Любовники

27

Карина

Щелчок закрывающейся двери означал конец.

Это не просто Джейк ушёл из моей квартиры, это было завершение целой главы моей жизни. А что ждало меня по ту сторону, я понятия не имела. Всё казалось таким мрачным.

Я откинулась на спинку дивана и подтянула колени к груди, позволяя беззвучным слезам течь по моим щекам, пока я смотрела в потолок.

Единственное, от чего я не могла отказаться, так это от моей дружбы с Джейком, и, возможно, это делало меня самой глупой дурой на Земле, но, если я вычеркну его из своей жизни, я потеряю больше, чем жениха, я потеряю своего лучшего друга. От одной этой мысли меня затошнило, и я ещё плотнее сжалась в комок, чтобы защититься. Мой жених изменил мне, и я не могла простить его за это, но и мой лучший друг влюбился в другого и солгал мне об этом. Сейчас я ненавидела его, но это не навсегда. Я смогу простить своего друга. Я хочу этого.

Но потеря Джейка была лишь частью волны эмоций, захлестнувших меня. Мысль о том, чтобы поговорить с отцом и сказать ему, что мы с Джейком не собираемся жениться, вызвала у меня тошноту.

— Уф, — простонала я. Его даже не было рядом, а его разочарование уже было ощутимым. У меня вырвался смешок, когда я подумала, сколько времени пройдёт, прежде чем мой отец начнет подбирать мне женихов, которые могли бы занять место Руссо в управлении Руссо-частью компании.

Боже. Работа.

Менее чем через двенадцать часов меня ждала целая новая неделя, и мне предстояло встретиться с отцом лицом к лицу, что станет лишь прелюдией к распространению слухов по офису. Мне предстояло встретиться с Джейком лицом к лицу, и мою грудь сдавило от очередного рыдания из-за того, что я так скоро снова увижу его. Я была не готова, рана была слишком свежей. Если мне придётся столкнуться с ним лицом к лицу с болью, разрывающей меня, — наблюдать, как он продолжает встречаться с Джексоном, — горечь отравит меня, и я подорву нашу дружбу. Не в силах сдерживаться.

Нет. Я не смогу ни с кем встретиться завтра.

Я схватила со стола свой телефон и отправила короткое сообщение секретарше, чтобы она отменила мои встречи на всю неделю. У меня выходные, и непохоже, что отец вообще это заметит. Он всё равно взял на себя большинство моих проектов. Все, кроме Александра. Первая улыбка с пятницы появилась на моих губах, когда я подумала о том, что до сих пор не отправила ему те файлы.

Я возьму на неделю отпуск, но продолжу заниматься бизнесом Александра. К тому времени, как я вернусь в офис, моему отцу будет уже поздно что-либо предпринимать. Контракт с Кентом уже будет заключён, и всё это будет сделано вашей покорной слугой.

Почувствовав первые проблески счастья, я встала, приняла душ и забралась в постель. Я включила свою самую оптимистичную, тихую музыку и смотрела в потолок, пока моё тело не погрузилось в сон.

Как и в последние два дня, мои мысли переключились на моего сероглазого незнакомца. Столь маленький момент проведенного вместе времени заполонил мои мысли и с тех пор руководил принятием моих решений.

Будь первой.

Два слова, которые я всегда буду держать при себе. Я заслуживаю быть первой.

Ну, эти слова и его поцелуй. Его мягкие губы всплывали в моей памяти в случайные моменты, и мне приходилось прикасаться к своим, как будто я могла воссоздать то чувство, которое они оставили. Я сделала это снова, закрыв глаза и проведя пальцами сначала по нижней губе, затем по верхней. Моя грудь затрепетала, вспоминая его вкус, вспоминая слова, которые он мне бормотал.

