Маленькая голубка

Глава 18. Стоит каждой секунды

Джульетта

Во мне клокотала ярость, и я старалась подавить ее. Я не хотела показывать ему, как он на меня влияет. Я не стану подпитывать его нереальное, огромное эго, позволяя ему увидеть, как я раздавлена. Я не буду жалкой и слабой, умоляя его оставить меня.

— Ты этого хочешь? — спросила я.

Теперь была его очередь хмурится. Или прикидываться дурачком, я не была уверена.

— Что?

— Ты привел меня туда, чтобы отпугнуть? — мой контроль над самообладанием ослаб, и я затряслась от гнева. — Ты надеялся, что я убегу, потому что у тебя не хватило смелости…

— Следи за своими словами, Джульетта.

— Иди к черту.

Его глаза сузились.

— Я всю ночь просидел там, беспокоясь, что ты передумаешь, когда увидишь, чем я занимаюсь.

Это вырвало часть огня из моего живота, но я ухватилась за него, поскольку злиться было легче, чем расстраиваться. Это было гораздо безопаснее, чем надежда.

Я скрестила руки.

— Почему несколько боксерских матчей заставят меня изменить свое мнение?

— Это были не обычные бои, — заметил он.

— Пшшш. Я видела и похуже.

Мышцы на его челюсти напряглись.

— Все это незаконно.

— Опять же, я видела и похуже.

Он поднял руку, чтобы пересчитать, поднимая один татуированный палец после каждого пункта.

— Минимальные правила. Наркотики. Женщины.

Я подняла руку и посчитала в ответ.

— Я. Видела. Хуже.

— Господи, что за жизнь у тебя была? — пробормотал он, в его глазах горели эмоции.

— Ничего хорошего. До тебя.

Слова вырвались прежде, чем я успела подумать. Мне хотелось вдохнуть их обратно. Мне нужно было сохранить свою гордость — это было единственное, что у меня было.

Тело Максимо напряглось, его лицо стало таким пугающе пустым, что мой мозг закричал, чтобы я отвернулась. Убежала.

Но я не могла.

Мужчина начал говорить, его голос был ровным и холодным:

— Драки — не самое худшее, чем я занимаюсь.

— Ты ведешь себя так, будто я впервые вижу, как ты занимаешься чем-то незаконным. Ты что, забыл, как мы познакомились?

— Я хочу удостовериться, что ты понимаешь, что это было не просто единичное пятнышко в прекрасной жизни.

Мне было неприятно думать о той ночи. Она наводила на меня темноту, но не по той причине, по которой должна была. Я заперла это воспоминание глубоко внутри себя и предпочла бы, чтобы оно никогда не появлялось на свет.

Но я заставила себя впервые заговорить об этом.

— В ту ночь, когда мы встретились, ты безошибочно дал понять, кто ты и чем занимаешься. Но я все еще здесь. С тобой. Благодаря тебе.

Его темные глаза сверкнули, когда он провел рукой по своей челюсти. Палец провел по нижней губе, и в его голосе прозвучало предостережение.

— Убедись, что ты знаешь, что говоришь, маленькая голубка. Я буду контролировать тебя. Полностью. Каждый аспект твоей жизни. Ты будешь следовать моим правилам. Если ты их нарушишь, я буду наказывать тебя до тех пор, пока ты не возненавидишь меня, а потом трахать тебя, пока ты не перестанешь это делать, — все это время он шел ко мне, а я стояла на своем. Это заставило его губы скривиться в нечто среднее между ухмылкой и издевкой. — Слишком упряма для своего же блага.

Мое сердце заколотилось так громко, что эхо должно было разлететься вокруг нас. Мой желудок завязался в тугой узел, мысли неслись вскачь, а кровь стучала в ушах.

И я была мокрой.

Чертовски возбужденной.

Обхватив одной рукой мою талию, он запустил другую в мои волосы, накручивая пряди на кулак. Он откинул мою голову назад, заставив кожу головы заболеть.

— Я буду заботиться о тебе до тех пор, пока ты не станешь такой же одержимой и зависимой от меня, как и я от тебя.

Никаких колебаний. Никаких вопросов. Ни мыслей, ни беспокойства, ни гордости.

Автоматически и честно я прошептала:

— Я уже такая, папочка.

Холодная отстраненность, с которой он вел себя весь день, исчезла. Словно с него сорвали маску, и по его лицу свободно разлились вожделение, счастье и облегчение.

Он волновался.

