Лола и единственная свидетельница

29. Литературные чтения на заднем дворе

Прежде чем продолжить рассказ, я бы хотела вас кое о чем спросить.

Вы уже догадались, чем закончится мое летнее сочинение? Были ли у вас сомнения, что мы выслеживаем настоящего преступника? Приходило ли вам в голову, что Крысолов тайком пишет детективы о наркотиках?

Если да, то я вас поздравляю!

Зато у меня и моих друзей оставалась целая куча вопросов. Мы сразу поняли, какую кашу заварили. И нам было очень нелегко. Особенно мне.

Во-первых, потому что я первая обратила на Крысолова внимание. Во-вторых, потому что была убеждена, что спасаю свою тетю от верной смерти. В-третьих, потому что действие адреналина почти закончилось. Я чувствовала, как ноет моя нога, и сердце уже билось совсем не так сильно. В глазах у меня стояли слезы, и в какой-то момент они прорвались наружу. Я разрыдалась. Я рыдала и не могла остановиться. Пенелопа принесла стул, папай усадил меня на колени. Гладил меня по головке и шептал, не переставая:

— Мой маленький храбрый кокосик!

Позвякивающая браслетами рука протянула мне чашку чаю. Рука принадлежала Гудрун.

— Сделай глоточек, сердце мое, — заботливо пропела она. — Чай отлично успокаивает нервы.

По крайней мере, в этом она оказалась права.

Все полицейские, кроме герра Фрюхтенихта, ушли. Но соседи остались. Вынесли еще стулья, и под окном Крысолова расселись немногочисленные зрители. Между пристройкой и нашей стеной места было совсем мало, но и туда удалось втиснуть три ряда стульев. Остались и стоячие места.

Расселись мы в таком порядке:

В первом ряду сидели мы с Фло, Солом, Алексом и Энцо. На коленях у меня сидела тетя Лизбет, у Фло — Паскаль.

Во втором ряду разместились папай, бабушка, дедушка, Пенелопа и Джефф. Третий ряд заняли герр Фрюхтенихт, Август фон Шанц, Гудрун и старушка с четвертого этажа, которую мама Энцо тоже угостила чашкой чая. Печальная женщина с третьего этажа, которая улыбалась уже полчаса подряд, прислонилась к стене, а рядом с ней встал адвокат с татуировками.

Я так хорошо все запомнила, потому что Крысолов сфотографировал нас всех из окна своей гостиной.

— Это великий момент, — торжественно заявил он. — Пожалуйста, улыбнитесь!

Глаза у него снова сияли, и он уже не казался нам таким жутким. Теперь я видела в нем человека, которому нелегко приходится в жизни. Сделав несколько кадров, герр Кламмвассер приготовился отвечать на вопросы публики.

Привожу список вопросов:

Бабушка: Вы писатель?

Крысолов: Нет, я сантехник. По крайней мере, этим я зарабатываю на жизнь. Пишу я для души.

Пенелопа: О чем ваш детектив?

Крысолов: Собственно, очень близко к тому, что узнали ваши дети за последние несколько недель. Главный герой — сантехник, тайком руководящий сетью наркоторговцев. Его кличка — Белизна. Под его руководством из Эквадора в Гамбург должны переправить двести килограммов кокаина на сумму 12,8 миллионов евро. В Гамбурге товар поступает к посредникам. Одна из передач товара должна состояться в луна-парке на колесе обозрения, но какая-то малышка оказывается в неправильном месте в неправильное время и становится единственной свидетельницей. Ситуация выходит из-под контроля.

Тетя Лизбет: Я была вашей музой?

Крысолов (смущенно улыбаясь): В какой-то мере да. Я с самого начала планировал, что в моем романе ключевую роль должна сыграть девочка. Но персонаж никак не вырисовывался. К сожалению, собственных детей у меня нет, поэтому я не очень хорошо представляю, как они себя ведут. А когда я встретил тебя в книжном магазине, то сразу понял: именно такая девочка должна быть в моем романе. Просто поразительно, какая ты умница! А когда ты ночью играла под моим окном в детектива, я поначалу даже испугался, потому что в моем романе есть очень похожая сцена. Просто невероятное совпадение!

Тетя Лизбет: А девочку в конце вашего романа убивают?

Крысолов: Нет. Ее спасает старшая сестра.

Тетя Лизбет: Так же, как моя большая племянница?

