Ложечник

Тебя наконец отыскали и хотят вернуть

Юта зажгла свечу и подсела на матрас к Эверу. Янис увидел ее голые ступни и часть голой ноги. На ней была ветхая от старости ночная рубашка. Янис не хотел смотреть в ее сторону, боясь, что увидит еще больше наготы.

— Эвер нарочно за тобой отправился, — начала Юта и посмотрела на Эвера. — Сам-то не хочешь рассказать?

— Понимаешь… — Эвер замялся. — Этот, с осликами, меня нанял…

Янис поднял взгляд.

— Схенкельман?

— Да, — вздохнул Эвер. — Схенкельман.

Янис качнулся вперед и толкнул его.

— Почему ты мне ничего не сказал?

Юта схватила Яниса за плечи.

— Сидеть, — скомандовала она, будто он собака. — А ты, Эвер, расскажи ему про его родню.

— Схенкельмана наняла твоя семья, они из Долмерстеда, — продолжал Эвер. — Вроде бы тебя украл какой-то старик, когда ты был еще младенцем. И вот, всё это время они не могли тебя найти.

— Но наконец отыскали и захотели тебя вернуть, — прибавила Юта.

— Нужен был проводник, которого бы ты не испугался. — Эвер вытащил из матраса соломинку. — Мне Схенкельман объяснил так: тот старик тебя нарочно испортил. Воспитал этаким дурачком. Поэтому выманивать тебя в долину пришлось хитростью. А я…

— А ты… — возмутился Янис. — Ты! — Ему хотелось сказать что-то очень плохое, но он не мог ничего придумать. Таких ужасных слов он просто не знал.

— От меня требовалось познакомиться с тобой по дороге, — сказал Эвер. — И довести тебя до города в целости и сохранности. Схенкельман подсчитал, во сколько дней я уложусь. Получалось, что мы с тобой дойдем до города как раз к ярмарочному дню. Тогда-то он и придет тебя забирать.

Янис вцепился в свою суконную рубаху и не поднимал глаз.

— Он пообещал, что заплатит больше, если я смогу тебя разозлить. Было бы неплохо, — добавил он, — если бы по дороге ты убил какую-нибудь мелкую живность. Вроде кролика, например, или куропатки — если бы они попались нам по пути. Чтобы ты научился давать отпор. Охотиться, драться. Короче, всяким мальчишеским штукам, сказал он. В общем, чтобы ты не был таким рохлей, а то он за тебя меньше выручит.

— Так и сказал? — переспросила Юта. — «Выручит»?

— И мне тоже достанется меньше, — уныло закончил Эвер.

— Бог мой, — возмутилась Юта. — Ты будто корову продаешь.

Янис качался взад-вперед.

— И сколько он тебе обещал?

— Шестьдесят. — Эвер придвинулся к Янису поближе. — Тебе же не пришлось резать кроликов. Я только попробовал тебя заставить, в самом начале. Но ты не захотел, и я больше не приставал.

Янис уронил голову на матрас. Шестьдесят монет или банкнот. Чуть больше, чем Эвер просил за одеяло. Янис лег на бок и свернулся калачиком, продолжая стискивать в руках рубаху.

— Где Фрид? — спросил он.

— Ушел, — ответил Эвер. — Сбежал сразу же. Ну то есть Схенкельман сказал, что видел, как он дал стрекача.

— Куда?

— Да не знаю я. Честно. Схенкельман пошел вперед, а я остался ждать. В том лесу у лощины.

Янис сжался в комок.

— А что за семья? — наконец спросил он.

— Понятия не имею, — покачал головой Эвер. — Схенкельман сказал, что это не мое дело. И вообще… Если он узнает, что я проболтался, то мне не поздоровится. Он мне тогда точно ни цента не даст.

Янис накрылся одеялом с головой.

— Мы со Схенкельманом условились на завтра, — сказал Эвер.

У одеяла Юты не было мягкой стороны. Грубая шерсть колола кожу.

— Только, когда он придет, — попросил Эвер, — ты уж притворись, что я ничего…

— Оставь его в покое, — вмешалась Юта. — Хватит уже.

Отодвинулась и задернулась обратно занавеска. Зашуршал матрас Эвера. На дворе всё стихло. Лока спала рядом с Камешком. Может, ей снился мясник с ножом. И рагу из ослятины и собачатины.

Бухнул колокол над Долмерстедом. Янис не стал считать. Пусть хоть одиннадцать раз пробьет, хоть тринадцать — ему всё равно.

