Малиновый джем

Глава XIV. Пятое чувство

Тем не менее, Фибси решил, что надо действовать, и дипломатично заявил:

— Мисс Эймс, это ужасно интересно, и я уверен, что мистер Стоун согласится со мной. Давайте пойдем и все ему расскажем, а?

Паренек вскочил и направился к двери. Чтобы не потерять своего слушателя, мисс Эймс поспешила за ним, и через мгновение они оказались в гостиной. Флеминг Стоун все еще беседовал с Юнис и мистером Эллиотом.

— У мисс Эймс есть, что порассказать, — объявил Фибси. — Это просто кладезь информации. Мистер Стоун, вы должны это услышать.

— С удовольствием выслушаю, — сыщик улыбнулся мисс Эймс, приглашая ее начать.

Не возражая против пребывания в центре внимания, старая леди уселась в любимое кресло и начала:

— Это было практически утром, зачатки рассвета озарили комнату, и можно было разглядеть предметы. Я открыла глаза и увидела тусклую, парящую фигуру…

Юнис сердито воскликнула и, быстро поднявшись с места, ушла в свою комнату. Громкий хлопок двери не оставил никаких сомнений о ее настроении.

— Оставим ее в покое, — предложил Стоун. — Ей лучше побыть одной. Тетушка Эбби, что у вас за история? Я никогда не слышал ее целиком.

— Да, Юнис не давала мне рассказать ее. Но это ключ к решению тайны смерти Эмбери.

— Тогда это на самом деле важно, — Стоун внимательно посмотрел на старую леди.

— Да, мистер Стоун. Без всякого сомнения, это доказывает, что мистер Эмбери совершил самоубийство.

— Тогда продолжайте, — коротко сказал Эллиот.

— Итак, как я уже говорила, на рассвете я увидела фигуру. Она не была хорошо видна, всего лишь колышущаяся тень, и она двигалась ко мне…

— С какой стороны? — спросил заинтересовавшийся Стоун.

— Из комнаты Юнис. Конечно, на самом деле, из комнаты мистера Эмбери через комнату Юнис, а затем в мою. Это был призрак Сэнфорда Эмбери! Уясните это!

Старушка говорила с напором, так как боялась возражений, и ее возмущал очевидный скепсис слушателей.

— Пожалуйста, продолжайте, — попросил Стоун.

— Ну, дух приблизился к моей кровати, остановился, и посмотрел вниз, туда, где я лежала.

— Вы видели его лицо? — спросил Эллиот.

— Расплывчато. Я не могу объяснить вам, насколько размытым все было, но это все-таки было! Он наклонился ко мне, и я увидела, пусть и неясно, и услышала тиканье часов. Это были не мои часы: они тикали очень тихо, но я точно их слышала!

— Классно! — восторженно прошептал Фибси.

— Затем показалось, что он уходит. Я инстинктивно попыталась задержать его. Ну, я сделала движение, неосознанное, чисто инстинктивное — схватила его за руку. Я почувствовала его рукав — это был рукав не пиджака, не пижамы, а чего-то вроде гимнастического костюма, на ощупь он был как из тонкого трикотажа…

— Вы чувствовали его?

— Да, мистер Стоун, я чувствовала его. Не только ухватившейся за него рукой, но и… — на мгновение тетушка Эбби заколебалась, а затем продолжила. — Я укусила его! Да, укусила! Не знаю, зачем, я была одержима импульсом задержать его, но он ускользнул прочь. Я тогда не понимала, кто это, мне показалось, что это может быть грабитель. Но, как бы то ни было, я укусила его, укусила через шерстяной рукав, и здесь нет никаких сомнений: на вкус он был как малиновый джем.

— Что?! — хором воскликнули слушатели.

— Да, не смейтесь. Полагаю, что знаю вкус малинового джема, и тот же вкус был у рукава, и это так же верно, как то, что я сижу здесь!

— Классно! — воскликнул Фибси, его сверкающие глаза прямо-таки впились в лицо старой леди. — Вот здорово!

— Продолжайте, — спокойно попросил Стоун.

— Еще я почувствовала запах бензина, — закончила мисс Эймс. — Вот и вся история. Извлеките из нее все, что сможете, каждое слово — правда. Я обдумывала ее снова и снова, пока не поняла, что она означает. Знала б я тогда, что это дух Сэнфорда, я бы поговорила с ним. Но как бы то ни было, я была слишком ошеломлена для разговора с ним, а когда я попыталась задержать его, он исчез. Но это была явная материализация духа Сэнфорда Эмбери, а не что-либо иное.

— Видение может говорить о душе покойного, — добродушно заметил Стоун, — но остальные ваши чувства свидетельствуют о ком-то живом.