Крысолов: В моем детективе ситуация немножко другая, но старшая сестра такая же смелая, как и твоя племянница. Если Лола пыталась остановить меня, считая преступником, то она молодец. Она настоящая героиня, как в книге! Я позаимствую для своего персонажа кое-какие из ее качеств.

Паскаль: А вы можете добавить в ваш детектив мальчика, которого зовут Паскалем? Можете написать, что он каратист и поклонник Дарта Вейдера?

Крысолов (смеясь): Неплохая идея! Запишу на всякий случай!

Фло: Заметки у вас на стене были для романа?

Крысолов: Да. Во время работы над романом приходится многое проверять, чтобы все выглядело как в жизни. Мне очень помог Убийца Луи. Я записываю все, что мне рассказывают, и добавляю собственные мысли.

Сол: Вы увидели Убийцу Луи на «Звезде Луизианы»?

Крысолов: Да. Я поехал на экскурсию в порт, чтобы лучше узнать место, где разворачиваются события моего романа. Мне так понравилась экскурсия, что я попросил гида уделить мне время и ответить на несколько вопросов. Мы договорились встретиться в начале августа на верхней палубе «Звезды Луизианы» за пятьдесят четвертым столиком.

Август фон Шанц: А кто такой Майк-миллиардер?

Крысолов: Известный гамбургский мошенник, отсидевший в тюрьме восемнадцать лет. Теперь он на свободе. С мошенничеством покончил, но был настолько любезен, что проконсультировал меня по поводу этого персонажа.

Алекс: А почему Гвидо Гросспич сидит в тюрьме? Он тоже ваш консультант?

Крысолов: Да. Гвидо находится в исправительном учреждении уже двенадцать лет за контрабанду кокаина. Я собирал вырезки из газет, где говорилось о нем, и несколько раз посетил его в тюрьме, чтобы он объяснил мне несколько контрабандистских приемов.

Фло: Например, как кокаин смешивают с порошком для мытья посуды? Или насчет того, что для переговоров следует пользоваться рациями, а не телефонами?

Крысолов: Конечно. Настоящий наркоторговец никогда не стал бы звонить сообщникам, стоя у открытого окна. И само собой, если речь идет о контрабанде наркотиков, всегда используется шифр. Все это объяснил мне герр Гросспич.

Энцо: Зачем это ему? Он не боится, что сообщники отрежут ему язык?

Крысолов: Он знает, что я пишу роман и пользуюсь вымышленными именами. К тому же, ему понравилось, что он станет прототипом главного злодея, хотя этот персонаж и попадет, в конце концов, в тюрьму. А может, именно поэтому.

Гудрун: Обретет ли ваш герой в конце внутренний покой и гармонию?

Крысолов: Я бы так не сказал, но его как минимум арестует полиция.

Герр Фрюхтенихт: А вы сами наркотики пробовали?

Крысолов: Нет. Только курю.

Энцо: А почему несколько недель назад во дворе пахло травкой?

Крысолов: Не знаю.

Старушка (стыдливо): Это все я. Пытаюсь бросить курить. Сама готовлю смеси сухих трав: папайя, эвкалипт, перечная мята и калея закатечичи. Гораздо лучше аптечных средств. Хотите попробовать? Бросить курить никогда не поздно.

Крысолов: Заманчивое предложение. Спасибо.

Я: Мы слышали, как ночью вы говорили о Белизне. Говорили, что ему не понравится, а потом так странно хихикали и не договаривали фразы. Что-то якобы может случиться, если Белизна узнает.

Крысолов: Вы и это слышали? Невероятно! Этот диалог есть в моем романе. Наверно, я читал его вслух.

Я: Наверно. И поэтому вы так странно хрюкали?

Крысолов (со стоном): Как, и это вы тоже слышали?

Фло: Мы старались! Неужели вы никогда не замечали, что за вами все время наблюдают?

Крысолов: Нет. Я очень интересуюсь другими людьми, но мне и в голову не приходило, что кто-то может заинтересоваться мной. А когда я пишу или обдумываю сюжет, то вообще не замечаю, что творится вокруг. Поэтому я так испугался, когда увидел ночью в окне малышку Лизбет. Я как раз обдумывал похожую сцену в романе.

Я: А зачем вам понадобились ножницы и оберточная бумага?

Крысолов: Упаковывал подарок.

Я: Что за подарок?

Крысолов: Русская Библия для детей. Я купил ее в магазине у твоей бабушки. Это для моей племянницы из России. Через несколько недель ее будут крестить.

