Вероника стояла посреди своей комнаты в своей квартире, перед зеркалом. А Влад, Валера и Константин сидели на кровати и смотрели, как сестра крутит плойкой и без того кудрявые волосы.
— Мы тебя теряем, сестра, — вздохнул Константин.
— Почему? Потому что я кручу волосы? Или потому что ношу платья осенью? — спросила она и расправила на животе складки.
Платье было красивого винного цвета, мягкое, бархатное.
— Ты влюбилась. Скоро свадьба, дети, а братья не нужны станут, — Валера подхватил обвинительную речь и даже сделал погромче музыку, чтобы момент стал ещё трагичнее.
Дай встать на цыпочки в твоём лесу.
На том конце замедленного жеста.
Найти листву и поднести к лицу…
Вероника замолчала наслаждаясь песней, а потом покачала головой.
— Но вы же моя семья, — пожала плечами она. А потом додумалась: — Вы до сих пор ему не доверяете?
— Он не тот, кого мы представляли рядом с тобой, — со всем возможным в этой ситуации пафосом, заявил Константин. — Куда ты так намылилась?
— На свадьбу его друзей… — и так это было трагично сказано, что парни даже переглянулись, убеждаясь, что нет. Не показалось. И правда что-то не то в голосе их умницы.
— Уж не забита ли твоя голова всякими… глупостями? — Влад сощурился, будто в чём-то сестру заподозрил.
— Нет. Но сегодня… мне кажется, что это вроде как решающий момент. Как в песне: эта ночь решает всё.
— Как это?
— Ну может я себе всё выдумала, но вообще… есть у Егора Ивановича традиция. После свадеб друзей со своими девушками расставаться. И пусть он говорит, что они ему были никакие не девушки… но в общем и целом есть у него такая традиция. И сегодня мы идём…
— На свадьбу, — хором ответили братья.
— Но он меня любит. Он мне это сказал.
— И мне, — кивнул Влад и все трое на него уставились.
— Чего? — нахмурилась Роня, а Влад рассмеялся.
— Ну мне сказал, что тебя любит. В ночь, когда вы расставались там или ругались. Мы с ним пиво у него на кухне пили до утра. И он сказал, вроде бы, что любит тебя. Такие дела.
— С тобой пил? Зачем? — Вероника подошла к брату и села на край кровати.
— Ну вроде как предупредил, что вы с ним того, расстались, и чтобы я ему морду бить не пошёл. Что это из благих побуждений, чтобы ты немного в себя пришла…
— И ты меня не предупредил? — её брови так высоко взлетели, что Влад поёжился от страха.
И правда, звучало как-то не очень хорошо.
Только непонятно было на кого тут держат зло: на него, на Егора, или вообще всё пойдёт в женской голове по другому сценарию?
— Вероника, а ты можешь это… ну сказать что-то, — тихо поросил Константин.
— И вы знали?
— Мы — нет! — хором ответили близнецы, а Влад ещё больше побледнел.
— Я ему обещал не рассказывать и не рассказал. Милая, с меня не спрашивай! Он меня убедил, что это к лучшему! Что-то про то, чтобы ты не считала его идеальным и всё такое… про две недели. Что это временно всё. Ты расстроена?
— Нет, это было бы слишком тупо и просто, — пробормотала она. — Если бы у меня всё не пошло через жопу.
Егор заехал за ней к пяти. Она была готова уже в три, а к половине пятого успела выпить два бокала вина и вознамериться по-настоящему поругаться.
Спадьба же мероприятие роковое, всегда должно закончиться:
А) Дракой;
Б) Расставанием Волкова с очередной пассией.
— Вероника, — очаровательно улыбнулся Егор, когда его красотка, с пьяным румянцем на щеках, перед ним предстала.
Кудри в разные стороны, улыбка ехидная, а рука требовательно упёрта в бок, как у злобной жены.
— Ну, поехали? — прошипела она, накинула пальто, надела шляпу, обула ботинки и вышла из квартиры.
А из коридора выглянул Влад и провёл по горлу пальцем, намекая Егору, что всё не особенно хорошо складывается.
