Глава 20 СТРАШНЫЙ ВЕЧЕР

Не прошло и месяца, как Бобеш совершенно освоился с новым домом.

Познакомился он и с домохозяином, владельцем обувной мастерской, у которого были удивительно большие усищи. Бобеш всегда невольно заглядывался на них, боялся только, как бы хозяин вдруг не спросил, почему он так смотрит. Впрочем, тогда можно бы узнать у него, как это он сумел отрастить такие длинные усы. Хозяйские усы походили на кошачьи — такие же прямые и топорщатся в разные стороны. Если же посмотреть на хозяина сзади, они так смешно торчат из-под ушей, словно он приклеил себе две кисточки.

Как-то раз Бобеш столкнулся с ним в коридоре. На хозяине был темно-зеленый фартук, закрывавший большой круглый живот. Животу его Бобеш тоже немало удивлялся. У отца, например, такого не было.

— Ты у нас настоящая кнопка, — сказал хозяин и взял Бобеша за подбородок. — Глазенки у тебя — словно черная смородина. Ты, видимо, смышленый мальчуган. Так ведь, кнопка?

Бобеш наблюдал, как он шевелит усами, когда говорит, а под нижней губой у него заметил маленькую бородку.

Вдруг из двери выбежал мальчик, подлетел к хозяину и подал ему ботинок вместе с бумажкой.

— Простите, господин мастер, — сказал мальчик. — Подмастерье Бразда велел мне отнести вот этот ботинок Одварковым для барышни.

— Покажи-ка, Пепик, — сказал хозяин и достал из кармана фартука очки.

Очки эти были особенные, совсем не такие, как у бабушки. У тех были длинные, загнутые проволочки; бабушка заправляла их за уши, чтобы очки не спадали. Хозяин нацепил очки на нос, никаких проволочек у них не было. Но, к изумлению Бобеша, очки держались на носу даже в тот момент, когда хозяин наклонил голову и стал осматривать ботинок.

Бобешу очень хотелось спросить, почему они не падают, как это они держатся? Внимательно осмотрев ботинок, хозяин написал что-то на листочке, отдал Пепику и сказал:

— Ну, иди, да исполни все как следует. Слышишь? Скажи, что господин мастер велел кланяться и вот, мол, посылает ботинок для барышни. Да прежде поздоровайся повежливее, не вздумай вваливаться без стука, как пентюх, — за тобой это водится. И запомни: живо вернись, не шляйся и не ротозейничай, а то смотри у меня! — Он погрозил Пепику пальцем.

А Пепик после каждого его слова скороговоркой вставлял:

— Слушаюсь, господин мастер… Хорошо, господин мастер, — а сам даже ни разу не взглянул на хозяина.

Бобеш отлично видел, как Пепик косил в его сторону глазами, корчил рожи, а уходя, показал язык. Бобеш в ту же минуту поспешил скрыться за дверью. Он уже знал, что Пепик — ученик в хозяйской мастерской, мальчишка очень драчливый, поэтому надо держаться от него подальше.

В обувной мастерской Бобеш тоже побывал. Когда он зашел туда впервые, его поразил запах кожи, клея и сапожного вара. В мастерской, на низких вдавленных трехногих стульчиках, работали два подмастерья — Бразда и Суханек. Бразда был усатый, но у него усики были совсем маленькие, еще меньше, чем у отца Бобеша. Суханек был безусый, хотя казался гораздо старше хозяина и Бразды. Бобеш не понимал, как это может быть, чтобы, у такого старого человека все еще не выросли усы.

Кроме подмастерьев, в мастерской были три ученика — Пепик, Ярда и Дольфик. Хозяин иногда работал за столом вместе с остальными, а иногда просто прохаживался взад-вперед и курил предлинную трубку.

Бобеш больше всего боялся мастера, когда тот сердился. Однажды ему пришлось видеть, как мастер, обозлившись на Пепика, раскричался и принялся колотить его. Пепик увертывался от ударов, просил прощения, говорил, что больше не будет… В чем он провинился, Бобеш так и не узнал, но Пепика ему было жалко. Однако вскоре после того случая Пепик ущипнул его за ухо и обозвал разиней. Тогда Бобеш подумал, что, пожалуй, не зря Пепика колотили.

