Любовники

22

Джейк

Он наказывал меня.

Джексон по-прежнему приходил ко мне домой в течение всей недели, что было для нас нормой. После того, как мы занимались сексом, он оставался даже в середине рабочей недели. Карина даже приготовила для него зубную щетку и убрала кое-что в свой ящик, чтобы освободить место для его вещей. Наши отношения развивались.

Ключевое слово: было.

В те последние несколько ночей, когда он приходил, мы всё ещё занимались сексом, но это было уже не то. Всё было похоже на огромный шаг назад. Он трахал Карину. Вылизывал её. Прикасался к ней. Целовал её. Но не меня. Он вежливо указывал мне, куда идти, избегая прикасаться ко мне, когда мог. Он не целовал меня и даже попытался отстраниться или подставить щеку, если я пытался это сделать.

Я был наказан, и мне не нужно было гадать, за что. Но осознание того, что я это заслужил, не делало это менее болезненным.

В конце каждой ночи, вместо того чтобы остаться, свернуться калачиком рядом с нами и держать меня за руку, пока мы спали, Джексон натягивал штаны и придумывал предлог, чтобы уйти. Перед уходом он обязательно целовал Карину на прощание и только кивал мне. Мне приходилось сдерживаться, чтобы не подмять его под себя, не схватить за щёки и не заставить отдаться мне — дать то, чего мне так чертовски не хватало.

Глядя на него через стол, я взвешивал все «за» и «против» такого способа давления. Я был на грани отчаяния.

Мне пришлось подавить смех над собой, когда задумался, как далеко я продвинулся за последние несколько месяцев. Джекон снова ворвался в мою жизнь, а я уже не убегал от него, а обдумывал способы вернуть его губы и руки ко мне. Я перешёл от того, чтобы посвятить всю свою любовь Карине, к тому, чтобы целовать Джексона за её спиной, и каждый мой проступок отрывал кусок моего сердца для него, заставляя меня признать, что мои чувства выходят за рамки влечения и дружбы.

Глядя на улыбающееся лицо Карины, когда она смеялась над историей Джексона, у меня в животе словно камень свалился с души. Я любил её. Она была моей лучшей подругой. И всё же я не мог представить, что когда-нибудь наши отношения с Джексоном прекратятся. На самом деле, в моей голове царил хаос с каждой секундой, когда он отстранялся от меня.

— Боже мой, — смеясь, проговорила Карина. Она накрыла мою руку своей, и я заставил себя улыбнуться, отбросив свои душевные терзания. — Думаю, нам обоим было по шестнадцать, когда наши родители заговорили о браке по расчёту, как о чём-то серьёзном. Они всегда шутили, но всё было всерьёз. Джоан поговорила с моим отцом и убедила его привезти меня домой из школы для девочек, в которой я училась, чтобы я стала его подружкой на выпускном вечере.

Я посмотрел на Джексона и увидел, как на его лице заиграла улыбка, которую он пытался изобразить.

— Все девочки так завидовали мне. Они видели фотографии Джейка.

— Готов поспорить, все его друзья завидовали ему. Особенно, если у тебя была такая же грудь, как сейчас. — Он приподнял брови. — Джейку, наверное, пришлось отбиваться от них палкой.

— Уверена, девушки были более агрессивны, чем парни. Джейк был ходовым товаром.

— Могу себе представить.

Джексон, наконец, посмотрел в мою сторону, но в его карих глазах не было той искорки, которую я так любил. Я знал, что он полон радости жизни. Тошнота заставила меня отодвинуть тарелку. Меня охватило сожаление от осознания того, что я отнял её у него. Я был готов на все, чтобы вернуть её, и это пугало меня.

— Помнишь, как они отправили нас в командировку? — спросила меня Карина.

— О Боже. Да, — простонал я и провёл рукой по лицу. Это была очень неловкая ситуация, но она укрепила нашу дружбу.

Карина повернулась к Джексону, который допивал свой напиток, не сводя внимательного взгляда с Карины и отводя его от меня.