— Что-то случилось? — вопрос Волкова оказался не услышанным.
— Ты нервничаешь? Расслабься, пожалуйста. Я думал, что ты сегодня в настроении. Я вот в настроении, — он приобнял её за талию и Вероника в ответ расплылась в улыбке.
Да-да-да, она в настроении.
— Даже и не знаю с чего начать, может отложим этот разговор, чтобы настроение перед свадьбой не портить?
— Нет уж, говори! — и он ударил по кнопке остановки лифта.
— Да нет уж, поехали! — и она ударила по кнопке старта.
— А я думаю, что стоит подождать!
— Может уже поедем?
— Говори, блин! — крикнул он и нажав на “стоп”, оттеснил Веронику в дальний угол грузового лифта.
— Диспетчер…
— В субботу в пять вечера дома сидит. Ты пьяна?
— При чём тут это? — Вероника не стала вырываться и вместо этого запрокинула голову, чтобы не было видно хитрых пьяных глаз. — Две недели, да? — прошипела она. — Две недели! Вы всё придумали, да? Вы не пытались держаться подальше! Вы не хотели уйти… вы хотели меня протестировать. Две недели. Эксперимент дурацкий. И втянули Влада… втянули моего брата, который смотрел как мне плохо… Я-то думала, что вы просто дурак, а вы рассчётливый хладнокровный дурак!
— Претензия из ничего, — разочарованно вздохнул Егор и запустил лифт, но Вероника бросилась к кнопке и остановила его уже сама.
— Ну простите, что не оправдала ваших ожиданий, Егор Иванович! Это же так важно, чтобы претензии всегда были как по учебнику! Чётко, правильно сформулированные, с предпосылками и и… итогами! — она стала мерить кабину шагами, а Егор прислонился к стенке и следил за её отражением в зеркале.
Ему нравилось, как рыжие волосы смотрятся, когда мелко завиты. И винного цвета платье, и помада эта. И пальто и шляпа и ботинки.
— Ты очень красивая, — весело сказал он.
— Вы дурак! А я ведусь.
— Ну ты же никуда не денешься от меня, верно? — он приблизился, а Вероника отступила.
Где это видано вообще? С каких пор она так делает?
— Почему?
— Ну так… — начал было он и понял, что ответить ничего толком не может.
Просто он и она — идеальная пара. Им всегда вместе чертовски интересно и не из-за истории или общих интересов. Они любит свою хижину, друг друга, чай из турецкого чайника, это бархатное платье, целоваться, смотреть друг на друга, засыпать вместе, гастрономические метафоры…
— … сравнивать солнце с грейпфрутом, старинные комнаты и деревянные столы, печку и запах дров, одиночество, тишину. Интриги. Детективы. Те колготки в сеточку. Долгие поездки на машине, Николая. Твои волосы, твои танцы, твой хриплый по утрам голос. Ты любишь, как я на тебя смотрю, как я зову тебя “звездой”, как я пишу о тебе в тетрадке, как мы остаёмся наедине вдали от всех.
Он начал думать про себя, а потом стал всё это говорить, и говорить, и говорить, так что она от каждого нового слова задыхалась, задыхалась, задыхалась в нежности.
До чего красиво было думать, что он всё это так же трепетно хранит, как она.
— … ты любишь то, что долго меня ждала, а я то через сколько моральных терзаний прошёл, прежде чем понял, какое ты сокровище. Что ещё тебе нужно? Зачем ты ищешь подвох? Я всегда буду интриговать, милая. И ты такая же один в один, скажешь нет?
Вероника икнула, потому что слишком надолго задержала дыхание, или от вина — кто знает, а потом кивнула и запустила лифт.
— Ладно, посмотрим, что будет дальше. Предчувствие у меня… нехорошее.
— Только без драк, умоляю!
Примечание:
Кто владычица русской земли?
Я, ничтожная Софья-Августа.
И если узница моя не лжёт,
То по праву не место ей в глухой тюрьме,
Тогда место в глухой тюрьме — не ей, а мне…
О Боже!
Эта ночь решает всё!
"Эта ночь решает всё" — мюзикл "Граф Орлов"