Бобеш успел побывать и на квартире портного Адамца. Работал Адамец без подмастерьев, с одним учеником — Франтиком. Франтик был щуплый мальчик и совсем не озорной, не то, что хозяйские ученики, с которыми он, впрочем, не дружил. К портному Бобеш ходил вместе с матерью, когда ему купили материю на костюмчик и Адамец должен был снять с Бобеша мерку. Обмеряя Бобеша, он записывал в маленькую тетрадку цифры, грыз карандаш и говорил:

— Ну-ка, молодой человек, вытяни чуть-чуть руку… Вот так… Молодец!

Бобеш между тем посматривал на Франтика. Тот сидел сгорбившись у окна и украдкой следил за мастером. За окном Бобеш увидел цветочные горшки с необыкновенными растениями. С виду они походили на картошку, но картошка эта была вся утыкана щетиной. Мать объяснила ему, что это кактусы. По стенам у Адамца висели картинки, на них были нарисованы мужчины в новых, нарядных костюмах.

С того дня Бобеш не мог дождаться обновки, ни о чем другом и не говорил.

И вот однажды к ним домой пожаловал сам Адамец с готовым костюмом.

Костюм был очень красивый, из темно-синей материи — короткие до колен штанишки с напуском и блуза с напуском. Матросский воротник был обшит белой тесьмой, на груди концы его сходились в большой черный бант. На левом рукаве красовался якорь, вышитый золотыми нитками.

Одевая Бобеша, Адамец говорил, что Бобеш теперь прямо как лорд, что костюм ему очень идет и никто бы так не сшил. Уж он-то знает, что детям к лицу, потому что смолоду шил в Вене на детей важных господ точь-в-точь такие костюмчики, как у Бобеша.

Когда Адамец ушел, Бобеш ни за что не хотел снять обновку: ему не терпелось пойти скорее во двор похвалиться. Но мать не разрешила никуда ходить, сказала, что на дворе он вымажется, а ребятам еще успеет показаться, когда пойдет в школу.

— Когда это будет, мама?

— Завтра.

— Завтра — это, значит, после того, как мы переночуем?

— Ну да. — Мать глубоко вздохнула и немного погодя серьезным тоном сказала: — С завтрашнего дня, милый Бобеш, для тебя начнется новая жизнь.

— Мама, что такое новая жизнь?

— Вот будешь ходить в школу, появятся у тебя обязанности, должен будешь учиться и не сможешь столько играть, как до сих пор…

— А обязанность что такое? — перебил ее Бобеш.

— Прежде ты делал то, что тебе нравилось. Теперь это не удастся. Начнешь учиться, так хочешь не хочешь, а в школу иди, дома уж не останешься — нельзя. И, кроме воскресений, придется тебе туда ходить каждое утро. Вот это и будет твоя обязанность. А потом, милый сынок, обязанности пойдут одна за другой всю жизнь.

— Мама, так, может быть, лучше и не ходить в школу, а?

— Нет, Бобеш, раз тебе исполнилось шесть лет, пора начинать учиться. Иначе нельзя. Все дети должны учиться — такой закон.

— А что такое закон?

— Закон — это то, что велят делать. Вот, например, если ребенку уже шесть лет, так, по закону, он должен ходить в школу.

— И почему же это называют законом?

— Законы, Бобеш, есть разные, не только насчет школы. Скажем, наш папа не может взять себе из имения корову, хотя их там и много. Если бы он это сделал, его бы посадили в тюрьму за воровство. Закон запрещает воровать.

— А кто придумывает законы?

— Сами же люди и придумывают, для того чтобы плохие не притесняли хороших людей. Иначе бы, сыночек, хорошим людям житья не было от плохих. Вот поэтому закон и охраняет их.

— Мама, значит, надо, чтобы плохим людям и жилось плохо?

— Да, конечно, они не заслуживают хорошей-то жизни.

— А ты, мама, все говоришь, что нам плохо живется, и чем дальше, тем хуже. Почему же? Ведь ты, мама, хорошая, и папа тоже, да и дедушка с бабушкой хорошие.

— Все, Бобеш, оттого, что мы бедняки.

— Ну, а почему тогда мы бедняки, если мы хорошие? Разве нет такого закона, чтобы беднякам хорошо жилось, если они ничего плохого не делают?

— Милый сыночек, ты еще не понимаешь, как свет устроен. Для бедняков один закон — работать, а за свою работу получать лишь столько, чтобы прокормиться.

— А если, мама, они не могут прокормиться?

— Вот им и живется плохо.

— Жалко, мама, что мы бедняки, правда?