Это было отчаяние в его поцелуе. Расстояние, которое он установил между нами.

Он боялся, что я уйду.

Он не хочет меня терять.

Его язык не дразнил мои губы, не уговаривал их раскрыться. Он проникал внутрь, забирая то, что хотел. То, что принадлежало ему. То, что я с готовностью отдала.

Когда он отпустил мои волосы, чтобы провести ладонью по моей попке и приподнять, я обхватила его ногами. Он оторвал свои губы, как будто это было физически больно, и я застонала, потянувшись, чтобы вернуть их обратно.

— Не хочу рисковать, падая с этих чертовых ступенек и причиняя тебе боль, — объяснил он, начиная подниматься.

Так как его губы были недоступны, я целовала, облизывала и посасывала его горло и челюсть.

— Черт возьми, я из-за тебя кончу в штаны.

Было что-то такое пьянящее в осознании того, какой эффект я произвожу на такого управляемого мужчину, как Максимо. Меня пробрала дрожь, и я прикусила сильнее, заставляя его стонать.

Ускорившись, он понес меня в свою комнату, отпер дверь и, оставив меня на пол, позволил ей захлопнуться за нами. Мои ноги едва коснулись пола, когда он поцеловал меня, его большие руки обхватили мою голову.

Это было собственничество, доминирование и интенсивность.

Прямо как Максимо.

Закончив поцелуй, он сделал шаг в сторону, чтобы развязать мой пояс. Кончиками пальцев он дразнил мои бедра, собирая материал моей юбки и поднимая платье через голову, оставляя меня в лифчике, трусиках и туфлях на каблуках. Его испепеляющий взгляд остановился на моих ногах и медленно двинулся вверх, словно пытаясь запомнить каждую веснушку, впадинку и изгиб моего тела.

Сняв пиджак, он бросил его на пол вместе с моим платьем. Он снял ботинки и приказал:

— Раздень меня.

Я замешкалась, не уверенная, что мои дрожащие пальцы смогут расстегнуть хотя бы одну пуговицу, не говоря уже о том, чтобы расстегнуть их все.

— Как только я тебя раздену, у меня не хватит терпения раздеваться самому. Поэтому, если ты не хочешь, чтобы я трахал тебя, будучи полностью одетым, я предлагаю тебе раздеть меня. Сейчас, Джульетта.

Мне нравилась эта картинка, которую он создавал, и вихрь потребностей, который она вызывала, но я хотела видеть и чувствовать его всего.

Дрожащими пальцами я справилась с пуговицами, а затем спустила рубашку с его широких плеч.

Боже, он был прекрасен. Каждая линия тела. Каждый бугорок. Каждое пятнышко цвета. Даже отметины на его коже — морщинистые шрамы и выцветшие следы — подчеркивали его совершенство.

Я расстегнула его ремень и брюки и спустила их, прежде чем взглянуть на него.

— Все, маленькая голубка.

С радостью я стянула с него черные трусы-боксеры. Его точеные тазовые мышцы вели к аккуратно подстриженным темным волосам и твердому члену, который был таким же аппетитным, как и остальные части его тела.

Черт возьми.

Максимо отбросил сбившуюся ткань в сторону, а затем добавил в кучу носки, но я не могла оторвать глаз от его пугающе внушительной эрекции.

Это объясняет, почему он такой чертовски высокомерный. У него достаточно оснований для этого.

И даже больше.

Сняв с меня лифчик, Максимо встал передо мной на колени, чтобы расстегнуть тонкие ремешки моих туфель. Я вышла из них, а он зацепил большими пальцами края трусиков и медленно спустил их с моих ног.

— Боже, ты просто совершенство, — пробормотал он, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать чувствительную кожу под моим пупком.

Но одного поцелуя оказалось недостаточно.

Опустившись ниже, он раздвинул мои ноги и прижался ко мне губами. Его язык высунулся, чтобы попробовать на вкус, и его стон пронзил меня в самый центр.

Святое дерьмо.

Срань господня.

Я вцепилась в его голову, частично для того, чтобы не упасть, но в основном для того, чтобы удержать его губы прижатыми ко мне.

Когда он отстранился, я хотела притянуть его и потребовать, чтобы он закончил начатое. Но, глядя на огонь в его глазах, я поняла, что это только начало.

И самое лучшее еще впереди.

