Лис, который хотел меня съесть, но... (СИ)

Глава 5. Проклятье Дремучего мира

Когда мы с Лисом вернулись в нору, он быстро сменил гнев на милость. А всё потому, что я не пошла Волку навстречу. Какое ребячество, но глаза оборотня светились искренним счастьем, и я даже немного расслабилась. Тем не менее, мою ночную вылазку похититель стороной не обошел и охрану усилил. Каким образом? А самым наглым: уложил меня на свою кровать, лег рядом, закинул на меня ногу и уснул именно в таком положении. Стоит ли говорить о том, что я этой ночью не выспалась?

Проснулась я тогда, когда солнце было уже в зените. Ночное приключение сильно сказалось на моем физическом состоянии. Ноги ныли, раны саднили, а желудок был готов сожрать сам себя, если я еще хотя бы несколько минут помедлю с приемом пищи.

А помедлить с ним пришлось.

— Освежуй, женщина, — раздался зычный голос и мне в лицо, как только я оторвала голову от подушки, прилетело что-то мягкое, пушистое и… мертвое.

Сразу же откинула от себя неопознанное нечто, протерла глаза после сна, открыла их. Теперь опознанное — заячья тушка.

— Я не умею, — сдвинув брови, сообщила я, косясь на бедное животное, павшее смертью храбрых во время лисьей охоты.

— Тут много уметь не надо, — заявил мне Лис, усевшись за стол, закинув ногу на ногу и развалившись на стуле. — Берешь нож, отделяешь мясо от шкуры, потом делаешь надрез на…

— Дай я хотя бы в порядок себя приведу, — перебила я молодого охотника, опустила ноги на пол и призадумалась.

Это как же мне себя в порядок привести нужно, если одежда лоскутами висит, на голове — вороны могут птенцов выводить, а разит от меня теперь, как угодно, только не человеком. Права была беловласка — скоро я перестану им быть.

— Если хочешь помыться, то баня топится только по субботам, — «обнадежил» рыжий. — Можешь погреть немного воды, но для этого придется затапливать печь.

Веселый же отпуск у меня получается. Мало того, что похитили и хрен знает куда затащили, так еще и грязной работенкой заниматься заставляют. Эх, и что ж мне в городе не сиделось-то? Воздухом свежим подышать захотелось — иди в парк и дыши им, сколько влезет, хоть до самого вечера.

— Ты таким образом хочешь меня сломить, верно? — с вызовом спросила я, и ответил Лис хитрой ухмылкой. — Я из города приехала. Из большого города. У нас там будущую еду не свежуют — ее уже готовую в полиэтилене продают. А вместо печей у нас плиты газовые.

— Бла-бла-бла.

— Волк бы, наверное, покормил меня, — решила пустить в ход тяжелую артиллерию, и мужчина тут же навострил уши. В прямом смысле навострил. Во-он, как торчком встали, а одно еще и подергивается. — А может, мне остаться жить со старухой? Она бы точно вошла в мое положение и…

— Сейчас воду поставлю! — гаркнул оборотень, вскочил со стула так резко, что тот аж набок завалился, и широкими шагами направился к печке.

— И зайчишку забери, — взяла я мертвую тушку за заднюю лапу двумя пальцами и протянула раздраженному мужчине. Ка-а-ак он на меня посмотрел! Аж на сердце потеплело, потому что чуть взглядом не сжег.

Нет, дело не в том, что я не хотела помогать по хозяйству. Конечно, помогла бы, если бы попросили по-человечески, а не в приказном порядке. Сдамся на милость победителя — так и будет ноги об меня вытирать. Сперва дадим отпор, ну а после посмотрим на поведение. Не ту девочку ты себе нашел, чтобы оторваться. Если уж ВУЗ и начальник из меня все соки не выжали, то мужику с лисьими ушами и хвостом этого подавно не сделать.

По итогам дня я славно покушала и всполоснулась в тазу. Ничего страшного. Когда в городе горячую воду отключают, примерно та же ситуация происходит.