— Не одни мы, Бобеш, бедняки. Таких, как мы, много, гораздо больше, чем богатых. — Мать вздохнула и помолчав, добавила: — Удивляюсь, что-то отец сегодня долго не приходит… — Потом она обратилась к Бобешу: — Давай, Бобеш, снимем костюм, а то изомнешь.

— Мама, ну позволь, пожалуйста, я еще немного в новом побуду! Я хочу папу дождаться — пусть он посмотрит, как мне идет, ладно? И, знаешь, мама, когда он зайдет в прихожую, я спрячусь в комнату за сундук. Только ты молчи, не говори, где я, и про костюм ничего не говори. А потом знаешь что я сделаю? Как папа начнет ужинать, я сразу выбегу и покажусь ему. Ну и обрадуется он!

— Вряд ли ты папу этим очень обрадуешь. Твой костюм, Бобеш, денег стоит, а папа теперь совсем мало зарабатывает. Так что и хвалиться, пожалуй, не надо бы. Я думаю вот что, Бобеш: когда папа придет, ты ему покажи свою обновку, а потом подойди, поцелуй руку и скажи: «Папа, большое тебе спасибо за костюм».

— И в щеку можно папу поцеловать?

— Ну что же… Папа у нас заслужил это. Ты с ним уж поласковее будь. Кабы папа не работал, нам бы и вовсе не прожить, и никаких обнов у тебя бы не было… Ага, вон он идет, шаги слышно…

Бобеш побежал прятаться, но напрасно: это пришли дедушка с бабушкой, а не отец. Они ходили в лес за грибами. Бабушка принесла вязанку хворосту, а дедушка — узелок с грибами.

Дедушка стал рассказывать, как он собирал валежник и все боялся лесника. Можно бы и больше дров наготовить, сказал он, да днем это дело рисковое. Лучше встать пораньше, чуть свет, заодно принести и то, что успел насбирать. Бобеш послушал дедушку и вспомнил разговор с матерью. Ведь есть закон, что чужого брать нельзя. А дедушка собирается таскать дрова из лесу.

«Значит, дедушку посадили бы в тюрьму, если бы лесник поймал его», — подумал Бобеш и решил спросить у матери: воровство это или нет, если брать дрова в лесу? Он побежал на кухню; тут дедушка с бабушкой увидели его обновку и ахнули. Всплеснув руками, бабушка воскликнула:

— А, батюшки!

Дедушка вынул трубку изо рта и сказал:

— Ей-ей, не узнаю, то ли это наш Бобеш, то ли нет? Скорее всего, не наш Бобеш, это какой-то важный барин. Ну-ка, поди сюда поближе!

Бобеш посмотрел на мать и шепотом спросил:

— Мама, а им тоже поцеловать руку, если у меня новый костюм?

— Можно, можно, Бобеш, поди!

После этого дедушка с бабушкой и вовсе поразились, каким он стал хорошим и благовоспитанным мальчиком.

— Ба, да ведь он у нас с завтрашнего дня школьник! — сказал дедушка и при этом хитро подмигнул бабушке.

Бабушка тоже подморгнула дедушке. Тогда он пошел в комнату и принес оттуда какую-то вещь, завернутую в бумагу.

— Ну, Бобеш, раз уж ты нас так встречаешь и раз уж ты вообще такой хороший и ласковый мальчик, на, получай от бабушки с дедушкой!

Бобеш развернул бумагу. В ней оказался круглый пенал для ручек и карандашей, красиво расписанный разноцветными красками.

Мать полюбовалась на пенал и сказала:

— И зачем ты, отец, тратишься?

Потом она шепнула что-то Бобешу на ухо.

— Дедушка, нагнись ко мне! — сказал Бобеш. Дедушка наклонился. Бобеш расцеловал его, а за ним и бабушку. Потом стал рассказывать им, как он ждет не дождется отца, как сначала спрячется, когда тот придет, а после выбежит к нему…

— И что такое, почему его до сих пор нет? — сказал дедушка.

— Я вот тоже удивляюсь, где он так долго, — добавила бабушка.

А мать с тревогой заметила:

— Не вышло бы опять какой беды из-за тех лошадей! Он ведь говорил — дикие они уж очень.

— А управляющий там строгий — недавно пригрозил отцу, что если еще повторится такая история, как в тот раз, когда лошади понесли, то живо, мол, уволит, — сказал на это дедушка.

Бабушка пошла складывать в дровяник хворост. Бобеш хотел увязаться за ней, но мать напомнила ему, что он в новом костюме, и не пустила.

— Тогда я сниму его, коли папа так долго не приходит.

