Любовники

28

Джейк

— Я гей.

Я ещё секунду смотрел на себя в зеркало в ванной, прежде чем повторить попытку, но уже более низким голосом, как будто это могло что-то изменить.

— Я гей.

Если бы кто-нибудь зашёл ко мне в любой момент за последние четыре дня, он, вероятно, попытался бы отправить меня в психиатрическую клинику. Я взял неделю отпуска на работе и выходил из квартиры только по необходимости. Я перестал бриться, и моя коротко подстриженная щетина стала очень походить на основательную бороду. Я не носил ничего, кроме спортивных штанов и футболок, куда бы я ни пошёл. Интересно, что думала Карина, когда мы случайно встречались взглядами в здании. Мы никогда не разговаривали, но она умудрялась натянуто улыбнуться, прежде чем отвести взгляд.

Казалось, она справлялась лучше, чем я. По крайней мере, так казалось. Каждый раз, когда я её видел, она была прекрасна. Я был рад, что она выглядела нормально, даже когда я валился с ног от усталости в своей квартире. Я заслужил это.

— Я гей.

Я сжал губы и покачал головой. Это казалось неправильным. Как будто моя кожа мне не подходит. Каждый раз, когда я произносил это, всё сжималось, словно меня душили. Я хотел, чтобы это было правдой. Я хотел верить в это, потому что тогда у меня был бы ответ. Я ударил кулаками по столу, прежде чем расправить плечи и попробовать снова. Но когда я открыл рот, мне в голову пришла другая мысль, и я попробовал сделать это. Сделав глубокий вдох, я посмотрел на мужчину в зеркале, словно он мог дать мне ответы на все вопросы, которых мне не хватало.

— Я люблю Джексона.

Мой взгляд смягчился, а грудь расслабилась настолько, что я смог сделать глубокий вдох. По коже побежали мурашки от волнения, а губы растянулись в улыбке.

— Я люблю Джексона, — повторил я. — Я люблю Джексона.

Я хотел повторять это снова и снова. Это утверждение обволакивало меня, как идеальная футболка, которую ты хранишь, пока она не развалиться на части. Как будто она всегда была здесь, но ты забыл её за всей остальной одеждой, но, когда надел её, ты снова оказался дома.

Я издал тихий смешок, который перерос в смех во всё горло. Он вырвался из моей груди и взорвался во мне.

— Я люблю Джексона.

Я не знал, был ли я действительно взволнован, сказав это, и чувствовал себя хорошо, или у меня на самом деле произошел психический срыв. Спотыкаясь, я вернулся в свою комнату, сел на кровать и позволил смеху утихнуть.

Проведя рукой по волосам, я задумался о своём следующем шаге. Я подумал о том, чтобы выйти из дома, о том, чтобы прогуляться, держа его за руку. Гордость и страх одолевали меня в равной степени, и я ненавидел то, что страх был сильнее гордости.

Мне придётся рассказать маме, и у меня внутри всё сжалось от разочарования, которое она могла испытать. Посмотрит ли она на меня по-другому? Встанет ли она на сторону Карины? Будет ли она по-прежнему любить меня?

— Чёрт, — пробормотал я.

Прежде чем рассказать маме, я должен был позвонить Джексону. Я с трудом удерживал его на расстоянии всю неделю, и каждый раз, когда я избегал его, я одновременно надеялся и боялся, что он появится у моей двери. Но в последние несколько дней сообщения стали приходить всё реже, и я подумал, не сдался ли он. Что, если я, наконец, обнаружу это после того, как всю неделю разговаривал сам с собой, и выясню, что он слишком отдалился? На самом деле, он вообще не писал мне сегодня, а было уже два часа.

Я схватил свой телефон с тумбочки, чтобы посмотреть его последнее сообщение.

Джексон: Окей.

Он спросил, как у меня дела, а я сказал, что занят, что было ложью, и он ответил, что всё в порядке. Теперь я смотрю на это так, будто за этим словом скрывается целый роман. Почему просто «окей»? Первые несколько дней его сообщения были полны поддержки и заботы.

Просто хочу, чтобы ты знал, что я думаю о тебе. Я всегда рядом с тобой. Надеюсь, у тебя всё хорошо. Я скучаю по общению с тобой.

А я отмахивался от них, слишком напуганный, чтобы продолжать разговор. Что я должен был сказать?

Эй, я тут продолжаю говорить себе, что я гей, и это кажется слишком неправильным. Так что, полагаю, я не гей.

Я плюхнулся обратно на кровать и отшвырнул телефон, прежде чем успел отправить ему какую-нибудь глупость.

Когда раздался стук в дверь, моё сердце бешено заколотилось в груди, словно пыталось вырваться на свободу, чтобы добраться до того, кто стоял по ту сторону, надеясь, что это Джексон. Я вытер вспотевшие ладони о штаны и попытался пальцами привести волосы в порядок. Может, мне переодеться, прежде чем открыть? Ещё один стук, на этот раз более сильный, заставил меня отказаться от этой возможности и поспешить к двери.

Онемевшими руками я открыл дверь с неуверенной улыбкой на губах.

