас ваши одноклассники полны энтузиазма и согласятся на что угодно. Через полгода их и трактором ни на что не сдвинешь.

– Так что делать конкретно?

– Это вы сами должны решить. Вы – правители, вам и карты в руки.

Вот так! Озадачили нежданно-негаданно. Прогнули под себя всех, устроились, как короли, и в итоге, блаженным бездельем насладиться не можем. Оно, конечно, самим скучно баклуши бить. Но хотелось бы заниматься тем, чем хочется. А не тем, что надо не тебе.

Примерно так Вике излагаю, когда мы уходим погулять по саду.

– Наши подданные нам нужны, – указывает она.

Я задумываюсь. Что-то наклёвывается. Словами Вики подсказанное. Так-так, а если исходить именно из того, что нужно нам, таким прекрасным и великолепным? Мы останавливаемся у большого вишнёвого дерева, я закидываю ногу на толстую ветку, удачно отросшую на высоте моего роста. За разговорами можно потягушечки сделать.

– Охрана! – выставляю вверх большой палец. – Придумала! Охрана должна состоять из крепких обученных людей. Крепких чисто физически…

– А так как охрана это весь класс… – продолжает мысль Вика.

– То ставим задачу всему классу. Все должны стать мощными крепкими парнями. Чем сильнее подданный, тем больше полезного может сделать для королевы и принцессы.

Мы обе поднимаем вверх правую ладошку и хлопаем.

– А ты чего не тянешься? – накидываюсь на Вику. – А ну, вперёд, ваше величество! За вас никто не спляшет. Мы должны задирать ножки выше всех.

И королева мне, хоть и со вздохом, подчиняется. Сначала разогреваемся махами, приседаниями и прыжками. Потом тянем связки. Вика показывает несколько балетных трюков.

Короче, прогулку по саду мы превратили в тренировку средней интенсивности. Усталые возвращаемся в дом. Вернее, дворец.

Моя попытка принудить королеву заняться заданием по информатике успехом не увенчивается. Вика заваливается на диванчик и отключается. Нахально расталкивать не решаюсь. Королева всё-таки.

Начинаю обмозговывать задание. Смоделировать поведение упругого двумерного шарика, скачущего внутри замкнутой прямоугольной площадки. Всем Олег Филиппыч, – молодой, не старше тридцати, – препод по информатике, дал задания с подвохом. Немного не нравится он мне. Субтильный хлыщ с ехидными глазками.

Одно хорошо, задание на месяц. По итогу, защита и зачёт. Если решишь, конечно. У-а-а-а-х! Вика так безмятежно посапывает, что и мне захотелось прилечь. А второго диванчика нет.

Стащила у Вики одну диванную подушку и располагаюсь на полу. Смотрю в негромко бормочущий телевизор. Дурацкие новости лучшее снотворное. На экране моложавый ухоженный до каждого волоска в аккуратной причёске мужчина вещал тревожным голосом.

– В северо-западном районе города (появляется карта с выделенной более ярким тоном неправильной формы пятном) за последний месяц пропали три девушки от четырнадцати до семнадцати лет (на экран в ряд выплыли фото трёх хорошеньких девочек). Следственное отделение городского полицейского управления полагает, что девушки стали жертвами насильников. Призываем всех к осторожности. Не вступайте в разговоры с незнакомцами, не садитесь в чужие машины. Будьте осторожны.

Нафиг! Наша доблестная полиция, как обычно, на высоте. На такой высоте, что хрен увидишь, что она там делает в поднебесье. Где Машка, которая отправила в больницу полдесятка человек? Не смогли её взять даже в больнице, когда я её туда наладила.

Но почему даже мне, ни разу не имеющей опыта следственной работы, уже ясно, что самая первая версия – серийный маньяк? Девчонки примерно одного типажа, темноволосые, с овальными личиками, прямыми, задорно вздёрнутыми носиками. Хм-м, а я ведь попадаю в типаж! А, нет, – успокаиваюсь я. Волосы рыжие и глаза зелёные. И носик немного другой формы. Ну, и хорошо. И живём мы совсем в другом месте.

Моложавый диктор меж тем показал фоторобот (ого, что здесь есть!) и общие приметы подозреваемого фрукта. Возраст двадцать-двадцать пять лет, рост около 175 см, нормального телосложения ближе к худощавому. Нет таких среди моих знакомых. Со спокойной душой нажимаю красную кнопку «вкл/выкл» на дистанционном пульте и через пару минут засыпаю.

Перед ужином нас будить не пришлось. Сами проснулись. Мои потягушечки надо видеть. Для начала, ещё лёжа на спине, поднимаю и прижимаю к груди ногу. Прямую, между прочим. И вторая, оставшаяся на полу тоже, между прочим, прямая.