Бобеш переоделся. Вернулась бабушка и сказала, что на дворе дождь накрапывает и вроде бы гроза собирается — слышно, где-то гром гремит.

— А его все нет и нет! — тревожилась мать.

Между тем совершенно стемнело, в черных окнах вспыхивала молния. Слышались и удары грома.

Бабушка задернула оконные занавески и зажгла лампу. Мать принялась готовить ужин. Бобеш все оглядывал свою обновку.

— Посмотри, дедушка, это кайма, да? А вот это что, дедушка?

— Якорь.

— А что такое якорь?

— Якори на кораблях бывают.

— И зачем они на кораблях?

— Когда корабль стоит в море, для того чтобы его не относило ветром или волнами, матросы спускают в море на толстых цепях тяжелый железный якорь. Якорь воткнется в самое дно, и корабль уже не уплывет.

— И с виду якорь такой?

— В точности.

— А у матросов, дедушка, тоже такие костюмы?

— Таких, Бобеш, нет, а вот нашивки, как у тебя на рукавах, у адмирала бывают.

— У адмирала?

— Да, Бобеш. Так что ты у нас теперь вроде как адмирал.

К ним подошла бабушка, пощупала материю, посмотрела ее против света и похвалила. Сказала, что Адамец искусный мастер, шьет прямо как заправский городской портной.

Дедушка наказывал Бобешу беречь костюм, не садиться в нем где попало, не пачкать, чтобы его надолго хватило.

Сверкнула молния, осветила комнату ослепительным сине-фиолетовым светом, и вслед за тем раздался резкий удар грома.

Бобеш вскочил, уцепился за юбку матери и закричал:

— Мама, мама, мне страшно!

— С нами крестная сила! — проговорила бабушка.

— Вот это уже у нас, — заметил дедушка.

— Никак у меня из головы не выходит, что же такое случилось, почему отца все нет?

— Мама, по-моему, папа боится.

— Нет, Бобеш, он, наверное, где-нибудь укрылся.

Тут снова загрохотал и с оглушительным треском прокатился гром. Бобеш опять испуганно прижался к матери:

— Мама, я заткну уши.

— Ну что ж…

— Я боюсь, как бы к нам сюда не залетело.

— Что?

— Да молния-то.

— Не бойся, Бобеш, не залетит. — Мать погладила его по голове.

Гроза расходилась все больше, молнии полыхали не переставая, раскаты грома следовали один за другим. Бобеш, чуть не плача, шептал матери на ухо:

— Мама, мама, я теперь буду слушаться и больше не буду тебе надоедать! Мама, как мне боязно! Нам и правда ничего не будет?

Мать прижала его голову к груди, и Бобеш почувствовал, как тепло стало голове, услышал, как стучит у матери сердце.

— Уложила бы ты его спать, — сказал дедушка. — Пусть он хорошенько укроется перинкой, чтобы не видеть молний, а то он пугается…

— Лучше уж переждать. Если уложишь, он сразу уснет и во сне будет пугаться. А так он скорее привыкнет и бояться перестанет.

В комнату опять ворвался ослепительный фиолетовый свет, и тотчас же раздался устрашающий треск.

— Помилуй бог, ударило! — вскрикнула бабушка.

— Куда ударило, мама? Ой, как я боюсь!

— Да не бойся же, Бобеш! — успокаивала его мать.

Вдруг распахнулась дверь, и вошел отец. Но в каком виде! Совершенно промокший, без кепки, вода с него лила ручьем, волосы все слиплись. В дверях он покачнулся и едва не упал.

— Батюшки! Что это с тобой? — воскликнула мать.

— Со мной — ничего, — сказал отец каким-то странным голосом.

Бобеш, смотревший на него во все глаза, очень удивился, почему отец говорит чужим голосом. И как он странно выглядит! Лицо его чем-то не понравилось Бобешу. Обычно у отца глаза веселые, приятные. А теперь они какие-то мутные, никого он не замечал, хмурился и строго глядел перед собой.

— Йозеф, — позвал его дедушка, — иди сюда, сядь! — И взял отца за руку.

Отец отдернул руку, покачнулся и крикнул:

— Не приставай!

— Господи, он, видно, пьяный! — прошептала мать.

— Что с тобой такое? Нехорошо тебе? — продолжал дедушка.

Но отец замахал руками и стал кричать:

— Я… я еще им это попомню!.. Я… — Он подступил к столу и несколько раз ударил по нему кулаком, продолжая выкрикивать: — Я этого так не оставлю! Это несправедливость…

Дедушка ухватил его за руки и стал уговаривать:

— Опомнись, Йозеф, опомнись! Что случилось-то, расскажи. Давай сядем!

