Лис, который хотел меня съесть, но... (СИ)

Глава 10. Ночь с привкусом волшебства

Указания Праха я слушала вполуха, потому что разум мой до сих пор находился в очень странном состоянии. Состоянии крайней растерянности, отрешенности и фрустрации. И не столько от осознания того, что проклятье мира-пожирателя пришло по мою душу. Скорее из-за слов, сказанных мне Зайцем.

Смысл жизни. Был ли он у меня? Выросла, окончила институт, утроилась на работу. Китайца подержанного купила. Работала всего лишь мелким журналистом и вела всего одну колонку в непопулярном журнале. Если задуматься, то если бы я так горячо желала подняться по карьерной лестнице, то уже давно уволилась бы или настойчиво потребовала бы повышения с угрозой увольнения. Но нет, я просиживала в небольшом офисе редакции «Терра инкогнита» за рабочим столом день изо дня, особо не запариваясь на этот счет. Стоило только задуматься о будущем, и оно представало передо мной размытым пятном, в котором невозможно было ухватиться ни за одно очертание, ни за один силуэт. Я существовала, а не жила и, пожалуй, в жизни моей, действительно, не было смысла.

Как же я буду бороться? Как скоро я обращусь окончательно при таком раскладе?

— Ромашка, ты слушаешь меня? — присела Прах передо мной на корточки, тщательно вглядываясь в мое лицо и стараясь разглядеть хотя бы толику понимания в нем. Тщетно. — Это очень важно. Ты должна внимательно меня слушать, поняла?

Кивнула, устремив взгляд в невидимую точку перед собой.

— Как можно меньше времени проводи на солнце, — четко произнесла девушка, выпрямившись. — И ешь. Ешь побольше, сколько влезет. Мясо, овощи, траву — что угодно, но ты должна есть.

— Ага, — снова тупо кивнула я.

— Пыльца будет образовываться каждую ночь, поэтому с утра первым делом иди мыть голову. Чем ее меньше, тем лучше. Оттягивай обращение. Поняла?

— Ага. — Как болванчик, ей-богу. Или собачка, которая обычно стоит на приборной панели и головой кивает в такт неровностям дороги.

— Я расскажу ей всё еще раз, — подал голос Заяц, сидевший на печке и наблюдавший за лекцией с высоты. — Чуть позже. Когда в себя придет.

— Хорошо, — вздохнув, уселась Прах за стол и подперла щеку маленьким кулачком. — Сейчас это занятие бесполезное.

— Ага, — подхватила я и вновь кивнула.

А Лису я что скажу? Что начала обращаться? Как он отреагирует на такие новости? Он меньше всего задумывался о проклятии, когда тащил меня сюда, закинув на плечо. Сам ведь признавался. И ладно, если бы я начала обращаться в… лисичку там какую-нибудь. Даже в волчицу ничего. Стерпелось бы и слюбилось, никаких проблем. Но в цветок! Вдруг, у него аллергия на пыльцу? О чем я опять думаю?!

— Может, Лиса позвать? — предложил Заяц, качнув ушами. — Расскажем обо всем и ему, если она умолчала.

— Нет! — наконец, опомнилась я и замахала руками. Прах удивленно вскинула брови. — Не надо его звать. Не надо. Пожалуйста.

— Боишься, что сделаешь ему больно? — догадалась беловласка. — Он сам должен всё понимать, если привел тебя сюда по своей воле. Нет тех, кто избежал бы участи быть обращенным. Или обращающимся.

— Сам догадается, когда я начну выглядеть совсем не так, как… не так, как я.

А как я буду выглядеть? У тех, кто в зверей обращается, хвост отрастает, уши, когти и всякие прочие, подобающие им, атрибуты. Ну а я? Сначала пыльца, потом лепестки, позеленею, как Шрэк, и всё? Цветик-белоцветик? Лети, лети, лепесток, через запад на восток?

— Будь по-твоему, — согласилась со мной хранительница. — Но Лис совсем не такой глупый, каким может показаться. Думаю, догадается он обо всем куда раньше, чем…

— Не важно, — мотнула головой. — Не важно. Мне бы только голову с утра прикрыть, пока воду грею и до бани иду. Не увидит пыльцу — и вопросов не возникнет.

— Предоставь это мне, — расплылся Заяц в улыбке. — К вечеру жди презент.