— Нет, — важно заявила тетушка Эбби. — Материализованный дух ощутим нашими чувствами, одним или несколькими. В этом случае я распознала его всеми пятью чувствами, что весьма необычно, а, может, и вовсе уникально. Правда, я очень восприимчива к духовным проявлениям.

— Вы что, видели призраков и раньше?

— О, да. У меня часто бывали видения. Но никогда еще такие странные.

— А в каком месте призрак исчез?

— Он просто испарился. Кажется, развеялся по всей комнате. Я случайно закрыла глаза, и когда я их открыла, его уже не было.

— Он не оставил никаких следов?

— Лишь слабый запах бензина в комнате и вкус малинового джема на моем языке.

Фибси хихикнул, но, быстро подавил смех, сказав:

— И он оставил пипетку за вашей кроватью?

— Да! Парень, ты провидец! Это он. Конечно, это был Сэнфорд. Он отравил себя, а затем попытался сообщить мне это, но у него не было такой возможности (у призраков это часто бывает), вот он и оставил орудие: чтобы мы смогли узнать и понять.

— Хмм… Да… — задумался Стоун. — Ну, мисс Эймс, постарайтесь не обижаться на мои слова. Не то, чтобы я вообще не верил в вашу историю. Вы все честно рассказали. Я верю, что вы наблюдали за чем-то, что вы называете «видением». Но вы обдумывали это до тех пор, пока не решили, что видели больше (или меньше) чем то, что произошло на самом деле! Но, пока отложим это в сторону. Сейчас я хочу, чтобы вы поняли: ваша теория о самоубийстве и видении — нелогична! Предположим, что ваша племянница виновна, как утверждают детективы — разве в таком случае действия призрака были бы не точно такими же?

Тетушка Эбби задумалась. Затем ее глаза вспыхнули, и она воскликнула:

— Вы считаете, что он положил пипетку в мою комнату, чтобы заподозрили меня, а не его жену?

— Теорию можно повернуть и так.

— Сэнфорд не поступил бы так! Он симпатизировал мне! Он не стал бы так делать!

— Даже для того, чтобы спасти жену?

— Я никогда не задумывалась об этом. Может быть, он случайно обронил ее…

— Может быть, — задумчиво ответил Стоун.

Мейсон Эллиот также был поглощен мыслями. В конце концов, он сказал:

— Тетушка Эбби, на вашем месте я больше не стал бы никому рассказывать об этом. Давайте забудем это, и назовем всего лишь сном.

— Мейсон, что вы имеете в виду? — возмутилась старушка, не желавшая слышать о том, что необычайное событие не так уж и важно. — Это был не сон — не всего лишь сон, а истинное посмертное явление Сэнфорда. Вы знаете, что такие вещи случаются, возьмем, например, сэра Оливера Лоджа и его сына.[6] Ведь в ней вы не сомневаетесь, не так ли?

— Не берите в голову. Но, тетушка Эбби, я горячо прошу вас забыть этот эпизод, или хотя бы пообещайте, что не станете его пересказывать кому-либо еще.

— Но почему?

— Я думаю, что мы все заинтересованы в том, чтобы эта история не стала достоянием общественности.

— Но почему?

— Ой, вот те на! — вырвалось у Фибси. — Вы что, не понимаете? Призраком была миссис Эмбери!

Этими словами паренек озвучил мысли Стоуна и Эллиота. Они полагали, что чудесный рассказ тетушки Эбби мог бы быть сном, не будь он столь подробным. И в этом случае, какое решение было бы столь же правдоподобным, как не то, что это Юнис зашла в комнату тетушки? Это она, случайно или намеренно, обронила там орудие убийства.

Увлеченный расследованием, Стоун засыпал мисс Эймс вопросами.

Испугавшийся за Юнис, Эллиот просил старушку не отвечать на них.

— Вы фантазерка! — кричал он. — Это все игры вашего воображения! Мистер Стоун, не верьте ей! Это несправедливо по отношению к миссис Эмбери!

— То есть вы понимаете то же, что и я? — быстро обернулся к нему Стоун. — Но как бы то ни было, нам нужно рассмотреть этот рассказ. Проведем эксперимент: выстроим дело против миссис Эмбери, а затем разрушим его. Ну, понимаете, не всерьез дело против нее, а этакое «соломенное чучело»…

— Нет, — взмолился Эллиот. — Просто забудьте всю эту галиматью о видении и направьте свою энергию на поиски настоящего убийцы. Моя теория…

— Мистер Эллиот, постойте, я боюсь, что вы — лицо заинтересованное. И не забывайте, вы были в списке тех, «у кого был мотив, но не было возможности».