Теперь настало время идти знакомиться со старухой или же с Прахом, как называют ее оборотни. Что-то мне подсказывает, что это ее ненастоящее имя. Пока что ни у одного лесного жителя не было имени, и этот факт казался мне довольно жутким. Возможно, порядки здесь такие и мне тоже дадут какое-нибудь прозвище. Хотя странно ходить с прозвищем, когда у тебя есть имя. Имя… имя…

Внезапно меня головой будто в бочку с ледяной водой окунули. Нейроны лихорадочно забегали из одного угла мозга в другой, выискивая одну единственную крупицу хранящейся в нем информации: как меня зовут?!

— Лис… — сдалась я через некоторое время и обратилась к мужчине, сидевшему за столом и ковырявшему в зубах тонкой косточкой. — Ты ведь знаешь, как меня зовут?

Оборотень перевел задумчивый взгляд в потолок, пару раз моргнул и пожал плечами.

— Я запомнил только твой запах. Имя-то мне твое на кой?

А история принимает более интересный оборот. К старухе я пойду не в гости, а с допросом. Причем с таким пристрастием, что вовек из ее дома не выйду.

— Мы к старухе пойдем? — поинтересовалась я, на что Лис, к моему удивлению, отрицательно помотал головой.

— Чего я там не видел? — буркнул он.

— Но мне нужно к ней зайти, — поднявшись с кровати, настаивала я на своем. — И Волк, и Медведь сказали, что…

— Ну, раз Волк с Медведем сказали, то иди, конечно, — перевели на меня до глубины души оскорбленный взгляд. — Только ничего от этого не изменится. Этот мир такой, какой есть. И как сложится твоя судьба, от него зависит, а не от слов старухи.

— Если всё так сложно, то зачем же ты меня сюда притащил? — потеряла я терпение. — Думаешь, что тоже можешь распоряжаться судьбами других, только потому, что тебе так захотелось? Да кто ты вообще такой?!

Быстро пересекла комнату, подошла к входной двери, обернулась.

— И псиной от тебя несет за версту, — бросила я напоследок и вышла, хорошенько хлопнув дверью.

Вот пускай сидит, зализывает раны на разбитом сердце. Втянул меня хрен пойми во что и злорадствует. Таким отношением не только сломать, но и убить можно. Например, если я наткнусь на какую-нибудь чертовщину еще похлеще оборотней. Никому и ничему уже не удивлюсь. Где там моя заслуженная Немейская гидра? Жду не дождусь. За что боролась, на то и напоролась, как говорится. Сколько ни выдумывай небылиц про всякую нечисть, а небось и выдумать ничего не надо было. В лес заходишь и кричишь:

— Эй, нечисть, ну-ка, вылезай. Сейчас такую статью накатаю про это местечко, что на первой полосе окажусь и обойду даже политические дрязги!

Кусты слева от меня зашуршали и задрожали, но на этот раз я никуда не убежала. Просто сосредоточенно наблюдала за происходящим.

А произошли сначала два высокие серые уши, растрепанные серебристые волосы, два больших серых глаза, а после Заяц нарисовался передо мной целиком и во всей своей красе. По-детски милые черты лица и надутые губы мешали мне определить его возраст даже приблизительно. Лет пятнадцать бы дала с натяжкой. Мешковатая серая кофта, отороченная белым мехом, висела на его худощавом теле. Зато серые лосины и высокие шнурованные сапожки обтягивали сильные ноги. С такими ногами он должен разгоняться за рекордное время и пробегать марафон за марафоном. Действительно заяц, с какой стороны ни посмотри.

— Вообще-то я звала нечисть, но ты тоже подойдешь, — улыбнулась я.

— Лис не пойдет с тобой к Праху, — мягким тихим голосом заявили мне. — Она попросила меня проводить тебя к ней.

— Они не в ладах? — предположила я и последовала за оборотнем по тропинке.

— Что-то вроде того, — пожал плечами парень. — Я стараюсь не вмешиваться в чужие дела.

— Зато ныкаться по кустам и подслушивать любитель, — подметила я, на что Заяц обидчиво выпятил нижнюю губу.