Улыбка сползла с моих губ, и я отступил назад, разочарованный тем, что меня встретила не улыбка Джексона.

— Привет, мам.

— Ну-ну, не радуйся так сильно, — сказала она, проходя мимо меня в квартиру. Она остановилась в прихожей и огляделась. — Боже мой, Джейк. Это называется мусорный бак.

Она поставила сумку на стол и начала убирать.

— Мама, ты не обязана этого делать.

— Конечно, обязана, если хочу, чтобы у меня было место, где можно посидеть и пообедать с тобой.

Я наблюдал, как мама ходит по комнате, и начал помогать ей в уборке. По крайней мере, в столовой.

— Что ты здесь делаешь?

— Разве мама не может принести обед своему сыну? — я удивлённо приподнял бровь. — Я пыталась дозвониться до тебя в офисе, но мне сказали, что тебя не было на работе всю неделю. Тогда я позвонила тебе на мобильный. Никто не ответил. Потом в офис Карины. Потом Карине. Все они без ответа. Наконец, я позвонила Дэвиду, и он сообщил мне, что его дочь взяла отпуск по болезни. — Она приподняла бёдра и поджала губы. — Но, когда я только что увидела, как она бежит по кварталу, она выглядела совсем не больной. Я собиралась принести вам обоим ланч и спросить, что, чёрт возьми, происходит, но, думаю, теперь спрошу только у тебя.

Моё лицо вспыхнуло. Иисус. Моя мама всегда была силой, с которой приходилось считаться, когда она чего-то хотела. Мой отец всегда говорил, что она стала бы отличным следователем, учитывая её интуицию и то, как она оказывала идеальное давление, чтобы заставить вас сдаться. В старших классах мне многое не сходило с рук.

— Мам, — вздохнул я.

— Не надо со мной нянчиться. Ты ужасно выглядишь. Когда ты в последний раз брился?

Я провёл рукой по бороде.

— Тебе не нравится.

— Ты выглядишь как бомж в своей грязной футболке и спортивных штанах. Ты и живёшь как бомж. А теперь перестань меня отвлекать и ответь мне.

Я продолжал смотреть на неё, пытаясь убедить себя, что выиграю. Я никогда не мог победить маму.

— Хорошо. — Я повернулся к ней спиной и сделал глубокий вдох, чтобы сказать правду. Сглотнул примерно четыреста семнадцать раз. Сделал четыре глубоких вдоха.

— Джейк Аарон Веллингтон.

— Помолвка расторгнута! — крикнул я, поворачиваясь к маме и широко раскинув руки. Она поднесла ладонь ко рту, а на глаза навернулись слёзы. Блядь. — Мне жаль, мам. Но… Мы с Кариной не собираемся жениться. Мы, э-э, мы расстались.

— Ты в порядке? — она подошла ближе и похлопала меня по плечам, провела ладонями по моим рукам и оглядела меня так, словно мне причинили физический вред.

— Да. Я… — хорошо неподходящее слово, но я не хотел признаваться, что был в замешательстве. — Я в порядке.

— Садись, — приказала мама, доставая супы и хлеб из бумажных пакетов. — Поговори со мной. Расскажи мне, что случилось. Карина тебе изменила?

Тишина. Так много тишины, не было ничего только тишина. Я притопнул ногой и сложил руки на коленях, отказываясь смотреть на неё. Один. Два. Три. Четыре. Я досчитал до десяти, прежде чем до мамы дошло.

— Джейк, — выдохнула она, и меня захлестнуло разочарование. Мои лёгкие болели от попыток дышать сквозь комок, подступивший к горлу. — Кто она? — спросила мама жётким голосом, когда опустилась на стул.

Я попытался заговорить, но ничего не вышло. Мои глаза горели, и я хотел рухнуть на пол, ненавидя себя за то, что был таким слабым. Чёрт, это был не я.

— Я… — я поперхнулся, и мне пришлось шмыгнуть носом, чтобы сдержать слёзы.

— Малыш, — мама придвинулась ближе, а я не мог заставить себя поднять глаза. — Поговори со мной, Джейк. Что случилось?

Её руки потянулись к моим, и страх в её тоне заставил меня поднять трясущийся подбородок. Я чувствовал себя так, словно мне снова было десять, и я собирался рассказать маме, что разбил окно в холле, играя в бейсбол. Я так боялся, что она разозлится на меня, возненавидит, разочаруется, что задохнулся и начал плакать.

Но мне было не десять. Я стиснул зубы и заставил себя встретиться с ней взглядом, даже если это было всего лишь мельком. Я сжал её руки в своих и не отпускал, на всякий случай, если это был последний раз.

— Это был Джексон.

Она нахмурила брови и склонила голову набок.

— Джексон?

Я не мог ничего сказать. Я прикусил губу, сдерживая эмоции, и приложил все усилия, чтобы не отвести взгляд.

— Ох. — Её глаза слегка расширились, и она села, но не отдёрнула своих рук от моих. Я воспринял это как хороший знак. — О, — снова сказала мама. Быстро моргая, она облизнула губы и уставилась на наши руки. — Как давно?

