Личный дневник моей фиктивной жены

Глава 41

8 декабря, суббота

Я радовался выходному дню, как ребёнок, и предвкушал, что в кои-то веки отосплюсь. Но увы сон не шёл. Я сам проснулся без пяти пять утра, лежал и бездумно смотрел в потолок…в светящееся звёздное небо надо мной, с любовью придуманное Вероникой. Я на редкость чувствовал себя бодрым и готов был свернуть горы, только не знал, с чего начать и что вообще делать. Можно было поехать в офис, заняться рабочими вопросами, но мои сотрудники заслуженно отдыхали, а одному работать мне не особо хотелось. Иллариона я решил не трогать, пока сам со мной не свяжется, несмотря на сильное желание удостовериться в подлинности почерка Маргариты на этой проклятой новой записи в дневнике моей любимой… Но Лёвушкин — человек и тоже имеет право на законный выходной, личную жизнь и свои дела. Раньше я был завсегдатаем баров, клубов, казино, художественных мастерских и современных театров. Но всё кардинально изменилось, и мне уже не хотелось встретиться с друзьями или приятелями, где-то отдохнуть, повеселиться, накатить рюмку другую. Подобное явление с моей стороны мне казалось, что ли кощунственным по отношению к памяти о Нике. Да и своих друзей, как выяснилось, я мог пересчитать по пальцам одной руки. Оставалось навестить матушку. Но сердце мне подсказывало, что у Зинаиды Макаровны наконец-то начала налаживаться личная жизнь, ибо во время нашего последнего телефонного разговора, она слишком быстро прекратила со мной общение, куда-то убежала, и голос её звучал непривычно и неприлично счастливо. За сим я решил не тревожить свою маман и вопреки себе самому отправился в «Строй-Инвест».

К моему удивлению, офис встретил меня оживлённо: Мальвине с Вишней о чём-то беседовали возле ресепшена, Настенька жива-здорова что-то печатала, попутно встревая в разговор, мой бухгалтер Вера Игнатьевна расположилась на гостевом диване и с кем-то спорила по телефону про неведомые мне расхождения в актах сверки. Но и я всех присутствующих удивил не меньше своим появлением.

— Ба, какие люди в нашем захолустье. — Вишня первым пришёл в себя и не смог себе отказать в удовольствии меня подколоть.

— Вы пади и забыли, как я выгляжу. Решил вас почтить своим присутствием.

— Эммм, Алексей Владимирович, так ведь сегодня выходной. — Радостно констатировала наша очаровательная секретарша и моя новоявленная дочь.

— Да, дочь моя, суббота нынче на дворе. Но и вы дружно здесь собрались. Стало быть, не я один борюсь со скукой. Или наоборот используете офисное помещение не по назначению, а для своих шалостей?

— Бог с вами, Алексей Владимирович, мы тут трудимся в поте лица. — Багровая после выяснения отношений Вера Игнатьевна включила трудового передовика и продолжила. — И заметьте, работаем на голом энтузиазме, исключительное по своей инициативе.

— Молодцы, хвалю. Отрадно, что у меня такие инициативные и организованные сотрудники, да ещё и альтруисты. Но могли и раньше мне поведать о своих сверхурочных трудовых подвигах, я бы давно вам выписал премии. Лучше поздно, чем никогда, поэтому с меня всем финансовые поощрения. А пока, Настенька, закажи-ка нам пиццу вкусную, да напитки какие-нибудь.

— Другое дело, Алексей Владимирович, а то держите нас в чёрном теле. — Вера Игнатьевна не унималась, но меня это даже забавляло. Мой бухгалтер от Бога была необычайно колоритным и интересным персонажем.

— Валентин, Олег, а вас каким ветром занесло?

— Алексей, морозным, снежным ветром. Приветствуем вас.

— Ооо, Вэл, общение с нашей Вишенкой определённо идёт вам на пользу. Вы даже пытаетесь шутить сами.

— С Вишенкой? — Валентин недоумённо посмотрел на меня и робко перевёл взгляд на Олега. А Олежка сделался пунцовым как варёный рак, недовольно надул ноздри, но промолчал.

— Мы так в кругу близких людей называем нашего славного Олега Юрьевича, производные от его фамилии Вишний — Вишня, Вишенка. — Я как можно дипломатичнее дал Мальвине разъяснение.

— Разве я уже в вашем круге приближённых?

— Несомненно, да, Олег Юрьевич?

— Конечно, Алексей Владимирович. Только можно вас на минутку.

Сердитое лицо Вишни не предвещало для меня ничего хорошего. Но я в первые за последний месяц радовался, сам не знаю, чему, что не собирался портить себе настроение из-за раздражённости Олега.

— Алекс, какого чёрта?!

— Давай без упоминания всуе чёрта, хотя бы сегодня, пожалуйста.

