Маленькая голубка

Глава 14. С днем рождения

Джульетта

— С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!

Ни в одном из моих дней рождений не было ничего радостного, но особенно в этом. Мне хотелось забраться обратно в постель, натянуть на голову одеяло и сделать вид, что этого дня — да и всего окружающего мира — не существует.

Когда я встала, мисс Вера уже ждала меня в гостиной с завтраком и объятиями по случаю праздника.

— Спасибо, — сказала я, заставив себя улыбнуться.

Она жестом указала на диван, слегка подпрыгивая на месте.

— Садись, ешь.

Она выглядит очень бодрой.

Я же, напротив, была мрачной тучей, разгоняющей свой парад.

Наступил страшный день.

Мне исполнилось восемнадцать.

Совершеннолетие.

Я могу жить самостоятельно, пробивать себе дорогу и все такое.

Пора было уезжать.

— Каков план? — спросила я.

Она показала на еду.

— Сначала завтрак. На улице немного прохладно, но Коул уже отрегулировал температуру в бассейне, так что ты можешь поплавать.

Я улыбнулась, и это была лишь небольшая вынужденная улыбка.

Конечно, они не собираются выгонять меня в мой день рождения.

Я спрошу об этом позже, потому что мне нужно время, чтобы все спланировать и собрать вещи. А пока я жадно смаковала свой последний день в раю.

Подняв крышку с подноса, я почувствовала, как запах каджунской приправы и халапеньо обжег нос и заставил слюну собраться во рту. Вместе с острым омлетом лежал кусок тоста, миска с кусочками клубники и банана и кофе.

Большая кружка кофе.

Все мое любимое.

С днем рождения меня!

Максимо

Направляясь поговорить с Фредди, я остановился, когда из кухни вышла Джульетта, ее светлые волосы были собраны в хвост, а тело едва прикрыто белым бикини. Она не заметила меня, повернувшись к задней двери, из которой виднелась ее округлая попка.

Поскольку это означало, что Фредди тоже видел ее в таком виде, я сжал челюсти.

— Развлекаешься, маленькая голубка?

Она повернулась, и ее изумленный вздох донесся до моего члена. Как и то, как она прошептала:

— Максимо.

Господи, чего бы я только не отдал, чтобы услышать, как она произносит мое имя, когда я глубоко погружаюсь в нее.

— Развлекаешься? — повторил я.

Она кивнула, и этот чертов хвостик покачался.

— Хорошо, — я уже собирался отвернуться, но мой взгляд зацепился за что-то.

Когда я сократил расстояние, Джульетта отступила назад, прижавшись к стене. Ее зеленые глаза уставились на меня, как лань на кружащего волка. Это не оттолкнуло меня.

Это только заводило.

Я остановился, когда оказался достаточно близко, чтобы сосчитать веснушки, рассыпанные по ее лицу. Медленно я провел согнутым пальцем по ее боку — кожа была чертовски мягкой.

Когда я дошел до подола ее бикини, ее дыхание сбилось.

От страха?

Или от чего-то другого?

Я провел большим пальцем по тонкому, морщинистому шраму над бедренной костью.

Я знал, что это такое.

У меня их было достаточно.

И все же я прорычал:

— Откуда у тебя этот шрам, маленькая голубка?

Она тяжело сглотнула, ее голос дрогнул, когда она солгала:

— Я не помню.

— Не лги мне.

Она заколебалась, прежде чем признаться:

— Мой отец задолжал деньги. Они пришли за мной, чтобы предупредить его.

— Кому он был должен?

— Всем, — сказала она с небольшим сардоническим смешком. — Но в данном случае это были Салливаны.

Салливаны были мелкими ростовщиками и крупными торговцами оружием.

— Разве Патрик Салливан не боксировал с Шамусом?

Она кивнула.

— Вот почему они легко меня отпустили.

Она думает, что это легко?

— Патрик это сделал? — спросил я.

— Нет, один из его головорезов.

— Он мертв?

Если бы ее дерьмовый отец заботился о чем-то, кроме себя и своих грехов, он бы убил ублюдка так, чтобы стало ясно, что Джульетта недоступна.

