Ложечник

Узкая деревянная дощечка, чтобы бить по рукам непослушных детей

По дороге домой Янис смотрел, во что одеты люди на улице. Штаны, рубахи, куртки, платья. Вот мимо, цокая по булыжнику, прошла женщина в башмаках, вырезанных из цельного куска дерева. Она вела за собой на веревке козу. Вот площадь Стрелков перешел господин в светло-коричневых панталонах до колена. А на человеке, идущем ему навстречу, болтались бесформенные штаны.

Юте легко говорить. Ей-то не придется бродить по свету в одном белье. Янису нужна одежда. Такие же просторные штаны с заплатами на коленях.

Янису вспомнился чемодан с мамиными платьями, лежащий на чердаке. Его кузены не обыскивали, иначе нашли бы те серебряные монеты. Но мамины платья — это платья Холдерлингов, а Силке ни в коем случае нельзя быть похожей на одну из них.

По улице прогуливались под ручку две девочки. На одной было синее платье, а на другой коричневое, а поверх него клетчатый передник. Если на Силке будет такой же передник, она не вызовет подозрений.

Девочка в синем улыбнулась Янису. Он быстро отвел глаза.

На ужин он опоздал. Когда он вошел, Кундер, Ассерик и Силка уже сложили перед собой ладони в привычном жесте.

На столе еще стояла корзинка с двумя булочками. На тарелке рядом — несколько кусочков колбасы.

— Аминь, — произнес Кундер.

— Аминь, — повторили за ним Ассерик и Силка.

Кундер поднял взгляд.

— А ты откуда так поздно?

— Мне хотелось побыть одному, — ответил Янис.

— Сегодня мы тебя простим, — благодушным тоном сказал Ассерик. — Но запомни: с завтрашнего дня никаких поблажек! Я рад, что ты успел к тому времени, когда мы собирались принять совместное решение. Мы с Кундером посовещались и подумали, что если уж ты считаешь, что Силка заслуживает наказания, то ты и должен выбрать, какое это будет наказание.

— Можно мне булочку? — перебил его Янис. Он проголодался, а скоро придет Ханта, начнет убирать со стола и унесет корзинку. — И кусочек колбасы?

— Едим мы все вместе, — нравоучительно произнес Кундер. — И только что завершили трапезу.

Ассерик поправил лежащий на столе нож.

— А сейчас поговорим о Силке. Обычно в качестве наказания мы даем ей прописывать строчки, но нынешний проступок настолько серьезен, что можно рассмотреть даже телесное наказание.

— Линейкой, — поддакнул Кундер.

— Только посмей, — прошипела Силка Янису.

— Сколько ударов? — задумался Кундер. — Думаю, никак не меньше двадцати.

— Я не знаю, что такое линейка, — признался Янис.

— Это узкая деревянная дощечка, чтобы бить по рукам непослушных детей.

— И чтобы измерять короткие расстояния, — добавил Ассерик.

Янис посмотрел на руки Силки.

— Я что, должен ее ударить?

— Конечно. Предоставим это тебе, — улыбнулся Ассерик.

— Ненавижу тебя! — взвыла Силка. — И сохраню эту ненависть на веки вечные! Ты не брат мне. Ты кроличий помет с гор. — Щеки у Силки раскраснелись, а глаза метали молнии. — Если посмеешь меня ударить, я за себя не отвечаю!

Янис и не знал, что она может настолько разозлиться. Правда, злость у нее была какая-то странная. Как будто говорит не сама Силка, а кто-то, кто притворяется злой Силкой. Она посмотрела на него и еле заметно кивнула, он видел совершенно точно.

— Ишь, цаца, околачиваешься тут, что-то вынюхиваешь! — Она вздернула подбородок. — А сам как был кроличьим пометом, так и остался.

«Цацы какие, околачиваются тут, вынюхивают…» Слова той тетки, когда они зашли под Своды и Силка отказалась дать монетку. Янис понял: Силка подыгрывает Кундеру с Ассериком. Решили настроить брата против сестры, а сестру против брата? Хорошо, мы сделаем, как вы хотите.

— Не слушай ее, — вмешался Кундер. — Будь мужчиной, соберись и скажи, сколько ударов, на том и порешим. Я прикажу принести линейку.

— Нет, — остановил его Янис. — Не надо линейку. Боли будет немного, а потом всё пройдет.

— Боли будет не так уж и мало, — озадаченно возразил Кундер.

