Любовь незнакомца

15

— Мэг, выходи за меня замуж!

Она решила не услышать его предложения.

— Дорогой, пожалуйста, подай мне деревянный молоток!

Она стояла на стуле, держа в руке гвозди, и внимательно оглядывала стену, прикидывая, где лучше повесить новое зеркало.

— Мэг, почему ты не хочешь поговорить серьезно? — В голосе Кинкейда прозвучала обида. — Он подошел к ней, отдал молоток. — Я действительно мечтаю всю жизнь быть вместе, а ты… Ты упорно уходишь от ответа! Мы ведь любим с тобой друг друга, так почему бы нам не узаконить наши отношения?

Мэг вбила в стену один гвоздь и стала примерять куда вбить второй. Вчера наконец, благодаря стараниям Монти и с помощью крупной суммы денег, они с Кинкейдом получили прощение от лорда главного судьи и сразу же покинули заведение мамаши Гудвин, переехав в апартаменты на Чаринг-Кросс, которые вместе с Монти снимал Кинкейд под именем Джеймса.

Узнав о существовании удобных и просторных апартаментов, Мэг сначала пришла в негодование. Ей было очень обидно, что Кинкейд поселил ее в публичном доме. Но, поразмыслив, поняла, что его поступок продиктован осторожностью, а кроме того, поначалу он, очевидно, не очень доверял Мэг.

Она вбила в стену второй гвоздь и, повернувшись к Кинкейду, задумчиво произнесла:

— Я не понимаю, дорогой, почему нам обязательно нужно пожениться? Разве нам с тобой плохо живется! Почему нельзя оставить все, как есть? — Она пошутила. — Знаешь, мне очень нравится быть любимой знаменитого разбойника капитана Скарлета! Многие дамы позавидовали бы мне, узнав, с кем я живу!

Кинкейд приложил палец к губам.

— Мэг, пожалуйста, говори потише. Не забывай, что стены имеют уши. В этой аристократической части города меня все знают как Джеймса, а не как разбойника с большой дороги!

— Извини, дорогой! Подай мне, пожалуйста зеркало! — Она его сама выбрала на королевской бирже, где продавалось множество самых разнообразных товаров, начиная от гвоздей и кончая экзотическими птицами в клетках. Мэг с большим удовольствием ходила по магазинам, посещала салоны и рынки. Ей нравилось самой покупать продукты и одежду по своему вкусу, поскольку раньше у нее такой возможности не было. Муж не разрешал ей выезжать одной в город, а все необходимые покупки для нее делали слуги и горничные.

Мэг повесила новое зеркало и, полюбовавшись на свою работу, спросила Кинкейда:

— Ну, как? Не криво висит?

Он пригляделся.

— Нет, все хорошо. — Он подошел к Мэг, стоявшей на стуле, и с раздражением заметил: — Послушай, разве я сам не в состоянии повесить зеркало? Ты просто хочешь избежать серьезного разговора о наших дальнейших отношениях? Слезай со стула, а то зацепишься нижней юбкой и сломаешь себе шею!

Он обхватил ее за талию, приподнял и осторожно поставил на пол. Мэг тотчас же подошла к небольшому шкафу у постели и начала перебирать вещи на полках. И с таким сосредоточенным видом, что Кинкейд понял — она категорически не желает продолжать разговор об их отношениях.

И все же он сделал еще одну попытку.

— Мэг, пойми, замужество в большей степени нужно тебе, чем мне. Ты — женщина, и у тебя должен быть муж. Мы с тобой мечтаем уехать в Америку и начать там новую жизнь, значит, перед этим нам необходимо пожениться! Ты почти не рассказывала мне о своей прежней жизни, но я понял, что твой муж оказался мерзавцем и негодяем. Может, ты боишься, что я стану таким же? — В карих глазах Кинкейда зажглись гневные огоньки.

Мэг все так же невозмутимо продолжала перебирать вещи в шкафу.

— Мы будем первыми клиентами Сэйти, на днях она открывает маленькую прачечную и гладильню. Дадим ей побольше заказов, чтобы помочь стать на ноги! Вот эти рубашки мы тоже отнесем ей!

Кинкейд крепко сжал ей плечо.