Схенкельман видел, как Фрид убегает. Разве это возможно? Фрид ушел задолго до прихода Схенкельмана. Где они встретились? В нескольких днях пути от моста? И как тогда Схенкельман потом так быстро добрался до хижины? Янис попытался подсчитать: Фрида не было… Сколько же дней? Так что он успел дойти до… В общем, если Схенкельман видел, как Фрид убегает, то ему понадобилось два-три дня, чтобы выйти из долины и подняться на скалу, и… Тут Янис сдался. Все эти подсчеты никак не приблизят его к Фриду.

На чердаке было душно. Янис лег на правый бок, перевернулся на спину, потом на левый бок, но, как бы он ни ложился, сон не шел.

Эвер сказал то же самое, что и Схенкельман: будто Фрид его украл. И что есть семья, которая хочет его вернуть, так что это, может, и правда.

За своей занавеской тихонько похрапывала Юта. Во сне слегка пофыркивал Эвер.

Янис перевернулся на живот. Из матраса торчали острые соломинки.

Он не знал, сколько проспал и раннее ли сейчас утро. Внизу разговаривали Эвер с Ютой.

— Чтобы это было в последний раз! — сказала Юта. — Вечно этот проходимец впутывает тебя невесть во что. Пусть ищет кого-нибудь другого для своих делишек!

Янис встал и спустился с лестницы. Эвер и Юта стояли в дальнем конце кухни. Юта оттирала кастрюлю из-под супа. Эвер закладывал полено в плиту.

— Когда придет Схенкельман? — спросил Янис.

Юта перевернула тяжелую кастрюлю другой стороной.

— Скоро.

— А что дальше? — спросил Янис.

— Отведет тебя к твоей родне.

Юта продолжала надраивать кастрюлю. Было слышно, как под ее пальцами скрипит песок.

— Пойду прогуляюсь, — сказал Янис.

— Только далеко не уходи, — сказала Юта, не поднимая головы. — Гуляй тут по переулку.

Эвер засунул в плиту еще одно полено. Плита задымила.

— Эвер! — воскликнула Юта. — Надо подкладывать по одному, а не набивать битком! — Она принялась размахивать подолом юбки, разгоняя дым.

Над двором висела блеклая дымка. Лока наскочила передними лапами на Яниса. Камешек засопел и заскреб копытом по булыжнику. Янис посмотрел на дом. На столе у окна горела масляная лампа. Юта подошла и села на табуретку.

Янис погладил уши Камешка. Хотелось надеяться, что Камешку можно будет пойти к его семье вместе с ним. И Локе тоже, хоть она почти ничего не умеет. Они наверняка обрадуются, когда он придет; они же его искали. Он представил себе женщину, похожую на госпожу Требс, такую же круглую и мягкую. Как она сможет понять, тот ли он мальчик или нет? Узнает ли его?

— Эй! — Янису обязательно нужно было что-нибудь крикнуть, неважно что, во весь голос, иначе боль в груди становилась невыносимой. — Э-э-эй!

Юта постучала по окну и знаками показала, чтобы он вел себя потише.

— Пусть приходит Схенкельман! — Янис открыл дверь и вошел в дом вместе с Локой. — Пусть прямо сейчас приходит!

— Надо же, — сказала Юта. — Господин недоволен. — Она поставила тарелку на стол. — Сначала завтрак. Скажешь ему, что мы тебя кормили. И хорошо о тебе заботились.

Она приготовила кашу. Янис проглотил пару ложек, больше в горло не лезло. Он поставил тарелку на пол, Лока ее вылизала.

После завтрака Юта села у плиты со спицами и клубком красной шерсти в руках.

— Не нужна мне вязаная шапка, — сказал Эвер. — Я хочу картуз.

— А получишь шапку, — сказала Юта и ниткой измерила его голову.

Янис убрал инструменты в корзину и сел ждать. Лока лежала у двери, уложив голову на лапы.

В переулке послышались шаги. Лока залаяла. Юта отогнала ее и открыла дверь.

— Я пришел за мальчишкой, — раздался с порога голос Схенкельмана.

— Придется подождать, — отрезала Юта и закрыла дверь у него перед носом.

Янис стоял рядом с корзинами. Поднял одну, поставил, поднял вторую. Эвер подошел помочь. Каждый взял по корзине и отнес к порогу.

— Под лестницей лежит ложка с белкой, — сказал Янис Юте. — Это тебе, можешь обменять ее на что-нибудь.

— Не буду я ничего обменивать, — фыркнула Юта. — А ложку свою забери, я не собираюсь брать с тебя никакой платы.