Встав, он снова поцеловал меня, дав ощутить мой вкус на своем языке. Он поддержал меня, но мои маленькие, шаркающие шаги, видимо, были слишком долгими, потому что он поднял меня. Когда я ударилась спиной о матрас, Максимо накрыл меня своим телом. Его руки поддерживали его, а пресс вдавился между моих раздвинутых бедер.

Его губы покинули мои и стали дразнить мою шею. Мужчина нежно целовал ее, прежде чем укусил достаточно сильно, чтобы я вскрикнула. Достаточно сильно, чтобы я стала еще влажнее.

Достаточно сильно, чтобы оставить свой след.

Продолжая двигаться вниз, он лизал, целовал, сосал и покусывал мою грудь, его умелый рот касался всего, кроме соска. Каждый раз, когда я выгибалась и двигалась, безмолвно требуя своего, он отодвигался дальше и начинал все сначала.

Он убивает меня.

Наконец, кончик его языка обвел затвердевший сосок. У меня перехватило дыхание, и я вцепилась в простыни, чтобы не двигаться, но он не дал мне больше. Легкое прикосновение его языка было скорее мучением, чем облегчением.

Нет, я убью его.

Я не осознавала, что произнесла эти слова вслух, пока Максимо не ответил:

— Если я таким образом покину этот мир, маленькая голубка, то это будет идеальная смерть.

Чтобы я ни пыталась ответить, все было потеряно и забыто, когда он стал сосать мой сосок. Его зубы заскребли по чувствительной коже, когда он медленно отстранился, а затем втянул его сильнее, проводя языком.

Никакой контроль над собой не мог остановить мои бедра, чтобы не тереться об него. Мне было все равно, что я насквозь промокла. Мне было все равно, что я трусь об него, размазывая возбуждение.

Меня даже не волновало, что он это чувствует.

Все, что имело значение, — это облегчить боль, которая нарастала в моем животе.

— Господи, — прохрипел Максимо, резко сдвигаясь. Я напряглась, опасаясь, что сделала что-то не так, но он просто переместился на кровать так, что его голова оказалась между моих ног. Он не стал дразнить, как это было с моей грудью. Его большие пальцы раздвинули мои половые губы, и он просунул туда свой язык. Глубоко и грубо, он застонал, как будто это он получал удовольствие после мучений.

Мои ноги дрожали, пытаясь сомкнуться. Я не была уверена, что это происходит: то ли для того, чтобы отстраниться, то ли для того, чтобы удержать его на месте.

Его руки переместились к моим внутренним бедрам, удерживая меня открытой, чтобы он мог поглощать меня.

Съесть меня.

Он прекрасно понимал мое тело, знал, как усилить напряжение, удерживая меня на грани, которая поднималась все выше и выше.

Я никогда не испытывала такого прекрасного разочаровывающего удовольствия.

Скользя рукой по моему бедру, он ввел в меня палец. Затем еще один, растягивая. Когда его рот и рука работали в унисон, оргазм настиг меня внезапно, перебросив через край, за которым я так долго гналась.

Пульс бился у основания моего горла.

Мои мысли помутились.

Глаза зажмурились.

И я взорвалась, полностью отключившись.

Максимо продолжал неистово двигаться, выжимал из меня все и требовал еще. Оргазм угасал, но начинал нарастать снова, прежде чем я успевала перевести дыхание.

Это было слишком сильно.

Слишком интенсивно.

Но когда я вцепилась в его волосы, моя рука резко переключилась с того, чтобы отстранить его, на то, чтобы прижать ближе.

Потому что чувство перевозбуждения исчезло, оставив вместо себя потребность.

— Максимо… — начала я, но мои слова превратились в резкий крик, когда он прикусил мой клитор и ввел в меня свои пальцы.

Он поднял голову и посмотрел на меня.

— Кто я?

— Папочка, — поправила я. — Мне нужно…

Его пальцы входили и выходили, а большой палец поглаживал мой клитор.

— Что тебе нужно?

— Больше, — умоляла я, бездумная, беспокойная и еще миллион других недостатков, о которых я была слишком возбуждена, чтобы думать. — Мне нужно больше. Тебя.

— Ты такая чертовски тугая. Я должен подготовить тебя к тому, чтобы ты приняла меня.

— Я уже настолько готова, что могу затопить Вегас.

— Господи. Боже, блядь, ты меня просто убиваешь, — достав пальцы, он двинулся вверх по моему телу и стал изучать мое лицо.

Если он искал сомнение или нежелание, то не найдет. Я хотела его. Очень сильно. Никогда в жизни я не была так уверена в чем-либо.

