Ложечник

Нельзя так слепо доверять чужим словам

Одеяло сдвинулось в сторону, и в дверном проеме появилась сморщенная старушка в бесформенном платье.

— Вы Метта? — обратился к ней Янис.

— А кто ж еще? — проворчала она. — Если ты к мальчикам, то тебе не повезло. Они еще не вернулись, а когда вернутся, неизвестно.

— Мы не к ним.

— Мы из поместья Холдер, — уточнила Силка. — Нас послала Вильма.

— Подойдите сюда. — Метта протянула руки. — Ближе! — Ее пальцы пробежались по лицу Силки, потом по плечам, пропорхнули по воздуху, нашли Яниса и поднялись к его лицу. Пальцы гладили, надавливали, а потом по щекам проскользнули к вискам. — Так это вы. Двойняшки.

— Это мы, — подхватила Силка. — Фолкер и я. Фолкер и Силка Холдерлинг.

— Только меня зовут Янис, — поправил Янис.

— Тьфу ты! — спохватилась Метта. — Что же мы балаболим на всю улицу, где нас любой может услышать. А ну-ка быстро в дом!

За одеялом открылся узкий проход к лестнице наверх. Часть стены второго этажа раскрошилась. Потолок между этажами в одном месте обрушился, из зияющей дыры торчали рейки. Метта прошаркала к углу под лесенкой. Там на провисшей веревке болталась занавеска. Метта ее отодвинула и пропустила гостей вперед.

В этой комнатке они втроем еле поместились. Со стороны лестницы стена в комнате Метты шла под наклоном, вплотную к ней стояла кровать. У другой стены расположился стол, а между столом и кроватью места едва хватало, чтобы стоять. Сквозь окно через щелку над занавеской пробивался лучик утреннего света.

Метта медленно, осторожно сгибая колени, села на кровать. Янис не мог понять, надо ли и ему сесть рядом, и надеялся, что нет. От постельного белья пахло плесенью, да и от самой Метты не лучше.

Силка оперлась о край стола, Янис встал возле нее. Так они и стояли бок о бок, ждали, пока Метта что-нибудь скажет.

— Она слепая, — прошептала Силка.

— Слепая как крот, — подтвердила Метта. — Но не думайте, что у меня что-то не в порядке с ушами. Бывает, к мальчикам придут — орут так, что уж лучше б я глухая была. Всегда только к мальчикам: есть ли у них что и почем. Но это их дела, я в них не лезу. Я живу тут, а они у себя пусть делают что хотят. Ты когда вернулся? — обратилась она к Янису. — Сам пришел или… те двое, которые управляют Холдером… или это они тебя отыскали?

— Я сам пришел.

— Ага, после того, как они тебя отыскали, — съязвила Силка.

Метта передвинула подушку в изголовье кровати.

— Я знала, что так будет, — проворчала она. — Холдерлинга в карман не спрячешь. Ну что ж, раз уж это случилось, мое дело вам всё рассказать.

— Кого спрятали в карман, меня? — недоуменно произнес Янис.

— Мне нужно лечь. — Метта пропустила его вопрос между ушей. — Кости ломит. — Она села чуть боком и подтянула сначала одну ногу, а потом другую. От этого усилия ей стало тяжело дышать. Она откинулась спиной на подушку.

— Кто меня спрятал? — повторил Янис.

— Наверное, ты думаешь, что это приятная беседа, которую легко начать с любого места? — осадила его Метта. — Как бы не так. В свое время мне пришлось запрятать много чего внутрь себя, глубоко-глубоко, и обратно всё так сразу не вытащишь. — Она потянула на себя драное одеяло. — Лучше расскажите сперва, как вы меня нашли.

Силка обернула ноги Метты одеялом.

— Мы встретили Эйнольфа.

— Этого бандита? — переспросила Метта. — Он подлец, но я его не боюсь. Это благодаря мне он закричал, когда появился на свет. Я перевернула его вниз головой, как только что выловленную рыбину, и дала ему хорошего шлепка по заднице, чтобы пробудить в нем жизнь.