Ее красивые глаза расширились от моего вопроса.

— Насколько я знаю, то нет.

— Будет.

Она покачала головой, но это не было возражением против насилия.

— Это не стоит той головной боли.

Насколько сильно Шамус ее сломал, что она считает, что не стоит этого?

Я обхватил ее за бедро и наклонился так, что мои глаза оказались на одном уровне с ее. Когда она попыталась отвести взгляд, я приказал:

— Смотри на меня, — как только я снова поймал ее взгляд, я заговорил медленно и четко, чтобы не было недопонимания. — Никто тебя не тронет. Если же они сделают это, я позабочусь о том, чтобы они провели то ограниченное время, которое им осталось на Земле, сожалея об этом. Это не будет головной болью. Мне доставит удовольствие наглядно показать, что произойдет с каждым, кто окажется настолько глуп, чтобы прикоснуться к тебе.

— Этот разговор — безумие, — прошептала она.

— Нет, безумие в том, что ты считаешь, что нож в живот не стоит ответного удара.

— Папа сказал, что это будет означать войну.

— Тогда я начну гребаную войну, потому что ты этого точно стоишь. Тебе нужен тот, кто будет заботиться о тебе.

Ее спина выпрямилась, и она подняла свой упрямый подбородок.

— Я могу позаботиться о себе сама. Всегда могла.

— В этом-то, блядь, и проблема, — мои планы насчет этой девушки рассыпались в прах. Видя остатки боли, предательства и печали, застилавшие ее глаза, я пробормотал: — Черт, тебе нужен папочка.

Джульетта насмешливо закатила глаза.

— Нет, спасибо. У меня был папа, и он создал более чем достаточно проблем.

— Я не сказал "папа". Я сказал "папочка".

Ее глаза расширились, а пухлые губы разошлись. Грудь поднималась и опускалась с бешеной скоростью, когда она покачала головой.

— Я знаю, что Шамус меня сломал, но у меня нет проблем с папой. Я не настолько повреждена и дисф…

— Следи за своими словами, Джульетта. Это не имеет никакого отношения к дисфункции, а имеет отношение к тому, чтобы позволить кому-то хоть раз позаботиться о тебе. И судя по тому, как бьется твой пульс, ты это знаешь.

— Меня не интересуют такие вещи, — заявила она, несмотря на то, что реакция ее тела противоречила ее словам.

— Не лги мне. Более того, не лги себе.

Я не мог остановиться.

Я даже не пытался.

Поддавшись извращенной потребности, которая преследовала меня целый гребаный год, я прижался губами к ее губам в крепком поцелуе.

На вкус она была как чистый солнечный свет и диетическая кола. Мне хотелось погрузить язык внутрь и запомнить этот вкус.

Но я этого не сделал.

Отстранившись, я сделал шаг назад.

— Мы поговорим позже.

Ошеломленная, она кивнула и поспешила выйти через заднюю дверь.

Я поступил благородно.

Я ждал ее дня рождения.

Я был терпелив.

И я закончил.

Джульетта

Папочка.

Он поцеловал меня.

Чертов папочка.

Что это значит?

Он, черт возьми, поцеловал меня.

Что это значит?

Мысли кружились в голове, пока я сидела в джакузи. Мои мышцы были так напряжены, что было удивительно, как мои кости не превратились в пыль. Я была напряжена, растеряна, удивлена и…

Возбуждена.

Мне было неспокойно и так жарко, что температура воды не имела ничего общего с температурой тела, а все было связано с пульсацией между ног.

Боже, этот поцелуй был потрясающим. Интенсивным. Контролирующим. Такой же доминирующий, как и его личность.

Я не могла отрицать, что хочу Максимо. С той самой первой ночи, когда я думала о нем, прикасаясь к себе, он превратился в тайную фантазию.

Недостижимой фантазией.

Или я так думала.

Но благодаря его резкой перемене — от избегания меня до поцелуев — я не была уверена, что он такой уж холодный и недостижимый, как я считала раньше. А если добавить к этому его комментарий про папочку, то я вообще перестала понимать, что к чему.

