Любовь незнакомца

27

Кинкейд быстро поднялся по ступенькам, ведущим в прачечную, и нетерпеливо забарабанил в дверь.

— Сэйти, где она? Где она, черт возьми?

Хозяйка прачечной открыла дверь и вытерла мокрые руки о фартук.

— О ком это вы, сэр?

Оттолкнув Сэйти, он вошел в помещение.

— Где она сейчас? И не притворяйся, что не знаешь, о ком идет речь! — Голос Кинкейда звучал зло и раздраженно. — Говори, где она! Уверен, что ты с самого начала знала об обмане и помогала ей!

Сэйти нахмурилась.

— Сэр, вы врываетесь в мой дом, оскорбляете меня и после этого требуете, чтобы я давала вам объяснения! Пока вы не будете говорить со мной, не повышая голоса, вы ничего не услышите от меня!

Кинкейд презрительно усмехнулся.

— А как я должен говорить с тобой, когда знаю, что ты скрываешь эту негодяйку где-то здесь?

— О ком вы говорите, сэр?

— Ах, ты не понимаешь? Так вот, я говорю о Мэг!

Сэйти подошла к корыту с горячей водой и принялась стирать мужскую рубашку.

— Так ты ответишь мне или нет?

— Сэр, я еще раз прошу вас не говорить со мной в подобном тоне!

Кинкейд выдвинул из-под деревянного стола стул и сел на него, скрестив руки на груди. Стараясь сдержать душившую его ярость, он негромко спросил:

— Сэйти, прошу тебя, скажи мне, где сейчас Мэг.

— А зачем она вам, сэр?

— Я хочу поговорить с ней.

— Но вы так рассержены, так взвинчены, сэр… В таком состоянии трудно вести беседу с женщиной.

Кинкейд вскочил со стула и отшвырнул его в дальний угол комнаты.

— Не смей меня учить, как мне вести разговор и с кем! — гневно крикнул он. — Я сам знаю, что мне делать! Говори, где Мэг!

— Я не знаю, — твердо ответила Сэйти. — Не знаю.

— Если я найду ее у тебя в доме, то… — Кинкейд задохнулся от возмущения.

— То что?

— Я убью ее, вот что!

В глазах Сэйти мелькнул испуг.

— Что вы такое говорите, как вы можете… — начала она, но Кинкейд нетерпеливо перебил ее:

— Я все о ней знаю. Кто она такая, какое преступление совершила… Она ответит мне за все! Я потребую от нее объяснений!

— Если вам все известно, то чего же вы ждете от Мэг? — тихо произнесла Сэйти. — Что вы хотите от нее услышать? Что она была вынуждена убить вашего отца, потому что защищала свою жизнь? — В ее голосе послышалось возмущение. — Разве она знала, что вы его сын, когда влюбилась в вас?

— Она предала меня! Она никогда не любила меня, а лишь использовала в своих корыстных целях Она… посмеялась над моими чувствами к ней! Она… нарочно все подстроила!

На лице хозяйки прачечной появилось крайнее удивление.

— Сэр, о чем вы говорите? — воскликнула она. — Что Мэг подстроила обморок на той самой дороге, по которой должны были проезжать вы? Корыстно вместе с вами захотела, чтобы ее схватили королевские солдаты и бросили в тюрьму? А затем, отсидев там месяц, жила с вами, заботилась о вас, дарила вам свою любовь… Это тоже она подстроила? Как вы можете так плохо и несправедливо о ней думать? Она любила вас и горячо любит по сей день!

— Она обманула меня, посмеялась надо мной, а когда почувствовала опасность, сбежала! — Кинкейд слышал только себя. — Она скрывается у тебя в доме, Сэйти!

Хозяйка прачечной пожала плечами.

— Если хотите, обыщите весь дом, загляните в подвал, кладовку, обшарьте каждый угол! — презрительно бросила она. — Давайте, начинайте искать!

Кинкейд пересек комнату и подошел к входной двери.

— Пусть она катится ко всем чертям. Не хочу видеть эту лживую подлую тварь! Она предала меня. Она никогда не любила меня!

Сэйти поспешила за ним.

— Одну минуту, сэр. Я только хочу сказать вам, что вы не правы. Да, Мэг пришлось кое в чем не признаться вам, но она делала это не из корыстных побуждений. Неужели вы не понимаете, она любила вас так, как ни одна женщина на земле не любила мужчину!

Кинкейду было невыносимо слушать Сэйти. Он никому больше не верил.