— Я делаю это из-за инстинкта, а не потому, что мне сильно нравится ныкаться и подслушивать.

Инстинкта? Убегать и прятаться? Избегать опасности и в частности хищников, которые эту опасность излучают? Значит, местные оборотни, действительно, следуют природным заповедям. Про такие метаморфозы в знакомых мне статьях об оборотнях не было ни слова.

Сегодня лес казался менее страшным, чем вчера. Теплые солнечные лучи проникали на землю через зеленые кроны, птицы напевали свои песни, как в лесу самом обыкновенном. Даже к запаху местному я уже почти привыкла, потому что не ощущала такой сильной тошноты, и голова не кружилась тоже. Но что-то подсказывало мне, что дальше — хуже. Старуха обязательно расскажет мне что-нибудь эдакое, от чего волосы дыбом встанут и горьковато-сладкий запах останется лишь неприятным воспоминанием по сравнению с тяжестью новой информации.

Я не знала, о чем мне поговорить с сопровождавшим меня молодым оборотнем. Другие у них здесь нравы, иные повадки. О чем я могла бы поговорить с животным, которое внезапно обрело разум, научилось опознавать человеческую речь и отвечать тем же?

Потому путь мы продолжали в неловком молчании. Иногда я открывала рот, надумав какую-то мысль, но быстро спохватывалась и закрывала его.

Тем не менее, через некоторое время мы всё равно умудрились выйти на контакт. Правда, не совсем обычным способом.

— Волк! — резко притормозив, громко прошептал Заяц.

Однако вместо того, чтобы удрать в гордом одиночестве и спасти свою драгоценную шкурку, он скорее по инерции подхватил меня под локоток и уволок следом за собой в близлежащие кусты. Затем уронил на землю, лег на меня сверху, обхватив мои бедра мощными ногами и замер. Наши лица находились в паре сантиметров друг от друга, когда на тропинке раздались мерные шаги.

Я чувствовала, как часто-часто вздымается грудная клетка Зайца. Видела, как пугающе расширились его зрачки, и дыхание его ощущала на своем лице.

Как же удивительно близко и как… неловко. Кажется, мысли самого оборотня сейчас заняты только инстинктами убегать и прятаться. Он даже смотрит будто бы сквозь меня, а вот мои мысли заняты… немного не тем и заставляющим мои щеки стремительно покрываться пунцовой краской.

Кажется, опасность миновала. Волк прошел мимо укрывшихся нас, а парень, нависший надо мной в критической близости, уже на расслабоне выдохнул и уткнулся носом в мою шею. От одного прикосновения мурашки по коже побежали и дыхание сперло.

— Инстинкты инстинктами, — прошептала я, а голос предательски задрожал, — но не настолько же!

— А, да, извини, — спохватился оборотень, вскочил с земли и галантно протянул мне руку. Но приняла я ее только после небольшой паузы. Нужно было успокоиться и привести в порядок резко участившееся сердцебиение.

Теперь молчание, царящее между нами, стало совсем невыносимым. Хруст земли под ногами, щебет птиц, шорох листьев в кронах…

— Скажи, — решилась я нарушить неловкую атмосферу, — а Лис действительно может меня съесть?

Перевела взгляд на идущего рядом Зайца. Оборотень смешно повел длинными ушами, вытянул губы трубочкой, обдумывая ответ, затем задумчиво постучал пальцем по нижней губе и в итоге выдал лаконичное:

— Нет.

Я даже удивилась тому, какой уверенностью сквозил его ответ. Будто он только что не раздумывал, а мысли Лиса прочел. Причем с высокой точностью, и любое проявление скептицизма будет расцениваться, как верх глупости.

— Почему ты так считаешь? — решила всё-таки уточнить я.