Это надо видеть, и Вика видит. Замечаю её расширенные глаза, невозмутимо меняю ногу. Потом переворачиваюсь на живот. Прижать ногу к спине, да ещё и прямую, уже не получится. Ни у кого не получится. Но достать пальчиками ног головы могу. Правда, при помощи рук.

Глаза Вики становятся ещё шире. Хладнокровно заканчиваю весь свой разминочный гимнастический комплекс.

– Слезайте, ваше величество! Ваша очередь. Хотя можно не слезать. Давайте вашу ножку…

Вика, на свою голову, покоряется. Видимо, от неожиданности. Придавливаю её колено, – «Не отрывать ногу, не отрывать!», – давлю на вторую. В общем, неплохо. Заметно выше среднего гибкость, но до меня ей придётся поплясать.

Вика ойкает от боли и начинает сопротивляться.

– Дана, я, как ты, не смогу. Перестань! Ой!

– А ты старайся, – пыхчу я. – Сделаем из Ледяной Королевы Гуттаперчевую…

Вика брыкается, я начинаю весёлую возню. Я сильнее и ей приходится злоупотреблять своим королевским статусом. На что я ей прямо указываю.

– Прекратите, ваше высочество! Как вы смеете так обращаться с королевой?

– Злоупотребляете властью, ваше величество, – тем не менее, прекращаю террор и захожу с другой стороны.

– Вика, если в танце я буду выглядеть лучше, будет урон королевской чести.

– Смотри! – выхожу на середину комнаты и показываю элементы равновесия. Боковое, планше, крокодил. У меня пока не очень чисто получается, и держать равновесие долго не могу. Но картинку Вика получает.

– Подумай. Если сможем сделать одновременно, взявшись руками, то равновесие удастся удержать долго. И получится очень красиво.

– А ещё можно скрестить ножки… – задумчиво говорит Вика. Ага, проняло!

Служанка, позвавшая нас на ужин, застаёт нас за обучением Вики способам тренировки. Ещё успеваю поставить тренировочный план.

– Каждый день старайся делать глубже на сантиметр. Или хотя бы на пол-сантиметра.

– Разве такое возможно?

– Возможно. На самом деле, самое большое препятствие – психологический барьер. Человек сам не верит, что может сделать глубже и инстинктивно напрягает противоположные мышцы. Я, как только это поняла, у меня сразу дело сдвинулось. Но будь осторожна. Я разок перестаралась и связки потянула. Разогреваться надо обязательно…

Лекцию читаю до самой столовой.

– Ну что, венценосные девушки? – весело интересуется Альберт Францевич. – Решили, чем занять подданных?

– Идеи есть, но надо думать.

– Не царское это дело – спешить, – поддерживает Вика.

Дальше за столом пошёл светский трёп ни о чём. Захочешь – не вспомнишь. Но не зря я в гостях побывала, не зря. Отец Вики серьёзную мысль высказал, за что ему огромное спасибо. Уже утром, когда мы ехали в Лицей в лимузине, говорю Вике:

– За ту очень важную идею, что твой отец подал, любой из нашего класса был бы удостоен поцелуя королевы. Возможно даже в губы. Возможно с языком…

Я хихикаю, а Вика смотрит на меня, как на ненормальную.

– Ты о чём?

– О стратегии, ваше величество, о стратегии. Нам, как венценосным особам, положено думать о стратегических задачах для наших подданных.

– А-а-а, вон ты о чём… и какие великие цели укажешь народу? За что мне папу целовать?

24 сентября, понедельник, время 7:40

Обсуждаем в машине, продолжаем всю дорогу до входа в наш корпус. В здании не поговоришь, много лишних ушей рядом. Но у нас весь день впереди. С множеством перемен и пауз на уроках. И в последнюю перемену королева объявляет высочайшую волю.

– После уроков внеплановый классный час.

На собрании Вика отдаёт мне право вещать от её имени. Правильно, моя идея, мне и отдуваться.

– Народ, задача следующая. Мы должны резко подтянуть физическую подготовку. Смысл простой, как молоток. Вы занимаетесь нашей охраной, и это замечательно. А если случится, – тьфу, тьфу, тьфу! – такой казус, как реальное нападение? С хулиганскими целями или ограбить захотят.

Класс возбуждённо шумит. Это хорошо. Продолжим нагнетать мотивацию. Кашу маслом не испортишь.

– А ещё я, то есть, королева и я хотим, чтобы вы были сильными математиками. Ведь если каждый из вас выжмет несколько раз двухпудовую гирю… – кто-то в классе ойкает, кто-то в ответ гыгыкает, – никто не осмелится назвать его слабым. Даже если он не сможет сразу взять какой-нибудь хитрый интеграл. Мы хотим, чтобы в нашем классе были самые сильные математики.

