Маленький Бобеш

Глава 25 СКАЗКА ПРО ПАУКА И МУШКУ

После обеда Миладка и Силушка пришли во двор. Бобешу стоило больших трудов упросить мать, чтобы она пустила его туда с игрушками. Согласилась она только после того, как Бобеш заверил ее, что во дворе никого нет, кроме двух девочек, которые учатся вместе с ним.

Сначала они втроем отправились играть на задворки, где были сложены бревна. Немножко там поиграли, потом Силушка предложила перейти на лужок, поближе к речке. Она принесла с собой куклу и колясочку; у Миладки была маленькая кухня с игрушечной посудой. Играли они в «папы-мамы». Бобеш был папой, Миладка — мамой, а Силушка — и теткой и бабушкой, смотря по надобности. Птичка была то попутаем, то канарейкой и, наконец, петушком, а игрушечные куры были его курочками. Силушкина кукла сначала была девочкой, их дочкой, но, когда Бобеш рассказал девочкам про своего брата Франтишека, то кукла превратилась в маленького Франтишека.

Силушка баюкала его и ругала за то, что он никак не хочет уснуть. И тут Миладка посоветовала рассказать Франтишеку сказку. Может быть, он тогда перестанет кричать и будет смирным. На том и порешили. Силушка знала много сказок от отца и вспомнила сказку про паука и мушку. Эту сказку она рассказала со слов отца маленькому Франтишеку.

«Случилась однажды большая-пребольшая, страшная гроза. Выл ветер, чернели тучи, молнии так и сверкали, грохотал гром, а дождь лил не переставая. И вот в эту страшную грозу сорвало с крыши дранку. Ветер унес дранку и задул в щель на чердак. И дождь полился туда. А в углу чердака, возле самой щели, жил паук.

Когда ветер подул на чердак, то сбил паучьи сети и унес клочок паутины на балку.

— Ах ты, горе-горькое! — плакался паук. — Целую жизнь я трудился над этой сетью, сколько сил на нее положил, и вот разбойник ветер разорил все, что я построил! И как же мне теперь быть, что же мне делать?

Собирает паук клочья паутины да упрашивает:

— Помогите мне, братцы, будьте добренькие!

А на балке сидела бабочка, спряталась она туда от грозы. Вот она и говорит пауку:

— Смотри, паучок, вон там твоя паутинка, да только она вся спуталась — уж и не знаю, расправишь ли ты ее.

Паутинка и вправду была так спутана, что паук, глядя на нее, совсем отчаялся и загоревал.

На той же балке, где сидела бабочка, жила старая муха с девятью детками, молодыми мушками. Заприметил их паук, сразу позабыл про свою паутину — так ему захотелось полакомиться маленькими мушками. Говорит он себе: „Мушки-то совсем молоденькие, а такие обычно глупы бывают“. Потому обратился он к ним с такими словами:

— Ах, как же мне, горемычному паучку, теперь быть? Сеть моя порвана, спутана… Помогите, мушки, убогому паучку, разорил меня злой ветер-разбойник!

А старая муха сказала своим детям:

— И не вздумайте помогать ему! Это старый паук-крестовик, я его давно знаю. Он заманит вас в свою сеть, опутает паутиной и выпьет из вас кровь.

Но паук упрашивал, слезы проливал. Балки и те бы не выдержали, сжалились. Потому и неудивительно, что нашлась одна маленькая мушка, пожалела паука; потихоньку от матери подлетела к нему и сказала:

— Послушай, паучок, давай я помогу, мне тебя жалко. А ты не обидишь меня? Мама тебя знает, говорит, что ты крестовик, а крестовики злые.

— Да разве я тебя обижу! Что ты, мушка, выдумала? Я вправду паук-крестовик, но такую маленькую хорошенькую мушку, как ты, и крестовик не тронет.

Как только паук назвал молоденькую, неопытную мушку хорошенькой, так сразу понравился ей. Маленькая мушка схватила волоконце паутины и принялась распутывать его. Паук пока не трогал мушку, а все только похваливал. Говорил, что на всем чердаке нашлась одна-единственная добрая мушка, а добрых мушек он не обижает. Зато всех злых мух он поест. Они ему житья не дают своим вечным жужжанием, спать мешают, потому, дескать, он и зол на мух. Но мушке, которая ему помогает, он ничего плохого не сделает.

