Ложечник

Будешь таким добрячком, тебе вмиг сядут на шею

Ночью разразилась гроза. Начался ливень. Эвер сказал, что оставаться под деревом опасно. Он отвязал Камешка и слегка его шлепнул: «Пошел!»

Янис убрал коробочку с огнивом в карман и с одеялом под мышкой побежал к ближнему склону. Эвер припустил за ним. Они нашли убежище под нависающим каменным козырьком. Лока забралась между ними. Места было маловато: ноги Эвера торчали наружу, а на одно плечо Яниса струями стекала вода.

Одеяла они держали на коленях. По лощине гулял холодный ветер. Под навес к мальчикам залетали тяжелые крупные капли. Лощину озарила яркая вспышка молнии, и Янис увидел Камешка. Тот пытался укрыться под деревом, повернувшись мордой к стволу и задом к ветру. В темноте трещало и грохотало.

— Уходи оттуда! — крикнул ему Янис. — Ну, давай же!

Янис дождался следующей молнии. Камешек так и стоял на прежнем месте, не сдвинувшись ни на йоту. Янис дернулся вперед.

— Ты что? — остановил его Эвер. — Не ходи!

Опять молния, и сразу за ней раскат грома. Янис отодвинулся назад, как можно глубже под каменный навес. Идти за Камешком не имело смысла. Ослик ни за что не сойдет с места. Но даже если бы и сошел, сюда ведь он не поместится, а других укрытий поблизости нет.

Лока свернулась калачиком и уложила хвост поверх носа. Эвер сидел, склонившись головой на одеяло у себя на коленях. Янис не спал: он хотел видеть при каждой вспышке, на месте ли Камешек.

— Ну отойди же ты от этого дерева, — тихонько уговаривал он. Но Камешек никуда не ушел, а остался стоять, где и был.

Постепенно гроза ушла на запад. Раскаты грома раздавались всё дальше. Когда наступило утро, оказалось, что над лощиной висит промозглый туман. Ствол дерева почернел от влаги. С листьев капало.

Несчастный Камешек, вымокший насквозь, стоял с поджатым хвостом и трясся.

— Его нужно вытереть насухо, — сказал Эвер.

Янис огляделся. Всё вокруг было мокрое и холодное, ничего, что бы ему пригодилось, он не нашел. В конце концов он взял кончик кроличьего одеяла и провел им по шкурке Камешка.

— Ослы не переносят дождь, — сказал Эвер. — Лошади спокойно, а вот ослы нет.

— Ты когда-нибудь видел лошадей?

— Кто ж их не видел?

— Я хотел сказать: в пути, здесь, в горах… — поправился Янис.

Эвер заталкивал вещи в мешок.

— Навалом. И рабочих кляч, и лошадей в упряжке, и еще таких маленьких, с длинной гривой.

— А, этих, — сказал Янис, как будто перевидал за свою жизнь целую тысячу лошадей. И мечтательно взглянул наверх, на дорогу над лощиной. Упряжка лошадей, с каретой! Прямо здесь, в горах!

Лощина осталась позади. Эвер на своих длинных ногах шагал очень быстро. Янис всё время от него отставал. Вдобавок Камешек никуда не торопился, и подгонять его было целое мучение. Когда разрыв становился очень уж большим, Эвер останавливался и ждал. Он садился на камень или прислонялся к скале и, как только Янис подходил ближе, начинал выговаривать:

— Вроде ты говорил, что торопишься? Я вот за несколько дней добрался от города до дома дяди в горах. А плелся бы, как ты, мне бы ни за что не уложиться в несколько дней. Его бы закопали в землю без меня — и всё.

И он опять уходил вперед, и Янис очень скоро терял его из виду. Лока бежала за Эвером.

— Ко мне! — звал Янис, но она не слушалась. Зато оставалась его ждать на каждом повороте. Так они и шли вслед за Эвером, поворот за поворотом. Янис недоумевал, почему Эвер каждый раз всё-таки дожидается его, а не уходит насовсем. Взял бы и дошел одним махом до Долмерстеда.

Тучи расступились, и выглянуло солнце. Еще до полудня они вышли к лесочку. Он узкой полоской тянулся вдоль склона горы. Эвер выбрал место под одним из деревьев для привала.

— Иди набери хвороста, — скомандовал он. — На вечер.

— Но зачем? — спросил Янис. — Кроликов-то мы приготовили.

