Личный дневник моей фиктивной жены

Глава 10

Но вместо ответов на свои, конечно, глупые и риторические вопросы я услышал свой собственный голос в записи. И в этой записи я действительно говорил с Пашкой Баршаем:

— Алексей Владимирович, дорогой, здравствуй. Заходи, садись, коньячку будешь?

— Паша, и тебе наше с кисточкой. Зачем звал?

— Лёха, я к тебе отношусь как к брату, ты знаешь. И Вероника Игоревна мне приходится по душе. Но ты знаешь законы отношений — бизнес превыше всего, а долги надо отдавать. За вами с Никой долг немалый. А жёнушка твоя давно все сроки просрочила. Даже не знаю, как нам теперь всем быть. Если честно никак не соображу.

— Долги Вероники — это лишь её долги. Меня к ним приписывать не надо, Павел Юрьевич.

— Лёша, а ведь твоя жена пришла ко мне за деньгами, потому что у тебя самого такой суммы не оказалось. Ты не смог её спасти от рэкетиров и отправил за помощью ко мне. А теперь что у нас выходит? Я хочу решить данную проблему мирным путём. Например, я могу стать соучредителем твоего «Строй-Инвеста» и получать 50 % прибыли холдинга. Тогда со временем ты со мной расплатишься.

— Паша, я ещё раз повторяю: не надо мне приписывать долги моей безмозглой жены. У меня есть другое предложение к тебе. Ника давно мне мешает. Та сумма, которую ты одолжил ей, для тебя смешная, мы оба это знаем. Я за свою жену впрягаться не хочу и не буду. И ты как никто другой в курсе фиктивности нашего брака. Что если мы просто уберём Веронику. Как говорится, и нашим, и вашим. Отправь своих обученных ребят, пусть с Никой Игоревной разберутся. Деньги ты назад не вернёшь, зато снова заявишь о своём авторитете в наших кругах.

— Я тебя правильно понимаю, ты хочешь, чтобы мои люди убили твою жену? Алексей Владимирович?

— Павел, мы поняли друг друга. Так что ты решил?

— Не знаю, не знаю. У нас уже давно не 90-е, я сегодня против мокрухи. Обещаю подумать, мой дорогой друг.

Вишний ошеломлённо смотрел на меня, его взгляд перебегал то на телефон майора Лёвушкина, из которого доносился «якобы» наш с Пашкой диалог, то на меня. Олег так сильно впился руками в диван, что у него побелели костяшки, а на диване появились глубокие вмятины. Мой зам с каждым услышанным словом записи вытягивал шею из своей малиновой атласной блузы всё дальше. А я? А я слегка потерял дар речи и как-то выпал в осадок. Мне нечего было сказать Иллариону Львовичу. Потому что на записи действительно звучал мой голос. Но только никогда у нас с Баршаем не было такого разговора. И о рэкетирах, угрожающих Веронике, я слышал впервые.

— Как вам запись, Алексей? Вам есть, что добавить? — Испытующе спросил майор.

— Товарищ следователь, а какой мне смысл что-либо говорить? Я не глухой, свой голос в записи услышал. Но я не видел Павла Юрьевича месяца два и столько же с ним не говорил даже по телефону. Есть запись — ваше доказательство против меня. Чего я буду отпираться? Чтобы каждое мною сказанное слово было использовано против меня?

— Как думаете, кто мог смонтировать такую аудиозапись и вас скомпрометировать? Вы же понимаете, что я проверил достоверность записи вашего с Павлом Баршаем разговора. И Павел Юрьевич подтвердил ваши слова — что вы с ним не виделись около двух месяцев и не общались.

— Раз так? А долг, долг действительно был у Вероники перед Пашей? — Я с мольбой посмотрел на своего палача, который меня уже больше часа казнил ни за что. Каждая моя клетка была на нервах как оголённые провода.

— Долг действительно был. И Ника всё вернула вашему другу с процентами. Сумму нам Павел Юрьевич не назвал, поэтому вы об этом у него потом сами можете спросить при желании. У вас есть враги?

— Такие, как вы? — Я нервно засмеялся, понимая, что пошутил с майором неудачно.