Тот факт, что я не могла остановить свой разум, стал ещё одним фактором, подтолкнувшим меня к решению отвергнуть Джейка. Как я могла быть с Джейком, если сразу после того, как мне причинили боль, я смогла фантазировать о другом мужчине, которого даже не знала? Как я могла быть с Джейком, когда от того поцелуя меня поглотило возбуждение? Было ли это то же самое, что он чувствовал с Джексоном? Не то чтобы ты хотел, чтобы кто-то другой поглотил тебя, но не в силах с этим бороться?

Не могу сказать, что от этого стало легче, но я в достаточной степени успокоилась, по крайней мере, поняла его сторону. Я ненавидела это — ненавидела его, — но понимание смягчило острые углы моей боли. Достаточно, чтобы уснуть.

Однако к утру мои эмоции сменились на обиду и гнев. Я пыталась отвлечься от них. Побегала, купила продукты, почитала в книжном магазине, прежде чем потратить слишком много денег. Ничего из этого не помогло. Моё сердце бешено колотилось, а мышцы напрягались каждый раз, когда я думала о его предательстве — думала обо всём, с чем мне пришлось столкнуться.

И тогда я поняла, что всё ещё не все улажено. У меня по-прежнему был кто-то, с кем мне нужно было покончить, чтобы двигаться дальше. Джейк был не единственным, кто причинил мне боль. Джейк был не единственной частью этого уравнения. Джексон был большим, чем просто партнёром в постели; в первую очередь, он был другом, тем, кому я доверяла. Вот почему я даже позволила ему быть частью нашей сексуальной жизни. А он предал меня. Он воспользовался моим доверием и причинил мне боль.

И, несмотря на мой гнев по отношению к ним обоим, я переживала. Мягкая часть меня, которую я сейчас ненавидела, переживала. Что, если Джексон причинил Джейку боль? Прошлой ночью он выглядел потерянным, и в его речи не было его обычной уверенности, он запинался на каждом слове, был не уверен в себе. Я ненавидела то, что мне было не всё равно, но, как будто во мне было две стороны, одна из них, как друг, хотела защитить Джейка, несмотря ни на что. Даже если он этого не заслуживал.

У него не было никого, кто мог бы присмотреть за ним.

Точно так же, как я была бы одинока без него.

Джексон

— Ты не мог бы взять ещё пачку салфеток, прежде чем пополнить запасы ликера? — я спросил Кайла, моего бармена. — Какое-то время мы будем вдвоём, но потом придёт Венди, чтобы помочь. — Он быстро кивнул, давая понять, что услышал меня, и исчез в коридоре.

Прошёл всего один день с тех пор, как я видел Джейка. Не прошло и двадцати четырёх часов. Каким-то образом мне удалось отправить ему только одно сообщение, в котором я спрашивал, всё ли с ним в порядке. Чего я действительно хотел, так это посылать ему вопрос за вопросом, требуя, чтобы он ответил на них все.

Друзья ли мы? Есть ли у нас что-то большее? Знает ли Карина? Ты выбрал её? Смогу ли я всё ещё быть с тобой, если ты выберешь её? Когда я смогу снова увидеть тебя? Могу я поцеловать тебя? Прикоснуться к тебе?

Но я сдержался, отправив всего лишь одно простое сообщение. Я сказал, что буду его другом, если это всё, чего он от меня хочет. Итак, я вёл себя как друг. Джейк ответил, что с ним всё хорошо, но ему нужно немного времени. Я смотрел на сообщение целых десять минут, пытаясь расшифровать его без каких-либо интонационных изменений. Сколько это «немного времени»? Неделя, месяц, год? Или двадцать четыре часа? Меньше? Я отчаянно хотел, чтобы было меньше. Мой разум успокаивался, когда я был с ним.

Однако, с тех пор как я проснулся этим утром, мои мысли были какими угодно, только не спокойными. Они прокрутили все сценарии: от того, что Джейк больше никогда не заговорит со мной, до того, что он придёт ко мне и будет умолять быть с ним, до того, что он появится с Кариной под руку и спросит, когда мы снова будем трахаться. Неизвестность разъедала меня изнутри.