— А если нам захочется спеть? — Эвер искал что-то в корзинах. Нашел флягу и сделал глоток. — И поболтать? Неужели в темноте придется?

Пение и разговоры, вот, наверное, и ответ. Эверу всё это нравилось, а в одиночку не споешь и не поболтаешь. Затем Янис ему и нужен. Янис и еще костер.

— Иди же, — повторил Эвер. — Там, дальше, деревьев нет, там ты уже ничего не найдешь.

В лесочке хвороста было достаточно. Янис зигзагами ходил по лесу, наклоняясь и поднимая ветки. Толстые будут гореть долго, зато тонкие с сухими листьями удобны для разжигания. Чем больше Янис собирал, тем меньше ему верилось в пение и разговоры. Если Эвер так любит компанию, то почему сейчас оставил его одного и не помогает? Просто у них договор, вот и всё. Эвер занимается кроликами, а Янис всем остальным.

Он принес охапку хвороста к тому месту, где подремывал Камешек.

— Этого не хватит, — прикинул Эвер. — Моментально прогорит. — Он сидел на пне и гладил Локу.

Янис пошел второй раз. Собрал столько веток, сколько мог унести, и вывалил их на землю рядом с Камешком. Тот от испуга встал на дыбы.

— Долго нам еще идти до Долмерстеда? Сколько дней?

— Сложно сказать, — начал Эвер. — Один бы я быстрее добрался, но с тобой…

— Ну и иди тогда без меня, — огрызнулся Янис. Пусть, если хочет, идет один. Пусть катится со своим одеялом, миской и разговорами. Так Янис от него отделается. — Ну что? Иди давай!

— Я тебя не брошу, — возмутился Эвер. — Не такой я человек.

Янис взялся за топорик.

— Пойдешь рубить ветки? — съехидничал Эвер. — Тебе же нельзя. Это разрушение!

— Знаешь, какое дерево подходит для ложек?

— Для ложек? Понятия не имею. Для вилок знаю. — И Эвер засмеялся над собственной шуткой. — Дерево для вилок! — повторил он еще раз и, довольный собой, хлопнул себя по коленям.

Янис опять пошел в лесок, помахивая топориком. Предыдущую ложку еще нужно доделать, но это не к спеху. Ему хотелось начать что-то новое, с куска дерева, который может стать чем угодно. Ложкой для каши или ложкой для супа. Или просто для красоты, с таким количеством резьбы, что ее и использовать-то боязно.

Между двух кустов росло дерево с прямым стволом. Низко от земли в сторону отходила ветка — почти без сучков и достаточно толстая, можно будет расколоть ее надвое. Янис поднял топорик и прицелился к изгибу у самого ствола. У каждой ветки есть свое слабое место — если его найти, достаточно будет ударить всего пару раз.

Эвер даже пальцем не пошевелил. Хворост так и лежал на земле рядом с Камешком. Янис погрузил ветки на седло, прямо поверх обеих корзин. Открепил веревку от уздечки, обвязал ею ветки и приторочил их к седлу. Но веревка оказалась коротковата, и, когда Камешек перемещался, вся конструкция шаталась.

Эвер вышел из-за деревьев и пошел — левой-правой, левой-правой, даже не оборачиваясь.

Янису приходилось идти рядом с Камешком и придерживать хворост. Эвер уже усвистал далеко вперед. Теперь он больше не останавливался, так весь день они его и не видели. И камни-то были, чтобы на них посидеть, за каждым поворотом по нескольку штук. И скалы были, чтобы на них опираться, то слева от тропы, то справа. Но Эвера нигде не было. Наверное, ему надоело, как медленно они тащатся, и он решил идти не останавливаясь. Ноша у него была нетяжелая, одеяло да миска, знай шагай себе.

Тропа вилась вниз по склону, часто среди нависающих скал. Там ветки застревали. Янису приходилось их снимать, а когда узкое место уже было пройдено, опять навьючивать на ослика. Получалось медленно, ну и ладно. Если Эвер не хочет их ждать, пускай справляется сам. Янису он не нужен. В одной корзине у него мясо, в другой одеяло, а сверху поперек корзин лежит хворост. Провести ночь в одиночестве — что в этом такого? По дороге к ущелью он тоже ночевал один.

Начался сыпучий каменистый спуск. Ослик искал опоры на валунах. Узкая тропа вела в обход огромного камня и заканчивалась каменной площадкой.

Там они обнаружили Эвера. Он сидел у расселины и кидал вниз камешки. Лока подбежала к нему и лизнула в щеку.