С этими словами парень ловко спрыгнул с печки, махнул нам рукой и был таков. Мы проводили его удивленными взглядами, а после, когда мы с Прахом наконец-то остались наедине, я могла задать ей один из тех вопросов, которые надумало мое больное сознание.

— Почему ты помогаешь мне?

— Почему? — кокетливо хлопая ресницами, переспросила она.

— Почему ты помогаешь мне, если меня сюда привел Лис? — подвела я ее к нужной мысли. — Лис, который тебе нравится.

Я рассчитывала на то, что девушка тут же начнет мило отпираться и скажет, что ничего подобного она не чувствует и с чего я вообще взяла такие душетрепещущие сведения, но она молча опустила глаза.

— Поэтому он к тебе не заглядывает? — продолжала я. Прах сморщила носик. — Ты ему призналась, а он отверг. И теперь ему стыдно. Просто я была когда-то в такой же ситуации. И даже не один раз, поэтому и решила… уточнить.

— Да, наверное, так, — грустно улыбнулась беловласка, не поднимая глаз. — Я воспитывала их всех, как собственных детей, но… к одному из них оказалась более снисходительна. И даже больше.

Мысли о лесных интригах хотя бы на некоторое время заняли собой тот внушительный пласт сознания, который отобрало проклятье. Но ни одно, ни другое, разумеется, не было мыслями светлыми. А одно противное чувство, до боли противное, закралось в душу. Ревность?

Вот еще что! Думать надо о том, как найти долбаную сумку, узнать имена и свалить из этого места. И никакие лесные интрижки не помешают мне свернуть с этого пути.

Лис, наглая ты рыжая лисья морда без стыда и без совести, а тебя, оказывается… любят.

Весь оставшийся день я бродила по лесу в поисках пресловутой сумки. Под каждый куст заглядывала, в каждое бревно и дупло. Меня вовсе не волновало, что передвигаюсь я без карты, но поиски всё равно были тщетными. Скорее всего, и на той самой тропе, по которой притащил меня Лис, я изучила всё вдоль и поперек. Ни одного намека. Да хоть бы помада где-нибудь брошена была и — находка, знак. Но ни сумки, ни помады, ни листков с именами. Ни-че-го.

Кажется, Прах оказалась права. Мир запрятал мою сумку так далеко и глубоко, что ее ни в жизнь не отыскать. Ни в эту, ни в следующую. Однако надежду терять не стоит. Надежда — это всё, что пока что удерживало меня от полного обращения, если верить словам Медведя. А если верить словам Зайца, то обращаться я буду стремительно и с этим уже ничего не поделать.

В нору я вернулась уставшая, измотанная до невозможности и морально, и физически. На нападки Лиса отреагировала безэмоционально. Просто прошла на чердак, забралась с ногами на кровать и уткнулась в коленки.

Конец ли это? Совсем не так я представляла свою дальнейшую жизнь. Да я ее вообще никак не представляла, а теперь появилась хоть какая-то определенность. Цветочек на тонком стебельке и на ромашковом поле. Кому бы поведала о таком — в дурдом засадили бы моментом.

Не знаю, сколько времени я провела в таком положении, но когда моих ушей достиг глухой стук, за окном уже начало смеркаться. Еще один стук.

Подняла голову и поняла, что в чердачное окошко один за другим летят камушки.

Что за непрошенный гость на ночь глядя? Или как раз-таки прошенный… Точно! Заяц ведь обещал заскочить и принести мне средство от всех проблем. Ну, может, не от всех… но от проблем с пыльцой точно.

Быстро слезла с кровати, забралась на стол, отпихнув вазу с увядающими цветами в сторону, и распахнула створки.

Да, так и есть. Стоит внизу, улыбается, ушками потряхивает. Милота да и только.

— Лови, Ромашка! — весело крикнул оборотень и подбросил в воздух… что-то. Что-то, что я умудрилась словить, не выпав при этом из окна.

Шляпка. Соломенная шляпка, аккуратно сплетенная и даже с белой ленточкой под цвет моего платья. Покрутила новый предмет лесного гардероба в руках, провела пальцами по тщательно переплетенному узору соломинок. Надела.

— Я сам сплел! — подсказал парень, и губы его расплылись в широкой улыбке. Такой детской и очаровательной, что я умилилась еще раз. Всю жизнь готова была на него умиляться, честное слово.