Народ взвеселился. Тэк-с, ещё один шар в лузу. Продолжим.

– Ну, и кроме того, вы – мужчины. И вам просто зазорно быть слабыми.

Так, увертюра закончена. Можно излагать королевскую волю.

– Пара человек из вас, самые спортивные, желательно имеющие спортивный разряд, займутся организацией физической подготовки. Королевскому секретарю вести строгий учёт сдачи всех нормативов. И школьных и специальных, которые мы сами введём. О спецподготовке скажу отдельно.

Я излагаю. Суть вот в чём. Наша охрана должна заложить в свои портфели что-то вроде щита. Кусок толстой фанеры, пластмассы или чего угодно, что способно выдержать удар ножа, дубинки и, по возможности, пули. Затем все учатся отражать этими щитами удары. И бить в ответ.

– Систему тренировок специальных навыков защиты и нападения надо обдумать. Здесь вам, как спортсменам, – указываю на пару разрядников, оказавшихся в классе, – карты в руки. Особо укажу. Самостоятельная подготовка только при строгом исполнении указаний тренера.

– Какого тренера?

– Которого ещё надо найти. Полагаю, на первое время хватит учителя физкультуры.

Класс бросается в обсуждение, как в атаку. Сразу рождается первый результат. Заводится тетрадка с общим списком, где нет только нас. Мы с Викой смотрим с высочайшим одобрением в венценосных взорах.

24 сентября, понедельник, время 14:40

Кафе близ Лицея.

На территории самого Лицея в кафе не пробьёшься. Там всегда куча народу. Поэтому мы с Викой и свитой подыскали себе приемлемый вариант неподалёку. Сидим, трещим. Неожиданную тему вдруг поднимает Ледяная.

– Дана, ты слишком короткую юбку носишь, – критически смотрела, пока я садилась на придвигаемый пажом стул и начинает, когда тот отходит.

Вопросительно хлопаю ресницами.

– Два сливочных с орехами и шоколадом и два кофе, – делает общий заказ её величество и продолжает, – Даночка, наши мальчишки уже все глаза о твои ножки сточили.

– Это плохо?

– Это сильно отвлекает. Помнишь, что я говорила?

Помню, помню. Вот только…

– Вика, по уверениям англичанки, успеваемость в классе растёт!

Ледяная приходит в замешательство, но быстро находится.

– Значит, могла бы расти быстрее. Надевай юбку сантиметров на десять длиннее, хотя бы до колен.

Приносят заказ. Втягиваю запах и первый глоток. У-х-х-х!

– Давай на голосование народу поставим? – предлагаю я.

– Нет, – с порога отвергает сумасбродство Ледяная. – Они тут же постановят сделать юбку на двадцать сантиметров короче.

– Или вообще её отменить… – мы начинаем хихикать.

– Зачем ты нейлоновые чулки носишь? – о, понимаю смысл её взглядов в раздевалке спортзала.

– А что? Многие носят. В моей старой школе почти все старшеклассницы. И здесь, в Лицее тоже…

– Не знаю, – морщит носик. – Мне мама говорит: вредно. Синтетика и всё такое.

– Не вижу проблем, – пожимаю плечами, – правда, не вижу. Ноги терпят…

– И как тебе мачеха только позволяет? – почти возмущается Ледяная.

– Да она сама мне их и купила! – я начинаю смеяться.

– Всё-таки зря ты мальчишек дразнишь.

– Вика, я не дразню! Я их балую! Моя любимая одежда это кроссовки, джинсы и топик! Мальчикам нравится? Пусть смотрят! Для них и надеваю! – я негодую.

– Может, мне тоже так… – размышляет вслух Ледяная.

Кофе и мороженое меня успокаивают. Прокручиваю идею Вики и так и сяк.

– Пожалуй, чересчур. Я расцениваю свой наряд, как стимул и некое поощрение. А со стимуляторами перебарщивать нельзя. Мальчишки начнут сравнивать, выстраивать рейтинги, устраивать голосование… не, не стоит.

– Боишься конкуренции? – Вика прищуривается.

– Не, не боюсь. Мои ноги нисколько не хуже твоих. Боюсь самой возможности сравнений. Вот это уже будет настоящим отвлечением от учёбы.

С очередной ложечкой мороженого приходит в голову идея.

– Если хочется покрасоваться, давай так. Со следующей четверти меняем имидж. Я прячу коленки, ты – открываешь. В третьей четверти снова меняемся.

На том и порешили. В конце она вдруг подпускает мне шпильку. Хм-м, а ведь это впервые! О, Ледяная совсем оттаяла! И кто молодец? Я – молодец!

