Лола и единственная свидетельница

6. Летний день с черными пятнами

В том, чтобы проводить целые дни в инвалидной коляске, нет ничего интересного. Мне даже в школе не приходилось так долго сидеть на собственной пятой точке! Чувствую себя самой настоящей камбалой! И когда тренер по лечебной гимнастике в пятницу сказал, что уже с завтрашнего дня я могу начинать ходить на костылях, я чуть ли не запрыгала. Я была готова его расцеловать!

— Сначала надо переместить ногу в гипсе и костыли вперед, — сурово инструктировала меня Фло. — Потом переносишь весь вес на опору и при этом представляешь, что под больной ногой лежит помидор, который нельзя раздавить. Только потом переставляешь здоровую ногу. Все поняла?

— Теоретически — да, — пожала я плечами.

Практика оказалась гораздо сложнее. Прихрамывая, я раза три проковыляла туда-сюда по прихожей. После чего, вся мокрая от пота, плюхнулась в инвалидную коляску и с завистью уставилась на своего маленького братца, который весело булькал в противоположном конце коридора. Хорошо ему: он-то научился ползать почти сразу.

Мама принесла мне стакан «Гуараны» с кубиками льда.

— Все будет хорошо, мое сокровище, — попыталась она меня утешить. — Прошлым летом в моем отделении лежал мужчина, который сломал правую ногу, левую ногу и обе руки. Гонщик «Формулы-1», попал в аварию на самой обычной дороге. Ехал поздно ночью, и вдруг прямо перед машиной выскочила обезьяна, сбежавшая из зоопарка. Вот и приходилось утешать его три раза в день — слезы прямо ручьем текли по щекам.

— У кого? У обезьяны?

— Нет, у гонщика. Он решил, что больше никогда не сможет принять участие в состязаниях. Но с апреля он уже в полной форме.

Фло хихикнула, а я закатила глаза. Мамины безумные истории иногда кажутся совершенно нереальными.

Тем не менее, я медленно, но верно осваивалась с костылями, хоть частенько и приходилось скрипеть зубами. За субботу и воскресенье я совершила семь прогулок от комнаты к туалету и от туалета к входной двери. В понедельник я смогла преодолеть восемь ступенек, ведущих к нашей квартире. Во вторник вечером рядом со мной полз Леандро, а в среду днем я уже тряслась от нетерпения рядом со своей принаряженной тетей в терминале прибытия Гамбургского аэропорта.

— Долго еще? — попискивала она каждые три секунды.

На нас начали оборачиваться.

— Кого ты так нетерпеливо ожидаешь, юная барышня? — спросил немолодой господин со связкой воздушных шаров в руке.

— Своего мужа из Парижа, — объяснила тетя Лизбет. — Мы недавно поженились.

Она где-то нашла бабушкину кружевную занавеску и по такому торжественному случаю обмотала ею свою шею. Приодела она и близнецов: Бенджамину повязала на хобот бант, а маленькой свинке Бабетте прицепила на хвостик розочку. И пахло от них троих как от парфюмерного магазина. Похоже, тетя Лизбет обрызгала их всеми духами, какие только удалось отыскать в ванной. Мужчина рассмеялся и подарил Лизбет красный шарик из своей связки. Потом он мне подмигнул, а я поймала себя на том, что вот-вот его укушу. Помнится, Фло тоже злилась, когда была вынуждена передвигаться в инвалидной коляске, и все ей сочувствовали. Как же я ее понимаю!

Фло не спускала глаз с табло прибытия рейсов. Она тоже не могла устоять на месте и едва не оторвала мою руку. Естественно, все мы нервничали. Фло надела свою короткую джинсовую юбочку и ярко-красную футболку, я — то зеленое летнее платье с тесемками из блесток, которое мама купила для нашей последней дискотеки в «Жемчужине юга». Правда, пройдет еще немало времени, пока я опять смогу танцевать. Но зато мама нарисовала на моем гипсе бразильский флаг.

Когда через десять бесконечных минут дверь распахнулась и появился Алекс, я готова была вскочить и броситься ему на шею. Конечно, он уже знал, что я в инвалидной коляске, и взглянул на меня с сочувствием, но в следующий миг опустился перед коляской на колени и поцеловал мне руку.

— Здравствуй, Лола-львица, — сказал он. — Отлично выглядишь!

О-о-о-ой, как же у меня зачесалась голова!

Алекс был — просто закачаешься. Плечи у него, кажется, стали еще шире, чем весной. На носу появилось несколько веснушек, а в зеленых глазах золотились карие крапинки. А вот одежды на нем было как-то маловато. Если честно, то совсем мало: только зеленые боксерские трусики с большими белыми звездами.

— Где ты потерял брюки? — хихикнула я.

— Это все мой младший братец, — проворчал Алекс и указал на полиэтиленовый пакет, привязанный к чемодану. — Самолет немного трясло, а Паскаль перед этим плотно позавтракал.

— К счастью, теперь у него в желудке пусто, — заметила я.

