Лола и единственная свидетельница

25. Сказка с удивительным концом

Жил-был один наследник империи консервированного горошка. У него имелась пара оттопыренных ушей, двенадцать яхт и все, чего только душа ни пожелает. Свой сороковой день рождения он отмечал на верхушке стеклянной башни роскошным банкетом в бразильском стиле. Все ели, пили и танцевали до глубокой ночи, а когда гости разошлись, гороховый наследник остался один-одинешенек. Он уже собирался лечь спать, как вдруг позвонили в дверь, и когда гороховый наследник отпер, перед ним стоял бедный мальчик с чемоданом в руках.

— Ты кто такой? — удивился гороховый наследник.

— Я твой сын, — ответил мальчик. — Я сбежал от своей злой матери, которая хочет похитить меня и увезти в дремучий лес!

Тут сорокалетний наследник схватил своего наследника в объятья, и не успел тот опомниться, как его отвели в самую красивую комнату во дворце и уложили в постель. А сам старший наследник уселся в кресло возле кровати, чтобы все время быть рядом и охранять сон младшего.

Собственно, так могло бы начинаться сочинение, которое нам задали на лето. В голове не укладывается, сколько приключений может пережить в Гамбурге двенадцатилетняя девочка со сломанной ногой!

Но, к сожалению, дальше все пошло совершенно не так, как в сказке. Мы с Фло удостоверились в этом, когда сам Август фон Шанц открыл нам дверь.

Фло взломала свою копилку-череп, и мы поехали в такси, потому что моя инвалидная коляска осталась дома. На Оштерштрассе уже выстроились тенты и палатки, движение по случаю праздника там было перекрыто. К счастью, дорога в порт оказалась свободной, а в «Марко Поло Тауэр» работал лифт. Со звонком нам повезло меньше: имя «Август фон Шанц» нигде не значилось.

— Ох, уж эти мне миллиардеры! — простонала Фло. — Вечно они прячутся! Наверное, боятся папарацци.

— Может, у них есть псевдонимы? — сказала я, нервно озираясь. На табличке у этой двери вполне могло бы значиться: «Серафина Скриптум».

— Что же нам делать? У папая я узнать не могу, он сразу же спросит, что мы тут…

— Пентхаус! — перебила меня Фло.

— Что?

— Надо звонить в пентхаус! — просияла Фло.

— С чего ты взяла?

— Мама говорила, — объяснила подруга. — Помнишь, как мы жарили мясо в саду? Она сказала, что вечеринка почти на крыше, а значит, на самом верхнем этаже.

Я нажала кнопку звонка, и когда через несколько секунд щелкнул замок, у меня чуть сердце не выскочило из груди. А что, если мы ошиблись?

Но на пороге огромной квартиры на последнем этаже нас поджидал высокий мужчина с ушами-парусами и спутанными светлыми волосами. На нем была голубая пижама в полоску и домашние туфли. Перед нами был Август фон Шанц собственной персоной.

У меня прямо камень с души свалился, и от радости я чуть не бросилась ему на шею.

Алекс прав: это просто невероятное совпадение, что еду у папая заказал именно Август фон Шанц.

Значит, он действительно существует!

— Это самый необычный день рождения в моей жизни, — сказал четырнадцатый человек в списке самых богатых людей Германии после того, как мы объяснили, зачем явились. Глаза у него были красные, как у альбиноса. Но плакал ли он от счастья, от горьких сожалений или просто не выспался, сказать было сложно. Несмотря на все мои опасения, он таки впустил нас к себе.

— Извините за беспорядок, — извинился он. — Моя экономка приходит только к одиннадцати.

Когда я по ночам представляла себя поп-звездой, у меня был ресторан с дискотекой на крыше дома, куда я приглашала своих фанатов. Но такую квартиру, парящую в небе над крышами Гамбурга, я и вообразить не могла. Настоящий тропический рай!

В огромной круглой комнате между высокими пальмами и папоротниками в кадках затерялись маленькие кресла-острова, обтянутые перламутровой кожей. Некоторые из них напоминали улиток, другие походили на раскрытые раковины или маленькие лодочки. На овальной полке из сверкающей стали выстроились модели яхт, а за стеклянной перегородкой шумел искусственный водопад. Беспорядком герр фон Шанц назвал практически вылизанные тарелки, стоявшие на круглых мраморных столах с тонкими серебряными подсвечниками. На барной стойке я заметила остатки наших бразильских закусок.

Но все это и в подметки не годилось панораме, которая открывалась из окон, — огромных, от пола до потолка, так что стен у этой комнаты, считай, и не было. Отсюда можно было увидеть все, что мы целый час осматривали с борта «Звезды Луизианы»: доки с яхтами, контейнеровозы и краны в порту, а справа возвышался Гамбургский собор с луна-парком и колесом обозрения у подножия.