— Мэг, черт возьми, ты замолчишь хоть на минуту и послушаешь, что я тебе говорю? Сколько можно твердить про эти грязные рубашки, будь они прокляты!

Мэг улыбнулась.

— Я люблю в доме порядок. Сегодня вечером к тебе на ужин придут друзья, и я хочу, чтобы они видели, что любовница, с которой ты живешь, заботится о тебе и о доме.

— Мэг, не называй себя любовницей! Ты — моя жена, и все мои друзья воспринимают тебя именно в таком качестве! А если ты наконец дашь согласие на наш брак, я буду просто счастлив!

Мэг отошла от шкафа и подняла с пола высокий кожаный сапог Кинкейда.

— Интересно, куда задевался другой? И вообще, почему ты разбрасываешь обувь в спальне?

Кинкейд подскочил к ней и схватил ее за руку.

— Мисс главная горничная, вы когда-нибудь угомонитесь?

Мэг вздохнула.

— Дорогой, я уже не раз говорила, что мне очень хорошо с тобой, и пока я не вижу смысла что-либо менять в наших отношениях.

Но Кинкейд упрямо продолжал свое:

— Мэг, ты должна думать о будущем. А если у нас родится ребенок, он что, станет незаконнорожденным? Подумай об этом, дорогая! Почему ты отказываешь мне?

Внезапно зеленые глаза Мэг наполнились слезами. Кинкейд недоуменно взглянул на нее.

— Что с тобой?

Мэг призналась:

— Я боюсь, Кинкейд.

Он улыбнулся.

— Мэг, любимая, я тоже боюсь! Тебя! Ты так ловко останавливаешь кареты!

Мэг прижалась к нему, положила голову на его плечо.

— Давай пока не будем говорить о наших дальнейших отношениях, — тихо попросила она. — Дай мне некоторое время подумать и решиться на брак с тобой. Честное слово, дорогой, я хочу стать твоей женой, но… боюсь. Боюсь, что уродливая тень прошлого разрушит нашу с тобой любовь! Давай подождем несколько недель, месяцев, а затем вернемся к этому разговору.

Кинкейд крепко прижал ее к себе и прошептал на ухо:

— Мэг, любимая, если бы ты знала, как я боюсь потерять тебя!

— Я тоже, — еле слышно промолвила она.

— Знаешь, я мечтаю поскорее зачеркнуть в своем черном списке последнюю фамилию и почувствовать себя свободным от всех обязательств! — взволнованно признался Кинкейд. — Ведь тогда мы сможем начать новую жизнь! Ты только не исчезай из моей жизни, прошу тебя!

Мэг пристально взглянула в раскрасневшееся от волнения лицо Кинкейда.

— Обещаю, что если вдруг надумаю покинуть тебя, то обязательно перед этим сообщу! — Она улыбнулась. — Хотя, откровенно говоря, с каждым днем я все больше укрепляюсь в мысли остаться с тобой. Навсегда.

— А к мысли выйти замуж за меня ты не склоняешься?

В дверь несколько раз громко постучали, и на пороге появился улыбающийся Монти, держа в руках лист бумаги с напечатанным текстом.

— Хорошо, хоть постучал! А то вечно врываешься без предупреждения! — пробурчал Кинкейд, но глаза его засияли — пришел лучший друг.

Монти весело спросил:

— Кто тут на ком собирается жениться? — И, подмигнув Мэг, грозно проговорил: — Так ты выдала наш маленький секрет этому человеку? Ты призналась ему, что мы с тобой любим друг друга и собираемся пожениться? Ах, женщины, вечно они все разболтают!

Мэг подхватила шутку.

— Он пытал меня, я не выдержала и призналась ему в нашей с тобой любовной связи, дорогой!

Монти галантно поцеловал ей руку. Кинкейд не выдержал.

— Эй, вы оба! Хватит меня разыгрывать! Ничего смешного в этом нет!

Монти развел руками.

— Не хочешь, не надо!

— Знаешь, Монти, она, — Кинкейд указал рукой на стоявшую рядом Мэг, — так странно ведет себя со мной! Я постоянно ей предлагаю руку и сердце, а она отказывает мне!