— Ты думала, что я ушел, да? — приговаривал Эвер. — Скажи, ты так думала? — Он держал Локу за голову и чесал ее за ушами. — Ночевать будем здесь, — сказал он Янису.

Янис потянул за веревку, и ветки попадали на землю. Хорошо, что Эвер тут. Ему бы Янис никогда не признался, скорее откусил бы себе язык. Хоть он и уговаривал себя, что запросто переночует и один, но, увидев Эвера, почувствовал облегчение.

Янис сгреб ветки в сторону, отцепил корзины и снял седло со спины Камешка.

— Перво-наперво принеси воды, — скомандовал Эвер.

Янис гладил Камешка по носу.

— А сам ты не можешь?

— Не могу, — ответил Эвер. — Я занимаюсь кроликами, а ты…

Янис достал флягу.

— А ты?..

— Всем остальным! — рявкнул Янис.

По дну расселины бежал ручеек. Янис соскользнул вниз, наполнил флягу и вскарабкался обратно. Налил воды в камень с выбоиной, чтобы напоить Камешка. Для этого пришлось спуститься и наполнить флягу несколько раз. А потом еще раз, чтобы принести воды Эверу. Сам Янис напился из ручейка, зачерпывая воду сложенными лодочкой ладонями. Лока жадно лакала воду, стоя рядом с ним.

— А теперь я хочу костер, — заявил Эвер.

Янис шалашиком сложил кору и тонкие веточки. Высек искру с первого же раза, как ни удивительно. Трут начал тлеть.

Эвер кинул на еле занимающееся пламя толстую ветку.

Огонь от этого почти затух, и Янису пришлось осторожно его раздувать. Сидя рядом на коленях, он медленно надувал щеки.

— Ты что, совсем никогда не злишься? — спросил Эвер. — Так, чтобы по-настоящему. Настолько, что хочется врезать по морде?

— Бывает, — ответил Янис. И отодвинул ветку Эвера в сторону.

— Злишься, но ничего не делаешь.

Янис слушал его вполуха. Сейчас главное — разжечь костер. Он взял одну ветку, разломил пополам и тонкую половину уложил на горящие веточки. Язычки пламени поднялись и стали жадно лизать древесину. Костер нужно было подкармливать, но не слишком много сразу. Только дождавшись, когда он хорошенько разгорится, Янис откинулся назад и вытянул ноги. Жар от костра их согрел.

Эвер подошел к корзинам.

— Слабак ты, я это сразу понял. Еще в первый вечер, когда мы встретились. Стоило только заикнуться, что я голоден, и ты отдал мне свою еду. Посмотрим, смогу ли я его разозлить, подумал я. Раз! — и молока не осталось. Попробовал бы кто-нибудь поступить так со мной… мало бы не показалось.

— Но ты же хотел есть!

— Да нет, я просто решил посмотреть, что будет. Чем получится разжиться. Мне даже делать ничего не пришлось, созидатель. Я мог бы получить гораздо больше. Мог бы тебя ограбить. Отобрать вообще всё.

— Мы же договаривались делиться, — сказал Янис.

— Это ты называешь делиться?

— А я потом потребовал себе еще одного кролика.

— Не будь дураком! Я съел твою еду, всю твою колбасу. А потом заставил тебя делать всё. Всё!

— Но я думал…

— Вот и не думай! — Эвер подошел обратно к костру. В руках у него было кроличье одеяло. — А давай отпор!

— Положи на место, — потребовал Янис.

— Положить? — Эвер держал одеяло над огнем. — Я правильно расслышал? Положить, да?

— Да. Нет!

— Да, нет, — передразнил его Эвер. — Нет, да. — И отпустил одеяло.

Янис вскочил на ноги. От костра повалил дым. С узкой стороны одеяла появились язычки пламени, но потом погасли. Янис оттащил одеяло в сторону и стал топтать там, где оно продолжало тлеть, и, сжав кулаки, два-три раза сделал выпад в сторону Эвера, но не задел.

— Ну, чего кулаками машешь? — ухмыльнулся Эвер. — Ударить-то слабо?

Следующий удар попал в цель.

— Ай, — вскрикнул Эвер и закрыл лицо руками.

— Сам напросился! — выпалил Янис.

Эвер отнял руки от лица. Из носа шла кровь.

— Вот это я понимаю, — сказал он. — Дошло, да? Это и называется дать отпор.

Янис поднял одеяло. С краю было обгорелое пятно.

