Любовь незнакомца

5

Персиваль Рэндел, граф Ратледж, стоял в дверях библиотеки и нетерпеливо постукивал рукой по стене. Он был в длинной фланелевой сорочке, на голове ночная ермолка, чтобы не мерзла лысина.

— Поторопитесь, — процедил он сквозь зубы.

Полуодетые слуги, запыхавшись, вбежали в библиотеку, один — в штанах и чулках, а другой — босой, в дырявой ночной рубашке.

— Кто из вас сегодня вытирал пыль? — прошипел граф.

— Я… вытирал, милорд. — Один из слуг, Том, склонил голову.

— И… я тоже. — Сэм встал рядом с Томом.

Оба избегали смотреть в лицо графу.

Граф Ратледж растянул свой уродливый рот в презрительной ухмылке.

— Как вы должны это делать?

— Перчатками… — пробормотал один слуга.

— Шерстяными перчатками… вытирать, — добавил другой.

Граф с негодованием смотрел на слуг. Стоит ли платить деньги этим бездельникам, если они не могут выполнить простого дела?

— На каком расстоянии от конца полки должны находиться корешки книг? — раздраженно потребовал он ответа.

— Один…

— На расстоянии одного сустава пальца милорда, — дополнил Том.

Граф поманил их пальцем, и слуги послушно прошли на середину комнаты. Все четыре стены от пола до потолка были заставлены книжными полками. Граф Ратледж очень гордился своей огромной коллекцией редких книг в старинных кожаных переплетах. Сотни томов хранились в его библиотеке, включая ценные издания таких авторов, как сэр Томас Мэлори, Никколо Макиавелли, сэр Томас Мор и Джон Мильтон.

Граф подвел слуг к одной из полок рядом с окном и указал на нее пальцем. Слуги молчали.

— Вы видите это? — спросил он и показал на корешок книги Джефри Чосера.

Слуги не двигались.

— И это вы называете одним суставом пальца хозяина? — Его громкий негодующий голос эхом прокатился по всему огромному замку.

Наконец Сэм осмелился поднять испуганные глаза на хозяина и пробормотал:

— Нет… нет, милорд.

Том шагнул к книжной полке и дрожащей рукой чуть отодвинул книгу вглубь.

— Конечно, нет, милорд, — сказал он.

— Вот так-то, — процедил сквозь зубы граф. — Не думаю, чтобы Джефри Чосеру понравилось, если бы его произведения стояли криво на книжной полке.

Слуги, разумеется, никогда не читали стихов поэтов четырнадцатого века, но оба были уверены, что теперь им абсолютно все равно, как стоят на полках их книги, ровно или криво.

Граф топнул ногой.

— Покажите мне один сустав пальца Ратледжа!

Том и Сэм одновременно вытянули указательные пальцы и ребром левой ладони очертили на них полоску.

— Прекрасно! — бросил граф и уже более спокойным тоном спросил: — А как нам быть вот с тем повреждением? — И он указал рукой на сводчатый потолок библиотеки, украшенный фресками итальянского художника. — Надо с этим что-то делать…

Слуги взглянули на потолок и снова опустили глаза.

— Ладно! — Граф махнул рукой. — Проверяйте книги.

— Все, милорд?

— Разумеется, все!

Слуги быстро вышли из библиотеки и через несколько минут вернулись, держа в руках две пары белых перчаток с отрезанными указательными пальцами. Надев их, Том и Сэм принялись тщательно отмерять расстояние между краями книжных полок и корешками толстых томов.

Граф Ратледж заложил руки за спину, не спеша подошел к окну. Яркая луна освещала округу. Каминные часы пробили три удара.

«Где же ты, Маргарет, скрываешься в эту зимнюю морозную ночь? — думал граф. — Ах, ты дрянь, хитрая маленькая дрянь!»

Это из-за нее, жены его ныне покойного брата, он не мог уснуть до трех часов ночи, из-за нее он потерял покой и обычное хладнокровие.

Его любимый брат Филип был мертв, а убийца все еще разгуливала на свободе. Как же такая женщина — молодая, красивая, с нежной шелковистой кожей, пышными волосами и изящно очерченным ртом — могла совершить столь тяжкое преступление — ударом ножа убить собственного мужа!

Перед глазами графа возникло прелестное лицо Маргарет, ее соблазнительная изящная фигура, длинные стройные ноги, которые иногда выглядывали из-под длинной юбки, когда она поднималась по лестнице, а он тайком за ней подглядывал.