Потеряв надежду на расслабление, я вылезла и обернула вокруг себя полотенце. Максимо сказал, что мы еще поговорим, а пока этого не произошло, мне нужно было собраться с мыслями.

А это означало, что мне нужно провести некоторое проверки.

Я порадовалась, что не столкнулась с ним, когда спешила в свою комнату, потому что мне никак бы не удавалось скрыть, как на меня повлиял наш разговор или его поцелуй.

Схватив свой MacBook, я начала с самого важного.

Сексуальное увлечение папочкой — это психологическое отклонение?

Я с облегчением увидела, что, как и утверждал Максимо, это не имеет никакого отношения к чему-то отвратительному. Терапевты и эксперты сходились во мнении, что речь идет о динамике власти, когда один из партнеров является главным, а другой — подчиненным, с акцентом на заботу и воспитание.

Я не была уверена во всем этом, но чувствовала облегчение, что это не свидетельствует о каком-то тайном желании, которое заставило бы меня выблевать все, что я когда-либо ела за всю свою жизнь.

Расширив поиск, я пропустила эротику и сосредоточилась на реальных блогах и статьях.

Все это было отвратительно.

Это ничего не давало мне.

Это было неправильно.

Именно так я и должна была себя чувствовать.

Потому что на самом деле многое мне показалось привлекательным.

Это так сильно зацепило меня, что я не могла остановиться, чтобы не сдвинуться и не сжать бедра вместе.

И даже если мой мозг пытался сказать мне, что это неправильно, мысль о том, что Максимо заботится обо мне так, как это описывалось в блогах, наполняла меня чувством… правильности.

Не то чтобы мне нравилось все то, что описывали люди. Я знала, что ненавижу любые формы унижения. Обмен партнерами или совместное использование вызывали у меня чувство тошноты и бешенства. И я не осуждала, но возрастные игры были явно не для меня.

Через некоторое время в моей голове поплыла информация, и я почувствовала себя еще более растерянной, чем в начале проверки.

Хотел ли Максимо стать "сладким папочкой"? Увлекался ли он взрослыми играми? Хотел ли он обменяться своим партнером или наблюдать за ним с другими? Был ли он доминантом, который любил иногда устраивать "сцены"? В спортзале было несколько парней, которых девушки называли "папочкой", и эти парни были эгоистичными мудаками, которые спали со всем, что дышало. Может быть, Максимо просто нравилось, когда его так называли и в этом не было ничего особенного. Я не была уверена, что это что-то даст мне, но, возможно, я могла бы просто говорить это для него.

Если, конечно, я решусь на это.

Это не было стандартным увлечением, и здесь было так много переменных и вариаций. Я не могла решить, интересно ли мне это, пока не узнаю, что интересно ему.

Кто-то постучал в дверь, и я захлопнула ноутбук, как будто смотрела на что-то грязное.

Что, в общем-то, так и было.

Мисс Вера открыла дверь и проворчала.

— Ты все еще в купальнике. Иди готовься.

— К чему?

— Иди в душ, — она махнула рукой. — Поторопись.

— Ладно, ладно, — сказала я и поспешила в ванную, чтобы принять душ.

Стоя под горячей струей, я думала о прочитанном, о Максимо и его поцелуе. Мне захотелось потрогать себя. Но за дверью послышались шаги, и это подействовало как ведро ледяной воды.

Приняв душ и вытеревшись, я накинула на себя халат и, открыв дверь, увидела, что меня ждет мисс Вера с феном и круглой расческой. Она провела меня обратно в ванную и усадила на закрытый унитаз, после чего принялась за мои волосы. Мне показалось, что прическа должна была получиться в стиле восьмидесятых, но когда она дала мне посмотреть, я увидела, что в моих обычно прямых локонах появился небольшой объем и изгиб.

Это было красиво.

— Сделай макияж, — она жестом указала на мой шкафчик. — У тебя всего пятнадцать минут.

— До чего?

— До твоего праздничного ужина.

— Разве я ем не здесь? Фредди сказал, что готовит что-то особенное.

— Нет, сегодня внизу, — она снова махнула рукой. — Макияж.

— Вам кто-нибудь говорил, что вы властная?