Мушка радовалась, слыша такие речи, и все смелее забиралась в паутину, расправляла ниточки, заделывала дыры, думая про себя: „Все-таки мама неправа. На чердаке есть и хорошие пауки“.

Только она это подумала, как вдруг паук набросил ей на спину и на крылышки паутинку; мушка попробовала было взлететь — и не смогла.

— Что ты делаешь, паучок? — удивленно спросила мушка.

— Да это я так, в шутку.

— Тебе — шутки, а я вот не могу крылышками шевельнуть. Сними с меня паутину, паучок!

Но паук накинул на нее еще одну ниточку и опутал мушке голову.

— Зачем же ты так делаешь, паучок? — в страхе спросила мушка. Посмотрела на паука и еще больше испугалась. Злые паучьи глаза так и горели.

— А я с тобой, мушка, играю, — сказал паук. И тут же опутал маленькие мушиные ножки еще одной паутинкой. Потом подобрался к мушке и, смеясь, сказал: — Вот что, милая моя, я очень проголодался — придется мне тебя съесть. Иначе я умру с голоду, а это, милая моя, было бы большой потерей. Пауков мало, а вас, мушек, — много. Если одна мушка и погибнет, никто даже не заметит.

Стала тут мушка упрашивать паука. Плакала, звала мать, умоляла паука отпустить ее на волю, не убивать — ведь она еще такая молоденькая и жизни-то еще не видела. Ах, как горевала маленькая мушка!

Но паук и слышать ничего не хотел, только посмеялся над мушкой и сказал ей:

— Милая моя, мне приходится каждую мушку вот так заманивать, иначе я бы ни одной в свою сеть не залучил. А без мушек мне верная смерть.

— Слезно прошу тебя, паучок, позволь мне тогда перед смертью с маменькой и сестричками попрощаться, повидать их в последний раз.

— Так уж и быть, позволю, раз ты помогала мне чинить сеть. Зови сюда свою мать и сестер!

Прилетели мушкина мать и сестры — маленькие мушки; печально смотрели они на бедную мушку и жалели ее. Все мушкины сестрички горько плакали. А муха-мать говорила им:

— Видите, детки, до чего доводит непослушание! Поверила она злому пауку-крестовику, заманил он ее в сеть своими сладкими речами, а теперь вот она поплатится жизнью.

А паук со смехом заметил:

— Видите, мушки, паука не перехитришь!

— Ну, положим, — начала мушкина мать, — долго ты пожил, а ума не нажил. Не больно ты умен.

— Что ты там бормочешь, старая дура? Это почему же ты решила, что я не умен?

— Почему думаю? Гм, гм… Кабы ты был умнее, не стал бы есть маленькую, слабенькую мушку, а охотился бы за крупными, толстыми мухами — те гораздо вкуснее. Все толстые мухи от сахару тучнеют, оттого они и сами сладкие, милый мой. А наша невзрачная мушка едва ли тебе по вкусу придется — она ведь не сладкая.

— Хе-хе-хе! — рассмеялся паук. — Глупая муха, уж не думаешь ли ты, что крупные мухи сами ко мне в сеть летят? Что же, выходит, старых мух легче ловить, чем молодых? Нет уж, голубушка, ты, я вижу, ловкая, хочешь обмануть меня, чтобы я твою мушку отпустил, а потом надо мной посмеяться. Нет, не такой я глупый! Для меня милее тощая мушка в тенетах, чем тысяча крупных, откормленных мух где-то в кухне.

— Ах, какой ты несмышленый да бестолковый! — продолжала муха-мать. — Послушай-ка ты меня, старую: внизу, в кухне, прямо с потолка идет такая длинная висячая желтая дорожка, вымощенная чистым сахаром. И на той дорожке полным-полно толстых, крупных мух. Все они собирают там сахар, а некоторые до того объелись, что и лететь не могут.