— Сочувствую тебе, мой друг, но помочь ничем не могу, — заявил Монти. — Женщины — создания загадочные… — И затем уже деловым тоном сказал: — Посмотри, что я тебе принес! — Он протянул Кинкейду лист бумаги с напечатанным текстом. — Я взял его сегодня на королевской бирже, где покупал новые шелковые чулки.

— Решил понемногу обновлять свой гардероб? — улыбнулась Мэг. Зная о причудливом вкусе Монти, она была уверена, что купленные им шелковые чулки наверняка окажутся немыслимого цвета.

— Да, великолепные чулки! — гордо произнес Монти. — Ярко-красного цвета! Будут идеально гармонировать с моей оранжево-розовой накидкой!

Мэг и Кинкейд громко рассмеялись, но Монти, не обратив на них внимания, уселся на стул и скрестил руки на груди.

— Надеюсь, ты наденешь свои новые шелковые чулки сегодня на ужин? — попыталась скрыть улыбку Мэг. — Должны же мы оценить их!

— Непременно, — согласился Монти и спросил Кинкейда: — Ну что, ты посмотрел этот листок?

Кинкейд сел рядом с Монти.

— Что там? — Мэг пыталась рассмотреть напечатанное на листе. — Новое письмо от вдовы? Надеюсь, мистер Джозеф Огэр не ослушался твоего приказа? — Мэг протянула руку и попыталась выхватить у него бумагу, но он спрятал ее за спину.

— Почему ты прячешь его?

— Это самый последний памфлет, сочиненный сэром Джеймсом, мною. Я слышал, что стихи уже разбирают во всех богатых домах Лондона.

Мэг удивленно взглянула на него.

— Почему ты не хочешь, чтобы я прочла его?

Неожиданно Кинкейд покраснел и, опустив голову, тихо сказал:

— Он… не очень интересный, да и написан не профессиональным поэтом…

— Не скромничай, дорогой, я же знаю, что у тебя острый, образный язык!

— Ты права, Мэг! — вступил в разговор Монти. — Его сочинениями зачитывается королевский двор, а многие поэты ярятся от зависти, когда выходит очередной памфлет сэра Джеймса!

Мэг еще раз попросила Кинкейда:

— Пожалуйста, дорогой, позволь мне прочесть твой новый памфлет!

— А вдруг он тебе не понравится, и ты посмеешься надо мной?

— Какая глупость! — возмутилась Мэг. — Даже если памфлет и не шедевр поэтического искусства, то почему ты думаешь, я буду глумиться над тобой?

— Вы же с Монти прикинулись тайными любовниками! — возразил Кинкейд.

— Мы вовсе не хотели обидеть тебя, дорогой! Пожалуйста, разреши мне прочесть твое сочинение! Или я на королевской бирже возьму еще один экземпляр! — Мэг торжествующе взглянула на Кинкейда.

Он вздохнул и протянул ей лист бумаги.

— Ты ведь тоже пишешь стихи. А когда ты их мне покажешь? — спросил он.

Мэг задумалась. Ее стихи были очень личными. В них она размышляла о жизни, вспоминала свое недавнее прошлое: неудачное замужество, смерть ребенка и свое преступление. Разве Мэг могла показать их Кинкейду? Она решила отобрать только несколько лирических стихотворений.

— Хорошо, я покажу тебе свои стихи, — согласилась она. — Надеюсь, ты не осудишь их слишком строго?

Мэг села за стол и углубилась в чтение памфлета. В его шести строфах обличались безнравственность, лицемерие и ханжество высшего света и королевского двора.

Кинкейд с нетерпением ожидал, что скажет Мэг о его сочинении. Немного смущенно он спросил:

— Ну, ты не очень разочаровалась?

Мэг искренне призналась:

— Мне очень понравились твои стихи! Ты подбираешь очень образные сравнения и не скрываешь подлинные имена людей, которых обличаешь.

— Наш друг всегда так делает, — вступил в разговор Монти. — Он смело разоблачает предателей, лжецов и трусов!

— Кстати, многие из этих негодяев внесены в список, — заметил Кинкейд.

— Да, я обратила внимание! Как им должно быть стыдно читать о себе подобное!

— Да что ты, Мэг, им ничего не стыдно! — возразил Кинкейд. — Ну, может быть, немного неловко… Мои памфлеты поначалу расхватывают, пересказывают, но все, к сожалению, остается по-прежнему!