— Да, но лишь немногие дожили до этого, — она подмигнула, но я не была уверена, что она шутит.

Насторожившись, я вскочила и сделала все, как она сказала.

Выйдя в спальню, я увидела, что мисс Веры там нет, зато есть пакет с одеждой и коробка из-под обуви.

Раз уж я скоро уезжаю, то последний подарок не помешает, верно? Кто знает, сколько времени пройдет, прежде чем я получу его снова.

Я расстегнула молнию и увидела великолепное маленькое черное платье. С одной стороны был длинный рукав, но другая сторона была полностью обнажена. Натянув трусики, я надела платье через голову и аккуратно стянула вниз.

Я достала из коробки серебряные туфли и надела их, после чего подошла к зеркалу в гардеробной.

О, мне нужно научиться шить подобное, потому что я хочу такое платье всех цветов.

Это было слишком для ужина в столовой, но меня это не волновало. Мне это нравилось.

— Время вышло! — позвала мисс Вера из гостиной.

— Я иду! — я поспешила выйти и открыть дверь.

Мисс Вера слегка вздохнула.

— Красотка.

— Спасибо. Мне нравится, как вы сделали мне прическу.

— Конечно. Я очень хороша в этом, — она покачала головой, распушив свои короткие волосы. — А теперь иди.

За несколько часов, проведенных в бассейне, я так проголодалась, что чуть не пропустила это.

Ее недоговорки.

Я скептически посмотрела на женщину.

— Что происходит?

— Ничего. Иди, пока не опоздала.

— Почему это важно?

— Потому что если ты опоздаешь, Фредди съест твои макароны с сыром.

— Фредди приготовил мне макароны с сыром?

— Да, а теперь иди.

Может быть, я и не доверяла ей, но упоминания о макаронах с сыром было достаточно, чтобы я бросилась вниз по лестнице.

Когда я свернула в столовую, весь этот порыв переместился куда-то в другое место, и я остановилась.

Максимо.

Сидящий во главе стола в черном костюме и белой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей, он выглядел как амбициозный бизнесмен, собирающийся захватить мир.

И вся эта надменная властность была направлена на одно.

На меня.

Встав, он подошел и положил ладонь мне на поясницу, а затем поцеловал в щеку.

— Ты прекрасно выглядишь.

— Спасибо, — выдавила я.

Он слегка надавил на мою спину, подвел меня к столу и выдвинул стул справа от своего места.

Почему он здесь?

Я бы никак не смогла поесть с ним нормально.

Я не могу даже смотреть на него, не думая… обо всем.

Серьезно, почему он здесь?

— Расслабься, — сказал он, легко прочитав мой испуг. — Это просто ужин. Ничего больше.

Я все еще не думала, что смогу проглотить какую-либо еду, но мои плечи слегка опустились, когда я выдохнула.

— Хорошо.

Фредди вышел из кухни, неся две неглубокие миски. Его акцент был чересчур густым, когда он объявил:

— Два салата, — после чего исчез.

Я молча ковырялась в своем салате, съедая в основном чернику и фету. Я должна была что-то сказать — что угодно, — но мой мозг был пуст настолько, насколько это было возможно.

— Скажи мне, что ты будешь делать дальше.

Мой взгляд метнулся к Максимо.

— Прости?

— Ты шьешь. Ты закончила рубашку для Веры. Какой у тебя новый проект?

Мои брови взлетели вверх от того, что он знал о рубашке, но я поспешила ответить, так как почувствовала, что он человек, который не любит повторяться.

— Я снова пробую сшить шорты для сна. В прошлый раз я испортила резинку, и отверстия для ног оказались разного размера.

— На этот раз у тебя получается лучше?

— Пока да. Я выучила новый метод измерения, который более точен.

— Какие еще у тебя планы?

Не успела я ответить, как вошел Фредди с двумя тарелками. Поставив их, он произнес с акцентом:

— Макароны с лобстером и сыром с французскими сухарями в масле, лимонным козьим сыром и хересным соусом. Плюс жареная стручковая фасоль, которую никто не будет есть, но для цвета нужно было включить. Приятного аппетита, — он посмотрел на меня и добавил: — Но оставьте место для десерта.