— Спасибо! — рассмеялась я в ответ.

А оборотень сложил ручки за спиной и застенчиво ножкой покрутил. Ох, мой мимиметр уже зашкаливает!

Но только я хотела сказать ему что-то еще, Заяц юркнул в кусты.

Удрал. Лиса почуял, что ли? Но Лис и так в норе, на первом этаже сидит и дуется на меня. Наверное. А, может, и на охоту ушел. Ай, не важно. Главное, что у меня теперь есть, чем пыльцу с утра скрыть. Рано или поздно, конечно, всё равно узнает, а пока стоит поберечь ранимое сердечко. Кто сказал, что оборотень не может быть ранимым? Очень даже может.

— Ромашка? — раздался отстраненный голос за моей спиной.

Резко обернулась, чтобы наткнуться на растерянный взгляд Лиса, чья мордочка выглядывала из щелочки приоткрытой чердачной двери, и весь мой триумф смыло… куда-то.

Что это еще за рояль в кустах? Внизу тебе не сиделось, прохвост? Ах, да как же так? Вся операция ради тебя была, а ты…

— Ты начала обращаться? — интонация всё такая же и название ей — предистеричная. — Да?

Я молчала. Только шляпку соломенную с головы сняла и прижала к груди. Словно щитом прикрылась, чтобы оборотень не поколебал струны моей души. Но, кажется, там уже что-то поколебалось. Одного взгляда на его лицо было достаточно.

— Сегодня утром, — ответила я.

Нет, ну а смысл теперь врать? Любопытный лисий нос везде сунется и разведает, что да как. Надо будет попросить Медведя замок на дверцу поставить. Навесной такой, амбарный, чтобы уж наверняка.

— А я должен был узнать об этом последний? — продолжал наседать Лис, и я опять не знала, что сказать. Но всё-таки сказала.

— Да.

— Понятно.

Дверца захлопнулась.

Уже несколько минут как захлопнулась, а я всё еще сидела на столе перед открытым окном, вдыхая горьковато-сладкий аромат этого мира и понимая, что отношения с мужчинами у меня ни в одном из миров не складываются, вероятно, по причине меня. Всегда думаю, что умнее. Что мыслю на десять шагов вперед, верчу всем и вся, и на всём и везде. Ага, фигушки там.

Нет, в измене всё равно был виноват Антон.

Ну а я пойду выручать свой личный сорт оборотня, пока не поздно.

Подарок Зайца оставила лежать на кровати, а сама поспешила спуститься вниз. Вот что в местных мужчинах меня несказанно радовало, так это то, что с горя в бар не пойдут напиваться. Хотя бы по причине его отсутствия.

— Послушай, — Лис возник прямо передо мной, да так неожиданно, что я аж ойкнула. Только с лестницы успела спуститься, задом к комнате. Подкрался, рыжий. — Я уже давно хотел сводить тебя в кое-какое место.

О, а насчет отсутствия баров я зря подумала. Может, и притаился где-нибудь «В гостях у сказки» или что-нибудь в этом роде.

— В какое место? — с опаской осведомилась я, но на всякий случай уточнила: — Я убежденный трезвенник.

— Тебе понравится. — Печаль, что заволакивала его глаза прежде, исчезла без следа. Напротив — озорной огонек зажегся в изумрудах, и я очень удивилась подобной перемене. — Думаю, теперь самое время. Когда… когда проклятье и тебя затронуло.

Ну, хоть кто-то из нас не теряет силы духа. Не знаю, через какое время на мне можно будет гадать, безжалостно отрывая лепестки, однако надежды, что теплилась в сердце Лиса, вполне могло хватить на нас обоих.

— И ты на меня больше не обижаешься? — спросила я, заглянув в блестящие глаза, и мужчина тут же покачал головой.

— Нет. Ты ведь не захотела меня расстраивать, верно?

Прах снова оказалась права. Этот оборотень не так прост, как кажется. И не так… недалёк, пусть поведение его большую часть времени напоминало поведение ребенка семилетнего возраста. Всё-таки Лис умеет быть разным и правильно выбирать момент, когда следует скорчить серьезную мину, а когда обидчиво поджать губу. Это мне в нем и нравилось.

Нет, нет, ничего мне в нем не нравится! Ни капли!