— Они отправили нас в совместное путешествие, что было странно, учитывая, что мы только начали работать. Это была поездка для взрослых. Но когда мы добрались до отеля, то обнаружили, что забронирован всего один номер. Служащие сказали, что произошла техническая ошибка, но, когда мы вошли, нас ждали лепестки роз и шампанское.

— Господи, — сказал Джексон, смеясь. — Они явно не были достаточно ненавязчивыми.

— Определённо, нет. Но это сыграло с ними злую шутку, потому что мы с Джейком просто заказали еду в номер и набрали огромный счет, пока не отключились, смотря «На куски!» (прим. Кулинарное шоу — борьба поваров, за звание лучшего Шеф-повара).

— Молодцы.

Неужели я был единственным, кто слышал унылый тон его голоса? Заметила ли Карина это? Для меня это было так очевидно. Но она коснулась его руки и начала убирать со стола, как будто всё было в порядке. Может быть, сегодня вечером я надавлю на него сильнее, чтобы быть ближе к нему. Сегодня вечером я снова поцелую его и не позволю отстраниться. Извинюсь руками и губами, сделаю всё, что угодно, чтобы положить этому конец.

— Мне, наверное, пора идти.

— Что? — слово вырвалось у меня прежде, чем я успел подумать. Джексон посмотрел в мою сторону, и я понял, что на моём лице отразились все эмоции, переполнявшие меня. Я почувствовал, как у меня отвисла челюсть, брови нахмурились, а глаза яростно заморгали.

— Уверен? — спросила Карина, надув губки.

Он повернулся к ней с улыбкой сожаления.

— Да, мне рано вставать в «Вуа».

— О, да. Держу пари, ты занят с открытием на следующей неделе.

У меня сжалось сердце при воспоминании о том, что наша работа будет выполнена чуть больше чем через неделю. Что тогда? Когда у нас не будет причин быть рядом, будем ли мы держаться вместе? Или Карина не возражала бы против того, чтобы бросить всё это, потому что это было весело, только пока мы работали все вместе? Я пожалел о съеденном ужине, когда на меня накатила тошнота.

Джексон схватил свою куртку и, подойдя к Карине, запечатлел на её губах долгий поцелуй. Когда он прошёл мимо меня, я протянул руку и схватил его за запястье, не давая ему пройти дальше, как будто меня и не существовало. Мне понравилось, как напряглись его мышцы под моей хваткой, как будто он хотел бороться со мной. Часть меня хотела, чтобы он это сделал. Заставил меня прижать его к себе и показал свои эмоции.

— А где мой поцелуй? — поддразнил я.

Я посмотрел на Карину и увидел, что улыбка сползает с её губ, когда она смотрит на мою руку, лежащую на руке Джексона. Может быть, она бы не хотела, чтобы Джексон целовал меня на прощание. Может быть, она видела, как сильно я этого хотел. Но это меня не остановило. Он был мне так нужен.

Я обернулся и увидел, что Джексон стиснул зубы. Затем он наклонился, чтобы быстро чмокнуть меня в щеку, прежде чем высвободить руку и уйти. Я вздрогнул, услышав, как за ним закрылась дверь.

Я прикончил оставшуюся половину своего пива одним глотком и сосчитал до десяти.

К чёрту.

— Я забыл кое-что спросить о «Вуа», — крикнул я Карине на кухню. — Сейчас вернусь.

Я выбежал за дверь и обнаружил, что в коридоре никого нет. Номера на лифте не двигались, и я посмотрела в сторону лестничной клетки. Он всегда жаловался, что лифты поднимаются слишком долго. Я побежал, надеясь, что не опоздал. Я не знал, почему мне казалось таким важным не дать ему уйти, не столкнувшись с ним лицом к лицу, но это было так, и когда я открыл дверь и обнаружил, что он спустился на два лестничных пролёта, меня охватило облегчение, ноги почти подкосились.

— Джексон. Подожди.

Он не повернулся ко мне, когда я, наконец, догнал его. Глядя ему в спину, я пытался что-то сказать. Почему я не подумал об этом раньше? В конце концов, видя, что он даже не поворачивается ко мне лицом, злость взяла верх.