— Знаешь… Нет, ты не знаешь, но я скажу. Здесь очень одиноко. — Ушки зайца опустились, и у меня аж слезы в уголках глаз скопились от того, насколько мило это выглядело. — Каждый из нас, из тех, кто пока еще сохранил человечность, одинок. Я не могу приблизиться к остальным из-за инстинкта убегать и прятаться от хищников, Лис с Волком — вечные соперники, Медведь свыкся с жизнью отшельника, а Прах… У нее слишком много дел, чтобы составить кому-либо компанию. Я думаю, что Лис привел тебя сюда, потому что ему одиноко.

Слабая улыбка на очаровательном личике, чуть склоненная набок голова, правое ушко упало на левое. Сколько детской искренности было в его словах. Думаю, он растопил бы ими не только мое сердце.

— Кроме вас в этом лесу больше никто не живет?

— Весь этот лес живет, — получила я странный ответ. — Никогда не рви здесь цветы.

— Не рвать цветы? — тупо переспросила я.

— Когда-нибудь ты можешь стать одним из них.

На несколько секунд впав в ступор, неловко улыбнулась. Причем времени на переваривание полученной информации у меня ушло столько, что замолкли мы до самого пункта назначения.

А пункт назначения ничего себе такой. Хорошо эта Прах устроилась. Домик по габаритам скромный, одноэтажный, но рядышком и мельница стоит, и речушка небольшая протекает. Загон со скотинкой, курочки бегают. Как будто снова в Станино попала, вот только… запах не изменился. Всё такой же тягучий и горьковато-сладкий. Нет, я всё еще в этом странном лесу и Заяц, стоящий рядом со мной — живое тому доказательство.

— Пойдем? — обернулся парень, сделав несколько шагов вперед и, по всей видимости, уловив мою нерешительность.

— Кто такая эта Прах? — задала встречный вопрос. — Какая-то ведьма? Колдунья?

— Нет, совсем нет, — помотал головой Заяц, а его длинные уши смешно качнулись в воздухе. — Она кто-то вроде нашей… наставницы. Помогает нам сохранять человечность. Может, и тебе поможет.

На всякий случай приобняла себя руками за плечи.

Чтобы проверить, что я всё еще человек? Что за глупости? Конечно же, я человек. Немного в шоке от всего происходящего и с частичной амнезией, но руки-ноги-голова — всё при мне!

Вдох-выдох.

Подумаешь, велико дело. Всего лишь иду к какой-то одичалой бабке в смердящем лесу, населенном оборотнями и, возможно, прочей нечистью. А еще получеловек-полузаяц, числящийся в гордых рядах гринписовцев, запрещает мне рвать местные цветы. Эх, ноутбук бы мне свой рабочий и я бы такого накатала, что там не только первая полоса. Там телевидение по мне заплачет.

— Ты чего хихикаешь? — сдвинул брови мой милый сопровождающий, и я поспешно прикрыла рот ладошкой. — Пойдем уже.

Вот мы и пошли. Отворили поскрипывающую калитку, вошли в небольшой дворик, засаженный фруктовыми деревьями, и ступили на крыльцо. Резное, красивое. Всем лесом ей тут, наверное, вырезали ажур из дерева.

А пока я разглядывала шедевры лесного зодчества, проворный и быстрый Заяц уже распахнул дверь. Не дав мне даже морально подготовиться! Дыхательную гимнастику поделать, например, или сосчитать до десяти, как психологи советуют.

— Давай быстрее, а то комаров запустишь, — дернул меня светловолосый за руку, и таким образом я, растерянно моргавшая, очутилась внутри домика, стоя на лоскутном коврике и вжавшись в захлопнувшуюся за собой дверь.

Изучающим взглядом просканировала помещение. Ни черепов, ни котлов с булькающей зеленой жижей, ни расчлененных кошек. Обычная деревенская комнатка с выбеленной печкой, столом и стульями, белым кружевным тюлем на окошках.

— Здрасте, — из вежливости решила поздороваться первая, хоть никого живого, кроме нас с Зайцем, внутри домика не наблюдалось.

А нет. В соседней комнате раздались шаги. Ближе, громче… Качнулся занавес из деревянных бус, разделявший две комнаты вместо двери. Я уже любую старуху ожидала увидеть от самых гламурных до самых уродливых вариантов, но только не такую, которая ко мне вышла.