– Нет, ты всё-таки боишься конкуренции… – втыкает в меня льдистый взгляд Вика. Ох, ваше величество! Придётся вас ставить на место. И не хочется, а надо.

– Вика, видишь ли… – у меня устало менторский тон, с которым спорить, только себе вредить, – и ножки у тебя хороши и природная грация в наличии, опять же танцы, только… только ты мне совсем не конкурент. Любитель по определению не может быть сильнее профи. А я специально училась. Ты присмотрись внимательно, как я хожу, как я вообще двигаюсь…

Вика что-то ищет у себя в памяти и впадает в ступор. Нашла? Поздравляю, хи-хи-хи! Мальчишки давно заметили, а ты – только сейчас. Хотя что-то она говорила про мою повышенную женственность движений.

Время 17:00.

Расхаживаю дома в сбруе. Привычку носить её не меньше трёх часов в день не оставляю. Очень мне понравилось её воздействие. Уменьшение талии на три сантиметра Светлану, когда я радостная по старой памяти ей позвонила, не впечатлила. Сказала, что в моём возрасте такое сплошь, рядом и даже больше. Но похвалила.

И я её почти не чувствую. Я Вике не хвасталась, а делилась впечатлениями. Так, а теперь шаг с вывертом, другую ногу…

Внедрилась я в Лицей. И я его успешно закончу, не вижу трудностей. И на море не зря съездила, хоть и случайно на того седого шахматиста наткнулась. Я выхожу на уровень расчёта на три хода. Шахматы помогли. А рост сложности расчёта вырастает с каждым уровнем, по закону геометрической прогрессии со знаменателем впечатляющей величины. Грубо говоря, сложность трёхходовки выше раза в три-четыре, чем двухходовки. В шахматах это наглядно видно.

Умения считать на три хода с избытком хватает и на ту злополучную теорему Чевы – Менелая. И в программе Лицея ни разу не попалась тема, где не хватало бы двухходовки. Пока не попалась. К тому же я всегда могу подключить память. Это только Эльвире кажется, что я развлекаюсь, играя с ней в покер или дурака. Я тренирую память. Визуальную и слуховую. В случае игры в карты я научилась держать в голове, в оперативной памяти, как говорят программисты, полную таблицу карт. По старшинству и масти. По мере выбывания карты, она подёргивается дымкой. Вычисленные карты соперника в отдельном месте. Этому я научилась следующим этапом.

К чему я говорю о памяти? А к тому, что многие теоремы и задачи, которые я видела вовсе не в учебниках, там таких нет, требуют для понимания именно её. Длинные логические цепочки усвоить целиком не получится. Не помещаются они в мозговых кластерах оперативной памяти. Потому – суперкластер с привлечением таблиц памяти.

Сама себе коряво объясняю, но пойдёт. Я ж не кому-то, а себе. А я понимаю, о чём размышляю. Коротко говоря, мои интеллектуальные возможности за лето выросли на голову. Вернись я в обычную школу, даже не знаю, что я там буду делать.

В Лицее на данный момент у меня всё прекрасно. Замечательная подруга появилась, девица экстра-класса. На голову выше Юльки, – и я не о росте, – несмотря на её огромное женское обаяние. Мальчишки нас обожают и превозносят. С учителями проблем нет. Одного мне не хватает, сцепиться бы с кем по-настоящему. Так, чтобы клочки во все стороны!

Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Пойду-ка уроки делать…

Время десятый час вечера.

Вечерний туалет. Кожа рыжеволосых заметно более нежная, нуждается в уходе, чем я сейчас и занимаюсь. Сначала ногам внимание уделяю. Педикюр нужен? Пока потерпит, но через неделю, не позже, обязательно. Обтираю ступни кремом и тщательно растираю. Что-то меня напрягло опасение Вики насчёт губительного воздействия нейлона. Не хочу! То есть, нейлон хочу, а его пагубное влияние – нет.

После мытья рук, принимаюсь за лицо и эти самые руки. О, снова заходит папочка! И с какими-то бумагами.

– Дочь, помнишь разговор о твоей программе «Шарики»?

– Да, папочка.

– Всё готово. Подписывай эти документы и дело в шляпе.

– Ой, а читать не обязательно? – ну, мне ж не хочется!

– Можешь и не читать, я несколько дней штудировал, – смеётся, – и не я один.

Подписывать, не зная, что подписываешь, дурной тон по отношению к самой себе. Бегло пролистываю. Папахен терпеливо ждёт. Затем приступаем к заверению моей высочайшей подписью.

– У-ф-ф-ф! – отставляю последний лист. И вслед за шорохом передо мной шлёпается изрядно толстая пачка купюр.

– Я подумывал счёт тебе организовать, – улыбается папахен, – но решил, так будет эффектнее.