Максимо встал на колени между моими бедрами, раздвинув мои ноги еще шире. Он сжимал в кулаке свой член, потирая головкой мою готовую киску.

Я не хотела, чтобы между нами был барьер, но и не хотела быть глупой.

— Ты чист? — прохрипела я.

Максимо замер от моего вопроса.

— Я бы никогда не стал рисковать твоей безопасностью, Джульетта. Я никогда не был с кем-то без презерватива, и я не был с кем-то с тех пор, как меня проверяли в последний раз.

— Я принимаю противозачаточные таблетки, — сказала я, желая обнять мисс Веру за это. — И, знаешь, у меня не было… Так что я тоже в порядке.

— Ты хочешь, чтобы я все равно использовала презерватив?

Я покачала головой.

— Я хочу все почувствовать.

— Не говори таких вещей, когда я уже работаю над тем, чтобы не кончить, — он снова занял позицию. В последний раз опустив глаза, он с восторгом наблюдал за тем, как медленно входит в меня.

Дюйм за дюймом, длинный, толстый дюйм.

Даже если я была готова, мне было больно, когда он растягивал меня. Я была так заполнена, что думала, что лопну. Я с шипением выдохнула от непривычного вторжения.

Но я хотела большего. Всего этого. Всего его.

Я приподняла бедра, проталкивая его дальше и вскрикивая.

— Мне следовало бы наказать тебя за это, — его мышцы были напряжены, дыхание коротким и резким. — Но для этого придется покинуть рай, так что наказание подождет, — удерживая мои бедра, он сделал рывок и полностью вошел.

Мужчина оставался в таком положении долгие мгновения, которые показались мне долгими часами. Мое тело приспособилось, как могло, учитывая его размеры, и беспокойная потребность вернулась в миллион раз.

Я покачивала бедрами, но он сжал их, прижав меня к кровати так, что я не могла пошевелиться.

— Ты должна дать мне секунду, — сказал он хрипло, с болезненным выражением лица, закрыв глаза. — Я же говорил тебе, что прошло много времени, а твоя идеальная киска сжимает меня, как чертовы тиски. Я не хочу кончить меньше, чем за два толчка.

— Сколько времени? — спросила я, желая подавиться этим глупым вопросом.

Или, в зависимости от его ответа, придушить Максимо.

Открыв веки, он уставился на меня. Взгляд его задумчивых, пылающих глаз проник глубоко внутрь меня, впиваясь в душу, и я поняла, что никогда не забуду его до конца своих дней. Я могла бы лежать на смертном одре в возрасте ста лет, и все равно помнила бы, как он смотрел на меня.

— Год, маленькая голубка.

Год?

Черт возьми, год — это очень долго.

И именно столько времени я здесь нахожусь.

Это не может быть совпадением.

Мои брови взлетели вверх, но прежде чем я успела что-то ответить, он наконец-то начал двигаться. Медленными, длинными движениями он вытаскивал свой член, а затем снова вводил.

Меня охватила паника, когда я поняла, что не знаю, что делать. Двигаться ли мне? Куда мне деть руки? Неужели он ожидал, что я буду изгибаться, выгибаться и закидывать ноги за голову, как артистка “Cirque du Soleil”? Ему было скучно или он был разочарован?

Все эти мысли вылетели у меня из головы, когда он ускорил темп. Мужчина смотрел, как я беру его, и сжимал мои бедра.

Вот все, что ему нужно.

Только я.

Опустившись, Максимо положил одно предплечье на кровать рядом с моей головой. Другой рукой он держал меня за бедро, вжимаясь в меня. Его тело касалось моего при каждом толчке, его член бился так сильно, что меня бы подбросило на кровати, если бы он не удержал меня на месте.

Он окружил меня. Касался каждого моего сантиметра. Он подавлял меня, но в самом лучшем смысле этого слова.

Все, что я видела — это Максимо.

Все, что я чувствовала — это Максимо.

Все, что мне было нужно в тот момент — это Максимо.

Не было никакой погони за краем. Я сорвалась с него, погрузившись в чистое блаженство, которое заструилось по моим венам, как расплавленная лава и заряженный электрический ток.

Приоткрыв веки, я увидела на себе напряженный взгляд Максимо. Они были дикими. Непринужденными. В них было столько желания, что я не могла поверить, что оно направлено на меня.

Опустив голову возле моего уха, он тяжело задышал, замедляя темп, но увеличивая силу. Еще несколько грубых толчков, и он со стоном кончил.

