Они сидят друг напротив друга.
Она по одну сторону стены, он по другую. Можно подумать, будто это романтично, если не включать звук.
Роня смотрит туда, где по её мнению должен находиться Егор и с каждой минутой делает всё громче “Нотр Дам”. Петкун надрывается, клянётся в любви Эсмеральде…
Егор смотрит туда, где по его мнению сидит Вероника… и делает всё громче порно-ролик, в надежде, что она заткнёт уже свою шарманку.
Переодически он кидает в стену игрушку, за которой со всех ног несётся Николай, ударяется о стену лобешником и возвращает игрушку хозяину.
Вот с этого начался добрый воскресный денёк…
Роня сидела на стуле, потому что устала стоять в ожидании, когда шум за стенкой закончится, она собиралась оставаться непреклонной, но сердце её просто ныло от ужаса и осознания что там происходит… ну в самом деле! Ахи-охи-вздохи, потом БАХ о стену, так что всё в квартире содрогается.
Егор сидел на стуле, потому что устал стоять, а с дивана не было удобно переключать треки в ноутбуке, подключенном к стерео-системе. Он умело мотал всю речь, чтобы иностранные словечки не смущали нежные ушки невинной студентки. А ещё с этого положения, Николай особенно потешно бросался на поиски игрушки. В его распоряжении была вся гостиная под разбор на кирпичики.
— Нет! Это невыносимо! — прошептала Вероника, встала и постучала по стене. Раз, второй, третий, а потом стала колотить без остановки.
Её сердце разрывалось, а нервы натянулись хуже некуда, вот-вот лопнут нафиг.
— Задрала со своим Петкуном! — прорычал Егор, встал со стула и швырнул игрушку Николая в спальню.
Царь Польский (по совместительству с Российской Империей) остался раскладом доволен, и удалился, а Егор пошёл на выход.
Роня шла, стуча по стене, уверенная, что вот-вот взорвётся и перегорит, но этого не происходило. И вот уже дверь! Вот сейчас, БАХ и всё, можно расслабиться, но напряжение росло, а злость не проходила.
Егор рычал, двигался на выход уверенно, с дьявольской улыбкой. Сжимая пальцы. Он даже не оделся, пошёл как есть в одних только спортивных штанах.
Дверь распахнулась…
Дверь распахнулась…
— КАКОЙ ВЫ ПРИДУРОК! — взвизгнула Роня и шлёпнула Егора по голой груди.
— Вы… вы просто… Я ДАЖЕ ПРИДУМАТЬ НЕ МОГУ! — продолжала она, а Егор смотрел на всю эту возню сверху вниз и пока орать не спешил, хоть и собирался. Но как-то отпустило пока, он ждал, чем же эта гражданка закончит истерику.
— Потому что мозгов не хватает? — поинтересовался он, пряча улыбку, задрав голову к потолку. Отчего-то всё это сильно смешило, и внутри клокотало не бешенство а восторг победителя, чтоли. Со своим мини-ростом Роня увидеть его лицо точно не смогла бы.
— Знаете что?
— Что?
— Вы как… вы как… соевое мороженое! На вид ничего, а в целом… разочарование!
Егор остолбенел. Пищевые метафоры — его история, а не этого рыжего чудовища.
— А ты, как Халапеньо. Распиарена, жуть, а толку — ноль!
— О-о, — Роня язвительно всплеснула руками. — Ну а в квартире вашей, видимо, Каролина Риппер?!
Егор снова осталбенел. Девчонка не случайно брякнула про мороженку, она продолжала игру. Сама! Сознательно! Отдавая себе полный отчёт!
— Уж поверь! — прорычал он.
— Что ж вы тут делаете с Халапеньо? А?
— Вырубай! Свою! Говно-музыку!
— Харе! ВОРОВАТЬ! МОЙ! ИНТЕРНЕТ! — взвизгнула она и оказалась прямо вот в миллиметре от Егора Ивановича.
Буквально носом упиралась в его грудь, и от тяжёлого дыхания, совсем потеряла голову, потому что лёгкие просто разъедало от его запаха.
И только в эту секунду пришло в голову, на кого она орёт, кто пред ней стоит полуголый.
И совершенно точно… не трахался он только что ни с кем.
Из квартиры ничей любопытный нос не торчал, а вот стоны… продолжались.
Егор пялился на тонкий нос, на рыжую макушку и огромные переполненные откровенным восторгом глаза. Роня была счастлива от того, что только что поняла и скрыть это было уже никак не возможно.
И Егор отчётливо осознавал, что проиграл ей один балл.
— Пищевые метафоры — мои, — глухо произнёс он, а потом… посмотрел на собственные руки.
А потом понял, что вообще-то Роня уже и не очень-то рада, и глаза её в одну секунду перестали излучать счастье.
И если смотреть со стороны… Кулак Егора просто напросто врезался в стену над головой Рони, а она оказалась снова прижата спиной к стене, она оказалась снова какой-то загнанной мышкой, которая уже жалела, что подала голос.
Из одной квартиры доносились стоны. Из другой ария Гренгуара — “Париж”.
…страна неистовых желаний.
Здесь, мелькнул в толпе,
прекрасный ангел, свет небес.
Всю эту ночь я шёл за ним во тьме…
но он исчез!
Вероника дрожала, и чувствуя это — Егор злился.
Одна его рука так и застыла над её головой, вжатая в стену, а вторая… к его ужасу, сжала тонкую талию. И пока в одной квартире переключались ролики, а во второй треки, эти двое стояли вот так.
Вероника не понимающая, млеть или дрожать от страха.
Егор — окаменевший. Его эта сцена пугала. Его это рыжее чудовище пугало.
Он отпустил Роню, смерил презрительным взглядом и ушёл к себе, хлопнув дверью, а она так и осталась, пока не сползла по стеночке и не села прямо на бетонный пол.
Егор Иванович сидел на полу в прихожей, прижавшись спиной к стене, уперевшись к неё затылком. Вероника сидела прижавшись к той же стене с обратной стороны, в подъезде.
Они молчали. И “Аве Мария” из пустой квартиры, создавала ощущение траура.
Егор очень долго не мог подняться, ему казалось, что он чувствует себя немного пьяным, потому заземлился у стеночки. Его будто примагнитило к месту.
Подошёл Николай, уткнулся носом в ногу хозяина и Егор стал на автомате гладить пушистую неблагородную морду.
— Тише, не стучи, — почему-то попросил он, будто боялся кому-то помешать.
Колонки, наконец, перестали исторгать пахабщину, а вот в соседней квартире всё ещё звучала музыка.
Тошно как-то было.
Не справившись с интересом, Егор поднялся на ноги и посмотрел в глазок, но ничего не увидел, кроме обнаженной розовой пятки.
Она ещё там, сидит на холодном бетонном полу…
А Вероника и правда сидела, изогнувшись, как-то неестественно сложив ноги, уткнувшись лбом в тонкие изящные пальцы. Она не плакала, но думала. Ей было невероятно тошно от того, что он такой нужный, так рядом. Какая глупость, как это противоречиво.
Роня встала и поплелась к себе, не обернувшись на его дверь.
Судьба с ней как-то неприятно шутила.
Примечание:
*Париж!..
Какая ночь!..
Какая тишь!..
Но это лишь
Обман,
И слышу я
И стоны страсти, и слёзы, и смех — в этой тьме.
И эта музыка твоя
Меня пьянит, Париж!
Край неистовых желаний
"Париж" — ария Гренгуара из мюзикла "Нотр Дам Де Пари" (русская версия)