— Ничего страшного, — сказал Эвер. — Почти не видно. — Он стоял внаклонку, упершись руками в колени. Кровь капала на камни. — Наконец-то удалось тебя разозлить по-настоящему.

— Зачем? — спросил Янис. — Тебе-то что с того?

— Да на тебя смотреть тошно, — ответил Эвер. — Его голос звучал гнусаво, как будто у него заложен нос. — Будешь таким добрячком, тебе вмиг… — Он выпрямился и потрогал свой нос. — Сломан?

— Это должно быть видно? — уточнил Янис.

— Он кривой?

С носом у Эвера всё было в порядке, кроме того, что посередине он разбух и покраснел.

— Нет.

— Будешь таким добрячком, тебе вмиг сядут на шею, — закончил свою мысль Эвер. — Будут тобой вертеть как хотят.

— Кто?

— Да все кому не лень!

Янис покрепче прижал к себе одеяло.

— Я просто хотел узнать, получится ли тебя как следует разозлить, — подытожил Эвер. — Неплохо вышло, но имей в виду: еще раз меня ударишь — получишь сдачи.

Костер удалось разжечь заново. Янис дул на угольки, а Эвер подкладывал сухие листочки и маленькие веточки и только потом веточки побольше — всё как и нужно. Молча глядя в огонь, они доедали вчерашнего кролика. Хвороста хватило на большой костер, такой, возле которого хорошо петь и разговаривать. Но они не пели, да и переговаривались лишь по делу. Эвер хотел спать.

— Тебе больно? — спросил Янис.

— Де-а, — ответил Эвер.

— Больно.

— Да дет же.

Проснулся Янис рано. Было холодно и сыро и еще недостаточно светло, чтобы сворачивать лагерь. Что-то его разбудило, какой-то сиплый дерущий звук. Эвер еще спал. Лока, лежавшая головой на кроличьем одеяле, открыла глаза, вильнула хвостом и задремала опять.

Не спал Камешек. Он кашлял, стоя у расселины. Уши безжизненно свешивались.

Янис спихнул Локу, отнес одеяло к ослику и укрыл его спину, мягкой стороной вниз.

Эвер зевнул и потянулся.

— Уже сворачиваемся? — Звучал он уже не так гнусаво, но лицо выглядело ужасно. Вокруг ноздрей запеклась кровь.

— Камешек заболел, — сообщил ему Янис.

— Я так и думал.

— Это страшно?

— Может быть, — ответил Эвер. — У моего дяди был ослик, который умер от дождя. Или от ветра? Во всяком случае, одно из двух.

— Может, понесем корзины сами? Одну я, а другую ты.

— Ты что, с ума сошел? Ослы созданы для того, чтобы таскать тяжести. Такие корзины для них ничто.

Янис оставил одеяло на спине у Камешка, ремни пристегнул сверху. Седло и корзины немного болтались. Веревка, как и следует, была прикреплена к уздечке. Нести хворост было уже не нужно, осталась только одно поленце, которое пойдет на ложки. Янис расколол его надвое и придавил сверху крышкой от корзины.

Наконец выдвинулись. Камешек шел медленнее обычного. Когда солнце поднялось еще выше, ослик стал останавливаться каждые несколько шагов.

— Так он у тебя совсем изжарится, — предупредил Эвер. — Он уже весь вспотел.

Мальчики сняли с Камешка одеяло и поклажу. Эвер всё верно заметил: ослик был горячий и липкий. Янис скатал одеяло и засунул его в одну из корзин. Потом пришлось заново надевать на Камешка всю упряжь и затягивать ремни.

— Может, тебе удастся его продать, — предположил Эвер. — Мяснику в Долмерстеде. — Он сделает из него рагу, назовет его говяжьим, и никто не почувствует разницы. Иногда у него там собачатина, этих тварей бродит по улицам предостаточно.

— А человечина? — спросил Янис. И тут же представил рагу из Эвера. «Я помогу ему снять шубку», — сказал бы мясник.

Они подошли к перепутью: узкая тропа шла вверх, в лес, а более широкая уводила в сторону — вдоль ручья. Эвер выбрал первую, давно уже ушел вперед и теперь добрался до тенистой кромки леса. Янис стоял у перепутья, в лицо ему светило солнце. Вдалеке на дереве заверещала белка. Над ухом жужжало какое-то насекомое. Эвер разглагольствовал о чем-то, стоя на опушке, но отсюда толком не было слышно.