Обычно с этим проблем не возникало, но, глядя на свою тарелку, я не была уверена, что смогу удержаться от того, чтобы не съесть свою порцию и порцию Максимо.

Взяв вилку, я аккуратно наколола несколько макарон, хотя на самом деле мне хотелось запихнуть все это прямо в рот.

— Твои планы? — спросил Максимо.

— Мисс Вера принесла мне очень мягкую ткань, из которой я хочу сшить наволочки. Еще у меня есть выкройка платья, но я думаю, что хочу попробовать сшить из нее юбку и топ. Это должно быть легко, если только я снова не испорчу резинку. У меня есть один очень красивый цвет.

Ты бредишь. Его это не волнует.

— И это должно быть красиво, — неубедительно закончила я.

— И это все?

— Что?

— Ты работаешь в этой комнате с самого утра и до ужина, а у тебя всего две вещи в списке?

— Ну, нет, но…

— Если я задаю тебе вопрос, Джульетта, то только потому, что хочу получить ответ. И я ожидаю его получить, — он взял стакан с водой и сделал глоток, его кадык двигался отвлекающее и странно сексуально. — А что еще ты планируешь? — когда я засомневалась, в его тоне прозвучало предупреждение. — Джульетта.

— Я просто пытаюсь привести свои мысли в порядок. Черт возьми.

Его темные глаза сузились, когда он пробормотал:

— Негодница.

То, как он это сказал, заставило меня сжать бедра.

Я сделала еще один глоток, прежде чем ответить:

— До сих пор я шила только по выкройкам, но как только у меня получится, я хочу попробовать создавать свои собственные вещи. Наверное, пройдет немало времени, прежде чем я дойду до этого этапа, но мне это нравится.

Пока мы ели, Максимо задавал все новые и новые вопросы, побуждая меня подробно рассказывать о вещах, которые, как я знала, ему были безразличны. Но я все равно говорила, говорила и говорила, с удовольствием делясь идеями, которые постоянно крутились у меня в голове. Я не знала, что говорит о моей жизни тот факт, что кто-то проявляет ко мне интерес, но это было необычно.

Когда я была уже близка к тому, чтобы наесться до отвала, я отодвинула свою тарелку.

Максимо уже доедал свой ужин, включая стручковую фасоль. Он указал на нетронутую еду на моей тарелке.

— Ешь.

— Я оставлю место для десерта.

— Ты не можешь поужинать только макаронами с сыром.

— Я также ела салат.

— Лишь чернику и фету.

Я пожала плечами.

— Все равно полезно.

Его челюсть сжалась, когда он провел по ней татуированной рукой, но ничего не сказал.

Прошло несколько минут тягостного молчания, прежде чем Фредди вышел убрать тарелки.

— Ты превзошел самого себя, — сказала я ему.

Он глубоко вдохнул от комплимента.

— Просто подожди, chéri (прим. пер. — дорогая), — сказал он, подмигнув.

— Фредди, — прорычал Максимо.

Но мужчина никак не отреагировал.

— Скоро вернусь.

Когда Фредди ушел с нашими тарелками, я пересела на свое место так, чтобы оказаться лицом к лицу с Максимо.

— Ты всегда так произносишь имена людей?

— Как?

— Как будто ты их предупреждаешь.

Он пожал плечами.

— Обычно да.

— Думаю, я тоже начну так произносить твое имя.

— Я бы хотел это услышать.

Я не успела попробовать, как вошел Фредди с чистыми тарелками, вилками и большим ножом. Он снова ушел, а потом вернулся с тортом, усыпанным таким количеством посыпок, что я не могла разглядеть под ними глазурь. Он поставил передо мной торт-башню и зажег высокие розовые свечи.

— Загадай желание.

Я не стала этого делать, но задула свечи, чтобы мы могли поспешить к самому интересному.

Фредди нарезал эту красоту, положив на мою тарелку внушительный кусок. Как и снаружи, внутри было столько посыпки, что начинки почти не было видно.

— Ты приготовил мне торт фанфетти, — я усмехнулась. — Я думала, это оскорбление для тортов.