Граф так сжал кулаки, что ногти впились в ладони. Он ненавидел эту красоту, не принадлежавшую ему, и восхищался ей…

В темном окне Персиваль увидел свое отражение и закрыл глаза. Ему тяжело было видеть свое лицо. У графа Ратледжа была заячья губа. Как несправедливо, что такое уродство унаследовал именно он — человек благородного происхождения, в чьих жилах текла королевская кровь, образованный, умный, прекрасно разбирающийся в искусстве, музыке, литературе.

«Проклятие»… Это слово на протяжении нескольких столетий шепотом передавалось из уст в уста крестьянами, жившими в графских владениях. «Проклятие замка Ратледж», без конца повторяла вся округа.

В семьях, живших у подножия высокого холма, всегда рождались здоровые дети, а у знатных обитателей замка вот уже на протяжении столетия появлялись на свет наследники с разными уродствами. Природа наградила Персиваля заячьей губой, его брат Филип был хромоногим, а третий брат, Моррис, родился с неизлечимой болезнью мозга. Маленький Джекоб, проживший на свете всего десять лет, появился на свет с ногами, похожими на плавники рыб.

Граф все же открыл глаза и стал вглядываться в собственное отражение. Он не женился, понимая, что вызывает у женщин чувство брезгливости и отвращения, а вот его брат Филип, чья хромота не так бросалась в глаза, за свою недолгую жизнь успел три раза вступить в брак. Все его жены были молодыми, хорошенькими, но дети от этих браков рождались уродами. Единственный нормальный ребенок, Джеймс, был у Мэри, а остальные унаследовали проклятие и появились на свет кто с заячьей губой, кто с врожденной хромотой, кто без головного мозга. Теперь они покоятся на церковном кладбище рядом с их матерями.

Потом Филип женился на Энн, и их двое детей тоже родились уродами. Все они также нашли приют на церковном кладбище.

Последняя жена Филипа, Маргарет, давно жила в замке Ратледж, еще в то время, когда Энн встретила свою смерть на ступенях башни. Персиваль помнил ее чудесным веселым ребенком, который со временем стал очаровательной молодой девушкой. Как она была прелестна! Но и сын Маргарет от Филипа унаследовал то же уродство, что и предыдущие его дети: у него была отвратительная заячья губа. Филип в гневе и отчаянии убил его, как поступал и с другими своими детьми-уродами, а Маргарет, эта тихая, покорная, всегда молчаливая Маргарет, убила его!

В глазах Персиваля вспыхнула ярость. Подлая убийца его любимого брата темной ночью сбежала из замка, и до сих пор не удалось ее поймать. На что она рассчитывает? Рано или поздно люди графа схватят ее, и она дорого заплатит за убийство мужа!

Джеймс единственный физически полноценный ребенок Филипа. Как красив он был… Но Джеймс сбежал из замка много лет назад.

Персиваль отошел от окна и посмотрел, чем заняты слуги. Том стоял на приставной лестнице, вытирая пыль с верхних книжных полок, а Сэм, сидя на полу, поправлял корешки книг.

— Не забудьте задуть все свечи, когда закончите работу, — строго напомнил он, проходя мимо.

— Да, милорд.

— Непременно, милорд.

Граф, не взяв свечи, вышел в темный коридор. Он родился в этом огромном замке, вырос здесь и знал каждый дюйм коридора, холла, пролета. Ему нравилось бродить впотьмах, он ничего не боялся: ни темноты, ни привидений, ни неожиданности.

В спальне Персиваль подошел к ночному столику, выпил снотворное и лег в постель. Завтра на рассвете он соберет своих людей, и они отправятся на поиски убийцы. Местные власти уже приступили к прочесыванию округи, но граф не надеялся на их усилия. Удалось же много лет назад сбежать Джеймсу, и его так и не нашли! Но Маргарет, эта красотка Маргарет не убежит далеко. Персиваль обязательно отыщет ее и жестоко накажет. Он отомстит ей за убийство любимого брата и… за ее совершенную красоту.

— Нет, мне лучше остаться, — сказала Мэг. — Вы идите на встречу со своим другом, а я подожду вас здесь.

— Мне не хотелось бы оставлять вас одну, ведь за дверью расхаживает этот отвратительный Арчи, — возразил Кинкейд.