— Ладно, прекрати свою пустую болтовню, — с негодованием отмахнулся он и вышел из прачечной, громко хлопнув дверью.

«Пусть они все катятся в ад, пусть провалятся в преисподнюю, — твердил он про себя. — Никого не хочу видеть!»

И он размашистым шагом направился в трактир, находившийся на противоположной стороне улицы. Единственное, что он сейчас хотел, — напиться и забыть обо всем на свете.

Мэг свернула на дорогу, по которой полгода назад в страхе бежала из замка Ратледж, и придержала поводья. Прежде чем снова увидеть этот огромный, зловещий замок, она должна привести в порядок свои тревожные мысли.

«Как странно и причудливо складывается человеческая жизнь. Сколько событий: трагических, печальных и радостных промелькнуло за шесть месяцев. Смерть новорожденного сына, убийство Филипа, бегство из замка, знакомство с Кинкейдом… Побег из Ньюгейта, любовь с Кинкейдом, мечты о новой счастливой жизни и страх… постоянный, ни на минуту не отпускающий страх разоблачения».

Кинкейд… Как они любили друг друга, какими нежными и страстными были их отношения! Все оставшуюся жизнь она будет с любовью вспоминать его. Он вернул ей веру в себя, в свои силы.

Мэг подняла голову. Над ней распростерлось чистое голубое небо. Светило теплое весеннее солнце. Его тонкие лучи скользили по верхушкам могучих вековых деревьев, освещали дорогу, ведущую к замку Ратледж, и их тепло немного успокаивало и согревало ее.

Дорога шла вдоль подножия холма, и вскоре показались старые покосившиеся от времени дома деревушки Ратледж, за которой фамильная церковь и старинное кладбище — последнее пристанище многих поколений обитателей замка. Мэг узнавала знакомые с юности места. Сколько лет она не была здесь! Филип не разрешал ей гулять по владениям Ратледжей одной, и лишь в первые годы их совместной жизни ей удалось несколько раз объехать на лошади окрестные места. До сих пор она помнила повороты дороги, вековые деревья по ее краям, ветвистые кусты, небольшие поляны и тропинки.

Неожиданно темные тучи закрыли солнце, и подул сильный ветер. Мэг поплотнее запахнула полы плаща. Тучи сгущались, предвещая грозу и проливной дождь.

«Господи, только бы не началась гроза! — с тревогой подумала Мэг. — Ведь еще минуту назад светило яркое солнце! Как погода могла так быстро испортиться? Что это, знак судьбы, как сказал бы Монти?»

Монти… У Мэг больно сжалось сердце. Как же так получилось, что он предал своего лучшего друга? Неужели деньги, жадность и зависть к успехам другого сильнее дружбы и преданности? Мэг вспомнила, что бабушка говорила ей в детстве: жадность губит людей, а зависть толкает даже самых сильных духом на путь бесчестья.

Первые крупные капли дождя упали на землю, Мэг стегнула лошадь, и та резво поскакала в сторону деревушки Ратледж. Когда до нее оставалось не больше мили, дождь хлынул водопадом.

— Скорее, скорее, — повторяла Мэг, наклонив голову к гриве лошади. — Осталось совсем немного!

Но где она будет ночевать, если к ночи ливень не прекратится? Где укроется от дождя и холода? Куда ей сейчас направиться: сразу на кладбище или переждать под раскидистыми ветвями старых деревьев, пока закончится дождь?

На тропинке, ведущей к крайнему дому деревушки, Мэг заметила маленькую фигурку, которая отчаянно махала ей рукой. Подъехав поближе, она увидела девочку восьми-девяти лет, худенькую, с пшеничного цвета волосами. Кто она? Мэг наклонилась и крикнула девочке:

— Что ты хочешь? Тебе нужна помощь?

Девочка накинула на голову капюшон плаща, подошла к лошади и взяла поводья.

— Бабушка сказала, чтобы я пригласила вас в дом, иначе вы промокнете, — ответила она. — Пойдемте со мной!

Несколько минут Мэг растерянно молчала, а потом взглянула на тускло освещенные окна дома.

— Пойдемте, — повторила девочка. — Бабушка вскипятила чай и испекла очень вкусные булочки.

Мэг слезла с лошади.

— Спасибо. Я выпью вместе с вами чаю, немного согреюсь, отдохну, а потом продолжу свой путь.

Девочка повела лошадь к старому ветхому сараю, Мэг молча пошла за ней.