— Он передавал привет, — вставил Янис.

Метта положила руки на одеяло и ничего не ответила. Силка пихнула Яниса локтем в бок и приложила палец к губам: молчи, мол, тогда начнет говорить Метта.

Но она не начинала.

— Может, уснула? — прошептал Янис.

— Я не сплю, — ответила вместо Силки Метта. — И понимаю, что тянуть дальше нельзя. Я вам всё расскажу, и вы уйдете. А если вас будут спрашивать…

— Кто? — спросил Янис.

— Да хоть кто. Скажите, что знать меня не знаете. Просто уходите, оставьте меня тут доживать свой век и больше никогда не возвращайтесь.

Янис кивнул, но потом догадался, что Метта этого не видит, и произнес вслух:

— Хорошо.

— Кто бы мог подумать, что всё так обернется, — задумчиво сказала Метта. — Но сострадания вашего мне не нужно, оставьте его себе, еще пригодится. — Она глубоко вздохнула. — Ваша история не из веселых и должна была оставаться тайной. Кроме ваших родителей, об этом знали всего несколько человек: садовник, лакей, кормилица и я. От нас потребовали поклясться, что мы не раскроем эту тайну, а если кто-то проговорится, то ваш отец лично позаботится о том, чтобы мы горько в этом раскаялись. Я сказала, что угрозы меня не пугают, и клясться отказалась. Но дала слово, а это, считай, одно и то же. Так вот: если сейчас он смотрит на нас с небес, ваш отец, то лишь радуется, что слово свое я нарушу.

— Да-да, — согласился Янис, чтобы немного поторопить Метту. Смотрит папа, не смотрит — Янису было всё равно. Главное, чтобы Метта уже перешла к делу.

— Сперва нужно рассказать вам о мадам Петрофф, — наконец решилась она. — Потому что именно с нее всё и началось. Она приехала откуда-то с востока. Остановилась в нашем городе и принялась предсказывать будущее. Как будто у них там на востоке будущего совсем не осталось и ей пришлось перебраться к нам. Говорили, что у нее дар. Ее приглашали на вечера во все богатые дома Долмерстеда, и вот однажды мадам получила записку и из поместья Холдер. Ваша мать позвала ее на вечер, очень скромный — кроме ваших родителей и самой мадам, там никого не было.

— Что такое мадам? — спросил Янис.

— Госпожа, — ответила Силка. — Не перебивай. — И она ущипнула его за руку. Он толкнул ее и тоже ущипнул.

— Позже ваша мать рассказала мне, как всё происходило, — продолжила Метта. — Мадам Петрофф раскладывала карты и толковала то, что выпадало на картинках. Люди и скелеты, щиты и мечи, кабаны и медведи. Мадам указала вашей матери на скелет и на черного кабана с клыками. К кабану легли две карты с красными мечами. «Будущее безотрадно, — предсказала мадам. — Оно черное и красное. Черное как смерть и красное как кровь». — Метта приподняла голову. — Это мальчики? Пришли уже?

Янис прислушался. Кто-то, напевая, шел мимо.

— А, нет, это один из тех, кто живет по ту сторону канавы, он здесь частенько бывает.

— И что всё это значило? — спросил Янис.

— Не хочется мне вам этого говорить, — помолчав, ответила Метта. — Но вы должны знать. Мадам увидела в картах, что первые два ребенка, которые родятся у ваших отца с матерью, убьют друг друга.

— Но ведь это мы! — ахнула Силка.

— Она сказала еще кое-что, — продолжала Метта. — Самой меня там не было, но ваша мать передала мне всё слово в слово, так что я знаю это из первых рук. Мадам напророчила, что эти первые два ребенка убьют друг друга до своего четырнадцатилетия.

— Не может быть! — воскликнула Силка.

— Именно так, — Метта покачала головой. — Таково было предсказание.

— Нельзя убить друг друга, — подумав, сказал Янис. — Одновременно не получится.

Метта усмехнулась.