Он снял с вешалки шерстяную накидку и накинул ее на плечи Мэг.

Она стояла около зарешеченного окна и задумчиво глядела на голубое ясное небо. Они просидели в тюрьме почти месяц, но, несмотря на убогую обстановку, постоянный холод и страх быть разоблаченной, Мэг чувствовала себя физически окрепшей и понемногу стала забывать страшные события, в замке Ратледж. Вот только зверски убитый новорожденный сын вызывал постоянную глухую боль, но жизнь продолжалась. Она мечтала выбраться в город, побродить по улицам, посмотреть на обычных людей и подышать свежим воздухом — воздухом свободы.

Однако Мэг волновало ее двусмысленное положение. Она делила тюремную камеру с Кинкейдом. Он был с ней предельно вежлив, выполнял все ее просьбы, приносил еду, покупал одежду, говорил слова любви, но она боялась привыкнуть к нему и полюбить. В будущем, когда они покинут Ньюгейт — а в этом Мэг уже не сомневалась, узнав предприимчивый характер Кинкейда, — их пути неизбежно разойдутся, но ей, уже привыкшей к нему, тяжело будет расстаться с Кинкейдом.

Сегодня его должен был навестить Монти, и он звал ее пойти вместе с ним в комнату свиданий.

— Монти обещал принести сладкие булочки из пекарни. — Кинкейд не оставлял надежды уговорить Мэг.

Она весело рассмеялась.

— Я не маленький ребенок, которого можно легко заманить сдобными булочками!

— Вы не любите сладкого? Странно, я обожаю сладкие булочки! А уж если я буду есть их вместе с вами…

Мэг взглянула на Кинкейда и в который раз призналась себе, что трудно устоять перед его обаянием. Как ей не хватало все эти годы искреннего мужского восхищения, внимания, преданности и обычного человеческого участия!

— Ладно, Кинкейд, я пойду с вами, — решила она. — Вот только оденусь потеплее.

Она потуже завязала на шее узел шерстяной накидки, поплотнее запахнула ее.

— Я готова.

Кинкейд лукаво улыбнулся.

— Хорошо, что вы согласились сопровождать меня добровольно, иначе мне пришлось бы тащить вас за руку!

— Вот как? — кокетливо потупилась Мэг. — Вы забыли, какую трепку я задала тюремщику Арчи? Не боитесь оказаться на его месте?

— Разумеется, боюсь, но не подаю вида! — рассмеялся в ответ Кинкейд.

Он открыл дверь и пропустил Мэг вперед.

— Как вы думаете, почему я каждую ночь кладу под подушку острый нож? Чтобы защититься от вас, если вы вдруг нападете на меня! — Он закрыл дверь на ключ и взял Мэг под руку.

Она с готовностью поддержала веселую шутку Кинкейда, стараясь вести себя непринужденно. Пусть все обитатели тюрьмы, мимо которых они проходили, думают, что она Мэг Драммонд, горничная одной благородной леди и подружка капитана Скарлета — разбойника с большой дороги.

Кинкейд уверенно вел Мэг по полутемному каменному коридору, несколько раз они сворачивали то вправо, то влево, затем снова шли прямо. Попадавшиеся им по пути обитатели почтительно здоровались с ним, радостно приветствовали, справлялись о здоровье и настроении. Ей даже показалось, что они воспринимали его как героя, благородного рыцаря и защитника угнетенных.

— Сюда! — Кинкейд прошел мимо стражника и сунул ему несколько монет. — Заходите в ту дверь, мое сердце.

Держась за руки, Мэг и Кинкейд вошли в убогое полутемное помещение, так называемый зал свиданий, где родственникам и друзьям иногда разрешалось навещать заключенных. Сюда приносили еду и вино, здесь сообщали хорошие и плохие новости, плакали, смеялись, обнимались.

Заключенные, их родные и друзья сидели на деревянных скамьях за столами друг против друга, дети весело бегали рядом. Некоторые парочки целовались, а кое-кто даже пел песни и радовался с отчаянием в глазах.

Тюремщики, надзиратели и стражники Ньюгейта, получавшие постоянно взятки, разрешали родственникам заключенных приносить в тюрьму одежду, еду, вино, лекарства, наркотические вещества, помогающие при сильных болях, и многое другое. Кинкейд рассказывал Мэг, что в тюрьму умудрялись проносить даже холодное оружие, мушкеты и сильнодействующие яды.