«Я немного побуду у них, отдохну и сразу же направлюсь на кладбище, — думала она. — Но кто эти люди, и почему они так любезно пригласили меня в дом?»

— Мой дядя даст воды и сена вашей лошади, — девочка остановилась около сарая. — Подождите меня немного, я сейчас вернусь.

— Я заплачу вам! — с благодарностью воскликнула Мэг.

Девочка обернулась, приподняла капюшон и улыбнулась.

— Это не обязательно. Бабушка говорит, что Господь велит нам делиться с людьми едой и кровом.

Мэг встала под навес сарая, ожидая возвращения девочки.

Девочка вышла из сарая и пригласила Мэг следовать за ней. В доме, состоявшем всего из одной маленькой комнаты и крошечной кухни, не отделенной даже перегородкой, было тепло, сухо и пахло сушеными травами, специями и чесноком. Травы лежали в плетеных корзинках на деревянных полках и висели, собранные в пучки, под низким потолком.

— Садитесь к огню и грейтесь, — предложила девочка. — Сейчас я налью вам чай.

Мэг сняла мокрый плащ и повесила его на стул у очага. Она села, и взгляд ее заскользил по комнате: старый деревянный стол, обшарпанные стулья и кровати в дальнем углу комнаты.

— Пейте чай и ешьте булочки, — девочка поставила перед ней дымящуюся кружку, тарелку с булочками и села рядом.

— Спасибо, — улыбнулась Мэг. — А где же твоя бабушка?

— Она ушла по делам, — важно ответила маленькая хозяйка. — Думаю, скоро вернется. Бабушка уже выходила из дома, когда вдруг заметила вас на лошади под проливным дождем. Она велела мне сбегать за вами и пригласить в дом.

— А кто твоя бабушка? — с любопытством спросила Мэг.

— Она повитуха. Ее зовут Мевис.

Мевис… Перед глазами Мэг мгновенно возникла картина недавнего прошлого: залитая кровью спальня, тело Филипа на полу и крошечный сверток, лежавший на постели. Старуха с морщинистым лицом, накидывающая на плечи Маргарет свою старую накидку и подталкивающая ее к двери…

«Вам нужно бежать, немедленно бежать!» — зазвучал в ушах Мэг старческий надтреснутый голос.

Если бы в ту страшную январскую ночь Мевис не уговорила Маргарет бежать из замка, граф Ратледж расправился бы с ней немедленно, не дожидаясь суда!

— Я знакома с твоей бабушкой! Она помогала моему сыну появиться на свет.

— Да, она всем помогает появиться на свет, — кивнула девочка. — И в замке, и в деревне.

«Знает ли эта девочка, кто я такая? — спросила себя Мэг. — И нужно ли признаться ей в том, что я много лет жила в замке?»

Решив, что ей не следует называть себя, Мэг снова обратилась к девочке:

— А как тебя зовут?

Энни Мевис, — сообщила маленькая хозяйка. — Второе имя мне дали в часть бабушки.

— Вы живете с бабушкой вдвоем?

— Да, моя мама давно умерла, а папа после ее смерти уехал в город и остался жить там.

Мэг улыбнулась и погладила девочку по пшеничного цвета волосам.

— Ты рассуждаешь как взрослая и правильно выговариваешь все слова, — похвалила она ее.

— Меня всему учит бабушка. Она говорит, что, когда я подрасту, она отдаст меня работать в большой дом.

— В замок Ратледж?

Девочка презрительно сморщила носик.

— Нет, в любой другой дом, но не в замок Ратледж!

— Почему?

— Бабушка говорит, что в стенах этого замка обитают злые духи, и над ним уже несколько столетий висит проклятие. — Она подняла голову, внимательно посмотрела на Мэг и неожиданно добавила: — Бабушка сказала, что вы правильно сделали, что сбежали из замка!

Мэг вздрогнула.

— Так… ты знаешь, кто я? — тихо спросила она.

— Знаю! Вы — жена одного из хозяев, леди Суррей. Бабушка мне рассказывала о вас. Я… хотела бы быть похожей на вас.

Мэг приложила палец к губам.

— Тише, Энни, не называй меня по имени, — попросила она. — Теперь я — Мэг Драммонд, а та молодая женщина, леди Суррей, осталась в прошлой жизни. Больше ее нет.

— Хорошо. Я буду называть вас леди Мэг. А это правда, что вы убили своего мужа?

Мэг несколько минут молчала, пораженная осведомленностью девочки.

— Правда, но я убила его, защищаясь.

