Лола и единственная свидетельница

30. Эпилог

Вот и все, что я хотела написать о Крысолове.

Но вы, наверно, уже догадались, что это еще не конец истории. С двадцать первого августа прошло уже несколько месяцев, и за это время еще кое-что случилось. Для себя я называю эту заключительную главку перечнем последних событий, но в настоящих романах ее принято называть эпилогом.

Если произведение, например, заканчивается раскрытием преступления, то в эпилоге рассказывается, как потом сложилась судьба героев. Может, в финале главный герой получает ранение, или его приятель все еще остается в опасности, — так же, как Энцо. Вот с него я и начну.

• В тот же вечер в гостиной Пенелопы состоялась долгая беседа за закрытыми дверями. Фло позвала меня к себе, чтобы мы хоть что-то услышали, но мои родители настояли, чтобы я держала ногу в покое. Она все еще болела после моего боевого галопа под воздействием адреналина. К счастью, новых переломов как будто не было. Я положила ногу на стол, подсунула под нее подушку и прижала к себе своего мирно посапывающего младшего братца. Из нашего окна в окне гостиной Фло не было видно ничего особенного. Посреди стоял Август фон Шанц, все еще в пижаме, и что-то втолковывал Гудрун. Та сидела рядом с Пенелопой, грудь ее бурно вздымалась.

Время от времени она качала головой, пару раз всплеснула руками и один раз уронила голову. Даже издали было видно, что ей стыдно. Пару раз она кивнула. Пенелопа тоже закивала. Потом в комнату вошел Энцо. Гудрун вскочила и схватила его за руку. Энцо словно аршин проглотил, но Гудрун гладила его по волосам и, как мне показалось, плакала, потому что, отвернувшись, она вытерла глаза рукавом своего желтого платья. Потом состоялась еще одна беседа, в которой принимал участие Энцо. Говорил он мало, но один раз энергично покачал головой и один раз кивнул.

Когда позже мы ужинали у Фло, Гудрун уже уехала в Шварцвальд. Она все еще надеялась открыть свой центр, и право на опеку сына осталось за ней, но, похоже, Пенелопа убедила ее оставить Энцо у них. А может, она прибегла к шантажу? Очень на это надеюсь.

Август фон Шанц остался ужинать, а перед отъездом в «Марко Поло Таэур» спросил у Энцо:

— Сегодня утром ты интересовался, не хочу ли я стать твоим опекуном, хоть я тебе и не родной отец. Может, я буду опекать тебя как крестный?

Энцо кивнул, и миллиардер добавил, улыбаясь:

— Сегодня я впервые почувствовал, что это значит — быть крестным. И с удовольствием буду исполнять эту обязанность в дальнейшем. Если, конечно, ты не против.

Энцо только криво улыбнулся. Он так нервничал, что не мог вымолвить ни слова.

Вообще в тот вечер он говорил мало. Сидел бледный и молчал. Я уже начала за него беспокоиться. Настоящего отца он так и не нашел. И если Гудрун забеременела вскоре после той истории с яхтой, то Энцо тоже может иметь бразильские корни. Я несколько раз пыталась завести об этом речь, но он отмалчивался, а Пенелопа объяснила, что ему нужно время, чтобы осознать все, что случилось в его жизни. Она даже предложила ему сходить к детскому психологу, но Энцо отказался, и мы от него отстали. На каникулах он еще пару раз навестил своего крестного, а один раз Август фон Шанц даже пригласил нас к себе на бразильский ужин, который заказал у нас в ресторане. Ничего лучше и придумать невозможно: мы ужинали и любовались ночной гамбургской гаванью. Просто уму непостижимо, какой великолепный вид открывается из его круглой гостиной с тропическими растениями.

• Тридцать первого августа закончились летние каникулы. В первый день учебного года я еще прыгала на костылях. Поэтому и попросила у герра Деммона отсрочки, чтобы закончить сочинение. Оно оказалось несколько длиннее, чем я планировала, и в нем я рассказала о том, как открыла одного автора, о котором даже в газетах пишут.