— Мистер Стоун, поскольку вы подняли этот вопрос, позвольте мне сказать о глубине моих чувств к миссис Эмбери. Все жизнь я очень уважал ее. Я не делаю из этого секрета, и я заявляю вам, что чистота и сила моих чувств ставят ее вне подозрений.

Мейсон Эллиот смотрел Флемингу Стоуну прямо в глаза, и выразительность тона его голоса свидетельствовала об искренности.

Фибси также внимательно присматривался к Эллиоту.

— Проблема в том, что он пел бы ту же самую песню, если бы он сам пришил того парня, — пробормотал он.

— Более того, — продолжил Стоун. — То, что миссис Эмбери очень не хотела выслушивать историю тетушки Эбби, выглядит…

— Ох, это чепуха! — воскликнула тетушка Эбби, изумленно слушавшая дискуссию. — Это была не Юнис. С чего бы ей надевать гимнастический костюм Сэнфорда?

— Почему бы и не она? — возразил Стоун. — Как я уже говорил, мы построим так называемое дело против нее. Предположим, что это был не призрак, а миссис Эмбери, блуждающая по дому после своего импульсивного поступка — если виновна она, то, конечно, она действовала под влиянием момента. Вы знаете ее взрывной характер, ее внезапные приступы ярости…

— Мистер Стоун, ваше «соломенное чучело» легче сделать, чем разрушить, — резко прервал его Эллиот. — Я считаю, что у вас нет права примерять миссис Эмбери к рассказу мисс Эймс.

— Мисс Эймс, ваши пять чувств хоть чем-нибудь указывали на нее? — спросил Стоун, не обратив внимания на протесты Эллиота. — У миссис Эмбери есть тикающие часы?

— Да, ее наручные часы тикают, — ответила тетушка Эбби, хоть и против своей воли.

— И вполне возможно, что она выскользнула в костюме мужа, так же возможно, что рукав был в малиновом джеме. Вот видите, я не сомневаюсь в ваших ощущениях. Теперь перейдем к бензину. Могла ли миссис Эмбери или ее служанка очищать кружева или какие-либо наряды при помощи бензина?

— Не скажу! — тетушка Эбби так энергично отказалась говорить, что это стало эквивалентом утвердительного ответа!

— Ну, тетушка Эбби, теперь понимаете, почему я не хотел, чтобы вы распространялись о «видении»! — измученно рявкнул Эллиот. — Вы ответственны за то, что мистер Стоун так ловко выстроил дело против Юнис! Вы затянули ее в этот капкан, из которого не выбраться! Если эта абсурдная басня дойдет до Шейна…

— Она не такая уж абсурдная, — возразил Стоун, — но я согласен с вами, мистер Эллиот. Если Шейн услышит о ней, то не станет продолжать расследование!

— Он не должен узнать о ней. Мистер Стоун, я привел вас сюда…

— Для того, чтобы узнать правду, или чтобы спасти миссис Эмбери?

В наступившей паузе двое мужчин смотрели друг на друга. Затем Мейсон Эллиот тихо сказал:

— Чтобы спасти миссис Эмбери.

— В таком случае, я не могу браться за дело, — ответил Стоун. — Я или откажусь от дела, или выясню истину.

— Откажитесь от него! — раздался звонкий голос, дверь в спальню распахнулась, и в комнату вошла Юнис.

Она была в бешенстве, ее лицо побледнело, а губы сжались в тонкую линию.

— Откажитесь от дела! Перед судьей или присяжными у меня больше шансов, чем перед вами! — Она набросилась на Стоуна, подобно тигрице, в честь которой ее называл муж. — Я слышала каждое слово и из истории тетушки Эбби, и из вашего заключения! Все эти ваши «дедукции», как я полагаю, вы их называете! С меня достаточно «известных детективов»! Достаточно Флеминга Стоуна и его работы!

Она отступила назад и взглянула на него. В гневе она походила на скульптуру Медеи.

— Неконтролируема, как свинья на льду! — пробормотал сам себе Фибси и уставился на девушку с нескрываемым восхищением.

— Юнис, — произнес Мейсон Эллиот с болью в голосе, — Юнис, дорогая, не ставь себя в такое нелепое положение.

— Почему нет? Все ставят меня в это положение! Ты, Мейсон, ты, а также этот не ошибающийся детектив, что сидит здесь и выстраивает дело против меня, меня — Юнис Эмбери! Ох, ненавижу вас всех!

Она стояла, всей фигурой воплощая ненависть, ее белые руки были сложены на груди на фоне черного платья. Высоко поднятая голова, вызывающая поза, с горечью разящие слова — все говорило о том, что ее терпенью пришел конец.