— Бабушка так и говорила: это была само… Не помню, как дальше…

— Самозащита, — подсказала Мэг.

Она решила на углубляться в подробности той страшной ночи. Мэг встала из-за стола, подошла к маленькому узкому окну. Дождь не прекращался, с неба лились потоки воды, и комья липкой земли летели во все стороны.

— Оставайтесь у нас ночевать, — раздался за ее спиной голос Энни. — А сходить на кладбище вы сможете завтра утром, когда кончится ливень.

Мэг резко обернулась.

— Почему ты думаешь, что я собираюсь на кладбище?

— Так сказала бабушка. Когда она увидела вас, то сразу же решила, что вы приехали на кладбище, чтобы поклониться могилке своего ребенка. Бабушка сказала, что вы собираетесь куда-то уехать, может быть, в дальние края.

Мэг покачала головой. Казалось, старуха Мевис читала на расстоянии ее сокровенные мысли!

— Оставайтесь у нас на ночь, — снова предложила Энни. — А завтра утром я могу проводить вас на кладбище. Бабушка разрешила мне.

Некоторое время Мэг обдумывала предложение девочки и ее бабушки. Если она сейчас пойдет на кладбище, то промокнет до нитки, а ночевать ей будет негде. Одной возвращаться ночью в Лондон рискованно. Даже если она благополучно доберется до Лондона, то на пороге прачечной Сэйти она рискует столкнуться с Кинкейдом.

— Спасибо, Энни, я останусь.

Девочка обрадовалась и захлопала в ладоши.

— Мне будет не страшно ночевать вместе с вами! — воскликнула она.

— А твоя бабушка разве не вернется сегодня? — спросила Мэг.

— Неизвестно. У нее много дел.

Мэг подошла к столу и села на стул.

— Налей мне, пожалуйста, еще немного чая, — попросила она. — А потом расскажи что-нибудь. Такая умная девочка, как ты, наверняка знает много интересных историй.

Граф Ратледж стоял около окна и мрачно глядел на стекающие по стеклу струйки дождя. В библиотеке был зажжен камин, но графу казалось, что холод пробирает его до костей. Персиваль пребывал в дурном расположении духа, был зол и обижен на весь свет. Больше всего его оскорбляло поведение племянника Джеймса — невоспитанного и неблагодарного молодого человека, который так некрасиво обошелся с ним. Зная, что его дядя в Лондоне, он тайком съездил в замок Ратледж, пробыл здесь всего несколько часов и вернулся в город! Почему он не сообщил заранее о своем желании посетить родной дом, почему сделал это в отсутствие хозяина?

Как только Джеймс прибыл в замок, Персивалю в Лондон сразу же послали гонца с донесением, и граф немедленно отправился домой. Каково же было его удивление, когда он не застал своего племянника! Как неучтиво Джеймс поступил по отношению к родному дяде!

Граф Ратледж яростно сжал кулаки. Он искренне полагал, что Джеймс должен быть благодарен ему за то, что тот сумел разыскать его, объявить о наследстве, и надеялся, что племянник, по крайней мере, устроит несколько роскошных приемов в его честь, на которые пригласит нужных Персивалю людей. Королевский двор наконец оценит великодушие и благородство графа Ратледжа! Джеймс, однако, не только не поблагодарил его, своего дядю, но счел для себя возможным приехать в замок в его отсутствие! Более того, он сбежал оттуда, не дождавшись возвращения Персиваля.

Прав был Филип, презирая и ненавидя сына. Он-то знал характер этого строптивого, самодовольного, неблагодарного парня… А глупая, ничем не оправданная преданность Джеймса королю? Он даже не смог оценить преимущества правления Кромвеля и тех выгод, которые сулила лояльность к нему! Сам-то Персиваль и его брат Филип сразу же сообразили, на чьей стороне им удобнее быть!

Граф Ратледж вздохнул, отвернулся от окна и подошел к письменному столу. Ему стало скучно, и он не знал, чем себя занять.

«Нет смысла в такой ливень возвращаться в Лондон, — размышлял он. — Раз уж я приехал в замок, то надо уладить кое-какие дела».

На уродливом лице Персиваля появилась злобная усмешка. В подвале кое-кто способен развеять его скуку. Как он мог забыть об этом?

Граф быстро подошел к двери, рывком открыл ее и крикнул:

— Хиггинс! Иди сюда!

В проеме двери возник его личный секретарь.

— Да, милорд?

— Я хочу ужинать!

— Сейчас… милорд? — недоуменно пробормотал Хиггинс.