— Пойдем? Уже начинает темнеть, — протянул он мне руку, и я удивленно уставилась на нее. Брать, не брать? — Доберемся как раз вовремя.

Взяла. Я просто взяла его за руку. За крепкую теплую руку, которая сразу же сжала мою.

На столе одиноко стояла зажженная керосиновая лампа, которую Лис перед уходом потушил, и мы оба вышли из норы в объятья прохладного вечернего ветерка.

— Не холодно? — повернулся ко мне рыжий, и я мотнула головой.

Даже смутилась немного из-за внезапно свалившейся на мою голову заботы. Ладно Волк — у него что-то свое на уме в отношении меня. Заяц, вероятно, настолько одинок, что ему только в радость помогать мне. Медведь — самый старший и ответственный, потому забота его тоже вполне оправдана. Ну а Лис? Нет бы прямым текстом сказать, как ко мне относится. Только удивляет периодически и нервы мотает. В равных пропорциях.

Тем временем мы уже шли по тропинке. Сверчки в кустах стрекочут, кроны шуршат. Да, ночью в лесу никогда не бывает тихо. Так же, как и в деревне. Только в городе постоянно гудят автомобили, не останавливая свой нескончаемый поток ни на секунду. А здесь романтика.

Нет, никакой романтики, просто лес! Лес лесной!

— Ромашка… — как-то по-особенному нежно протянул мой спутник и задрал голову. Аж мурашки от его интонации побежали. — Очень тебе подходит.

— С чего ты взял? — Были бы у меня ушки звериные на голове, я бы их поджала.

— Кажется, что этот цветок очень простой и мало что из себя представляет. Но один его запах успокаивает, а отвар лечит. Не такой уж он бесполезный.

Это… типа комплимент, что ли? Фирменный комплимент от Лиса? Хотя… не так банально, как красивые глаза, в которых тонешь с головой, или дивная улыбка, которую хочется видеть каждое утро.

— Спасибо и на том, — усмехнулась я, а руку мою сжали крепче.

Интересно, куда мы идем? Сколько еще тайн скрывает этот лес? И мир? Наверное, если бы он не был пожирателем, здесь уже давно обосновались бы какие-нибудь существа и превратили его в нечто такое, откуда я родом. Может, поэтому мир и сопротивляется? Мир, который защищает сам себя от цивилизации. Тогда его вполне можно понять, правда вот огромному дереву не докажешь, что ты безопасен. Отсюда можно только сбежать. Попытаться.

А пока я не могу этого сделать, остается только ждать. Ждать, надеяться и наслаждаться тем хорошим, что здесь еще осталось.

Лис улыбнулся мне, а я улыбнулась ему в ответ.

— Еще немного и будем на месте, — заверил он. — Смотри не кинься в мои объятья сразу, хотя… можешь не сдерживаться. Я разрешаю.

— Хм, вот еще… — буркнула, но сказанное заинтересовало меня еще сильнее.

Куда же мы идем? От Сердца мы далеко, да и не сказала бы, что вид пульсирующего древа так прекрасен. Скорее ужасен. Честно говоря… я вообще не помнила, чтобы проходила по этой тропинке. Неужели, в окрестностях остались места, в которых я сумку не искала?

— А теперь… — оборотень остановился напротив высоких кустов, отпустил мою руку и ухмыльнулся, — …надеюсь, ты поймешь, что в этом мире есть и светлая сторона.

С этими словами он раздвинул тонкие ветви.

— Какая… какая… красота, — только и смогла прошептать я, глядя на то, что, действительно, можно было назвать чудом из чудес.

Сотни разноцветных светящихся бабочек кружили над небольшой полянкой. Мало того, что ночью бабочки, по своему обыкновению, спят, так еще и сияние их крыльев было настолько ярким, будто их окунули во флуоресцентную краску.

— Ну что, нравится? — продолжал ухмыляться Лис, придерживая ветви рукой и глядя на меня с хитрым прищуром.

— Очень… очень нравится, — кивнула я, как завороженная, наблюдая за танцем необычных насекомых. — Если бы я только фотографию могла сделать. Хотя бы одну. Цены бы ей не было…

— Учись наслаждаться настоящим моментом, — укорил мужчина.

Его рука вновь коснулась моей.