На Паскале были свободные белые брюки и огромные зеркальные солнечные очки. Тетя Лизбет как раз в эту минуту сунула благоухающих близнецов ему в руки, и лицо мальчика скривилось от отвращения.

А вот на Сола и Фло было любо-дорого посмотреть.

Моей лучшей подруге пришлось привстать на цыпочки, потому что Сол теперь был как минимум на голову выше ее. Кожа у него стала еще темнее, чем у папая, черные кудри доставали почти до плеч. Мои друзья крепко обнялись. Бабушка Сола, с которой они вместе вернулись из Кито, скромно переминалась на заднем плане, но улыбалась так же радостно, как и я.

Сейчас я впервые была счастлива, несмотря на свою загипсованную ногу. Процентов на девяносто. Остальные десять процентов прихватил с собой Энцо, который сегодня утром умчался с парочкой своих приятелей купаться. Звонок его матери не выходил у меня из головы, как я ни старалась о нем забыть.

— Я сяду впереди! — Паскаль схватил тетю Лизбет за руку и потащил к стоянке, где в машине ожидал Джефф.

Но место впереди было уже занято, — там сидела бабушка Сола, а она ну о-очень крупная женщина. К счастью, Джефф был на микроавтобусе, в который поместились все!

На обратном пути Сол рассказывал про Кито.

— Там самые ужасные москиты на свете! — пожаловался он. — В жизни ничего подобного не видел. Вот… — протянул он руку, усеянную крошечными рубцами. — За один день я насчитал триста пятнадцать укусов. Ходил весь в расчесах и царапинах.

— Бедненький мой! — Фло стиснула его руку.

Еще Сол рассказал о карнавале с обливанием подкрашенной водой, который устроила одна компания, производящая краски, о футбольном турнире, который он выиграл в Кито вместе с командой своего класса.

— Я теперь тоже играю, — заявил Алекс. — Если будет желание сыграть, позовешь меня?

— Конечно, — согласился Сол. — В футбольной клетке?

Футбольная клетка — это огороженное поле неподалеку от нашего дома на берегу канала, там всегда играют школьные команды.

— И я хочу! — воскликнула Фло.

— А я научу тебя карате, — наклонился Паскаль к тете Лизбет.

Ну и ну!

— А про меня вы забыли? — возмутилась я. Не так я представляла себе наш первый день вместе.

— Ты можешь быть судьей, — предложил Алекс.

— Большое спасибо! — обиделась я.

— Лучше устроим пикник, — тут же вмешалась Фло.

Все сразу согласились.

— Ой! — вскрикнула подруга, когда Джефф свернул на перекрестке, рядом с которым находился открытый бассейн. — Смотрите — Энцо!

И в самом деле: на обочине стоял Энцо с распаренным лицом и отчаянно махал рукой. Джефф притормозил, и мальчик прыгнул в машину.

— Все в порядке? — встревоженно поинтересовалась я.

— Теперь да, — пропыхтел он и с опаской оглянулся.

Волосы у него были мокрые, и, похоже, он действительно от кого-то убегал. Джефф поехал дальше, потому что ему начали сигналить, но я, обернувшись, все-таки успела увидеть, кто преследовал Энцо. По тротуару неслись две разъяренные блондинки, шлепая по асфальту огромными мужскими сандалиями. Вернее, пытались нестись. Обувь такого размера вряд ли могла им принадлежать, как и мужские шорты и клетчатые сорочки, которые были на них.

— Что ты опять натворил? — шепнула я, едва сдерживая смех.

— Небольшой обмен, — тихонько ответил Энцо, и в глазах у него заплясали чертики. — Интересно, что скажут мужчины, когда обнаружат босоножки на каблуках и мини-юбки на своих полотенцах?

Приступ хохота у меня закончился кашлем, а Фло со стоном отвалилась на спинку сиденья.

— Давайте, я вас познакомлю, — наконец смогла выговорить она. — Сол, это мой сводный брат Энцо.

— Мы уже познакомились по телефону, — ответил Сол, поглядывая на Энцо со смешанным выражением — наполовину сердито, наполовину весело. — Это ты мне сказал, что Фло заперлась со своим африканским возлюбленным, когда я звонил из Кито?

— Прости, приятель, — Энцо выглядел по-настоящему виноватым. — Дурацкая шутка, больше такого не повторится, — и он протянул другу Фло руку, которую тот и пожал.

Мы договорились устроить пикник вечером на большой лужайке у берега канала, и у Энцо появилась возможность реабилитировать себя и продемонстрировать свое кулинарное искусство. Он явился с огромной миской котлет, которые странновато пахли, но оказались безумно вкусными.

— Ух ты! — восхитился Сол. — Как же ты их приготовил?

— Ничего особенного. Добавил в фарш мяту, перец чили, кумин и куркуму, — объяснил Энцо. — И чайную ложку корицы. Восточный рецепт.