— Какого хуя, Джексон?

— Возвращайся к своей невесте.

Зарычав, я схватил его за плечо, заставляя повернуться, а затем толкнул к стене. Его глаза смотрели так, словно сдерживали собственную бурю, провоцируя меня на ещё один толчок. Я был готов надавить на него еще сильнее, если бы это означало добиться от него хоть чего-то.

— Поговори со мной. — Я хотел, чтобы это прозвучало как приказ, но прозвучало скорее, как мольба.

Джексон глубоко вздохнул и закрыл глаза. Когда он открыл их, я чуть не отшатнулся от того, насколько сердитыми они были.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Ты же не гей, — усмехнулся он, начиная швырять в меня мои же слова. — Ты бы никогда. Что меня пиздец шокировало, поскольку тебе нравилось быть глубоко внутри меня, выплескивая свою сперму. Трахая меня — мужчину — как отчаянный гребаный товарный поезд.

Он бросил мне в лицо мои слова, которые я по глупости выпалил его брату.

— Прости, — прошептал я.

— Пошёл ты, — прорычал Джексон, прежде чем толкнуть меня в плечо и пройти мимо.

Я запустил руки в волосы, внутри меня росло разочарование, оно затягивало меня, топило. Я терял контроль и не мог дышать из-за этого.

— ПРОСТИ МЕНЯ, ОКЕЙ? — заорал я. — Я облажался. Запаниковал. Для меня это в новинку — испытывать симпатию к парню. Я развлекаюсь с тобой, когда я помолвлен. Не могу просто говорить об этом. Я, блядь, запаниковал, и мне жаль. Так чертовски жаль.

Джексон подождал, пока я извинялся, и я затаил дыхание в ожидании.

— Окей.

Окей? Окей? Он, блядь, издевался надо мной? Я выложил всё начистоту, и все окей?

— Нет. Блядь, не окей. Это не окей. — У меня защипало в глазах, защипало в носу, но я не собирался останавливаться, потому что он, наконец, повернулся ко мне. — Я скучаю по тебе. Ты не прикасаешься ко мне, не целуешь меня, не сидишь со мной, не обнимаешь меня. Ничего. И я чертовски скучаю по тебе.

Я подавился последними словами, молясь, чтобы Джексон не отвернулся. Я был максимально честен с ним — с самим собой — в своих чувствах к нему. Мое сердце бешено колотилось, а руки дрожали от волнения. Нервничал из-за того, что эти слова звучали так правильно, слетая с моих губ. Нервничал из-за того, что на самом деле означало то, что я оставил Карину, чтобы догнать Джексона и умолять его не бросать меня.

— Пожалуйста, мы можем вернуть все как было? Ты можешь, пожалуйста, простить меня?

Это был не просто секс и новый опыт. Прямо здесь, на лестничной клетке, когда я потерялся в нём, умолял его остаться и позаботиться обо мне, меня осенило.

Я влюблялся в него.

В мужчину.

Я влюблялся в Джексона.

Пока моя невеста сидела наверху, я понял, что влюбляюсь в своего лучшего друга.

Моя грудь поднималась и опускалась быстрыми, отрывистыми движениями. Джексон оглядел меня и, должно быть, заметил мою панику, и, будучи моим лучшим другом, он дал мне выход. Его плечи расслабились, а твёрдый подбородок расплылся в ухмылке.

— Так сильно скучал по моему члену?

Я рассмеялся, выдыхая напряжение, сжимавшее мою грудь, как резиновый жгут. Закрыв глаза, я вдохнул так глубоко, как только мог, наконец-то почувствовав, что дышу, впервые за всю неделю.

— Нет. Я сильно скучал по тому, как ты сосёшь мой член.

Он подошёл ближе и игриво толкнул меня в плечо.

— Иди ты на хуй.

— Мечтай об этом.