— Как давно что?

— Как давно тебя интересуют мужчины? Я хотела бы знать, как долго ты скрывал это от меня.

— Что?

— Я твоя мать, — проговорила она, и её голос звучал ещё злее, чем тогда, когда она узнала, что я изменил. — Почему ты мне не сказал? Почему ты не пришёл ко мне до того, как обручился с женщиной, с которой не хотел быть?

— Я правда хотел жениться на Карине. Я люблю её. Просто… этого недостаточно. Она моя подруга, но заслуживает большего.

— Ты тоже.

Я покачал головой, не веря ей. Я много напортачил на этой неделе.

— Не смей качать головой, глядя на меня. Ты мой сын, а мой сын заслуживает любви. Неважно, кто это будет.

— Даже если это будет парень? — нерешительно спросил я.

— С чего ты, чёрт возьми, взял, что я хотела бы, чтобы ты был счастлив только с девушкой? Когда ты начал думать, что я настолько ограниченный человек, что не поддержу тебя?

— Я… я… — я запинался, не зная, что ответить, потому что не мог припомнить, чтобы мама когда-нибудь намекала на это. Просто эта тема вообще не поднималась. — Ты всегда сближала нас с Кариной, говорила о нашем браке.

— Это была шутка, Джейк. Ты же это знал.

— Но потом папа умер, и он заставил меня пообещать, что я позабочусь о Карине, продолжу имя компании и подарю тебе внуков, которых ты будешь любить. Я пообещал.

— Тогда усыновите! — воскликнула она, как будто это был самый очевидный ответ. — Мы не в средневековье, где кровная связь — это всё, что имеет значение. Джейк, посмотри на меня. — Я приподнял подбородок, и когда этого оказалось недостаточно, мама обхватила его ладонью и подвигала им, чтобы удовлетворить себя. — Ты мой сын, и если мужчина — это тот, кто делает тебя счастливым, то так тому и быть. Ты этого заслуживаешь.

— Я не уверен, что заслуживаю многого после того, что сделал с Кариной, — пробормотал я, снова опуская взгляд. Мама дала мне подзатыльник, и я дёрнулся. Не сильно, но достаточно больно. — Ой.

— Хорошо. Потому что это одно и то же. С мужчиной или женщиной, но то, что ты сделал с Кариной, было неправильно, и я надеюсь, что она надавала тебе тумаков. Надеюсь, что у неё была возможность разорвать тебя на части. Так нельзя обращаться с теми, кого любишь.

— Я знаю.

— Ты встретился с ней лицом к лицу и сказал ей об этом, верно? Пожалуйста, не говори мне, что ты струсил.

— Нет, мам. Я лично встретился с ней.

— Хорошо, потому что в противном случае я бы затащила тебя туда и позволила ей всё выплеснуть.

— Спасибо, мам.

За это я получил ещё один подзатыльник, но на этот раз рассмеялся.

— Ну что теперь? Джексон любит тебя? Или ты ищешь другого мужчину?

Я снова провёл рукой по лицу, желая выбросить это из головы. Разговор о мужчине или женщине, не облегчал разговор с мамой о половых партнёрах.

— Мне никто другой не нужен. Я… блядь.

— Следи за языком.

— Прости. Просто я в замешательстве. Я не гей. Я ищу не других мужчин, только Джексона. — Я замолчал и задумался над своими словами, улыбка растянула мои щёки. — Джексон для меня — всё. И всегда был. Просто я был слишком напуган, чтобы признать это.

— Ты сказал ему?

— Нет.

— Ну, не будь ребёнком. Скажи ему. Тогда пригласи его ко мне и позволь мне официально познакомиться с ним. И скажи ему, чтобы он привёл своего брата.

И вот так моя мама приняла меня, и я чувствовал себя дураком, когда сомневался в этом. То, что она была на моей стороне, сняло груз с моих плеч, как будто мама несла его вместе со мной, и стало легче.

— Я всё ещё злюсь на тебя за то, что ты причинил боль Карине, но я люблю тебя, несмотря ни на что, и просто хочу, чтобы ты был счастлив.

— Спасибо, мам.

— Так, а свадьба-то будет? В наши дни — это очень распространено. Очень современное мероприятие.

— Мам.

— Что? — невинно спросила она. — Я хочу спланировать свадьбу. О-о-о! Когда вы собираетесь усыновить ребёнка? Это может произойти как можно скорее?

Я отрицательно качал головой в ответ на все её вопросы, но улыбался, пока мы ели обед. Вскоре мама снова засобиралась. Поцеловав меня в щеку, сказав: «Люблю тебя» и приказав побриться, она ушла.

Я прислонился спиной к двери и оглядел беспорядок, царивший в моей квартире. Я приберусь в квартире и в себе, потом хорошенько высплюсь и завтра поеду навестить Джексона. Я был уверен, что он работает допоздна, а я хотел провести с ним весь день.

Я повторил это, просто чтобы ощутить радость от этих слов на своих губах.

— Я влюблён в Джексона.