«Окно во двор: группа детей раскрывает преступление, связанное с наркотиками», — гласил заголовок в «Морген Пост», которую мы принесли в класс. Кстати, вы знаете, что точно так же называется знаменитый фильм Альфреда Хичкока? Это история про журналиста, который сидит в инвалидной коляске со сломанной ногой и разоблачает настоящего убийцу, наблюдая за соседским окном. Могу только порадоваться, что не видела этого фильма, потому что в конце журналист чуть не погибает, да еще и ломает вторую ногу.

• Энцо получил от герра Деммона разрешение сопровождать наш рассказ отснятыми видеоматериалами. Крысолов не возражал. А через неделю вернулся друг Джеффа с нашей картой памяти и доказательствами. В школе есть компьютер со специальной программой для монтажа видео, и фильм Энцо был готов через две недели. Премьерный просмотр мы устроили в гостиной Крысолова. Он уже не сердился, когда увидел, как Энцо пробрался в его квартиру. Правда, чуть не лопнул со смеху и курил сигареты одну за другой. Травяная смесь старушки с четвертого этажа пахла гораздо лучше, чем обычные сигареты.

• Адвокат с татуировками теперь тренировался всего пару раз в неделю. А потом не усаживался перед телевизором, а ужинал со своей новой подругой при свечах. Догадываетесь, кто она? Правильно, печальная женщина с третьего этажа, которая оказалась ответственным секретарем в издательстве. Она больше не грустила. Из своего окна я видела, как они с адвокатом болтают и смеются, а потом наклоняются друг к другу, чтобы поцеловаться. Верно сказано — пока живу, надеюсь. Наверное, адвокат с татуировками нашел то, на что надеялся. По крайней мере, выглядел он не менее счастливым, чем его новая подруга.

• Крысолову она тоже принесла счастье. Она не только прочитала рукопись, но и позаботилась о том, чтобы шеф издательства обнаружил ее у себя на столе. Он был совершенно уверен, что сам открыл нового писателя, но мне кажется, что это не совсем справедливо. Как бы то ни было, книгу поставили в план на осень. Издательство собиралось вложить солидную сумму в раскрутку нового автора. Для рекламной компании там собирались использовать и фрагменты фильма Энцо, и статьи в газетах, — словом, все, что могло обеспечить хорошие продажи. Даже бабушка заявила, что закажет целый грузовик книг Крысолова и предложила ему провести в магазине встречу с читателями.

• Там же состоялась и еще одна литературная встреча. И знаете, с кем? Писательница Франка Дювель ответила на мое письмо. Я совсем про него забыла, но страшно обрадовалась, когда в последний день каникул обнаружила в почтовом ящике письмо от нее. (Любопытно, не знакома ли Франка Дювель с Гудрун, потому что в ее письме почему-то упоминаются Индия, Шварцвальд и дыхательные упражнения.) Но лучше прочтите сами. Вот оно, это письмо:

Дорогая Лола,

Как здорово, что ты нашла сходство между собой и Жюли. Меня это очень радует! Когда я писала о Жюли и Белоснежке, я не знала, понравится ли кому-нибудь, кроме меня, эта книга. Это мой самый первый роман, и писала я его так увлеченно, что мне было неважно, будут ли его вообще читать. Но твое письмо доставило мне такое удовольствие! Так прекрасно, когда книга нравится людям!

Еще подростком я написала историю о старике из Индии, который заболел неизлечимой болезнью — проказой. К сожалению, я не имела никакого представления ни об Индии, ни о стариках, ни о проказе. И в рассказе это сразу чувствовалось. Поэтому совет твоего преподавателя очень дельный. Лучше всего писать о том, что знаешь. Иначе старик из Индии будет говорить тем же языком, что и твой сосед, дома в Индии будут похожи на дома в Шварцвальде, а в конце истории больные проказой отправятся в горы Шварцвальда лечить легкие дыхательными упражнениями, потому что ты перепутала эту болезнь с туберкулезом.