— Так и есть. Но я сделал его сам, так что он не такой уж плохой. Наверное.

Я взяла вилку и наколола огромный кусок, заметив, что Фредди ушел, а Максимо не стал есть. Сглотнув, я спросила:

— Ты не любишь торт?

— Нет.

— Это безумие. Кто не любит торт?

Он ухмыльнулся.

— Я не люблю большинство десертов.

Он не перекусывает. Ему не нравится большинство сладостей. Но он ест зеленую фасоль.

Чудак.

Фредди вернулся, чтобы передать Максимо чашку черного кофе.

— Можно и мне? — спросила я Фредди, но ответил Максимо.

— Уже слишком поздно, чтобы пить кофе.

Я думала, что Фредди пожмет плечами или закатит глаза, но он не выглядел удивленным отказом Максимо.

— Еще не так поздно, — возразила я, когда Фредди ушел.

— Это так.

— Тогда почему ты пьешь?

Он отпил из чашки, как бы дразня.

— Потому что я могу.

Я нахмурилась.

— Сейчас уже семь, — он бросил на меня пристальный взгляд. — Что случится, если ты выпьешь кофе так поздно?

— Ничего, — солгала я.

— Джульетта.

— Максимо, — ответила я с тем же драматическим предупреждением.

Он не выглядел забавным, глядя на меня.

— Я бы не смогла уснуть, — нехотя признала я.

Максимо ухмыльнулся, и его глупое красивое лицо стало еще более красивым.

— Именно так.

— Это часть твоей… игры? — импульсивно спросила я, и тут же пожалела, что не могу отмотать время назад и забрать свои слова.

— Да, — просто ответил он.

И хотя я жалела, что неловко затронула эту тему, я поймала себя на мысли, что разочарована, что он не стал развивать свою мысль.

Я ковырялась в изумительном торте, который не сравнится ни с одним покупным, но мои мысли были заняты тем, что я прочитала в Интернете.

Вопросы вертелись у меня в голове и на языке, пока я не смогла их удержать.

— Итак, твоя тема… — на его поднятую бровь я добавила: — Папочка.

— Что с ней?

— Это просто ласковое обращение, которым ты любишь, чтобы тебя называли?

Он странно посмотрел на меня.

— Нет.

Я ждала, что он расскажет подробнее, но он и в этот раз не стал.

В его темных глазах появился блеск предвкушения и удовольствия, и у меня возникло ощущение, что ему нравится мучить меня догадками.

Поскольку я была слишком любопытна, чтобы отступать, я так и поступила.

— Это что-то вроде “сахарный папочка”?

— Мне не нужно платить за свидание.

Значит, это действительно фетиш, но насколько экстремально он это делает?

Я перешла к своим решающим вопросам:

— Тебе нравятся взрослые игры?

Он застыл с чашкой у рта.

— Что ты знаешь о взрослых играх, маленькая голубка?

— Я провела небольшую проверку, — призналась я.

Его глаза вспыхнули, но он покачал головой.

— Нет, я не занимаюсь взрослыми играми. Я знаю людей, которые занимаются, но это не для меня.

— А как насчет унижения?

— Это не мои личные предпочтения, но я могу таковым быть. Ты бы этого хотела?

Я быстро покачала головой.

— Я даже не могу смотреть на это в Интернете. Я чувствую неловкость.

— Принято к сведению.

Возможно, мне не следовало признаваться в этом.

— Но тебе нравится указывать своему партнеру, что делать? — спросила я.

Он внимательно изучал меня.

— Да.

Я задумалась о том, что читала в Интернете и в художественной литературе.

— Почему тебе это нравится?

— Ты спрашиваешь, было ли что-то, что сформировало мои предпочтения? — на мой кивок он ответил: — Нет. Здесь нет трагической предыстории. Никаких необычных рассуждений. Мне нравится контроль во всех сферах моей жизни. Это то, что я всегда предпочитал, и то, кем я всегда был. Все просто.

Ничего в этом не кажется простым.

— Есть ли правила и контракт? — спросила я.

— Правила есть, но мне не хочется тратить время и силы на составление дурацкого контракта, который не стоит бумаги, на которой напечатан. Мы будем общаться, как в любых других отношениях.