— Ты не прав. Люди узнают из них о таком, что от них хотели бы скрыть! Кинкейд, я восхищена твоим талантом!

— Теперь я жду, когда ты позволишь мне познакомиться со своими стихами.

— В какие странные игры вы играете! — воскликнул Монти. — Сначала ты мне, потом я тебе, — передразнил он Мэг и своего друга. — Я со своими дамами играю совсем по-другому! — И он захихикал.

— Господи! — Мэг театрально закрыла лицо руками. — Ну и шуточки у вас, джентльмены! Сплошная пошлость! В моем доме никогда не велись двусмысленные разговоры.

— Даже между тобой и твоим мужем? — мгновенно отреагировал Кинкейд.

Мэг знала, что ее прошлое не дает Кинкейду покоя. Он не упускал ни малейшей возможности, чтобы лишний раз не задать ей какой-нибудь вопрос, уточнить смысл сказанной фразы. Но она понимала, что ни в коем случае не должна давать ему повода спрашивать ее о той жизни. Сейчас она поступила опрометчиво.

— Нет, мы с мужем никогда не вели фривольных бесед. Ни в то время, когда он был моим опекуном, ни позже — когда стал моим мужем. Он… не воспринимал меня как взрослую, опытную женщину. А вот его брат… — Мэг не могла сдержаться от нахлынувших горьких воспоминаний, — тот совсем другого склада. — При воспоминании о графе Ратледже на ее лице появилось брезгливое выражение. — Он любил в моем присутствии сказать какую-нибудь пошлость, а за обедом часто под столом клал руку на мои колени! — Мэг поморщилась.

— А твой муж? Он догадывался об этом? — негодовал Кинкейд.

— Да, несколько раз видел, как его брат пытается таким образом проявить ко мне внимание.

— И он спокойно наблюдал? — вступил в разговор Монти, который с большим интересом слушал откровения Мэг. — Да я бы убил этого мерзавца и не посмотрел на то, что он — родной брат! — В голосе Монти прозвучали презрение и ярость.

Мэг не ожидала от всегда спокойного, рассудительного Монти столь бурной реакции.

— Мой муж говорил, что если граф пристает ко мне, значит, я сама в этом виновата.

— Мерзкий ублюдок! — процедил Кинкейд. — А ты столько лет прожила с этим чудовищем, я… — Он в ярости сжал кулаки. — Я бы убил его, попадись он мне в руки!

Мэг подошла к нему, обняла за плечи.

— Дорогой, что было, то прошло! Сегодня вечером у нас будут гости, и мы должны подумать, как их лучше принять и чем накормить!

— Главное — запастись белым сухим вином! — глубокомысленно изрек Монти, поднимаясь со стула. — Ну, ладно, друзья, мне пора. Увидимся вечером! — Он поклонился Мэг. — Сударыня, не скучайте. Я скоро вернусь!

Она засмеялась и, подойдя к Монти, поцеловала его в щеку.

— Буду с нетерпением ждать вас, сударь! Возвращайтесь как можно скорее!

— Эй, прекратите любезничать и целоваться на моих глазах! — воскликнул Кинкейд. — Вы уже надоели мне своими шуточками!

Монти весело помахал ему шляпой и скрылся за дверью. Мэг взяла руку Кинкейда в свою и спросила:

— Ты что, сердишься на нас?

Кинкейд пожал плечами.

— Нет, не сержусь, просто…

— А, догадываюсь: ты ревнуешь!

— Нет, Мэг. — Он внимательно взглянул в ее улыбающееся лицо. — Я рад, что у тебя появились друзья. Ты стала чаще смеяться и меньше вспоминать о прошлом!

Мэг с нежностью прошептала:

— Я люблю тебя, дорогой! Я очень тебя люблю!

— И я тебя, Мэг. Давай собираться. Сейчас мы отнесем Сэйти одежду, которую следует постирать и почистить, потом ненадолго заглянем в таверну перекусить. Нам необходимо вернуться домой до прихода портного, он принесет тебе новое платье.

— Портного? — удивленно переспросила Мэг. — Но… я никого не звала.

Кинкейд улыбнулся.

— Ты — нет, а я позвал! Тебе необходимо новое платье, моя красавица.

Мэг порывисто расцеловала его в обе щеки. Ее зеленые глаза светились от счастья.