Этот грубый, невероятно сексуальный стон запечатлелся в моей памяти.

Задыхаясь и обессилев, мои мысли были мимолетны, перескакивая со всего на все. В тот момент, когда член Максимо выскользнул из меня, я смогла ухватить одну мысль.

Я хочу сделать это еще раз.

Он встал и направился в ванную. Потянувшись, я встала и начала собирать свою одежду.

— Какого черта ты делаешь?

Я подскочила от злости в его тихом, но в тоже время рокочущем голосе.

— Иду в свою комнату?

— Теперь это твоя комната, — он сверкнул глазами. — А теперь тащи свою задницу обратно в постель, потому что у тебя и так будет все болеть. Даже без моего наказания.

Я не могла с этим спорить.

Но и не хотела.

Когда мы забрались в постель, я заметила влажную салфетку, которую держал Максимо. Когда он попытался вытереть мне между ног, я потянулась, чтобы сделать это сама, но его злой взгляд усилился.

— Я забочусь о тебе, голубка. Ты знаешь правила. Раздвинь ноги для папочки.

Я уже так сильно кончила, что не была уверена, что мое тело сможет выдержать больше, но всплеск возбуждения все равно пронзил меня. Я сделала все, как было приказано, и была вознаграждена его лукавой улыбкой. Когда он закончил, то сел обратно.

— Что тебе нужно из твоей комнаты?

— Я могу сходить за этим, — когда он ответил только хмурым взглядом, я сказала: — Зубную щетку и средство для умывания.

Закончив свои ночные процедуры, мы забрались в постель. Я едва успела прижаться спиной к матрасу, как он перевернул меня на бок и обхватил своим телом.

Я почувствовала тепло, безопасность и удовлетворение — три вещи, в которых у меня не было богатого опыта.

— Джульетта.

При звуке его голоса мои усталые глаза открылись, и я насторожилась.

— Хм?

— Ты будешь находиться здесь каждую ночь. Твоя одежда и все твои вещи будут перенесены.

— У меня много вещей, — заметила я, как будто не он все это купил.

— У меня дохрена места.

Я надеялась, что мой голос был бесстрастным и спокойным, а не тем возбужденным визгом, который я чувствовала.

— Хорошо.

— И если ты попытаешься уйти после секса, я буду считать, что трахнул тебя недостаточно жестко. Я буду исправлять это до тех пор, пока ты не сможешь даже думать о том, чтобы встать. Или я привяжу тебя к кровати.

Любой вариант подходит мне.

Но я не сказала этого.

— Хорошо, — повторила я.

Как и накануне, его рука переместилась к моему горлу, а другая обхватила мою нежную киску. Прикосновение было горячим и странно успокаивающим.

— Ты не шлюха, которая уходит сразу после. И твоя киска — не единственное, чего я хочу, и не единственное, что мне нравится.

— Ты даже не знаешь меня, — заметила я, зевая.

— Я знаю больше, чем ты думаешь, — он погладил меня по шее. — Возможно, я знаю тебя лучше, чем ты сама.

Мои веки начали закрываться, и я зависла между сознанием и сном.

— Спасибо, что подарила мне себя, — прошептал он.

— Спасибо, что хочешь меня, — прошептала я в ответ.

А потом отключилась.

Максимо

— Спасибо, что хочешь меня.

Черт возьми. Ее сладкий голос, шепчущий эти слова, рикошетом пролетел по моему мозгу, как пуля в черепе.

Вот только ее слова причинили больше вреда.

Моя сломанная девочка.

Она думала, что я не хочу ее. Что я передумал, что означало бы, что я сошел с ума.

Я повел ее на бой без предупреждения и объяснений, чтобы у нее не было времени на создание стен, ожиданий и оправданий. Мне нужно было, чтобы было чертовски ясно, с кем она соглашается быть. Кому она отдает себя. Я был безжалостным мудаком, который без колебаний делал то, что было нужно, — или то, чего я хотел.

В том числе и манипулировал Джульеттой без ее ведома.

Моя одержимость росла целый год — год, в течение которого я не должен был смотреть на нее и тем более думать о ней. Целый год я планировал и замышлял, тщательно продумывая каждое свое действие и реакцию.

Год, который я провел в ожидании.

Когда ее тело прижалось к моему, киска была в моей руке, а пульс бился под другой моей ладонью, я знал две вещи до мозга костей.

Это стоило каждой секунды.

И я никогда не отпущу ее.