Я: А почему некоторые страницы в ней отмечены закладками?

Крысолов: Мне хотелось написать ей что-нибудь памятное в честь крестин.

Бабушка: Как вы использовали порошок, который вывалился у вас из пакета в магазине?

Крысолов: Удалял известковый осадок в моем собственном туалете. Хорошая штука, рекомендую.

Папай: А зачем вы среди ночи размахивали охотничьим ножом?

Крысолов: Хотел запомнить ощущения для романа. Как нож лежит в руке, как нужно замахнуться и ударить, чтобы убить человека. В моей книге есть сцена с ножом.

Я: В вашей прихожей тоже была такая сцена! Вы приставили нож к горлу какого-то мужчины!

Крысолов: Бог ты мой! И это вы видели? Тогда не удивительно, что вы сочли меня преступником. Этого человека зовут Тимо, но он жив-здоров. Это мой лучший друг. Я попросил, чтобы он позволил мне на нем потренироваться.

Дедушка: Что-что, простите?

Крысолов: Знаю, это звучит немного… странно. Но я всего лишь хотел понять, что значит угрожать кому-то смертью, чтобы лучше описать это в книге. Но Тимо, конечно, знал, что с его головы ни один волосок не упадет.

Я: Значит, писатели все испытывают на практике?

Крысолов: Я где-то даже читал про писателя, который выпрыгнул со второго этажа, чтобы узнать, можно ли при этом сломать себе ногу.

Я: И как?

Крысолов: Бедняга сломал обе. Но зато описание в книге вышло очень живым — подтверждаю.

Энцо: А почему ваш друг Тимо велел вам убивать своих любимых?

Крысолов (озадаченно): Своих любимых?

Энцо: Когда я осматривал вашу квартиру, — мне действительно очень жаль, что мы до этого опустились, — к вам в квартиру зашел Тимо, и Лола слышала, как он оставил вам сообщение на автоответчике.

Я: Могу подтвердить. Он сказал: «Начинай действовать! Килл ёр дарлингс!»

Крысолов (расхохотавшись): Ах, это! Это цитата из Уильяма Фолкнера.

Тетя Лизбет: Это знаменитый убийца?

Крысолов: Нет, Уильям Фолкнер — великий писатель, а эти слова означают не то, что надо убивать тех, кого любишь, а то, что надо безжалостно расставаться с любимыми выражениями или сценами, если они не укладываются в роман.

Фло: «Единственная свидетельница» — ваша первая книга?

Крысолов: Нет, третья. Кроме того, я написал огромное количество коротких рассказов. Пишу их с самого детства. Но «Единственная свидетельница» — первый, на мой взгляд, приличный роман. Хотя написан он совсем не для детей.

Энцо: Как вы думаете, ваш роман экранизируют?

Крысолов: Хорошо бы его сначала напечатали. Но если вы все снимали видеокамерой, то можно, наверно, и фильм сделать.

Я: Что-то вроде того, как пятеро подростков идут по следам наркоторговца.

Крысолов: Несомненно.

Адвокат с татуировками: Вы нашли издателя для своего романа?

Крысолов: Нет. До сих пор моим единственным его читателем был мой приятель Тимо. Я пока еще не решался показывать его кому-либо. Да и не знаком я с издателями. Говорят, что для того, чтобы тебя напечатали, нужны связи.

Печальная женщина (все еще улыбаясь): Можно мне как-нибудь взглянуть на вашу рукопись? Так уж вышло, что я ответственный секретарь в одном издательстве. Пару раз мне удавалось подсунуть своему шефу интересные вещи.

Крысолов: Вы хотите сделать это для меня? Невероятно!

Дедушка: Вы кому-нибудь посвятили свой роман?

Крысолов: Я, собственно, хотел посвятить его своей девушке, но в прошлом году она меня бросила, и я передумал. Сейчас у меня есть идея покруче. Посвящу этот роман детям-детективам из нашего двора. И тете Лизбет — моей единственной свидетельнице.

Тут вся публика зааплодировала, и моя тетя хлопала громче всех. А потом послышалось:

— Обу-да-а-а!..

Это мама с Леандро вернулись из Травемюнде.

— Господи, — сразу заволновалась мама, — что тут у вас происходит?

— Случилась одна безумная история, — ответила я. — С участием девочки, которая поскользнулась на подгузнике и оказалась в инвалидной коляске напротив окна писателя.