Профессиональные убийцы, грабители, воры-карманники, фальшивомонетчики, мошенники и жулики, отбывая свои сроки, занимались и в тюрьме контрабандой, воровали, обучали друг друга преступным навыкам и делились опытом. Ходили слухи, что в Ньюгейте даже изготавливали фальшивые деньги, выпуская ежемесячно не менее шести тысяч фунтов стерлингов!

У одного стола Мэг увидела мужчину, женщину и ребенка. Мужчину звали Пит, он задолжал приличную сумму торговцу рыбой и, не сумев отдать ее, угодил в Ньюгейт. Мэг очень жалела этого человека и с негодованием думала, что, сидя в каменных стенах тюрьмы, он не заработает необходимые для уплаты долга деньги. Старший сын Пита, девятилетний мальчик, теперь работал подмастерьем у шляпного мастера, чтобы хоть как-то помочь семье — матери и четырем младшим братьям и сестрам. Жена Пита ежедневно приносила или посылала Питу еду в тюрьму, чтобы он не умер от истощения. Мэг жалела их и находила мир несправедливым, раз бедным людям очень тяжело живется.

— Вот он! — воскликнул Кинкейд и помахал рукой. — Монти!

Он подвел Мэг к столу, и они сели напротив молодого мужчины.

— Рад тебя видеть, дружище! — Кинкейд и Монти обменялись крепким рукопожатием.

Мэг посмотрела на Монти и вежливо кивнула. Друг Кинкейда был невысокий, коренастый мужчина с красноватым лицом, голубыми глазами, длинными висячими усами и козлиной бородкой. Мэг подумала, как заурядна внешность Монти по сравнению с привлекательным Кинкейдом.

После обмена радостными приветствиями Монти бросил испытующий взгляд на Мэг, и Кинкейд представил:

— Познакомься, дружище, это… моя Мэг. Правда, она очень красивая женщина?

Мэг подала руку Монти, тот поднялся со скамьи, пожал ее и восхищенно произнес:

— Да уж, хороша, ничего не скажешь! — И на его лице появилась широкая добродушная улыбка.

Мэг немного смутилась; Монти приятный, искренний и добрый человек.

— Рада познакомиться с вами, — тихо сказала она, подняв на него глаза. — Кинкейд много о вас рассказывал.

— Надеюсь, ничего предосудительного? — шутливо спросил Монти.

— Ладно, приятель, давай поговорим о деле, — вмешался Кинкейд. — А то смотрю, ты загляделся на мою Мэг! Садись и рассказывай, что у тебя нового.

Монти неохотно отвел восхищенный взгляд от Мэг.

— Как вы тут живете? Вам носят еду из таверны?

— Как живем? Да как в тюрьме! — усмехнулся Кинкейд. — Пища, правда, неплохая, есть можно. А какие у тебя новости? — Он понизил голос. — Когда ты сумеешь вытащить нас отсюда?

— Пока еще прошло мало времени, — тихо ответил Монти, и его взгляд скользнул по проходившему мимо охраннику.

— Если бы ты только знал, как нам здесь… — горько вздохнул Кинкейд. — Я уже забыл, как выглядит домашняя постель, чем пахнет вкусная еда и как дышится на свободе.

Монти украдкой взглянул на Мэг. Кинкейд слегка нахмурился, ему не понравилось излишнее внимание приятеля к его женщине. Ведь он, вне всякого сомнения, уже считал Мэг своей!

«Неужели все мужчины, а не только грубый, ревнивый Филип, полагают, что женщины являются их собственностью?» — подумала она. Ответ показался очевидным.

— Вызволить вас из тюрьмы очень сложно, — продолжал Монти. — Чаще стали грабить кареты на дорогах; слишком много развелось умников, желающих поживиться за чужой счет, поэтому будет трудно добиться вашего освобождения.

— Попробуй получить для нас прощение с помощью подкупа, — посоветовал Кинкейд. — Ты же получил приличную сумму от моего ювелира за те монеты!

Монти помрачнел.

— Кинкейд, я делаю все от меня зависящее, но еще раз повторяю, для вашего освобождения нужно время! Пока лорд главный судья не насладится мыслью, что ему удалось посадить в тюрьму самого капитана Скарлета!

Кинкейд откинулся на спинку деревянной скамьи.