Тебе, естественно, интересно, почему я так хорошо знаю мысли и чувства двенадцатилетних детей, хоть и гожусь в матери Жюли. Ты спрашиваешь, не читаю ли я дневники своих дочерей? Совершенно ответственно заявляю: я никогда не читала дневников своих девочек! И никогда этого не сделаю.

У каждого человека есть право на личную жизнь, даже у двенадцатилетних девочек.

Но мои дочки очень мне помогают. Именно они и являются моими музами. Ты наверно, знаешь, что музы — это древнегреческие богини, которые вдохновляют на создание литературных произведений, полотен художников и даже коллекций модной одежды. Модельера Карла Лагерфельда, например, вдохновляет его кошка.

Может, твоя муза среди твоих друзей или членов семьи? Оглянись вокруг и подумай, кто бы это мог быть. Твоя лучшая подруга? Или странный сосед Крысолов? (Честно говоря, мне он показался жутковатым типом. Но иногда именно такие неприятные люди подстегивают воображение.)

По-моему, чтобы хорошо писать, надо иметь в виду две вещи:

1. Не сдавайся, даже если твое сочинение будет продвигаться очень медленно. Иначе с тобой случится то же, что и со мной, когда мне было двенадцать лет. В ящике моего стола лежат двадцать семь начатых в этом возрасте и ни одной законченной истории.

2. История тем увлекательнее, чем больше препятствий приходится преодолевать герою или героине. Отправь свою героиню в клетку со львом или заставь столкнуться с тем, чего она боится больше всего на свете. Она справится. Я в этом уверена!

Ну, а теперь желаю тебе интересных летних каникул, несмотря на твой перелом. Не думай об этом, а лучше ищи свою музу.

С любовью — Франка Дювель.

Ну? Правда, круто?

Я так гордилась этим письмом, что читала его всем подряд, даже Белоснежке, которая терлась мохнатой спинкой о мою ногу. О мою почти здоровую ногу, на которую я уже могла ступать. Разумеется, я подолгу сидела за письменным столом и писала, писала, писала. Каждую свободную минуту я писала свое летнее сочинение. Иногда я махала из окна Крысолову, который трудился за своим столом над последними правками к роману. Как коллега коллеге. Я больше не считала, что Крысолов — жуткий тип. И просто здорово, что он на нас нисколько не сердился и даже посвятил нам свою книгу.

• В свою очередь, я посвятила ему свое сочинение. До сих пор не верится, что случилось столько интересного! Думаю, Серафине Скриптум оно бы понравилось. Тетя Лизбет назвала его блистательным, а когда я читала его своему классу, было тихо, как никогда.

Ну, а потом наступил особенный день в моей жизни: второго октября мне исполнилось двенадцать лет. Алекс с Паскалем в конце августа улетели в Париж, но в ту субботу они были в Гамбурге. Мой день рождения мы праздновали в деревне, с фрау Балибар и козой Белоснежкой. И у нас была еще одна памятная дата — исполнилось два года с того дня, как познакомились мы с Алексом, а Фло с Солом.

Мы с Алексом сидели на охотничьей вышке и смотрели в звездное небо. В деревне звезды видны гораздо лучше, чем в городе. Незабываемое ощущение! Особенно, если это твой день рождения, на небе ни облачка, и то и дело падают звезды. Это называется метеорный дождь, но в ночь моего дня рождения из созвездия Дракона хлестал настоящий метеорный ливень. Огненные черточки одна за другой бесшумно проносились в темном небе.

Я в тот вечер была молчаливой. Мы с Фло, Солом, Энцо и Алексом разбили лагерь на большом лугу. Я положила голову на колени Алекса, считала метеоры и была абсолютно счастлива. Нет, не так! Я была совершенно, абсолютно счастлива, потому что рядом были мои лучшие друзья.