— Так-то оно так. Но вот ведь мадам видела это. Говорили, что целая человеческая жизнь пролетала перед ее взором за считаные мгновения — от первого крика до последнего вздоха. И она могла доказать, что у нее есть этот дар. Например, назвала имя куклы, которую подарили вашей матери, когда она была девочкой, описала, на каком дереве висели качели, и точно не помню, что еще, но это были такие подробности, которых никто не мог припомнить, да и мать-то ваша вспомнила с трудом.

Силка села в ногах кровати.

— Неужели это правда? — ужаснулась она. — На самом деле?

— Ваша мать этому поверила, — пожала плечами Метта. — За два месяца до вашего рождения она вызвала меня. В богатых домах я роды никогда не принимала, там обычно работал доктор, но она пожелала поговорить со мной, так что я собрала свои принадлежности и отправилась в Холдер. Госпожа сидела на диване, вся бледная, с испуганными глазами. По мнению доктора, ей предстояло родить двойню, и она захотела послушать, что об этом скажу я. Что ж, я пощупала ей живот и послушала своей трубкой, как бьются ваши маленькие сердечки. Доктор был совершенно прав. Ваша мать побледнела еще больше, я даже подумала, что она сейчас упадет в обморок. Немного придя в себя, она поведала мне о предсказаниях госпожи Петрофф, попросив держать это в секрете. Ваши родители еще никому об этом не рассказывали. Им казалось, что рано беспокоиться. Госпожа просто спокойно готовилась к появлению первенца, не думая о плохом. Ведь в предсказании мадам говорилось про двух детей, а пока что на свет не появился даже один. И тут эта новость от доктора! И будущее сразу омрачилось. Ваша мать была в отчаянии. Она всё время повторяла, что мадам Петрофф как будто заглянула к ней в живот и увидела там вас.

— Мадам догадалась, что будут двойняшки, — подытожил Янис. Впервые он представил себе не двух кроликов, а двух младенцев, его самого и Силку, как они вместе сидят в мамином животе.

— Предвидела ли мадам что-то еще, было уже не спросить, — неодобрительно произнесла Метта. — Она успела уехать из страны. Мадам желала предсказывать будущее, а не разбираться с последствиями своих пророчеств.

— Я попыталась хоть немного утешить вашу мать. И роды принимала тоже я. То, что она решила обратиться ко мне, а не к доктору, можно было понять. К тому же она знала, какой большой у меня опыт. Думаю, она уже тогда решила… вместе с вашим отцом… — Метта приподняла руки и вновь уронила их на одеяло.

— Когда вам было всего несколько недель, вас разлучили. И тебя…

— Меня? — уточнил Янис.

— Да, — ответила Метта. — Тебя. Тебя отправили на дальнюю ферму. С тобой поехали садовник поместья Холдер, лакей и крестьянка, которая кормила тебя своим молоком.

— Берта?

— Ее имя уже стерлось из моей памяти, — покачала Метта. — Она ушла от вас, как только ты научился есть кашу. Твоя мать часто навещала тебя, иногда вместе со мной, потому что я умела ухаживать за младенцами. Но садовник и так отлично справлялся. Я думаю, он вообще хорошо умел обращаться со всем, чему еще предстоит вырасти. Лакей привозил всё, что вам было нужно: еду, одежду, игрушки.

— Он был старый? — жадно спросил Янис. — Садовник? Старый? У него была борода?

— Борода у него была, — подтвердила Метта. — Тогда была, а вот была ли потом, тебе лучше знать, потому что ты остался с ним после того, как твои родители…

— Фрид! — воскликнул Янис.

— Да, так его и звали, — сказала Метта.

— Он меня не украл! Меня ему отдали! Мама отдала. — Янис не мог стоять на месте от радости. Он сделал пару шагов в сторону и вернулся назад, теребя рукава своей куртки. — Фрид врал мне, — вдруг вспомнил он. — О маме и папе и Великой хвори.

— Что ж, мы все врали, — вздохнула Метта. — Твои родители объявили, что тебя украли. Лакей притворился, что видел, как это произошло. Сказал, что тебя забрал какой-то старик, и это было неумно. Нужно было соврать, что это был молодой человек, или женщина. Кто-то, кто непохож на Фрида.