Я покрутила вилку взад-вперед, нажимая зубцами на крошки торта, собираясь с духом.

— Ты, эмм, делишься или одалживаешь свою пар…

— Нет, блядь, — глаза Максимо вспыхнули, и он уставился на меня напряженным взглядом. — Если ты моя, то ты моя.

Все это было хорошо, но это не означало, что не было дюжины других женщин, преданных ему, пока он чередовал их.

Я сглотнула.

— А ты…

— Каждая чертова часть меня — твоя.

Мне пришлось заставить себя дышать, не обращая внимания на стук в груди и пульсацию клитора.

Максимо, должно быть, не понял напряжения, охватившего мое тело, потому что выражение его лица смягчилось.

— Мы можем закончить этот разговор в другой раз. Ешь свой торт и расслабься.

Я кивнула, но есть не стала — мысли были заняты другим. Через минуту я спросила:

— Это только в спальне? Сцены или что-то еще?

— Нет. Это не ради забав и хихиканья. Это двадцать четыре часа в сутки. Если ты согласна, это будет твоя жизнь, пока ты не решишь, что больше не хочешь этого.

— Как это будет работать, когда я перееду?

Его челюсть сжалась.

— Ты не переедешь.

— Я не могу остаться здесь.

— Почему, черт возьми, нет?

— Потому что мне восемнадцать.

— И?

— И я достаточно взрослая, чтобы быть самостоятельной. Найти работу. И все такое. Я не могу просто остаться здесь и… что? Быть твоей шлюхой?

Хлопнув ладонью по столу, он поднял два татуированных пальца на другой руке.

— Ты уже дважды намекаешь на то, что мне нужно тебя купить. Я не плачу за киску, а ты точно не шлюха. Чтобы ты ни накрутила в своей голове, выкинь это оттуда. Сейчас же.

Его слова помогли мне избавиться от гноящегося стыда. Маленький голосок в моей голове говорил, что я не права, что меня заинтриговало то, что он предложил. Что я шлюха, раз хочу этого.

Я сосредоточилась на своей тарелке.

— Я просто не понимаю этого.

— Посмотри на меня, — когда я посмотрела, он спросил: — Какую часть?

— Что я буду делать?

— Ты будешь делать то, что я скажу. Кроме этого, плавать. Читать. Шить. Делай все, что захочешь.

— Что ты от этого получишь?

— Помимо тебя? Я получу возможность заботиться о тебе.

— И это стоит всего этого? — спросила я, не понимая, как ему может быть выгодна забота обо мне.

Откинувшись назад, он потер челюсть, большим пальцем проведя по нижней губе.

— О, маленькая голубка, это того стоит.

Если бы можно было спонтанно испытать оргазм, я была бы уверена, что испытала бы его.

Стараясь не отвлекаться от темы, я спросила:

— Вещи, которые ты бы мне говорил делать… они необычны? Ты, типа, имеешь фетиш?

— Твою мать, — пробормотал он, но в его голосе не было оскорбления, так что это было хорошо. — Нет, Джульетта. Я не собираюсь просить тебя одеться в костюм гимпа и избивать меня всякой дрянью или что-то в этом роде.

— Костюм гимпа?

— Неважно. Я хочу сказать, что мои вкусы довольно скромные.

— За исключением того, что тебе нравится полный контроль над всем, — отшутилась я.

Но Максимо не воспринял это как шутку и лишь поднял подбородок в знак согласия.

— За исключением этого.

Я была рада, что он не любит ничего странного, но я все еще не была уверена, что смогу справиться с основами. У меня никогда не было секса. Я могу быть ужасна в этом.

Глубоко вдохнув, я пролепетала торопливым шепотом:

— Я никогда не занималась сексом и вообще ничем не занималась.

Когда он тихо выругался, у меня в животе образовалась яма.

Он собирается передумать.

И я разочарована.

Почему я так разочарована?

— Посмотри на меня, — приказал он.

И что это за мания — смотреть в глаза?

Тем не менее, я сделала, как он сказал, и с облегчением увидела довольную улыбку, искривляющую его губы.