О, да! Так эффектнее. Перебираю деньги в руках. Пять тысяч для меня четырнадцатилетней сильно. У наших учителей с повышенным коэффициентом оплаты далеко не у всех такая месячная зарплата.

– Класс! – восторг не надо демонстрировать, он сам из меня рвётся. Хотела пошутить в стиле: о-о-о-у, хватит на целых два наряда из модного пассажа. Но не стала. У каждого свои радости и не надо портить чужие.

– Не, не, пап, – уклоняюсь, – я кремом намазалась, не надо меня целовать. Завтра утром поцелуешь.

Не послушал. Теперь сдерживается от отплёвываний, а я хихикаю. Подаю салфетку, вытирается и смеётся.

– Какой только вы, девчонки, гадостью не мажетесь, – и уходит.

Ещё раз полюбовавшись и оценив приятную толщину пачки, кладу деньги в стол.

30 сентября, воскресенье. Центр искусств,

Танцевальное отделение, время 17:40.

Нет сил ни смеяться, ни говорить, ни стоять, ни думать. До предела измотанные мы с Викой плюхаемся попками прямо на пол, опираясь спиной о скамейку. Звиздец! Эта Светлана, она, конечно, богиня, только с садистким уклоном. Терзает нас почти три часа. Вика небось тихо проклинает и меня и тот миг, когда она согласилась на обращение к хореографу.

Через десять минут пришла другая мысль: а чо это мы тут расселись? Надо бы прокачать ещё парочку связок. В который раз мы крутнулись по этому кругу, уже не помню. Восьмой? Десятый? Где-то так.

– Так, девочки, – Светлана хлопает в ладоши, – На сегодня всё! Для серьёзного конкурса сыровато, для школы хватит. Дальше сами сможете отшлифовать. В душ и топайте отсюда!

– Как так, Светлана? А как же напутственное слово? Пожелание удачи? Где рекомендательное письмо? – из каких закоулков памяти вылезло требование рекомендательного письма, сама не знаю.

– Дана, иди в жопу!

Я выпучиваю глаза, челюсть отвисает. Поражённая, замирает и Вика.

– Светлана Ярославовна, как вы можете? – лепечу кое-как.

– Дана, с тобой только так. Видела, какую развесистую клюкву ты вешаешь на уши своей якобы маме. Со мной не пройдёт.

Я начинаю хихикать, Вика – за мной. Подозреваю, по разным причинам. Я очарована выражением «моя якобы мама», у-х-х! Весёлые денёчки впереди ожидают мою якобы Эльвиру. Я ржу.

Спокойно и практически не улыбаясь, Светлана перетерпела наш ржач и всё-таки дала напутственное слово.

– Основное мы сделали. Вам только отточить. Про костюмы мы говорили, на ноги – тёмные колготки идеальны. Талию и попку тоже обозначить. Как, думайте сами или посоветуйтесь с кем-нибудь. Вика! Дана права, тебе надо растяжку чуточку разогнать. По танцу я вам всё сказала. Всё! Идите отсюда!

И мы идём оттуда в душ, из душа в раздевалку, из раздевалки на улицу, где в машине нас заждался охранный мужчина Вики, красавчик и умница.

Мы всё сделали.

– Спорное утверждение, – комментирует Вика мои мысли, высказанные вслух.

– Скорее, Светлана всё сделала, – добавляет она. Смотрю на неё насмешливо.

– Я на тебя ужасно повлияла. Ты стала болтать больше, чем Юлька.

Но она права. Светлана сделала массу вещей. Сначала отругала нас последними словами. По этим словам, если мы сами начали ставить танец, то нечего лезть к ней или другим специалистам.

Затем похвалила нашу, то есть, мою задумку. По её же словам, нигде раньше такого не встречала. И принялась за работу.

а) Подобрала нам главную мелодию. Энергичную и с ритмом.

б) Под ритм и мою задумку нарисовала прямо на полу схему движения. Её идея меня очаровала. Линии наших с Викой движений напоминали сплетающиеся синусоиды. Под быстрый ритм мы танцуем. Под медленный, который уже не ритм, а плавная модуляция музыки, мы выписываем эти синусоиды.

в) Мою идею одновременных махов по типу канкана забраковала с ходу. «Распыление зрительского внимания. Не будет понимать, на чьи ножки любоваться. Поэтому показывать их надо по очереди».

г) Продемонстрировала и заставила заучить несколько движений руками. Не ногами одними жив танец.

д) Идею обуться в гимнастические чешки или что-то подобное одобрила. Добавила, что при таких танцах высокий каблук травмоопасен. Профи не зря избегают высоких шпилек.