— Я не понимаю, — пришла в негодование Силка. — Зачем было врать? Зачем была нужна эта страшная тайна?

— Остальные родственники не должны были ни о чем догадаться, — пояснила Метта. — Известно, что ради денег Холдерлинги готовы перегрызть друг другу глотки, то есть одна ветвь семьи готова уничтожить другую. То один дядя прибирает всё к рукам, то другой, а если не он, то племянник, или брат, или тетя. Нам, простым людям, разницы мало, потому что Холдерлинги все как один настолько жадные, что не желают даже нормально платить прислуге, а из своих крестьян выжимают всё до последнего. Только ваша мать была не такая. Она пришла из другой семьи, где ее научили хорошим манерам. И сердце у нее было доброе. Но и она бы со временем изменилась, стала бы такой же, как Холдерлинги. Так всегда бывает, когда выходишь замуж: приходится подстраиваться. — Метта причмокнула губами. — Дайте мне воды, — попросила она. — От этих разговоров у меня во рту пересохло.

На столе стояли кувшин и деревянная кружка. В кружке была трещина, Янис заметил это, когда наливал воду. Метта взяла кружку у него из рук и выпила воду залпом. Несколько капель пролилось на одеяло.

— Казалось бы, какое мне дело, как между собой грызутся Холдерлинги. — Метта откинулась обратно на подушки. — Этой истории уже много веков, насколько мне известно. Ненависть, злоба и зависть. Но речь-то шла о детях… Маленьких и невинных…

Янис забрал кружку у нее из рук. У кружки были истончившиеся от времени стенки: стоит один раз сжать посильнее — и дерево треснет.

— Ваши родители умерли один за другим, — продолжила свой рассказ Метта. — А два дня спустя в Холдер въехали господин Ассерик и господин Кундер. Добычу они поделили еще до похорон. А потом с постными лицами стояли на крыльце, когда из дома выносили гробы. Я видела их через ограду, пока ждала выезда траурной процессии. Народу собралось не меньше сотни человек, все шептались между собой, но про ваших кузенов ни у кого не нашлось доброго слова.

— А что случилось со мной? — спросил Янис.

— Когда ваши родители скончались, вам с Фридом перестали высылать деньги. Господам Ассерику и Кундеру нельзя было узнать правду, в этом мы все были согласны. Кормилица уже ушла, а сама я на ферму приезжала редко. Но туда регулярно наведывался лакей.

— Никакого лакея я не помню, — уточнил Янис. — Мы с Фридом жили вдвоем в доме с красной дверью. У нас была пятнистая свинья. — И почувствовав, что может говорить откровенно, поскольку в рассказе про дом не было ни единого слова лжи, он продолжил:

— И ослик. И Лока.

— Свинья всё никак не хотела жиреть, — подхватила Метта. — А ослика вам оставил лакей. Овес не покупали, выводили осла пастись в долину. Чтобы вы могли прокормиться, Фриду приходилось много и тяжело работать, но он делал для тебя всё, как и обещал. Жизнь у всех была нелегкой, но над вами висела куда большая угроза. Конечно же, беда пришла. Наверное, вас выдал кто-то из местных крестьян. Что вас рано или поздно найдут, было неизбежно, разве от всех спрячешься? Старик с мальчиком, удивительно похожим на Холдерлинга. Насколько я знаю, Фрид едва успел тебя увести. «Понятия не имею куда, — заявил мне лакей, — меньше знаешь — лучше спишь». На этом мое участие в твоей жизни закончилось. Где ты, я не знала, и всё, что мне было про тебя известно, я запрятала внутрь себя, глубоко-глубоко, чтобы не сболтнуть ничего даже случайно. Единственное, что я сделала, — передала Вильме, этой доброй женщине, свой адрес.

Силка начала было что-то говорить, но Метта жестами показала, чтобы она замолчала.

— Мальчики! — шепнула она.

Занавеска отодвинулась, и в комнату заглянул мужчина с одутловатым лицом.