Затем мои мысли переключались на Карину, и мне захотелось избить себя до полусмерти. Я скучал по ней. Я скучал по нашей динамичной жизни и совместному времяпрепровождению. Какое-то время мне казалось, что я принадлежу этому миру. Прошло так много времени с тех пор, как я испытывал это приятное чувство, что я уже привык к его отсутствию. То, что его не было, никогда не имело значения. Пока оно не появилось, и теперь преследовало меня, как призрачная конечность.

— Чёрт, — пробормотал я, закрывая лицо руками.

Я не имел права требовать такого принятия. Я разрушил это. Разрушил свою связь с Кариной. И из-за этого я должен гнить изнутри, и я гнил. Но и нет. Потому что внутри у меня также порхали бабочки, когда я думал о том, что буду с Джейком, вспоминая, как он обнимал и трахал меня прошлой ночью. Только мы вдвоём. Никаких опасений, никакого бегства, только мы и наша отчаянная потребность друг в друге.

Я был в полном беспорядке. Всё было в полном беспорядке, и я мог только догадываться, что это мелочь по сравнению с тем смятением, которое испытывал Джейк. Я вспомнил, как впервые понял, что меня привлекают мужчины. Я бежал от этого и списывал всё на подростковые гормоны и возбуждение от простого воздуха. Мне потребовались годы, чтобы смириться с этим, и у меня была любящая семья, которая поддерживала меня. А у Джейка было поле с неизвестными минами.

Я проверял ящики для инвентаря, когда раздался звонок двери.

— Мы ещё час закрыты, — крикнул я.

Вместо того, чтобы снова услышать звон колокольчика, означающий, что они ушли, послышались сердитые шаги. Я резко обернулся, готовый вышвырнуть их вон, когда встретился взглядом с парой горящих голубых глаз, сердито смотревших на меня. Я незаметно прикрыл руками свои причиндалы, потому что Карина не выглядела так, будто собиралась целоваться или мириться.

Она продолжала приближаться, пока не оказалась прямо передо мной, затем отдёрнула руку и ударила меня в грудь своим маленьким кулачком. Она ударила меня так сильно, что я застонал и отступил на несколько шагов.

— Это за то, что ты мне понравился.

Ещё один удар, от которого мне захотелось поднять руки, чтобы заблокировать её, но я всё ещё слишком беспокоился о своих яйцах.

— Это тебе за то, что ты заигрывал с моим женихом за моей спиной.

Ещё один удар.

— Это тебе за то, что притворялся моим другом.

Я закрыл глаза от боли, причиняемой скорее её словами, чем ударами. Я и не заметил, как она ударила меня по лицу, но моя шея дёрнулась в сторону, и раздался громкий звук пощёчины, как раз перед тем, как я почувствовал жгучую боль. Я пошевелил челюстью и повернулся к Карине лицом, даже не защищаясь, потому что знал, что заслужил это.

А видеть слёзы, наполняющие её глаза, и видеть, как дрожит её рука, когда она указывала на меня, было больнее, чем любой физический ущерб, который она могла мне причинить.

— А это… — её голос дрогнул. — Это за то, что разбил мне сердце. Я доверяла тебе. Мы были друзьями.

Я ещё немного постоял, убеждаясь, что я лёгкая мишень, если ей это нужно. Но когда по её щекам скатилась первая слезинка, я больше не мог сдерживаться.

— Мне так жаль. Блядь, — прорычал я. — Я заслуживаю всех твоих слов, твоей ярости, твоей боли. Я заслужил всё это. Потому что ты мне нравишься. У меня не так много друзей, и мы поладили, а я… я всё испортил, и мне жаль.

— Ты придурок, — процедила она сквозь стиснутые зубы.

— Знаю.

— И я ненавижу тебя.

Я вздрогнул, как будто она снова дала мне пощечину.

— Знаю. И я хочу сказать, что я бы вернулся к самому началу и никогда не соглашался на эту игру в «правду или действие», но не могу. Я наслаждался каждой секундой, проведённой с вами. С вами обоими. И я всё испортил.