Потому что вышла ко мне та самая девушка, встреченная мною ночью накануне. Беловолосая любительница малины, а также любительница появляться из ниоткуда и исчезать в никуда. Стройная, светлокожая, с ясным и чистым взглядом. Будто принцесса, очнувшаяся от глубокого и продолжительного волшебного сна. Такая она была легкая и изящная, что, казалось, дотронешься и девушка либо растворится, либо вновь уснет.

— Ты пришла, — улыбнулась она уголками губ. — Чувствуй себя, как дома. Нам предстоит долгий разговор.

— А где… где старуха? — с опаской поглядывая по сторонам, осведомилась я.

— Старухой меня называет только Лис, — усмехнулась беловласка. — Для других я — Прах. И ты можешь звать меня так же.

— Очень… приятно, — ответила я, выдержав длительную паузу. — А я… я…

Пока девушка разливала кипяток из закоптелого чайничка в изящные чашечки, невесть откуда взявшиеся в такой дырище, я вновь попыталась вспомнить свое имя, но в голову не приходило абсолютно ничего. Ни одной подсказки, хотя бы крохотной. Даже первая буква была для меня теперь загадкой. Это до какой степени нужно было головой приложиться, если имя начальника до сих пор сидело в мозгу (пропади ты пропадом, Андрей Аркадьевич!), а собственное — тю. Тю-тю…

— Ты — моя гостья, — ловко выкрутила меня из неловкого положения гостеприимная хозяйка. — Присаживайся. Я же предупредила тебя о долгом разговоре.

Кивнула и уселась за стол напротив окна, накрытый белой скатертью. На стол тут же поставили дымящиеся чашечки с ароматным напитком, плетеную корзинку с пирогами, а бедолагу-Зайца выдворили за дверь с какими-то поручениями. Хоть я совсем не была против того, чтобы он остался.

— А Заяц… — начала я, как только девушка-видение уселась напротив меня и заглянула в глаза. — А пусть… А ему одиноко, — как мне показалось, довольно убедительно произнесла я в защиту ушастого.

— Не ему одному, — мягко улыбнулась Прах, — но его присутствие может тебя смутить. Однако ты хорошо держишься, учитывая обстоятельства.

— Ну, не орать же мне и рвать на себе одежду. К тому же, — окинула я быстрым взглядом то, что осталось от моей блузки, — лес уже сделал это за меня.

— Хм… Эту твою проблему я могу решить прямо сейчас, — внезапно сообщила мне беловласка.

Поднялась, неспешной походкой, как во сне, прошла в соседнюю комнату, а минуту погодя вышла оттуда, держа в руках какую-то тряпочку белого цвета.

— Это одно из моих платьев, — пояснила девушка. — Свободный крой. Тебе должно подойти. Примерь.

Что ж. Раз по доброте душевной одалживают, да и попала я в это место не по своей воле, то почему бы не пойти навстречу? Глупо было бы отпираться и утверждать, что мои лоскуты приятнее к телу.

Платьице, действительно, село, как влитое. Легкая ткань, подол чуть выше щиколоток, рукава до локтей. Простенько, но большего и не надо. Не на парад собралась и не во дворец.

— Спасибо, — поблагодарила я, а старая моя одежда — тонкая ниточка, соединяющая меня с цивилизацией — полетела в металлическое ведро для мусора.

— Не стоит.

Мы вновь уселись за стол друг напротив дружки. Отпив глоток из своей чашечки, Прах закрыла глаза, на некоторое время выпала в астрал, а затем ее ясный, но печальный взгляд снова остановился на мне.