Я была в таком восторге, что почти забыла, зачем мы пришли.

Фло вернула меня с небес на землю.

— Где Энцо? — спросила она и обвела взглядом пальмы, словно проверяя, не прячется ли наш друг между ними.

— Мальчик еще спит, — ответил Август фон Шанц. — Он пришел ко мне в четыре утра, и, как вы сами понимаете, нам пришлось еще многое обсудить.

Я затаила дыхание.

— Он действительно ваш сын?

Август фон Шанц глубоко вздохнул.

— Нет.

— Нет???

Наш возглас, должно быть, был слышен даже в Бразилии.

— Нет, — повторил миллиардер. Он взъерошил и без того растрепанные волосы и нахмурился, от чего его лицо стало похожим на скомканный лист бумаги. — Я был бы счастлив иметь ребенка, но Энцо точно не мой сын.

— Да… но… — я была так ошарашена, что двух слов связать не могла.

Фло пришла в себя быстрее.

— Может, вы просто не хотите брать на себя такую ответственность? — она подозрительно склонила голову на бок.

Август фон Шанц прислонился к пальме.

— Я ни в коем случае не избегаю ответственности. Наоборот. Расспросите его мать — она сама вам все расскажет.

Но что может рассказать Гудрун?

Уточнить мы не успели, теперь вопросы начал задавать Август фон Шанц.

— А ты, наверно, дочь подруги Гудрун? — спросил он Фло. — Я уже не помню, как ее зовут, но если память меня не подводит, ты очень на нее похожа.

— Пенелопа, — отрезала Фло, и голос у нее звенел от возмущения. — Мою маму зовут Пенелопа! Это она рассказала нам о той ночи в Бразилии. Как они с Гудрун забрались на вашу яхту. И как… ну, в общем, сами знаете, что тогда произошло.

— Да, — кивнул миллиардер. — Той ночи я никогда не забуду. Гудрун — самая очаровательная негодяйка, какую я когда-либо встречал. И я бы с удовольствием… — фразу он не закончил и закашлялся. — Ну да… Но для этого нужны двое… — Август фон Шанц покраснел. — Мне, если честно, неловко об этом говорить. Может, Энцо сам вам все объяснит?

— Никакого секса, дети! — раздался голос у нас за спиной.

Мы с Фло обернулись. Между двумя папоротниками в трусах и футболке стоял Энцо.

— У Августа с моей матерью ничего не было. И если нужны доказательства, он готов пройти тест на отцовство. Вот и все дела. — Голос у него был похож на черный кофе без сахара. — А теперь объясните мне, что вы здесь делаете?

Он неохотно подошел ближе. Я перевела взгляд с него на Августа фон Шанца. Ни капли сходства. Именно так я и подумала, когда впервые увидела фотографию миллиардера.

— Отвечайте! — нахмурился Энцо. — Откуда вы узнали, что я здесь? Моя мать в курсе?

— Конечно, нет, — буркнула я. По дороге сюда мой мобильный звонил, но на экране высветились имена Пенелопы и папая, поэтому я не ответила.

— Мог бы доверять нам хоть чуточку больше! — набросилась я на друга. — Ведь у меня не в порядке нога, а не голова! Почему ты ничего не сказал?

Энцо посмотрел на Фло. Потом на меня. Губы у него скривились, но в темных глазах что-то сверкнуло, и я поняла, что мы для него больше, чем подруги. Сестры, хоть и не по крови.

— Моя мать меня обманула, — вздохнул он. — Август говорит, что они с Гудрун долго поддерживали связь после этой истории с яхтой. Общались довольно регулярно. Во всяком случае, она рассказала ему о своем сыне, который родился после поездки в Бразилию. Про свое маленькое золотце… — в голосе Энцо зазвучала ирония. — У меня была астма, требовалось лечение в Швейцарии, в горах. Потом оказалось, что она не может оплачивать мое пребывание в интернате, потому что одинока, работает в забегаловке и получает гроши. Но ей хотелось, чтобы у сына было хорошее образование. И всякий раз она просила Августа помочь. Так? — он повернулся к миллиардеру.

Тот отпил глоток сока и кивнул. Вид у него был, как у человека, который оказался в дурацком положении, но старается сохранить лицо.

В голове у меня начало проясняться, хотя я еще не все до конца поняла.

— Но ведь в интернат тебя не отдавали… — сказала я. — И астмы у тебя никогда не было…

— Не было, — кивнул Энцо. Он взял тарелку и положил на нее пирожок, словно кроме этого его сейчас ничего не интересовало. — Зато была мать, которая нашла золотую жилу. Она купила себе новую машину, когда ее бывший супруг умчался на старой. Потом сходила к мюнхенской гадалке, после чего отправилась учиться правильно дышать в Индию. И у нее вдруг нашлась кругленькая сумма, чтобы основать дыхательный центр в Шварцвальде… Ну, тут уж ей пришлось придумать сказку о том, что ее золотце нуждается в свежем лесном воздухе. — Энцо отправил в рот ложку ризотто. — Вкусно, — удовлетворенно заметил он. — Я молодец!