— А это еще кто? — рявкнул он.

— Внуки моей сестры, — ответила Метта.

— Этой твоей сестре невдомек, что ты ни черта не видишь? — поинтересовался «мальчик». — Или у нее руки отсохнут, если она вдруг решит помочь слепой старухе? — Он положил на стол ломоть хлеба. — Почти ничего не раздобыли сегодня. Ходили патрули, было никуда не залезть. Эрно?

— Что? — ответил хриплый голос из коридорчика.

— У тебя еще что-нибудь осталось?

Рядом с мужчиной появился высокий юноша.

— Полкувшина вина.

— Вино на нее переводить не будем, — решил мужчина. — Не в коня корм.

Занавеска задернулась. Эрно и мужчина затопали по лестнице.

— Гони их домой! — крикнул Эрно Метте. — А то из-за вашей болтовни нам будет не уснуть.

— Ну, всё, идите, — прошептала Метта Янису и Силке. — Я передала вам всё, что нужно. Теперь вы слышали пророчество госпожи Петрофф. А я буду мучиться, правильно ли поступила, раскрыв вам тайну. Сама бы я ни за что не хотела знать свое будущее, боже упаси. А кабы мне было ведомо, что окончу свою жизнь вот так — спать бы не смогла по ночам. Но вам лучше знать всю правду, вот что. Раз уж эти господа заново собрали вас в Холдере, вам теперь нужно быть начеку.

В комнате наверху Эрно болтал с приятелем. Они, конечно, знали, где в полу дыра, иначе давно бы уже провалились в коридор.

— Черное как смерть и красное как кровь, — тихонько проговорила Метта. — Вот слова мадам. Ваша мать уверовала в это сразу, тут уж я бессильна. Но нельзя так слепо доверять чужим словам. Понимаете? Живут ведь на свете такие люди, как Эйнольф, в которых еле душа держалась, когда они родились. Но я не сдавалась и смогла их вы́ходить. Не хотела мириться с тем, что они возьмут и умрут. Даже когда всё, казалось бы, безнадежно, нужно не сдаваться и искать выход. Так всегда поступала я.

— Метта! — гаркнул Эрно сверху.

— Идите, — велела Метта.

— Но что же нам делать? — спросила Силка.

— Это вопрос не ко мне, — отмахнулась Метта. — Умей я одолеть любую беду, в первую очередь поправила бы свои дела.

Силка просунула руку под корсаж своего платья, что-то оттуда вытащила — монету, разглядел Янис, — и сунула Метте в руку.

— Серебряная монета, — шепнула она на ухо слепой.

— Серебряная монета? — возмутился Янис. — Оказывается, у тебя были с собой деньги?

— Тихо! — прошептала Метта. — Если мальчики услышат…

— Метта? — еще раз крикнул Эрно. — Мне что, спуститься вниз?

— Они уже уходят! — крикнула Метта в ответ. Монету она зажала в руке. — Давайте же. Быстрее!

— Фрид умер, — напоследок сказал Янис. Он не мог уйти, не сообщив об этом.

— Какое горе, мальчик. — Метта оперлась на локти и спустила одну ногу вниз с кровати. — От старости?

— Упал. В пропасть.

— Вот бедняга, — повторила Метта.

Силка отодвинула занавеску, и Янис вслед за ней вышел в коридор. Но там, где дверной проем был завешен одеялом, замедлил шаг. И вернулся к Метте в каморку.

— Как звали лакея? — спросил он. — Схенкельман? Дабберталь?

Метта сидела на краю кровати.

— Всё было так давно. Да и не стоил он того, чтобы запоминать его имя.

Янис скривил рот.

— Он улыбался вот так?

— А ну проваливай! — По лестнице с грохотом спускался Эрно.

— У него была кривая улыбка? — спохватился Янис.

Эрно схватил его за шиворот и поволок по проходу.

— Да! — крикнула ему вдогонку Метта. — Да! Кривая! Именно так!

Эрно вытолкал Яниса на улицу.

— И передай своей бабуле, чтобы приходила помогать! — сказал он. — Всё понял?