— Дружище, я прошу тебя поторопиться, — медленно произнес он. — Сколько можно гнить в этой вонючей крысиной дыре.

— Обещаю сделать все возможное, чтобы ты и твоя дама как можно скорее вышли из Ньюгейта, — заверил Монти и, немного помолчав, добавил: — Кстати, вспомни, в тот злополучный день я предупреждал тебя, что расположение звезд на небе не благоприятствует ночным прогулкам по пустынной дороге!

— Ладно, вызволи нас отсюда, а потом казни меня за то, что я не прислушиваюсь к советам такого знаменитого астролога и звездочета, как ты! — добродушно пробурчал Кинкейд.

— Да уж, спрошу с тебя, дружище, так и знай! — улыбнулся Монти и, дождавшись, когда охранник отошел от их стола, прошептал:

— Если ты не в силах дождаться прощения, то можно устроить побег.

В глазах Кинкейда вспыхнули яркие огоньки.

— Отлично, приятель! Ты уже продумал план? — нетерпеливо произнес он.

Монти задумчиво почесал свою козлиную бородку.

— Пока лишь в общих чертах. Завтра или послезавтра я снова навещу тебя, и тогда мы обо всем договоримся.

— Хорошо, только скажи, какая сумма потребуется? — Кинкейд наклонился к Монти. — Надеюсь, ты принесешь достаточно монет? — и, вздохнув, добавил: — Похоже, мое пребывание здесь проглотит весь мой годовой выигрыш в карты!

Мэг тем временем украдкой разглядывала людей, сидевших за соседними столами, маленькие дети вызывали у нее слезы. Ее бедный малютка, он и дня не прожил…

Взгляд Мэг вдруг наткнулся на мужчину средних лет, с длинными усами и окладистой бородой, сидевшего за дальним столом. У нее замерло сердце и перехватило дыхание. В зале свиданий тюрьмы Ньюгейта сидел викарий из замка Ратледж!

Она мгновенно отвела взгляд и низко опустила голову, но викарий уже заметил ее и отвернулся.

«Неужели он узнал меня? — бился в голове Мэг страх. — Неужели узнал?»

— Мэг, с вами все в порядке? — услышала она взволнованный голос Кинкейда, и он взял ее дрожащую руку в свою. — У вас такое бледное лицо… Что случилось?

— Я хочу уйти отсюда, и как можно скорее!

Она резко встала из-за стола. Кинкейд поднялся следом.

— Я отведу вас в нашу камеру.

Монти поинтересовался:

— Что-нибудь случилось? Ей нехорошо?

— Все в порядке. Я сама найду дорогу, не провожайте меня! — И она заторопилась по проходу между столами, не попрощавшись с Монти и не поблагодарив его за участие в ее дальнейшей судьбе.

Сердце Мэг так громко билось в груди, что, как ей казалось, его стук слышат все окружающие, руки стали ледяными от страха, ноги дрожали.

— Мэг! — Кинкейд догнал ее и вопросительно заглянул в глаза. — Что случилось? Вы заболели? Может, попросить Монти привести врача?

Он попытался взять ее за руку, но она оттолкнула его и ускорила шаг. Еще неделю назад Мэг уверяла себя, что граф Ратледж далеко отсюда, в Кенте, и почти поверила в свою безопасность. Ей уже казалось, что он никогда не отыщет ее — убийцу своего брата и вообще забудет о ней. Как глупа она была! Внушила себе, что они с Кинкейдом скоро выберутся из Ньюгейта, размышляла, нужно ли ей оставаться с ним или же начать новую жизнь самостоятельно… Острый, проницательный взгляд викария моментально вернул ее к безысходной действительности!

Кинкейд снова попытался взять ее за руку.

— Позвольте мне уйти. — Мэг выхватила ключ из его рук. — Оставьте меня, прошу вас, оставьте! Я должна уйти!

Кинкейд отступил на несколько шагов.

— Как хотите, — с обидой в голосе согласился он. — Я всего лишь хотел вам помочь!

— Позвольте мне уйти! — снова с дрожью в голосе повторила Мэг. — Не привлекайте внимания, здесь столько людей!

Мэг торопливо подошла к двери, охранник пропустил ее, и она побежала по темному каменному коридору. Единственная мысль лихорадочно билась в ее голове: скорее бы добраться до своей камеры и почувствовать себя в безопасности!