Ничего не понимаю…

— И вы помогали Гудрун, хотя знали, что Энцо не ваш сын? — растерянно спросила я.

Я слыхала истории про отцов, которые не хотят давать денег на содержание родных детей. Но про людей, которые платят за чужого ребенка, не припоминаю ни одной.

— Нет, — замотала головой Фло. — Вы не могли этого сделать!

Август фон Шанц поставил стакан на столик.

— Оказывается, мог.

Фло почесала в затылке.

— И вы не проверили, правду ли говорит Гудрун?

Миллиардер негромко рассмеялся.

— Мне это и не требовалось. Я с самого начала знал, что она… скажем так, необычная женщина. — Он вскинул руки: — Мои друзья считают, что я слегка наивен, и они, вероятно, правы. К сожалению, я действительно подумал, что Гудрун нужны деньги на ребенка. И с радостью давал их ей. Честно говоря… — тут Август фон Шанц взглянул на Энцо и добавил: — Я несколько раз приглашал твою мать в гости вместе с тобой. Теперь мне понятно, почему она никогда не принимала моих приглашений…

Я затрясла головой:

— Но ведь ты не получил из этих денег ни цента?

Наш друг аккуратно облизал вилку.

— Ну да, ведь все они отправились в карман Шрим-Шрима.

Энцо хрипло рассмеялся.

Мы с Фло переглянулись. Она притихла, да и я с трудом сдерживала слезы. Невероятно, что нам удалось найти Августа фон Шанца. Но поступки Гудрун — это уже за гранью невероятного!

Она сочиняет такие сказки, что вполне может конкурировать с братьями Гримм! Еще и Энцо хочет в Шварцвальд утащить. От одной мысли о «свежем лесном воздухе» мне стало дурно. И тут меня осенило.

— Но если Гудрун говорила, что деньги ей нужны на тебя, то она лгала! И у нас есть улики против нее! — Я прижала руки к груди и повернулась к Августу фон Шанцу. — Вы… Вы поможете нам, правда?

Он немного помолчал.

— С юридической точки зрения, к сожалению, все чисто. Эти деньги — подарок. Но, естественно… — он почесал за ухом, — просто так денег Гудрун я бы не дал. Мне нравилось, что у меня есть крестник, и мне хотелось познакомиться с ним лично.

Миллиардер посмотрел на стенные часы над барной стойкой. Половина двенадцатого. На поезд в свой Шварцвальд Гудрун уже опоздала. Разве что решила отправиться туда без Энцо.

— Дайте мне пару минут, — наконец решился Август фон Шанц. — Я оденусь, и мы посмотрим, что можно сделать. — Он подмигнул Энцо и положил руку ему на плечо: — Держись бодрее! Я всегда говорю, что в каждой беде есть хоть немножко счастья.

Я заставила себя улыбнуться.

— Мой дедушка тоже так считает.

Энцо выглядел спокойным, зато Фло прямо таки дымилась от злости. А я не знала, что больше: моя ненависть к этой обманщице Гудрун или радость, что мы нашли способ помочь Энцо. Вернее сказать, нашли того, кто готов заступиться за Энцо. Это приличная порция удачи.

Август фон Шанц исчез в необъятной прихожей, которая отделяла комнату с джунглями от входной двери. Я хотела подойти к Энцо, который стоял у окна, но в кармане у меня зазвонил мобильный.

На дисплее высветилось имя Алекса.

— Ты не поверишь, что случилось, — выпалила я. — Мы у Августа фон Шанца, и я была права, Энцо здесь, но…

— Лола, — перебил Алекс. — У нас ЧП!

— Гудрун? — спросила я.

На заднем плане слышались голоса и музыка.

— Тетя Лизбет.

Мое сердце остановилось.

— Что с ней? Что это за шум? Где ты?

— На уличном празднике, — ответил Алекс. — С Солом и Паскалем. Твоя тетя тоже была с нами.

— Была? Что это значит? — из-за этого чертова шума я с трудом могла разобрать слова.

— Я купил ей пряничное сердце, — сказал он. — А когда хотел отдать, она исчезла в толпе.

— Исчезла? — взвизгнула я.

— Лола, спокойно. Здесь повсюду полицейские. Сол уже сообщил им, а я позвонил папе. Мы в двух шагах от вашего дома. Твоя тетя не заблудится.

Но голос у него был неуверенный, и я услышала, как плачет Паскаль.

— Мы идем! — крикнула я. — Уже выезжаем!