Эвер нажал на ручку двери. Лока выскочила первой.

— Привет, песик, — осклабился Схенкельман. — Узнаёшь?

Янис опять поставил корзину, которую было поднял.

— Ты за мной?

— С чего ты так решил? — спросил Схенкельман. Он наклонил голову и ступил под навес. Провел рукой по заду Камешка, потом осмотрел голову.

— Что ты с ним вытворял?

— Мы просто шли, — удивленно ответил Янис.

— Был дождь, — пояснил Эвер. — Вот осел и заболел.

— Я у тебя что-то спрашивал? — одернул его Схенкельман, вышел из-под навеса и положил руку Янису на плечо. — Значит, ты считаешь, что я пришел за тобой?

— Не знаю, — смутился Янис. — Я подумал… — Он посмотрел на Эвера. — Я подумал, что ты нашел Фрида.

— Мальчик, — прошипел Схенкельман. — Послушай меня внимательно. Фрид пропал, я тебе уже говорил. — Рот у него скривился, а глаза превратились в щелочки. — Смылся он. Всё.

Янис смотрел на его кривую ухмылку. Схенкельман — лжец. Той ночью на краю скалы Янис это почувствовал. А теперь знал наверняка. Это так же, как когда учишься читать. Сначала нужно проговаривать всё вслух, букву за буквой, и только потом ты видишь всё слово сразу и даже целое предложение. Так же можно научиться читать лица. Только вместо букв здесь глаза и губы. Со временем начинаешь понимать, что` всё это значит. «Лжец», — прочитал Янис на лице Схенкельмана, яснее ясного.

— Ладно тебе, — махнул рукой Схенкельман, — не так уж это и страшно. Зато у меня для тебя сюрприз. Я отведу тебя домой. Верну тебя в лоно семьи.

В проеме двери появилась Юта.

— В какое такое лоно?

— Не беспокойся, — ответил Схенкельман. — Ему там будет лучше, чем у вас.

— Ну, это-то нетрудно, — горько усмехнулась Юта.

Схенкельман вновь нырнул под навес и вывел оттуда Камешка. Положил ему на спину седло и прикрепил корзины.

— Ты мне ответишь или как? — Юта повторила свой вопрос: — К кому ты его ведешь?

Схенкельман уже взялся за уздечку.

— К Холдерлингам.

— Не может быть! — воскликнул Эвер.

— Сам увидишь, — ухмыльнулся Схенкельман. — Пройдет немного времени, и он будет разъезжать по городу в бархатных штанах.

— Я Холдерлинг? — спросил Янис.

— Нет, — сказала Юта.

— Да. — Схенкельман поднял руку и плюнул сквозь два расставленных пальца на мостовую. — Ты Холдерлинг.

Эвер весь съежился.

— Кролики… — Он прижал ладони к щекам. — И…

Янис знал, что он имеет в виду.

— Сволочи.

— Я не то хотел сказать! — оправдывался Эвер. — Брякнул, не подумав. — Он посмотрел на Схенкельмана. — Наговорил лишнего. При нем!

— Что ж, очень глупо, — пожал плечами Схенкельман. — Ты же знаешь, какие они. Сволочи. Жди неприятностей. Ты что, не догадался? Не заметил? Он ведь вылитый Холдерлинг.

— Первый, которого нам довелось рассмотреть вблизи, — уточнила Юта.

— И последний, — хохотнул Схенкельман. Он потянул за уздечку и прицокнул языком. — Отведу им мальчика, потом принесу вам деньги.

Камешек засеменил по переулку, царапая корзинами стены домов.

— Забудь меня, — сказал Эвер Янису. — Забудь всё, что я говорил и делал.

— Не получится, — ответил Янис. Он окинул взглядом дворик и навес. Вчера всё казалось таким убогим и неприютным. А теперь он с удовольствием остался бы у Эвера еще на одну ночь. Чтобы успеть привыкнуть к переменам. И только потом отправился бы к Холдерлингам.

Лока, поскуливая, бегала туда-обратно и цапала Камешка за задние ноги.

— Не хочет, чтобы стадо расходилось в разные стороны, — объяснила Юта. — Глупенькая. — Она сложила руки на груди. — Всего вам доброго, господин Холдерлинг.

Янис растерянно попрощался.

В конце переулка он обернулся. Эвер стоял у навеса, его руки безжизненно свисали по бокам. Юта уже вернулась в дом. Там, под лестницей, лежала его ложка. Юта не стала ее возвращать.