— Я научу тебя тому, что мне нравится, — его улыбка переросла в волчий оскал. — Что еще важнее, я научу тебя тому, что нравится тебе.

Определенно спонтанный оргазм.

Когда я замолчала, он спросил:

— Что еще тебя смущает?

— Это кажется неожиданным.

— Это не так.

— Мы ничего не знаем друг о друге, — заметила я.

— Чтобы ты хотела узнать?

Я на мгновение задумалась, прежде чем начать с самого простого.

— Какой твой любимый цвет?

Его уголки губ приподнялись.

— Серый.

Логично, ведь именно в нем он живет.

— Сколько тебе лет?

— Тридцать три.

Примерно так я и предполагала, но все равно было удивительно.

— Это очень молодо для того, чтобы владеть курортами и, — я жестом показала вокруг, — всем этим.

— Я унаследовал три из четырех моих владений, хотя я много работал, чтобы построить их и сделать своими, — он сделал аналогичный жест вокруг. — И они процветают.

Это мягко сказано.

— Твоя семья рядом?

Я не могла представить, чтобы семейные ужины проходили, пока я была заперта наверху.

— Нет. Я единственный ребенок, и моя мать умерла семь лет назад.

— А твой отец?

— Он умер, когда мне было девятнадцать, — он сделал еще один глоток кофе и отставил его. — На сегодня мы достаточно поговорили. Иди поспи.

Поскольку я хотела заняться дальнейшими проверками, я не стала спорить.

Когда я встала, он приказал:

— Поцелуй меня на ночь, голубка.

Я замешкалась, но не потому, что не хотела, а потому, что он застал меня врасплох.

Он отодвинул свой стул от стола, его властный голос наполнил комнату, и мне показалось, что я не могу дышать.

Или как будто я вдыхаю его.

— Сейчас.

Я вздрогнула и шагнула ближе, чтобы встать между его раздвинутых ног. Наклонившись, я прижалась к его губам. Когда его язык коснулся моих губ, я раздвинула их и невольно застонала от его вкуса.

А потом поцелуй вышел из под контроля.

Запустив пальцы в мои волосы, Максимо обхватил мою голову обеими руками. Прижав мои губы к своим, он встал так быстро, что его стул с грохотом упал. Сделав шаг вперед, так что стол уперся мне в бедра, он впился в мои губы. Его поцелуй имел вкус насыщенного темного кофе и чего-то еще более вкусного.

Его.

Мужчина отпустил мою голову, чтобы обхватить мои бедра и поднять меня на край стола. Его руки опустились на мои ноги, он раздвинул их и провел ладонями вверх.

Я хотела, чтобы он продолжал. Я хотела, чтобы он прикасался ко мне. Я хотела всего этого.

Но Максимо контролировал себя лучше, чем я. Он оторвался от меня и отстранился, не сводя взгляда с моих приоткрытых губ.

— Иди в постель.

Соскочив со стола, я натянула платье ниже и пошла на дрожащих ногах.

Я была уже на пороге, когда он окликнул меня:

— Джульетта.

Я оглянулась через голое плечо и увидела, что он сидит, непринужденный и холодный, как будто он только что не сотряс мой мир одним поцелуем.

— Это не выбор между мной и бездомностью. Если ты этого не хочешь, — он сделал движение рукой между нами, — ты можешь остаться здесь, как и было до сегодняшнего дня. Если захочешь съехать, я найду тебе собственное жилье в безопасном месте и помогу тебе. Ты можешь забрать свои вещи с собой, без всяких условий.

И снова его доброта удивила меня, что не говорит ничего хорошего о моей жизни. И в тоже время это вызвало у меня удушье от эмоций и подозрение одновременно.

— Зачем тебе это? — спросила я.

— Потому что ты мне нравишься, — даже на расстоянии я чувствовала жар его взгляда. — И тебе нужно, чтобы кто-то хоть раз позаботился о тебе.

Мои эмоции и мысли были настолько перепутаны, что я даже не знала, что сказать, поэтому промолчала.

— С днем рождения, маленькая голубка.

— Спасибо, — прошептала я и поспешила прочь.