Отругала она нас не напрасно. Неправильно исполненное первый раз движение часто «прилипает», исправить его позже трудно. Поэтому наш танец перелопатила полностью, тут же исполнила сама, – мы выпучили глаза, – и принялась нас гонять. Повторяя и повторяя каждый элемент и связки между ними.

Хорошо, что нас с Викой никто не видел. Мы в душе стаскиваем с себя такие наряды, от которых нормальные мужчины сразу лезут на стену. Опять-таки, Светлана Ярославовна велели. Поэтому в душе мы сняли с себя тёмные закрытые купальники с длинным рукавом в обтяжку, и чёрные колготки. Необходимость очевидная, в таком наряде не только ошибки фигуры заметны, но и ошибки движений наглядны. Мы в зеркале это отчётливо видели. Только сейчас поняла, почему у Светланы девочки трейни выглядят голыми, облитыми чёрной краской.

Купальники с себя мы сняли такими, что хоть выжимай. Поэтому первой остановкой стала лавка, где мы разжились фруктовым соком. Не первые наши расходы за сегодня. Визит к Светлане облегчил наши кошельки на сто рублей каждую.

– Мы разорились на двести рублей, нас выжали, как мокрую тряпку, но проблему мы решили, – подвожу итог наших усилий.

– В основном, – подтверждает Ледяная, отпивая сок из своей бутылки.

– Кстати, ты заметила, что Светлана шикарный комплимент нам отвесила? – конечно, она не догадывается. Я объясняю ей про свойства чёрного цвета, который она нам насоветовала.

– Фактически она признала наши фигурки идеальными.

– От такой красавицы это реально комплимент, – соглашается Ледяная.

1 октября, понедельник, время 10 часов

Лицей, урок физкультуры.

Венценосные особы, то есть, мы сегодня физкультуру саботируем. Даже переодеваться не стали, сидим в комнатушке преподавателя, украшенной живописными кучами и связками обручей, мячей, сеток и прочих нужных для физического развития подрастающего поколения реквизитов.

Владимир Семёнович, зная мой спортивный фанатизм, не стал строить из себя неподкупного и принципиального, а спокойно разрешил нам отсидеться. Правда, заметил:

– Размяться всё равно бы надо, девочки. Не сегодня, не сегодня… но завтра обязательно.

Хорошо он всё-таки к нам относится. Как только я заныла, что ног не чуем со вчерашней танцевальной тренировки, махнул рукой в сторону своей берлоги. И мальчишкам хорошо. Половину из них мы сразу отправили в нашу раздевалку. Обычной толкотни в душе не будет.

Эстрадный номер это не только танцы. Если с костюмами мы как-нибудь управимся, то с музыкальным сопровождением просто не знаем, что делать. Смотрим друг на друга и дружно чешем репу.

– Пусть мальчишки займутся, – одновременно говорим мы друг другу и тут же ржём.

– Ещё одно. Нам нужны лёгкие ящики по нашему росту, – излагаю следующую проблему.

Ледяная молча смотрит, затем делает жест рукой «Внимание» и начинает плавное дирижёрское движение. Вовремя догадываюсь и:

– Пусть мальчишки займутся, – говорим хором и опять хохочем. Хорошо быть правителем. Есть проблемы? Так есть и подданные! Это их проблемы!

– Веселитесь? – застукивает нас на горячем физкультурник. – Молчанова, помощь твоя нужна.

Вскакиваю с величайшей готовностью и скоростью, которую позволяют ноющие мышцы. Мы идём к турнику, около которого толпятся одноклассники. За нами неторопливо передвигается Ледяная. Мы сегодня, как варёные ходим.

Физкультурник по пути объясняет задачу. Отдаёт мне замусоленную толстую тетрадку, надо записать результат.

– Они без вас расслабляются, а когда вы рядом – из штанов выпрыгивают. В вашем присутствии рекорды ставят.

– Пусть только попробуют не поставить, – обещаю я, и так рявкаю на подходе, что Семёныч спотыкается. – А ну, рав-няйсь, колченогие!

Линия, по которой они должны стоять, напоминает небрежно брошенную на пол нитку. Которую после моей зычной команды будто потянули за концы. Придирчиво оглядев идеальную шеренгу, заявляю:

– Владимир Семёнович! Если кто-то превзойдёт свой результат, сразу мне говорите, – это я пальцем в небо ткнула, что мне Семёныч сразу и поясняет:

– Вот тут гляди и сама увидишь, – показывает предыдущую страницу. Ну, это я не успею, решим по-другому. Объявляю личному составу:

– Те, кто превзойдёт собственный результат, будут поощрены. Поцелуй ручки принцессы или королевы на выбор.

– Утверждаю, – вяло машет рукой Ледяная. Народ возбуждённо гомонит. Физкультурник млеет. О такой бешеной мотивации можно только мечтать, и она у него есть.