— Но как же он сшил платье без примерки? — недоуменно спросила она. — А вдруг оно мне не подойдет?

— Не беспокойся, сердце мое, прежде чем сделать заказ, я отнес портному одно из твоих платьев, и он снял с него мерку.

— А, зеленое с кружевами! — догадалась Мэг. — То-то я его не нашла в шкафу. Я подумала, что его забрала Сэйти заштопать маленькую дырочку! Значит, это ты тайком от меня отнес его?

Кинкейд улыбнулся.

— Хотел сделать тебе сюрприз, дорогая!

— Какой ты замечательный и внимательный! — воскликнула она, не в силах справиться со своими чувствами. — Как же я люблю тебя!

— Я так хочу, чтобы ты была счастлива, Мэг!

Он крепко прижал ее к себе.

«Неужели жизнь может быть такой прекрасной? — в который раз спрашивала себя Мэг. — Какое счастье, что судьба подарила мне встречу с таким добрым, чутким человеком! Только бы удача не отвернулась от меня!»

Она весело над собой рассмеялась.

«Я стала говорить словами Монти. Удача, судьба… Скоро начну ходить к астрологам и внимательно следить за расположением звезд на небе!»

— Что значит, как сквозь землю провалился? — гневался граф Ратледж.

Он сидел за низеньким столиком в своей спальне и ел кровяную колбасу и маринованного угря.

— Парень не мог исчезнуть без следа! Уверен, он в Лондоне! Ты плохо ищешь его, Хиггинс!

Личный секретарь стоял около двери, как всегда, опасаясь приблизиться к разъяренному хозяину.

— Милорд, я везде, где только мог, наводил справки, говорил со многими людьми… Он действительно как сквозь землю провалился, поверьте мне!

Персиваль отрезал ножом кусочки колбасы и сосредоточенно отправлял их в рот.

— Ну, что еще ты мне сообщишь?

Хиггинс, не глядя на хозяина, продолжал:

— Мне кое-что удалось выяснить о прошлом вашего племянника, милорд. Во время изгнания короля ваш племянник служил наемником в иностранных армиях, во Франции получил ранение, затем плавал с такими же отчаянными молодчиками, как и он сам, грабил на море корабли парламента…

Граф Ратледж сделал несколько глотков вина и, поставив бокал на стол, злобно процедил:

— Проходимец и проныра!

Личный секретарь пропустил эту характеристику мимо ушей, поскольку не был уверен, к кому именно она относилось — к нему или к племяннику графа, и мрачно подытожил:

— В общем, он пропал, и никто не знает, где его можно отыскать, милорд. Я даже не уверен, что он в Лондоне! Вполне вероятно, он или уехал из страны, или уже умер.

— Не болтай чепухи! — оборвал его Персиваль. — С чего это такой молодой человек, как Джеймс, умер! Он живет в Лондоне. Я чувствую… Он скрывается где-то здесь, так же, как и… она. — Он налил себе еще вина и залпом выпил. — Ищи их, Хиггинс, ищи! Я должен встретиться с ними!

— Но, милорд, я опросил всех своих информаторов и даже не представляю, куда еще обратиться, — пожаловался личный секретарь. — Я не знаю, где их искать!

— Замолчи и не ной, Хиггинс! — стукнул по столу кулаком граф Ратледж. — Не смей больше хныкать! Я велел тебе отыскать Джеймса и Маргарет — будь любезен выполняй мое приказание! А теперь забери пустую бутылку и принеси мне полную!

Хиггинс мелкими шажками приблизился к столу, схватил пустую бутылку и засеменил к двери.

Граф Ратледж раздраженно посмотрел ему вслед.

— Чертовы слуги! Ничего не могут! Неожиданно дверь приоткрылась, и в ее проеме снова показалась физиономия личного секретаря.

— Милорд… к вам пожаловала молодая леди, — сообщил он.

Граф удивленно вскинул голову. В спальню вошла юная Мэри Мэмфорд в роскошном тонком розовом платье, отороченном желтой кружевной каймой.

Он вскочил со стула и пошел навстречу, протягивая руки.

— Мэри, дорогая, я так рад снова видеть вас!

— Перси! — кокетливо улыбнулась Мэри и поцеловала его в щеку. — Я тоже рада видеть тебя!