— Да, сейчас! Именно сейчас! Что тебе непонятно?

— Просто… обычно вы ужинаете позднее.

— Перестань мне перечить и неси поднос с едой сюда, в библиотеку! — Граф достал из кармана кружевной платок и вытер им рот. — И побыстрее! — крикнул он. — Пока меня не было, все слуги бездельничали и напрочь забыли о своих обязанностях!

Хиггинс испуганно втянул голову в плечи.

— Что вы, милорд, в замке все в полном порядке, — еле слышно возразил он.

Неожиданно граф почувствовал стеснение в левой стороне груди. Он задержал дыхание и прислушался. Боль была несильной, но пугала тем, что появлялась все чаще и чаще. Наконец дышать стало легче, граф с облегчением вздохнул и уже миролюбиво попросил личного секретаря:

— Ладно, иди распорядись об ужине.

— Да, милорд.

— Послушай, Хиггинс… Там… все в порядке?

Хиггинс понял хозяина с полуслова.

— Да, милорд, я позаботился обо всем необходимом.

— Хорошо, — довольным тоном произнес Персиваль, — ты заслуживаешь дополнительного вознаграждения.

Хиггинс поднял голову и взглянул на хозяина.

— Какого именно?

— Ты ведь любитель молоденьких девушек и девочек… — задумчиво произнес граф. — Знаешь внучку повитухи Мевис?

— Да, милорд. — На лице Хиггинса появилось похотливое выражение. — Блондиночка с волосами пшеничного цвета. — Она тебе нравится?

— Еще бы!

— Ладно, пока иди, мы о ней поговорим с тобой позднее, — сказал граф.

— Спасибо, милорд, — с чувством произнес личный секретарь и вышел из библиотеки.

Граф Ратледж ухмыльнулся и потер руки. Скоро его плохое настроение исчезнет. Не зря же он вернулся в замок. Здесь у него есть весьма необычные развлечения, мгновенно прогоняющие скуку и восстанавливающие бодрость духа и тела.

Кинкейд, в одежде и грязных сапогах, лежал на белом покрывале, на груди у него стояла тарелка с недоеденной тушеной телятиной, а в руках он держал бутылку вина. Он прислушивался к шуму дождя, барабанившего по оконному стеклу, и думал, что Мэг никогда в жизни не разрешила бы ему возлежать на постели в таком виде. Она возмутилась бы, увидев, что он пьет вино прямо из бутылки.

«Теперь я буду делать все, что захочу, — злорадствовал Кинкейд. — Захочу — буду валяться на белом покрывале в грязных сапогах, захочу — буду пить из бутылки… Тебя нет, и мне незачем соблюдать правила приличия. Ты ушла, бросила меня? Наплевать! Вон сколько вокруг хорошеньких женщин, только помани пальцем!»

Кинкейд поднял с груди тарелку и поставил ее и полупустую бутылку вина на ночной столик у кровати.

«Мэг… почему ты так поступила? Как ты могла играть моими чувствами, насмехаться надо мной? Теперь я остался один. Нет рядом ни тебя, Мэг, ни моего лучшего друга Монти…»

Кинкейд закрыл глаза, и перед ним в который раз возникло лицо Мэг. Какая страшная правда открылась ему… Мэг, любимая, ненаглядная Мэг оказалась убийцей его отца! Что ее толкнуло на это?

Кинкейд подсознательно искал причину, которая могла бы хоть в малой степени оправдать преступление Мэг. Отец всегда был грубым, жестоким человеком, считал окружавших его людей ниже себя, презирал всех и ненавидел. Как же жилось с ним Маргарет? Кинкейд был уверен, что Филип относился к ней, как и ко всем остальным. Может, он набросился на нее, может, пытался избить…

«Мэг… тебе надо бы сразу признаться мне во всем, — в отчаянии думал Кинкейд. — Я бы понял тебя, простил… Ты боялась рассказать мне страшную правду, боялась ранить меня…»

Кинкейд резко вскочил с кровати. Он должен разыскать Мэг, сказать ей, что любит ее, несмотря ни на что. Он простит ей смерть отца, уже простил. Но где ее искать? Кто подскажет? Сэйти, только она знает, куда исчезла Мэг.

Кинкейд подошел к окну, вслушался в шум дождя. Завтра, рано утром, он снова навестит хозяйку прачечной, извинится, и она обязательно скажет ему, где искать Мэг. Он отыщет ее, уговорит вернуться, и они начнут новую счастливую жизнь, свободную от призраков прошлого.