– Тихо, колчерукие! По списку! Арентов, выйти из строя! На исходную!

Короче, дело пошло. Я поигрываю нейлоновой ножкой, иногда стукаю носком туфельки по полу, отсчитывая подтягивания. Мальчишки то и дело украдкой пялятся на мои коленки. Короче, жизнь кипит. Была мысль присесть или поднять коленку, якобы как опору для записи. Но решаю не хулиганить. Ледяная не одобрит. Да как бы и мальчишки на слюни не изошли.

По итогу только трое заслуживают высочайшей награды. Но пыжились все! Двое выбрали Ледяную, один – меня. Остальные завистливо комментируют.

После физкультуры ждём парней, уходим вместе. Как-то Ледяная покаялась:

– А я никогда их не ждала. И вообще, старалась на них внимания не обращать.

Сейчас ждём. Есть и меркантильный интерес. Во-первых, свои сумки мы сами никогда не носим. Не царское дело. Во-вторых, безопасность. Не, никто на нас не нападёт. Но мелкота иногда так носится. Парни обеспечивают надёжный проход. Двое спереди, остальные сзади колонной.

Наш авангард неожиданно притормаживает. Натыкаюсь на их спины, выглядываю. Кто там? Зазевавшийся учитель? Нет, я что сглазила? Перед парой моих парней стоят двое из старшего класса. Они чуть крупнее, старше, и некая градация по возрасту в Лицее существует. Что-то похожее на дедовщину в слабой форме.

Кажется, это юристы. На лицах эдакое сановное вальяжное недоумение: почему эта мелочь дорогу не уступает? К чувству превосходства над младшими добавляется нотка межфакультетских противоречий. С трудом скрываю взметнувшееся изнутри ликование. Есть контакт!

– С дороги! – холодно командую я.

Один издевательски приставляет руку к уху, спрашивает другого:

– Что-то пискнуло рядом. Ты ничего не слышал?

– Муха пролетела, наверное, – предполагает тот с серьёзным видом. Быстро, очень быстро яналиваюсь таким родным и горячо обожаемым бешенством. Даже мышцы болеть перестают. Пока никто беды не чует. И хорошо. А парни-то мои слегка мандражируют. Эх, ну всё надо делать самой!

– Артём, Миша, быстро сюда, – бросаю приказ за спину. Сама обхожу упёршихся друг в друга парней слева.

Коридор широкий, не меньше двух метров, но вслед за вызванной парой подходят и образуют пробку все остальные. Буквально через считаные секунды дерзнувшие встать у меня на пути плебеи, окружены плотной толпой недоброжелательных парней.

– Вы двое – этого, а вы – того. К стене обоих, руки зафиксировать, – приказ, дополненный повелительными указаниями высочайшим пальчиком, после заминки исполняется быстро и грубо.

Заминка кончается после моего небрежного толчка в плечо одного из юристов. Того, который муху услышал. Вокруг меня начинается толкотня и через несколько секунд юристы прижаты спиной к стене. Каждая рука в жёстком захвате. Выражение вальяжного превосходства не успевает исчезнуть с их лиц. Или не понимают до сих пор, что происходит.

– Вот такие знатоки законов учатся на юридическом в нашем славном Лицее, – сарказм льётся густым ядовитым потоком, – до сих пор не знают, что в нашем родном Отечестве принято правостороннее движение.

Перед началом активных действий не помешает вселить в своих людей уверенность в своей правоте. Профи этого не нужно, но где они, эти профи? Ласково улыбаюсь пытающимся сохранить уверенность юристам.

– Будете путаться у нас под ногами, яйца оторву. Всё понятно?

– Зубами оторвёшь? – нагло ухмыляется один, – Или ручками поработа… у-у-й!

Со мной так нельзя разговаривать. Мой кулачок туманной тенью размазывается по дуге, упирающейся в лицо дерзнувшему, и влепляется в глаз. Тут же, хотя команды не было, юрист получает несколько тяжёлых ударов по корпусу от ребят. Ду-ду-дум-м! И кто-то зацепил удачно, юрист корчится. Взглядом приказываю его отпустить, сопротивляться всё равно не может. Крепко хватаю за шевелюру, к которой уже не надо тянуться. Вот она, под рукой. И отшвыриваю его к противоположной стене. Кто-то добавляет ему пинка. Одобряю.

– Тебе тоже нужны дополнительные разъяснения? – нежно гляжу в лицо второго, уверенности там уже не нахожу.

– Н-нет, – мотает головой. Повелительно указываю пальчиком парням, что его надо телепортировать на правильную сторону.