Бобеш и про грозу забыл, он все смотрел на отца и никак не мог понять, что с ним сделалось.

— Мама, мама, — зашептал он, — я папу боюсь! Он сердится?

— Молчи, Бобеш, побудь пока тут, а я папе постелю. Ему, видишь, нехорошо.

Она подошла к отцу и мягко сказала:

— Ступай ляг, поспи! — И, понизив голос, добавила: — Уж хоть бы ребенка постыдился…

— Что-о? — Отец сурово взглянул на Бобеша и угрожающе крикнул: — Ты у меня смотри, свиненок! — Он замахнулся на Бобеша. — Все ты виноват! Из-за тебя это. Пошел отсюда!

Отец так страшно выкатил глаза, что Бобеш окончательно перепугался и расплакался.

— Мама, мама, я боюсь, мне страшно!

— Йозеф, да образумься! Ступай разденься и ляг, — увещевал его дедушка.

— Прошу тебя, уймись, ведь ребенок тут, — упрашивала мать и зашептала про себя: —Боже, боже, да что ж это опять стряслось?..

— А ну, пусти! — крикнул отец на дедушку, с силой рванулся от него, даже толкнул мать. Потом снова стукнул кулаком по столу. Стол задрожал, кружки на нем подпрыгнули. — Смотри у меня! — продолжал угрожать Бобешу отец.

Бобеш убежал за сундук, прижался к стене и плакал, плакал…

— А ну, живо сюда, Бобеш, слышишь? — позвал отец.

— Я боюсь, боюсь! Ой, мама!

— Господи, и чем только все это кончится! — причитала бабушка.

— А-а, так ты не пойдешь? Не послушаешься?

Мать с плачем уговаривала отца:

— Поди же ляг! Ну прошу тебя, не пугай ребенка!

Видя, что мать плачет, Бобеш и вовсе расплакался так, что у него даже в горле жгло. Все представлялось ему таким ужасающим, точно он вдруг очутился в неведомом, грозном, заколдованном мире. А гром все продолжал греметь, сверкали молнии. И тут же стоял отец, совсем не похожий на себя — страшный, злой, мокрый и такой нехороший.

— Посмотрим, как это он не послушается, как это он не пойдет! — Отец двинулся было к сундуку, но зацепился за половик и упал.

Дедушка с бабушкой вскрикнули и бросились поднимать его. Мать стояла у стены, загораживая Бобеша, и плакала.

— Что же это случилось, а? И что только с ним стало? Ведь прежде никогда этого не было, никогда он так не делал! — приговаривала мать. Потом и она стала помогать дедушке с бабушкой.

— Постели-ка мне, — сказал вдруг отец мирным голосом.

Мать кинулась стелить постель. Отец сел рядом с дедушкой на черный чемодан и привалился спиной к стене. Бобеш в страхе приоткрыл глаза. Отец сидел, свесив голову на плечо, точно она у него не держалась.

— Я вам этого не спущу… Такая несправедливость… При чем тут я… Несправедливо это… — бормотал отец все тише, пока не умолк. Он, видимо, уснул, потому что сполз всем телом на чемодан, дедушка еле успел подхватить его.

— И бог его знает, что за притча, — сказал дедушка. — Ведь он сроду не пил, никогда пьяным не был. С чего бы это вдруг?..

Вскоре отец спал на постели, бормотал во сне, размахивал руками. Мать, дедушка и бабушка молча сидели за столом. Мать утирала передником слезы, а Бобеш всхлипывал так, что у него грудь едва не разрывалась. Мать все прижимала его к себе.

Гроза начала утихать.

Когда мать укладывала Бобеша спать, он шепотом спросил:

— Мама, что с папой?

— Заболел он.

— А я слышал, как ты говорила, что папа пьяный.

Мать ничего на это не сказала, только поцеловала Бобеша. Он почувствовал, как ему на нос капнула слеза. С носа она скатилась на верхнюю губу. Бобеш слизнул ее и удивился, что слеза соленая. Он вспомнил, как ждал отца и радовался, что покажет ему новый костюм, похвастается пеналом, который подарили дедушка с бабушкой, поговорит с ним, а между тем… И Бобешу опять захотелось плакать, но он побоялся разбудить отца. И плакал потихоньку в подушку, пока не уснул.

Загрузка...