— Сначала расскажу тебе немного о себе, — начала она. — Большую часть своей жизни я входила в состав ордена хранителей миров. Члены нашего ордена выявляют глобальные катастрофы в иных мирах и отправляются на их устранение сквозь порталы. Иногда прямых порталов из одного мира в другой не существует и приходится перескакивать на «попутках» — мирах практически необитаемых, служащих промежуточными остановками. Сама я родом из Альтеры, а попасть мне нужно было в…

С каждым произнесенным предложением брови мои поднимались всё выше и выше, а челюсть двигалась в прямо противоположном направлении. А я ведь думала, что меня уже ничем не удивить. Если бы Андрей Аркадьевич оказался на моем месте, уже побежал бы доспехи себе мастерить из первых подручных средств и потребовал бы провести экскурсию по… везде.

— Я не стала начинать совсем издалека, — заметила собеседница мое замешательство. — Устала каждый раз плести паутину прежде, чем перейти к сути.

— Ничего страшного, — на выдохе произнесла я. — Продолжайте.

— Наверное, ты уже поняла, что «попутка» — это то самое место, в котором мы сейчас находимся. В простонародье — Дремучий мир, мир-пожиратель. Но узнали мы это слишком поздно. И я, и орден. Очутившись здесь, я попала в ловушку. Попала в ловушку, как и многие до меня. И после меня. Двадцать два года назад портал сюда открылся на Земле. Через него сюда попали многие, однако первые из них — Лис, Заяц, Волк и Медведь — сохранили человечность до сих пор. Другие — к сожалению, нет.

— С этого места, если можно, подробнее, — деликатно перебила я.

Мысли мои путались, сменяли друг дружку с невероятной скоростью. Но я решила дослушать невероятную историю Праха до конца, а уже потом делать выводы. Я не сошла с ума. Мои глаза не могут врать и на учете у психиатра я никогда не состояла. А если я видела и прикасалась к наполовину людям наполовину зверям, то насколько всё остальное может быть ложью или шуткой?

— Суть мира-пожирателя в том, что любое, попавшее в него, разумное живое существо он делает частью себя. И обличье, в котором оно будет существовать здесь, выбирает мир. Быстро или медленно ты начинаешь преображаться, меняешься, приобретаешь новые свойства и под конец… — Девушка сделала красноречивую паузу.

А я кинула мимолетный взгляд на вид за окном, вновь пытаясь собраться с мыслями, но впала в еще большее замешательство. Лис?

Мой рыжий похититель полулежал на толстой ветви дерева, стоящего за самым забором, подложив руки под голову. Сначала разглядела пушистый лисий хвост, а затем и его наглого обладателя.

— …под конец ты теряешь свой разум, и обращение завершается, — совсем тихо произнесла Прах и замолкла.

Далее мы сидели в молчании. Прах не спешила продолжать, а я не спешила задавать очередной вопрос. Слишком их было много, чтобы выбрать какой-нибудь один. Однако следующее, о чем пояснила мне бывшая хранительница, прояснило очень и очень многое.

— Попадая сюда, первым делом мы забываем свое имя. Наш социальный идентификатор, потому что для мира-пожирателя он — только помеха превращению. Потому у нас нет имен. Мы называем себя так, в кого или во что обратимся рано или поздно.

— Прах… — непроизвольно вырвалось у меня, и девушка печально улыбнулась в ответ.

— Прах, — повторила она. — Чем сильнее твоя воля, тем сложнее этому миру обратить тебя окончательно. Я называюсь так уже несколько десятков лет и никогда не знаю, когда наступит мой последний день. Не знаю, когда я сдамся. Но, честно говоря, с каждым годом становится всё сложнее.

— А остальные?

— Те четверо, что остались, прошли через портал в Дремучий мир в один день. Лису и Зайцу тогда было всего по четыре года, Волку — пять, а Медведю — семь. Четверо деревенских мальчишек отправились в лес по грибы и ягоды, но так и не вернулись.

— Но Лис вернулся за мной в деревню, — сдвинула я брови.

— Никому из оказавшихся здесь нельзя покидать этот мир надолго. А Лис постоянно ходил по острию ножа, бегая за пределы пожирателя в поисках тебя. Я даже… я даже просила его прекратить, но это окончательно испортило наши отношения.

Так это и была причина, по которой он отказался провожать меня до ее дома? И виной их конфликту — я? Какие же страсти здесь кипели даже до моего появления… А если бы я никогда не вернулась в Станино?.. Глупый, глупый Лис.