Дальнейшее передвижение проходит без происшествий. Пока перемена не кончилась, рисую мелом на доске схемы передвижений и действий в разных случаях. Возбуждённые мальчишки внимательно слушают. Тут же назначаю группу экстренного силового воздействия. Выбираю самых крепких.

– А если они в дежурство угодят?

– Значит, нужны подменные, – рассудительно отвечаю я, – пусть сами подберут. Вы лучше знаете, кто чего стоит.

– И чтобы в следующий раз мне не приходилось лично руки пачкать! Я что ли драться за вас буду? – это не просто претензия, это сильнейший упрёк. Мальчишки пристыжено утихают.

С самого момента стычки и до сих пор Ледяная глядит на меня расширенными глазами. Сажусь рядом, встречаю её взгляд, чмокаю в её сторону воздух перед собой. Ледяная приходит в себя, как от толчка.

Со звонком приходит Апполинариевна и все посторонние мысли долой. Математика предмет серьёзный, хотя… хотя о геометрической прогрессии меня уже на экзаменах спрашивали. Чувствую себя, как после освежающего душа в конце трудного жаркого дня.

1 октября, понедельник, время 13:45

Лицей, преподавательская.

Длинная перемена перед шестым уроком.

– На Молчанову не нарадуюсь, – громко делится впечатлениями физкультурник, – С её приходом класс, как подменили. Никого не надо заставлять. Молчанова рявкнет, все бегают, как муравьи потревоженные.

Физкультурник радостно смеётся, потом закатывается ещё очередным приступом.

– Она их колченогими обзывает, никто даже не думает обижаться, ха-ха-ха…

Химичка морщится от громкого смеха, но поддерживает.

– Дисциплина укрепилась сильно. Девочки весь класс в кулаке держат.

– Да. И Вика Конти ожила, – соглашается математичка, – раньше, как в стеклянном колпаке сидела. А сейчас? Чуть кто зашумит, только глазами поведёт – мгновенная тишина. Мне и замечаний делать не приходится.

– А видели, как они обедают? – спрашивает Игорь Платонович, завуч ИМ, – Я первый раз долго под впечатлением был. Девочки налегке проходят к свободному столу, садятся, болтают. А мальчишки бегают. Сумки их на стул каждой повесят, обед принесут, грязную посуду унесут…

– Ведут себя, как королевы, – то ли с осуждением, то ли одобрением говорит химичка.

– Почему как? – спорит Людмила Петровна, – Королевы и есть. К Конти так и обращаются, «ваше величество»…

– А к Молчановой?

– «Ваше высочество», – со смешком отвечает англичанка, – у меня в классе королева и принцесса объявились. У них появилась система наказаний и поощрений.

– Как наказывают? – проявляет профессиональный интерес физкультурник.

– У вас не получится, – сожалеет англичанка, – Просто проявляют недовольство, чаще всего это срабатывает. Жестоким наказанием считается лишение права на дежурство. Видите ли, они два года не решались даже заговорить с Конти, а теперь дежурные, те самые, которые сумки им носят, целый день с ней и Молчановой общаются. Они даже их распоряжения до остальных доводят.

– А, я и сам забыл, – спохватывается физкультурник, – Они же и у меня на уроке их наказывают. Парням нравится, но всё равно. Считается наказанием…

– Как? – вопрос хором от нескольких учителей.

– Принимают упор лёжа на вытянутых руках. А Конти ходит по их спинам, – объясняет физкультурник, – Молчанова отправляет к ней всех, кто не справился с моим заданием. Я не возражаю, хорошая тренировка.

– Прямо в обуви их топчет? – немного возмущается математичка.

– Нет, разувается, – поясняет физкультурник, – Они о мальчишках тоже заботятся. После урока стараются ополоснуться в душе быстрее и, когда выходят, зовут парней. Тем-то тесно. Я поэтому девчонок чуть раньше отпускаю.

– Вот ведь… – с досадой отзывается математик в младших классах Владимир Романович, – обо мне родная тёща так никогда не заботилась.

Стон души несчастного мужчины встречают дружным смехом.

1 октября, понедельник, время 14:40

Наше кафе.

– Я завтра тоже короткую юбку надену, – вдруг заявляет Ледяная, когда мы почти прикончили мороженое и обсудили все темы.

– А ты длинную надевать не будешь, – безапелляционно продолжает она, – В задницу твой график. И не спорь. Королева я или где?

– Как скажете, ваше величество, – с трудом преодолеваю удивление. Спорить не собираюсь. Бесполезно бороться с женским стремлением выглядеть красиво.

– А как же нейлон, его исключительная вредность?

– Разве я обязана использовать только его? – Ледяная смотрит с сожалением.

Вовремя она это решила. Но об этом я узнала только на следующий день. Красота это тоже оружие.

Конец главы 3.