Так-так-так… Романтическая атмосфера подъехала. Не нравится мне это. Бабочки, конечно, замечательные и местечко тоже ничего такое, но пора бы уже и честь знать. Спросит меня Татьяна Кузьминишна: «Чем же ты там в отпуске своем занималась? Что интересного расскажешь?» А я ей: «Да вот, ничего особенного. С оборотнями в деревне обжималась при свете луны. Тебе какой кофе? Латте или капучино?»

А Лис времени зря не терял. Уже губами ко мне тянулся, морда наглая. Девушки таких любят. Чтобы без спроса, чтобы вопреки здравому смыслу, на одних только эмоциях, где-нибудь в кустах. Однако со мной такой номер точно не пройдет. Знаю я вас, проходили уже.

— Не-а, — положила я палец на губы оборотня и мотнула головой.

А тот немного подвис. Замер, скосил глаза на мой палец, даже не моргая, тяжело задышал. Словно в этот момент все думательные процессы в его мозге активизировались, и мужчина углубился в себя.

Нет, одними светящимися бабочками меня не проймешь, прохвост. Этот отпуск должен будет рано или поздно подойти к концу. Я обязательно выберусь из ловушки, в которую ты меня затащил, уеду в город и поминай, как звали. Не скажу, что считаю себя чересчур корыстной, но мужчина, на котором я остановлю свой выбор, должен иметь за душой хоть что-то. Квартиру, хорошую работу — как минимум. Ну, и козлом не быть — само собой разумеющееся. Ты хоть и не козел, а лис, но все-таки…

— Да, — наконец, вышел оборотень из астрала, отодвинул мою руку в сторону и впился в губы так, что мысля оборвалась на полуслове.

Ты ведь животное! Откуда так умеешь?! Это уже не лизнуть. Это уже ого-го как! Э-э-э…

Руки его обхватили мое лицо и сжали так сильно, что щеки сплющились, а рот открывался сам собой. И зверек сумел этим воспользоваться, не отрываясь больше ни на секунду. Острыми клыками он задевал мои губы, но почему-то неприятными укусы не казались. А бабочки теперь порхали не только на полянке перед нами, но и в моем животе. Причем сколько их там было, судя по ощущениям, о-о-о… целый инсектарий!

Разве те чувства, которые ты вкладываешь в эти поцелуи, имеют хоть какое-то сходство с ненавистью? Да у меня ноги подкашиваются от твоей «ненависти» и твоего желания «сломать меня». Как говорится, сломай меня полностью.

Губы Лиса сместились ниже, скользнули по моему подбородку, затем по шее. Медленно-медленно, но жадно и требовательно они покрывали мою кожу поцелуями, а я шумно пропускала воздух сквозь стиснутые зубы и вздрагивала, когда клыки задевали особенно чувствительные места.

Ну нет же, нет. Квартира, хорошая работа, не быть козлом… Козел, работа, квартира… Работа, квартира, козел… а-а-а…

Оборотень провел кончиком языка от моего подбородка до самых ключиц, а у меня уже отключиц… отключицалась… отключилась способность трезво соображать. Я из последних сил старалась сохранить самообладание, но мозг отказывался сопротивляться. Сознанию, похоже, тоже нужен отпуск. И нормальный, а не вот это вот всё…

— Ту-ту-ту, — выдала я, когда мужчина уж слишком увлекся процессом, и его рука медленно, но верно поползла под подол платья.

Только тогда оборотень оторвался от меня, лицо его с полыхающими щеками нависло над моим, а от взгляда изумрудных глаз с поволокой у меня тут же в зобу дыханье сперло.

Офигеть… Это уже не тот Лис, который тряс передо мной своими рваными портками и орал. Это… очень странный Лис. Не вызывающий к себе ни чувство раздражения, ни жалости, ни вины. Лис, который хотел меня съесть, но…

— Чё-то в голову ударило, — весело попытался оправдаться он, тряхнул головой и похлопал себя по щекам. — Ух. Вот это ночка, да? Холодновато стало. Пойдем?

Вот, уже лучше. Зверек возвращается в свое нормальное состояние…

— Ромашка? — обернулся он ко мне через несколько шагов.

А я продолжала стоять на месте, хлопая глазками, приоткрыв рот и пытаясь вернуть себя в свое нормальное состояние. Но кожа помнила, а бабочки в животе еще не переварились.