— Я еще не знаю, в кого или во что захочет обратить тебя это место, — быстро сменила тему Прах. — Но несмотря ни на что, я попрошу тебя оставаться сильной. Такой же сильной, как ребята. И никогда не забывай о том, что они продолжают обращаться, хоть и медленно. Всегда будь бдительна. Ни лисы, ни зайцы не едят человечины, но волки ею не брезгуют, а медведи, почувствовав опасность, способны на страшные вещи. Доверься своей интуиции.

Получается, Лис и правда обманул меня? Лисы не едят человечины, конечно. Даже если они оборотни. Выходит, что Заяц оказался прав в своих выводах.

— А когда я пойму в кого… или во что я начала обращаться? — задала я резонный вопрос и тут же получила на него лаконичный ответ.

— Как только, так сразу.

Голова гудела от количества полученной информации, и мне требовалось немало времени, чтобы переварить всё это. Мир-пожиратель, грядущее обращение, имена… имена!

— А если каким-нибудь образом узнать свое имя, то что тогда? — внезапно спросила я, на что Прах задумчиво прищурилась.

— Тогда… — протянула она, — … возможно, это не могло бы не повлиять на проклятье. Если превращение начинается именно с забывания имени — в этом есть какой-то сакральный смысл. Но я так и не смогла вспомнить свое за столько-то лет.

— Понимаете… — пыталась я подобрать слова, а сердце бешено колотилось в груди и в горле пересохло. — Дело в том, что пока Лис нес меня до норы, я потеряла свою сумку. И как раз в этой сумке у меня были записаны имена всех пропавших в лесу людей. Моя подпись и расшифровка тоже стояли на этом документе.

— Новость замечательная, — фирменная печальная улыбка осветила лицо Праха, — но я не думаю, что мир, напоминающий живой организм, вернет тебе сумку с таким «компроматом» обратно. Ты можешь попытаться, но… удачи я в этом деле не гарантирую.

Вот, значит, как. Надежда только проскочила перед моим лицом яркой искоркой, и тут же погасла, не успев разгореться еще ярче.

Нет. Я ведь должна быть сильной. Нельзя терять веру ни во что, что помогло бы мне выбраться отсюда целой и невредимой.

— Я найду эту сумку, — пообещала я больше себе, нежели кому-либо еще. — Обязательно. А пока… — снова скользнула взглядом по лежавшему на дереве Лису и явно ожидавшему моего появления, — …мне нужно обдумать всё. И принять.

— Разумеется, — кивнула беловласка. — Ты удивительно адекватный человек.

— Скорее измотанный, — пропустила я комплимент. — И довольно злой на одного бессовестного оборотня, позволившего всему происходящему случиться.

Пусть наш разговор с хранительницей подошел к логическому концу, мы еще немного посидели и помолчали, попивая ароматный хвойный напиток. Без знахарского колдовства, должно быть, не обошлось, потому что даже после всего услышанного я почувствовала, как напряженные натянутыми струнами нервы начали приходить в норму. Осталось только лечь в теплую кроватку и забыться сладким сном, но что-то подсказывало, что этой ночью в двери моих сновидений постучатся кошмары. Кошмары, в которых мир-пожиратель раз за разом обращает меня в невесть что, пока ему не надоест. А потом прикончит. Что лучше? Умереть быстро или же вечность провести, будучи каким-нибудь придорожным камнем? Я ведь и в него могу обратиться запросто.

Лис, какой же ты… редкостный… Не знаю, какое бы словцо тебе подобрать «поласковее». Чтобы все свои чувства в него вложить.

— Я дам тебе с собой еще кое-какие вещи, — встала Прах из-за стола и вновь вышла в соседнюю комнату.

А вещи, которые она вынесла в корзинке, придутся мне очень и очень кстати. Простенькие босоножки из кожи, которые я сразу же обула, несколько комплектов нижнего белья, мыло с мочалкой и схематичная карта окрестностей.