— Да, черт возьми, мечтаю. — Он подходил всё ближе и ближе, прижимая меня к стене. Я выдержал его пристальный взгляд. Холод, который он излучал в мою сторону, растаял под жгучим огнем, вспыхнувшим в его глазах. — Ты был бы чертовски тугим. — Я уперся спиной в стену, и мой член затвердел, когда Джексон поднял руки и прижал меня к себе. — Я бы положил тебя на спину. Забрался между твоих сильных ног, прижимая их к груди, обнажая ту узкую дырочку, которая так и просится, чтобы ее оттрахали. — Его нос скользнул по моей шее, пока он не прикусил мое ухо. — Но я бы пока не стал тебе этого давать. Я бы опустился на колени и провёл языком по твоей упругой попке, прежде чем взять в рот твои яйца и покатать их на языке.

Я обхватил Джексона за талию, боясь, что расплавлю стену, и мой стон эхом разнесся по лестничной клетке. Он прикусил мою челюсть и продолжил.

— Я бы мучил твой член грубыми движениями, засасывая его до самого основания. Я знаю, как сильно тебе нравится трахать меня в горло. Всё это время я входил и выходил бы из тебя пальцами, растягивая тебя для своего члена. — Его бёдра прижались к моим, наши члены идеально совпали, заставляя меня толкаться в него, чтобы немного потереться. — А потом, когда ты умолял бы меня об этом, я, наконец, трахнул бы твою тугую девственную попку и сделал её своей. И я бы не стал пользоваться презервативом, потому что хотел бы наполнить тебя до краев. Пометил бы тебя как своего.

— Джексон, — простонал я.

— А теперь поцелуй меня перед сном.

Я не колебался. Приник к его губам и впился в них, чувствуя, будто прошли годы с тех пор, как я терялся в нём, а не всего несколько дней. Его руки оторвались от стены и обхватили мою голову, двигая меня так, как он хотел, и просовывая свой язык мне в рот, чтобы попробовать на вкус каждый дюйм.

— Подожди, — выдохнул я между поцелуями. — Черт. Карина.

Он отстранился, но наши лбы по-прежнему были прижаты друг к другу.

— Знаю. Боже, я, черт возьми, знаю. Мне жаль.

— Мы должны остановиться.

Он покрыл поцелуями мой подбородок и уголки губ.

— Я не могу. Не могу.

Я разочарованно зарычал, чувствуя, как чувство вины сжимает мой желудок, понимая, что был неправ, но, когда его губы всё ещё прижимались ко мне, я не смог с этим бороться.

— Я тоже не могу.

Я перекатил нас по стене, чтобы поменяться местами, и прижался к Джексону. Я не хотел останавливаться. Мог бы продолжать гладить себя об его бедро до тех пор, пока сперма не потекла бы мне на брюки.

— О боже, Джейк. — Я хотел слышать, как он произносит моё имя всю ночь напролёт. Хотел раздеть его и доставить ему удовольствие без чувства вины, съедающего меня заживо.

— Пойдём наверх. Пожалуйста.

Поцелуи замедлились, и я знал его ответ ещё до того, как он заговорит.

— Не могу. Мне правда рано вставать.

Облизнув губы, наслаждаясь его вкусом, я кивнул и отступил назад.

— Хорошо.

Мы оба глубоко вздохнули и поправили наши члены, а мне пришлось сжать кулаки, чтобы удержаться от того, что бы не оттолкнуть его руку и самому не прикоснуться к нему.

— Джексон. Спасибо, что простил меня. Это… Это значит для меня все.

Он подошёл и встал прямо передо мной. Я смотрел, как его рука поднялась, чтобы погладить меня по лицу, и я со стоном прильнул к его грубым пальцам.

— И для меня тоже.

А потом он ушёл. Я оставался на лестничной клетке, пока его шаги не стихли, и хлопок двери внизу не дал мне понять, что Джексон ушёл.

Не знаю, как долго я стоял там, пытаясь проглотить комок в горле, думая о своей невесте, ожидающей наверху.

Карина.

Джексон.

Ещё больше слёз навернулось мне на глаза, когда я понял, что нет способа сохранить одно, не потеряв другое. Но, как бы я ни понимал это, я не собирался прекращать попытки.