— Будем считать, что я этого не слышал. Ещё раз спрашиваю, у вас есть враги? Кто мог желать смерти вам или вашей жене?

Вишний наконец-то пришёл в себя, театрально поднялся с дивана и начал дефилировать перед нами со следователем. Чем, кажется, стал нервировать всех. Но он чём-то думал. В отличие от меня, потому что я не мог думать вообще. Убийство. Убийца. Свидетель. Баршай. Анжела. Развод. Фиктивный брак. Просто набор слов. Анжела.

— Я тут подумал, господа! Майор, что же вы не отведаете пирожных? Береслава изумительно готовит! Ах, вот, что я придумал: долг то Вероника Игоревна вернула, а вот вы, Алексей Владимирович нет. Стало быть, это месть вам? — И, приседая в реверансе, Олег поаплодировал сам себе. А у меня окончательно взорвался мозг.

— Олег Юрьевич, объясните пожалуйста ход своих мыслей. Я вас не понимаю. — Видимо, не только я один не понимал глубину умозаключений Олега. Вот и следователь недоумевал.

— Смотрите: у Алексея была интимная связь с гражданской женой Павла Юрьевича — Анжеликой Романовной. Вероника об этом сказала Павлу. И чтобы отомстить Алексею Владимировичу — люди Баршая убили Нику. Мотив на лицо, я считаю.

— Бред. Анжела много с кем спала кроме меня, жаль, я об этом поздно узнал. У нас с ней и было то пару раз и то под алкоголем. Что же Пашке теперь всех её любовников убивать и их жён? — Я умом понимал, что Баршай не имел отношения к гибели Вероники. Но побеседовать с ним стоило. Он явно мог что-то знать или слышать в криминальных кругах, в наших богатых кругах.

— Алексей прав, ваша версия, Олег, маловероятна. Но мы ещё раз побеседуем с Павлом Юрьевичем.

— Я хотя бы предположил. Алексей, надо подумать о похоронах нашей Вероники. Как мы можем забрать тело? — Господь наделил Вишню мозгами, но в любых стрессовых и непонятных ситуациях у Олега его пресловутый мозг словно улетучивался, испарялся. Как и на этот раз. Благо, мне не пришлось краснеть перед следователем. Его спокойствию вообще можно было позавидовать. И абсолютно ровно, спокойно он ответил Вишнему на его глупый вопрос.

— Олег Юрьевич, тело Вероники Игоревны унесло течением реки, поэтому мы не можем вам его выдать. Алексей Владимирович, согласно свидетельству о смерти Дербина Вероника Игоревна умерла 11 ноября 2010 года. Вы можете похоронить её, но соответственно в закрытом…пустом гробу. На этом у меня всё, вот вам визитка, если что-то вспомните, дайте знать. Мои вам соболезнования.

— Спасибо, Илларион Львович, приму к сведению. Я отказываюсь в это верить. Как я могу хоронить свою жену, если у меня даже нет доказательств её смерти. Ваша бумага и слова свидетеля? Впрочем, ступайте, не смею вас задерживать.

Майор Лёвушкин ничего не сказал. Он ушёл, не обернувшись. А я остался наедине со своей зияющей раной в душе — да, я наконец-то дал волю своим эмоциям, боли по утрате любимой. Я даже забыл, что Вишня остался со мной, и вздрогнул, когда услышал его голос.

— Алёша, если хочешь, я займусь похоронами.

— Тьфу на тебя, чёрт в юбке! Пошёл вон отсюда! Какие к чёртовой матери похороны? Ты кого хоронить собрался, пустой гроб?! — Я рассвирепел. В Олега полетели пирожные, потом кружки, ещё под руку попалась подушка. Подушку Вишний поймал и пытался ей меня остановить.

— Алексей, Лёша, успокойся. Ты просто в состоянии аффекта. Сядь, принести тебе воды?

— Да идите вы к лешему со своей водой. Ника! Ника! Неееееееет! Я найду. Я должен найти убийцу своей любимой.

Я рыдал, горячие слёзы обжигали лицо. Береслава с состраданием смотрела на меня и собирала по полу гостиной разбросанные пирожные. А Олег заботливо меня обнимал, вытирал рукавом своей малиновой атласной блузы мои слёзы и успокаивал.