— Ты пропустила ужин, но если голодна, прикажу слугам подать для тебя еду и вино.

Мэри томно взглянула в его лицо и капризно промолвила:

— Ты же знаешь, Перси, я надеюсь на десерт! На что-нибудь сладенькое и необычное! — И она плотоядно засмеялась, довольная двусмысленностью прозвучавшей фразы. Затем она обернулась к Хиггинсу, который все еще стоял у двери, не решаясь уйти, и резко бросила: — Свободны! Нам ничего не надо!

Личный секретарь вопросительно взглянул на графа Ратледжа.

— Милорд, вам ничего не потребуется?

— Делай, что тебе велели! — Персиваля раздражала его непонятливость. — Закрой дверь. И чтобы до утра меня никто не смел беспокоить!

— Но… вы приказали принести вам еще бутылку вина, милорд, — нерешительно пробормотал Хиггинс.

— Вон! — рявкнул граф Ратледж.

Хиггинс испуганно втянул голову в плечи и быстро закрыл за собой дверь, а Персиваль подошел к Мэри Мэмфорд и помог ей снять с плеч теплую шерстяную накидку. Затем он достал из кармана шелковый кружевной платок и вытер им свой уродливый рот.

— Признаться, я не ожидал тебя сегодня вечером!

Мэри Мэмфорд провела рукой по его груди и расстегнула несколько пуговиц его ночного халата.

— Я хотела сделать тебе сюрприз, милый Перси! — лукаво промолвила она. — Ты же знаешь, как мне трудно вырваться из дома! Сегодня у меня появилась такая возможность, и я сразу же поспешила к тебе!

Персиваль гордо расправил плечи, но тут же обеспокоенно спросил:

— Надеюсь, тебя никто не видел?

Мэри Мэмфорд на минуту задумалась.

— Меня видел лишь твой личный секретарь. Господи, до чего же этот Хиггинс противный! Как ты можешь держать в доме такую хитрую и скользкую змею, Перси? Он вызывает у меня отвращение.

Граф Ратледж не обратил внимания на ее слова. Он говорил лишь о том, что его волновало.

— Хорошо, что тебя никто не видел, Мэри! Ни к чему афишировать наши отношения. Надеюсь, ты и в дальнейшем будешь соблюдать предельную осторожность.

Графа Ратледжа по-прежнему одолевало противоречивое чувство: он и презирал эту вульгарную, распущенную девицу, она раздражала его, и, вместе с тем, его неудержимо влекло к ней. Она ни в чем не отказывала ему и была весьма изобретательна в постели.

— Ты долго пробудешь у меня? — спросил Персиваль.

Мэри начала неторопливо расстегивать платье. — Пока не увижу, что ты уже больше ни на что не способен, — весело рассмеялась Мэри и, сняв с себя платье, нижние юбки и тонкую сорочку, легла на широкую кровать графа.

Персиваль внимательно следил, как она раздевается, нервно облизывая пересохшие губы. Рывком сняв ночной халат, он бросился к ней. Блики свечей задержались на его восставшем стволе.

— Что ты сегодня придумаешь? — Голос его прерывался от страсти.

Мэри хмыкнула. Голая, она лежала на шелковых простынях, раздвинув ноги и поигрывая своими черными кудряшками.

— Я жду от тебя чего-нибудь новенького и веселого, — промолвила она. — Признаюсь, в прошлый раз мне было скучновато, Перси!

— Вот как? — В глазах графа Ратледжа мелькнуло раздражение. Его ствол пульсировал от вожделения. — Скучновато? — повторил он. — Ну, что ж, значит, сегодня нам придется изобрести что-то особенное, Мэри!

Его юная любовница, перестала теребить кудряшки, сладострастно потянулась и тоном капризного ребенка попросила:

— Удиви меня чем-нибудь, Перси!

Персиваль бросил на нее быстрый испытующий взгляд, отодвинулся к краю постели и нащупал рядом на полу небольшой сундучок, окованный железом. Из него он достал пару тонких кожаных перчаток и моток толстой веревки.

— Желание дамы — для меня закон! — хрипло рассмеялся он. — Ты очень удивишься, Мэри, очень… О, я это сделаю, моя маленькая развратница.