Наш пикник был похож на праздничный стол, собранный из блюд разных культур. Сол принес огромный пакет домашнего попкорна, который в Эквадоре называют «кангвил». Рядом лежали два багета и французская салями от Алекса. Пенелопа внесла вклад в виде итальянского салата из макарон с рукколой и помидорами. Мы с папаем приготовили превосходные сырные булочки, которые в Бразилии называются «пао де кежо». Джефф пожертвовал немецкую землянику со сливками, а моя бабушка принесла виноград. Паскаль и тетя Лизбет развлекались тем, что по очереди отрывали по ягодке от кисти и бросали — но не друг в друга, а в рот.

Когда в моем желудке мирно объединились блюда со всего света, я положила голову Алексу на колени и стала смотреть то в его глаза, то в летнее небо, такое же безоблачное, как и мое настроение.

Но когда началось обсуждение, чем заняться в течение двух следующих недель, все предлагали только то, для чего нужны две здоровые ноги, и на горизонте моего настроения появились первые облачка. И совсем худо мне стало, когда Сол сказал:

— А теперь пора бы размяться. Путешествие было просто кошмарным. В самолете я сидел зажатый между бабушкой и потной дамой раза в три побольше моей старушки.

Энцо улыбнулся, а Фло сочувственно потрепала Сола по голове. Он нетерпеливо обернулся к футбольной клетке, где уже гоняли мяч несколько мальчиков.

— Давай к нам! — крикнули те, заметив заинтересованный взгляд Сола. — Нам нужны еще четверо!

Энцо и Сол тут же вскочили. Алекс покосился на меня:

— Ты не против, если я немножко поиграю?

Ну что я могла ответить? Да и портить настроение друзьям совершенно не хотелось. Паскаль показывал какие-то приемы карате тете Лизбет. При этом надо было резко повернуться назад, и тетя Лизбет то и дело плюхалась на попку. Один раз она умудрилась приземлиться в восточные котлеты, а потом шлепнулась на волосок от моей загипсованной немецко-бразильской ноги.

— Не поупражняться ли вам где-нибудь в другом месте? — буркнула я, отвернулась и стала смотреть в другую сторону.

На лужайке две девочки постарше играли в бадминтон, мальчики перебрасывались фрисби, а Фло изо всех сил старалась сохранять незаинтересованный вид. Но ее взгляд то и дело возвращался к Солу и остальным мальчикам. Моя подруга еще в начальной школе играла в футбол с мальчишками из нашего двора, а с прошлого полугодия и в школьной команде, поэтому идея насчет футбола в списке, который я упоминала в самом начале, была, естественно, ее.

— Иди сюда, Фло! — крикнул Сол. — Нам нужен четвертый игрок!

— Не хочется! — ответила подруга.

— Не говори глупостей. Иди! — подтолкнула ее я.

— Ты уверена? — нахмурилась Фло.

— Конечно!

— Ну, ладно, — и ее как ветром сдуло.

Я осталась в одиночестве. Пока мои друзья резвились на футбольном поле, и все вокруг бегали, прыгали и танцевали на своих здоровых ногах, настроение мое стремительно ухудшалось. Было жарко, и кожа под гипсом так безумно чесалась, что мне хотелось вообще разбить эту чертову штуковину. Я поскребла под гипсом зубочисткой, но та хрустнула и сломалась. Теперь под гипсом чесалось и кололо. И вдруг в меня врезалось что-то зеленое. Я покачнулась, потеряла равновесие и уткнулась лбом прямо в миску с земляникой со сливками.

— Эй, полегче! Она же больная! — раздался у меня прямо над ухом голос одного из мальчишек, перебрасывавшихся фрисби.

Второй подбежал ко мне, с трудом удерживаясь, чтобы не прыснуть.

— Прости, пожалуйста! У тебя… у тебя щека в земляничной каше. Помочь?

— Большое спасибо, — огрызнулась я. — К счастью, руки у меня целы.

Мальчик ушел, а когда я хотела снова забраться в инвалидную коляску, то вывалила на свою здоровую ногу остатки салата из макарон.

— Погоди! — подбежала ко мне Фло. Она вся взмокла и сияла от удовольствия, но когда протянула мне руку, на лице у нее появилось виноватое выражение. — Я сейчас тебе помогу.

— Не надо, — оттолкнула я ее.

— Ой, Лола, ну что же ты меня не позвала! — Фло убрала салат. — Я бы сразу…

— Я бы, я бы!.. — не выдержала я. — Если бы ты знала, как я себя чувствую, то…

— Я знаю, как ты себя чувствуешь, — ответила моя подруга. — Я прекрасно тебя понимаю.

Я сглотнула. Фло почти полгода провела в инвалидной коляске и на костылях. Если кто и мог меня понять, то только она. К сожалению, меня это ничуть не утешило. А от того, что в мою сторону смотрел Алекс, стало еще хуже.

— Проводи меня домой, — попросила я Фло.

Алекс бросился следом, но я махнула рукой и сказала, что позвоню завтра. И не согласилась, когда Фло захотела остаться у меня.

— Ты же так долго не видела Сола, так по нему скучала…

— А ты по Алексу, — заметила Фло.

— Сейчас я скучаю только по своей здоровой ноге, — вздохнула я и почувствовала себя жалкой.

Плохое настроение похоже на заразную болезнь, и в таком состоянии лучше всего побыть одной.