Янис смотрел на плавно изгибающуюся за перепутьем широкую дорогу. Туда ему и нужно. Не по узким тропкам, не через лес, а прямо по дороге до самого Долмерстеда. Вдоль леса, сказал господин Требс. Вдоль!

Он провел Камешка через перепутье и остановился. На дороге послышались грохот, бряцанье и странное цоканье. Звуки быстро приближались. Из-за поворота показалась лошадь, за ней громыхала телега. Спереди на телеге сидел мужик с кнутом.

— Поберегись! — гаркнул он.

Янис оттащил Камешка на обочину.

Лошадь была толстая и приземистая, с большими копытами. Мужик на телеге щелкал кнутом. Телега протряслась мимо. Камешек закричал, Лока залаяла, а лошадь издала какой-то невообразимый звук: она загоготала, как будто ей смешно. Янис посмотрел вслед телеге. Она была доверху нагружена ящиками и тюками, а сверху на поклаже сидел мальчик — он поднял руку в знак приветствия. Янис помахал ему в ответ.

Эвер дожидался у опушки леса.

— Где тебя черти носили?

— Я видел лошадь, — ответил Янис. — С телегой.

Эвер взял Камешка под уздцы.

— Ты стоял там как дурак и лыбился. — Эвер разинул рот и стал вращать глазами. — Вот так. Как будто впервые в жизни увидел лошадь.

Янис протянул руку к уздечке.

— Отдай.

— А ты тогда пойдешь со мной?

— Я хочу идти по дороге.

— Это крюк, — сказал Эвер. — А так ближе. — Он вернул уздечку Янису и пошел вверх по лесной тропе.

— Ты не можешь знать, как я выглядел, — крикнул ему Янис. — Я вон где стоял.

И он вошел в лес вслед за Эвером. Камешек топал за ним.

Лучше идти по короткой дороге, они и так потеряли много времени.

В лесу настроение у Эвера улучшилось. Он начал перечислять всякую живность, которая тут водится. Кролики, ласки, белки. Может, даже косули.

— И куры-патоки, — сказал Янис.

— Куропатки, — поправил Эвер. — Одна куропатка, две куропатки.

— Куры-патоки, — не сдавался Янис.

— Куропатки!

— Правильно говорить куры-патоки, но, если хочешь, называй их куропатками, — важно сказал Янис. Куры-патоки и куропатки значит одно и то же. Главное, не путать просто кур и паток. А так — пожалуйста.

— Куропатки, — терпеливо повторил Эвер. — Ладно, хочешь — называй их падкими курами. Трясогузок тоже можешь называть тряскими гузками.

Янис обернулся. Там, где кончается лес, идет дорога. По ней гарцуют кони и разъезжают мальчики на телегах. В лесу же нет ничего необычного. Деревья и кусты. Ручейки и камни. Мох и разные стебельки, ко всему этому он уже успел привыкнуть. А Фрид, какую дорогу выбрал бы он? Лесную, конечно. Тут больше кроликов. Хотя, может, и широкую: если по ней идти, то она обязательно выведет к трактиру. Под названием «Позолоченный конь» или «Позолоченная корова». В общем, что-нибудь позолоченное. И подают там кабана и пиво.

Позже тем же днем Эвер поймал жирную куропатку. На ночлег они устроились в месте, защищенном со всех сторон деревьями и колючими кустами. Эвер ощипал птицу. Хвороста было навалом: сухие ветки, листья — пройдись пару шагов, и наберешь целую охапку.

— В Долмерстеде еду можно будет и купить, — сказал Янис.

— Честно? — хмыкнул Эвер. — А платить за нее чем?

— Ложками.

— Не советую. Так они сразу поймут, что ты с гор. Оберут тебя как липку.

После ужина быстро похолодало, и Янис опять накрыл Камешка одеялом. А себе выбрал местечко у догорающего костра. Он уже засыпал, когда Эвер улегся рядом с ним и накрыл своим большим шерстяным одеялом их обоих. Они лежали спиной к спине.

— Только сегодня, — сказал Эвер.

Но на следующую ночь он опять поделился своим одеялом. А потом Камешку, судя по всему, стало лучше, и кроличье одеяло вернулось к Янису.

— Хочешь, ложись под него тоже, — предложил он Эверу.

— Нет уж, — ответил Эвер. — Благодарю покорно.

Янис принюхался. Кроличьи шкурки воняли горелой шерстью и ослиным потом.