— Живем мы друг от друга недалеко, — пояснила Прах, как только я из любопытства решила развернуть скрученную в рулон карту. — Я отметила там все дома: мой терем, нору, норку, логово и берлогу. Если появится острая нужда в воде, то колодец у нас в самом центре. Медведь вырыл. Он у нас мастер на все руки. Хотя, если ты живешь с Лисом… если ты… — замялась девушка и взгляд ее заволокло дымкой печали. — В общем, у него всегда есть запасы воды, так что не переживай. И еще, — губы ее расплылись в полуулыбке. — Раз уж теперь мы вдвоем следим за сворой мальчишек, то помни вот о чем. Лису нельзя питаться одним мясом, Зайцу — одной зеленью. Волк не должен слишком много времени проводить в стае, а Медведь — спать больше двенадцати часов в сутки. Я не говорю, что с каждым ты обязана наладить контакт, но… на всякий случай. Им важно не утратить последнюю человечность.

— Я поняла, — кивнула я, сворачивая карту и убирая ее в корзинку. Красную шапку бы мне и вполне сошла бы за местную.

— Как только мир даст тебе первые подсказки касательно твоей судьбы, возвращайся. И мы подумаем, что делать дальше.

— Хорошо. Так и сделаю.

Развернулась, направилась к двери, опустив взгляд.

А пол-то под ногами посыпан… пеплом. Любезная хозяйка этого теремка и любительница малины тоже обращается. Вот только вместо ушей и хвоста оставляет за собой дорожку из собственного праха.

Что же… что же будет со мной?..

На крыльцо я вышла белая, как полотно. Чувствовала, как кровь отлила от моего лица, голова закружилась, а к горлу подступила противная тошнота.

Нет, нет, нет… Нет!

Обхватила себя руками, присела на корточки и зажмурилась.

Я — это я. Это мое тело, моя жизнь, мое всё. Я никому не дам забрать у меня себя, потому что… потому что нет у меня ничего, ценнее собственной жизни, пусть и непутевая она совсем. Китайца забирайте, но только не меня.

Не знаю, сколько еще просидела в приступе паники. Ноги не хотели идти дальше, а страшные мысли не имели никакого желания отступать.

Лис. Это всё его лап дело. Он затащил меня на заклание только потому, что так ему захотелось. А мне вдруг очень захотелось дать в наглую рыжую морду. Аж костяшки зачесались. Ты меня, значит, морально сломать собрался, ну а я долго ждать не буду. Я тебя и физически могу постараться. Хотя бы нос!

Мысли эти вернули меня в реальность. Жизнь вновь налилась сочными красками, а выделившийся адреналин отогнал предобморочное состояние.

Вскочила, сжала плетеную корзинку в руках, как оружие массового поражения, медленно спустилась с ажурного крыльца. Осмотрелась, проанализировав обстановку.

Совсем недавно ушастый валялся на дереве за домом, теперь караулил меня возле самой калитки. Сломать нос или надрать уши? Нос или уши? Нос или?..

Однако ноги в этот раз опять решали все быстрее, чем я думала, и до цели уже добрались.

— О, а я тут… это… мимо проходил, — сразу же солгал рыжий, как только калитка захлопнулась за моей спиной.

— Мимо лежал? — злобно прищурилась я.

— Ты чего такая злая?

— Я?! Злая?! — окончательно вышла я из себя и уже замахнулась, чтобы сделать один коронный и похоронный, но тяжелая ладонь Лиса опустилась на мою макушку, а сам он отступил от меня на шаг. Всё, что мне оставалось — нелепо махать кулаками в воздухе перед физиономией похитителя.

— Знал бы, что ты такая агрессивная — оставил бы там, где взял, — обреченно помотал мужчина головой.

— Уже поздно! Поздно! — закричала я, но это было последнее, на что у меня оставались силы. И моральные, и физические.

Ноги подкосились. Оборотень успел подхватить меня до того, как тело мое достигло земли, но мне было как-то всё равно. Пусть уходит или остается. Пусть ломает или залатывает раны. Я обречена. Мы обречены.