— Я серьёзно спрашиваю. Что за детские подколы? Тебя настолько зацепило, что Илларион назвал меня Вишней?

— Товарищ майор для тебя уже просто Илларион? Быстро же вы нашли общий язык и спелись.

— Тебе-то какая разница в самом деле? Что ты из мухи делаешь слона? И на ровном месте ищешь проблемы?

— Не поверишь, они меня сами находят и идут следом проблема за проблемой.

— А я при чём здесь? Ты — сам виновник своих проблем и бед!

— Мммм… Продолжай, развивай мысль.

— Нет, закончим на этом.

— Нет, мы продолжим, Вишня. Сказал А — говори Б.

— Да ты даже палец о палец не ударил, чтобы решить сложившуюся ситуацию. Только ходишь и ноешь, всех подозреваешь. Ко мне ведь тоже столь пристальное внимание не из праздного интереса? А ведь ты сам давно мог выйти на преступника, покопался бы в памяти, архивах своей собственной жизни. Он тебе четко сказал чёрным по белому: ты увёл у него девушку, и ты виноват в убийстве его жены.

— Поправочка: в убийстве моей жены. И к чему ты клонишь?

— Нет, твой мститель говорил о своей жене, а ты даже не попытался понять верно его слова. И клоню я к тому, что ты — обычный ловелас, женщины — твоя слабость. Но ты — далеко не Джакомо Казанова, и у тебя не такой обширный список бывших возлюбленных. Поэтому вычислить ту единственную из-за которой всё происходит — не составило бы твоего труда.

— Складно говоришь, да вот не вспоминается та единственная, не приходит ничего на ум. В моём прошлом была только Антонина, которую я ни у кого не уводил. И тем более Тоня сама меня бросила и живёт-здравствует по сей день. Если верить твоему толкованию, что возлюбленная моего мстителя погибла из-за меня.

— И всё?

— И всё. И Вероника, разумеется.

— Ок. А если допустить, что ты увёл у него девушку не буквально, а фигурально влюбил в себя?

— Ага, влюбил и обезвредил, а она возьми и брось своего этого…моего недоделанного мстителя. Да и не обращал я на подобные мелочи никогда внимание, если девушка была не в моём вкусе.

— А были и такие, что тебе не по нраву?

— Конечно! Ты что смеёшься? — Я и сам повеселел от вопроса Вишнего. — Я же не всеядный. И, как ты заметил, я — даже не Джакомо Казанова. Поэтому не вёл счёт разбитых мной женских сердец. С меня и одного достаточно…сердца Вероники, за неё я во век грехи не искуплю.

— Ну исповедоваться мне тут не надо, не заводи меня лишний раз.

— Я ему душу излить хотел, а он заводиться изволит. Подумаешь.

— Поговорим ещё как-нибудь, а пока мне надо вернуться к Вэлу. Он небось думает о нас Бог весть что.

— Поверь моему опыту — никто ничего о нас не думает. Каждый думает только о своей шкуре, удовлетворяет собственный эгоизм. Даже мой пресловутый мститель не горюет о гибели любимой, а печётся о себе, о том, что она его предала, предпочла ему другого, да ещё и посмела окончательно бросить, отправившись на тот свет.

— Ты перегибаешь палку и чересчур драматизируешь.

— Жизнь — и есть драма, не замечал? Взять нашу Настеньку — какая фактура. Что ни день у неё, то целая трагикомедия, а мы где-то в эпизодах Настиной жизни мелькаем и помогаем играть-жить.

— Да, вы — философ, не иначе. Мой друг, пойду-ка я подальше, пока не заразился от вас склонностью к лирическому восприятию нашего жития-бытия.

Вишня вернулся к Вэлу, и все продолжили заниматься своими делами, а я удалился к себе в кабинет для дальнейших размышлений. Мой мозг усиленно работал, и мысли, словно поставленные на поток конвейера, шли одна за другой, но при этом я не успевал за них зацепиться и выудить хоть какое-то мало-мальски стоящее умозаключение, понять для себя что-то существенно новое. По сути, всё до чего я додумался ранее, приходило на ум снова и снова, слегка видоизменяясь, и мысли переливались из пустого в порожнее. Я никак не мог вспомнить какую-то особу из далёкой незапамятной юности, которой разбил сердце и у кого-то увёл. И меня это безумно злило, но особенно раздражало непонимание, почему мой чёртов мститель спохватился именно сейчас или только сейчас. Жил он себе рогоносцем все эти годы и жил бы дальше припеваючи, а тут вдруг вспомнил обо мне. Бессмысленный поток моих раздумий неожиданно остановил звонок Паши Баршая. Я даже не поверил своим глазам, когда его имя высветилось на дисплее моего телефона. Потому что мы с ним не общались с самых похорон Вероники.