— Я хочу, чтобы Силка прочувствовала… — Янис подбирал нужные слова. — Хочу, чтобы она прочувствовала до глубины души! — Где точно находится душа и какая у нее глубина, он не знал, но всё равно постучал себя по груди. — Вот здесь. На веки вечные! — Но про веки вечные только что говорила Силка, и, если перестараться, они не поверит. Поэтому он поспешно продолжил: — Локи у меня больше нет, так что пусть Силка будет моей собакой…

— Как это? — изумился Ассерик.

— …следующие пять дней.

— Но что это значит? — ошарашенно спросил Кундер.

— Она будет выполнять мои команды, — пояснил Янис. — Я буду ее выгуливать. Скажу «стоять» — остановится, скажу «сидеть» — сядет. Скажу «лежать»…

— Не может быть и речи, — отрезал Кундер.

Вошла Ханта.

— Можно уже убирать со стола?

— Нет. Принеси линейку, ты знаешь, где она.

— Хорошо, господин, — кивнула она и тут же вышла из столовой, оставив корзинку на столе.

— Такие вещи при посторонних не обсуждаются! — заявил Кундер. — Чтобы ты ходил со своей сестрой по улице и отдавал ей команды, как собаке? Не может быть и речи! Или тебе хочется выставить Холдерлингов на посмешище?

— Но задумка не так уж плоха, — мягко остановил его Ассерик. — И вполне укладывается в нашу концепцию… Понимаешь, Кундер?

Вернулась Ханта. Кундер выхватил у нее линейку и жестом отослал прочь. Она опять не успела убрать со стола.

— Вытяни руки вперед! — приказал Кундер Силке. — Ладонями вверх, а пальцы разогни.

— Ни за что!

— Не надо всё усложнять, так ты только делаешь хуже самой себе. — Кундер встал и сунул линейку в руки Янису. — Бей! Плоской стороной.

Силка вытянула руки. Они у нее дрожали.

— Вы сказали, что решать мне, — спокойно возразил Янис. — А я хочу, чтобы она стала моей собакой.

— Бей, — скомандовала Силка. — Это мне не страшно. А вот собакой твоей я не буду никогда. Уж лучше умру.

— Подожди-ка, — обратился Ассерик к Кундеру. — Если Фолкер выбрал именно это наказание, то кто мы такие, чтобы ему мешать?

— Но ведь позор…

— На улице она должна будет вести себя так, чтобы никто ничего не заметил, — вмешался Янис, помахивая линейкой. — Иначе я ее побью. Сто пощечин слева и сто справа.

— Сто — это слишком много, — осадил его Ассерик. — Но тридцать будет в самый раз, если вдруг она не станет слушаться. Хотя знаешь, Кундер, я думаю, что Силка и сама не захочет позориться у всех на глазах. Она прекрасно понимает, что на нее потом всю жизнь будут показывать пальцем.

— А прислуга? — осторожно спросил Кундер.

— Сделаем вид, что это игра, — ответил Ассерик. — В семейном кругу дети и не такое вытворяют.

— Ну, коли так… — замялся Кундер. — Ты прав, мальчика нужно поддержать.

— Я согласен, — обернулся к Янису Ассерик.

— Тогда и я тоже, — поддакнул Кундер.

— Ты всё слышала, — заявил Ассерик Силке. — Ближайшие несколько дней ты будешь собакой Фолкера.

— А если не будешь слушаться, то я сам возьмусь за линейку, — добавил Кундер.

— Собака! — приказал Янис. — Возьми булочку!

— Ужин окончен, — отрезала Силка.

— Говорить ты ей разрешаешь? — спросил Кундер. — Или пускай лучше гавкает?

— Неси! — скомандовал Янис.

Вроде бы Силка поняла, к чему он клонит.

— В пасти!

Силка наклонилась над столом и взяла булочку зубами.

— Отдай!

Силка встала со стула и обошла стол с булочкой в зубах.

— Давай сюда, — радостно сказал Янис. — А теперь на место.

Он впился в булочку. И чуть не сказал «хорошая собака», но вспомнил Локу и почувствовал укол в груди, в том месте, где и вправду могла находиться душа.

Силка уже вернулась на место и смотрела на Яниса злыми глазами.

— Я пойду на конюшню, — сообщил Янис. — А собака останется здесь.

— Интересное наказание, — похвалил Кундер. — Сам бы я до такого не додумался.