Карина впилась в меня взглядом, мышцы её челюсти подёргивались, когда она изо всех сил старалась воспламенить меня одним лишь взглядом. И, возможно, это было эгоистично с моей стороны, но я должен был дать ей понять, что это не просто развлечение. Это не было незначительным.

— Я люблю его, — сказал я ей. На этот раз Карина поморщилась. — Я так долго ставил всех выше себя, но не смог сделать это с ним. Я люблю его, и мне так жаль, что я его люблю.

Она стояла, застыв, как прекрасная сердитая статуя, позволяя тишине окутать нас тяжёлым одеялом, приковывая меня к месту. Я снова закрыл глаза, потому что мне было больно смотреть на неё.

Острая, жгучая боль пронзила мой сосок, и я попыталась отдёрнуться, но крепкий кулак Карины только сильнее сжал его, и ожог распространился по всей моей груди.

— Боже, чёрт. Проклятье. Блядь. — Ругательства полились потоком из моего рта, когда она сильнее сжала мой сосок, прежде чем, наконец, отпустить его.

— Это всего лишь предварительный демонстрация того, что произойдёт, если ты когда-нибудь разобьёшь ему сердце.

У меня брови полезли на лоб.

— Что?

— Он любит тебя, и он мой друг. Прямо сейчас, я ненавижу вас обоих и хочу раздавить ваши тупые члены, но он мой друг, и он любит тебя. — Если бы у меня ещё больше отвисла челюсть, она бы растянулась на полу. — И я отрежу твой драгоценный член и подвешу его на свой камин, как грёбаный чулок, если ты забрал его у меня только для того, чтобы разбить ему сердце.

Моя челюсть открывалась и закрывалась, когда я несколько раз сглотнул, пытаясь найти правильный ответ.

— Как чулок? — прошептал я. Понятия не имею, почему мой разум зацепился именно за это.

Карина подошла ближе и ткнула пальцем мне в грудь.

— Как самый маленький чулок, который когда-либо украшал мой камин рождественским утром, — прошептала она.

Мои руки перестали защищать свои причиндалы, они стали цепляться за них изо всех сил.

Боже, она была прекрасна в своей ярости. Мы надругались над ней, разрушили её доверие, и каким-то образом она всё ещё угрожала мне, если я когда-нибудь причиню боль мужчине, за которого она должна была выйти замуж.

— Я… я даже не знаю, нужен ли я ему.

Карина отступила назад и опустила руки по швам, её плечи поникли, когда желание бороться покинуло её.

— Нужен.

Я рассмеялся и, воспользовавшись моментом, убрал руки от промежности, чтобы провести ими по волосам.

— Почему это ты меня утешаешь? Чёрт, это неправильно.

— Потому что, как бы сильно я тебя сейчас ни ненавидела, ты был и моим другом тоже. Я хочу не обращать на это внимания, но не могу так просто всё забыть. Независимо от того, как сильно я этого хочу.

Она покачала головой и повернулась, чтобы уйти, заканчивая разговор.

— Карина, мне правда жаль. Ты заслуживаешь гораздо лучшего.

— Мне уже говорили, — сказала она, даже не останавливаясь.

Мне было ненавистно видеть, как за ней закрывается дверь. Ненавистно думать, что, возможно, я вижу её в последний раз. Ненавидел всё в этот момент.

Я стоял и смотрел на дверь ещё некоторое время, пока Кайл не вернулся из кладовки, выведя меня из транса.

— Что-нибудь ещё?

— Э-э-э… — я изо всех сил пытался сосредоточиться на его вопросе. — Просто продолжай с того места, где остановился на инвентаризации. Мне нужно позвонить.

Я бросился в подсобку за телефоном. Двадцати четырёх часов было более чем достаточно. Он мог просить оставить его в покое, но слова Карины гремели у меня в голове.

Он любит тебя.

Открывая дверь кабинета, я скривил губы. Мне не нужно было видеть Джейка, но мне нужно было услышать его голос.