Когда старая муха расписывала пауку тучных мух, у него прямо слюнки потекли. А так как он и в самом деле был очень голодный, ему захотелось поесть досыта. Поэтому он спросил муху:

— А ты бы проводила меня на кухню?

— Проводила бы, только отпусти на волю мою маленькую мушку.

— Э-э, нет, ты меня совсем дураком считаешь! Знаю я вас! Я отпущу мушку — вы все и улетите, потом меня же высмеете. Нет уж, не выйдет!

— Так вот что я тебе скажу, старый обжора, — разозлилась муха: — привяжи мушку паутиной и веди, раз уж ты так боишься расстаться с ней. Ну, а если окажется, что я тебе неправду сказала, так ты ее съешь безо всякого.

Так и сделали. Паук привязал мушку паутинкой, опутал ей крылышки, чтобы она не могла улететь, и потянул за собой; а старая муха ползла впереди, показывала дорогу на кухню. Пролезли они в щелку под дверь, по стене взобрались на потолок, и тут действительно начиналась висячая желтая дорожка, мощенная сахаром, а на ней было полно тучных мух. Они так жужжали, что можно было оглохнуть.

— Слышишь, как они от радости жужжат?

— Слышу, — ответил паук, — твоя правда. — А сам глаз не может отвести от мух.

„Как же так? Как это может быть? Видят меня, паука, и не улетают?“ — подумал он.

— Не бойся, — сказала старая муха, угадав его мысли. — Ни одной мухе и в голову не придет улетать. Они просто ослеплены множеством сахару — ведь он по дорожке так и течет, как сладкий медовый сок. Идем, спрячься позади нас, чтобы они тебя не видели, а когда будешь возле самой дорожки, прикрепишь паутинку к потолку и спустишься по ней — хотя бы вон на ту толстую муху. Знаешь, это ведь кухонные мухи, они над нами любят насмехаться — очень уж они гордые и спесивые. Так что мне совсем не жалко будет, если ты одну из них и придушишь.

Паук, видя такое обилие крупных мух, совсем обезумел от радости. Прицепил паутинку к потолку и спустился прямо на середину дорожки, на одну муху, которая показалась ему самой крупной. Но что это? Только ступил он своими восемью лапками на желтую дорожку, как лапки все и прилипли, паук даже шевельнуться не мог. Посмотрел он на старую муху и сказал:

— Что же ты, подлая муха, не предупредила меня? Ведь дорожка-то липкая! Теперь я и двинуться не могу.

Засмеялась муха:

— Так-то, старый паук! Смеялся над нашей мушиной глупостью, а теперь на вот: самого умного на всем чердаке паука одурачила глупейшая муха! А коли ты прежде славился умом, так, конечно, и теперь исхитришься и сам выберешься. Я нарочно тебя сюда завела, чтобы избавиться от тебя, иначе ты своими льстивыми речами всех моих мушек сманишь, всю мою семью загубишь… А теперь, — обратилась муха к детям, — смотрите и хорошенько запомните своего лютого врага, никогда больше не верьте таким паукам, как бы они ни притворялись, какие бы ласковые речи ни заводили. Этот теперь уж не сможет повредить вам. Но таких, как он, много по всем углам, потому остерегайтесь! И вот этой желтой дорожки берегитесь — это мухоловка. Стоит только на нее опуститься, погибнете, как все те мухи, которые польстились на сладкий сок.

Все маленькие мушки пообещали матери остерегаться пауков и порадовались, что мама так перехитрила паука. А больше всех радовалась маленькая мушка, которая помогала пауку расправлять паутину».

— Хорошая сказка, — сказали Бобеш и Миладка. — Смотрите, смотрите, вон за речкой мальчишки змея пускают!

— Да какой большой-то! — удивлялся Бобеш.

— Я такого тоже еще не видала, — сказала Силушка. — Пошли туда, посмотрим!

— Пошли! — согласился Бобеш. — А куда мы денем игрушки? Не с собой же брать. Давайте домой отнесем!

— Мне до дому далеко, — сказала Силушка.

— Оставь их у нас, — предложила Миладка.

— Ладно!

Так они и сделали.