Затем ее руки упали, тело обмякло, и она опустилась на широкий диван. Она сидела, безнадежно взирая на остальных, но с высоко поднятой головой и духом побежденной, но непокоренной женщины.

— Юнис, возьми свои слова обратно, — спокойно ответил Эллиот, как если бы они говорили без посторонних, — ты вовсе не ненавидишь меня. Я здесь для того, чтобы помочь тебе!

— Мейсон, ты не сможешь. Никто не может помочь мне. Никто не сможет защитить меня от Флеминга Стоуна!

Имя сыщика было произнесено с таким презрением, как если бы оно было ругательством!

Стоун не показывал раздражения и, напротив, даже был впечатлен ее личностью. Он бросил на нее взгляд, в котором читался оттенок восхищения, но не встал на ее защиту.

— Я могу! — выкрикнул Фибси, полностью подпавший под чары Юнис. — Продолжайте сотрудничать с мистером Ф.Стоуном, и я прослежу, чтобы вам не причинили никакой несправедливости!

Стоун удивленно взглянул на возбужденного помощника и, добродушно покачав головой, сказал:

— Осторожно, Теренс.

— Да, сэр, но… ох, мистер Стоун… — увидев, что сыщик жестом останавливает его, паренек смутился и замолчал.

— Миссис Эймс, — продолжил Стоун, — теперь, в присутствии миссис Эмбери, я спрашиваю вас…

— Вы меня ни о чем не спросите, — твердо ответила старушка. — Я ухожу. Мне нужно выполнить важное поручение.

— Ох, я ничего об этом не знаю, — сказал Эллиот. — Тетушка Эбби, уже почти шесть часов. Куда вы собираетесь?

— У меня важное дело, очень важное дело. Фактически, это встреча. Я должна идти, Мейсон, не смейте мне мешать. Иначе ты пожалеешь!

Говоря на бегу, старушка выскочила в свою комнату, и вскоре она вышла, одетая как для выхода.

— Хорошо, — ответил Стоун на шепот помощника, после чего тот уважительно предложил:

— Мисс Эймс, позвольте мне пойти с вами. Вы не должны выходить одна. Там уже почти стемнело.

— Пойдем, — мягко ответила тетушка Эбби. — Я буду рада твоей компании.

На улице старушка взяла такси, так что вскорости необычная пара была в пути.

— Фибси, ты толковый парень, — сказала она. — Но как тебя на самом деле зовут? Я забыла.

— Теренс, мэм. Теренс Макгуайр. Жаль, что я не настолько взрослый, чтобы меня звали по фамилии. Я бы этого хотел.

— Я буду так к тебе обращаться, если хочешь. Я считаю, что ты достаточно взрослый для твоих лет. Сколько тебе?

— Что-то вроде пятнадцати или шестнадцати, думаю так. Я подзабыл.

— Ерунда! Ты не можешь забыть свой возраст! Почему тебя зовут Фибси?

— Потому что я уродился лжецом… то есть, я хотел сказать, прирожденным хитрецом. Как видите, мэм, в моем деле в ход не всегда идет неприкрашенная правда. Но не беспокойтесь, мэм. Стоит мне прикипеть к кому-нибудь, например, как к вам, и я ему больше не лгу. Но полагаю, вас все равно это волнует, мэм?

Тетушка Эбби рассмеялась.

— Ты занятный парень! Я не уверена, что мне было бы все равно, если бы меня это касалось. Но я не отвечаю за тебя, и на мне нет ответственности за твою правдивость. Хотя я не против того, чтобы посоветовать тебе стать честным мальчиком.

— О, мэм! Я знаю это. Но, честно говоря, скажите, а вы сами всегда до конца честны?

— Конечно! Что ты имел в виду, спросив меня об этом?

— Ну, вам никогда не случалось приправить речь небольшой выдумкой, просто, чтобы сделать рассказ поинтереснее? Многие леди делают так, причем они умны и интеллигентны!

— Тише, тише, мальчик. Боюсь, я слишком потакаю тебе. Ты слишком самонадеян.

— Надеюсь, я таков. Но еще один вопрос, на ту же тему. К истории о призраке вы не добавили ни капельки? Правдиво каждое слово?

— Да, дитя, — торжественно ответила тетушка Эбби. — Все это правда. Я не придумала ни малейшей детали!

— Верю вам, мэм, и я в восторге от ваших необычайных способностей! Ну, а насчет малинового джема, мэм. Его вкус ведь ни с чем не перепутать, так ведь?

— Это так, Макгуайр. Конечно, это так. Это так же верно, как и то, что я сижу здесь.

— Вы не ели его в последнее время, мэм?

— Нет. Его не было на столе Юнис с моего прошлого приезда.

— Это так, мэм?