Малиновый джем

Глава VI. Захлопнувшаяся дверь

— Не называй ее «этой Дэстерней!»

— Я буду называть ее, как захочу! И твое позволение мне не нужно. И не позволю своей жене играть в бридж в, по сути, игорном доме!

— Ничего подобного! Компания гостей в частном доме является обычным светским мероприятием, и ты не должен давать ему такие нелепые имена! В своем клубе ты играешь на куда более высокие ставки, чем мы у Фифи Дэстерней.

— Одного только имени достаточно! Подумать только, ты связалась с женщиной, которая называет себя «Фифи»!

— А что она может поделать со своим именем? Судя по всему, родители так назвали ее при крещении…

— Судя по всему — нет! Судя по всему, она была крещена как Мэри Джейн!

— Смотри-ка, ты, кажется, знаешь о ней довольно много!

— Я узнал все, что хотел. И твое знакомство с ней и с ее окружением подошло к концу! Юнис, ты больше туда не пойдешь, вот и все!

Дело происходило в спальне Юнис. Сэнфорд был в вечернем костюме и собирался в свой клуб. Юнис, пообедав в неглиже, теперь одевала тщательно выбранное вечернее платье. Когда Эмбери вошел в спальню, она отослала служанку и самостоятельно заканчивала одеваться. Наряд цвета хны с золотой вышивкой очень хорошо шел к ее смуглому лицу, а золотой узор придавал ей восточный вид. Она стояла перед длинным зеркалом, рассматривая платье и не обращая никакого внимания на последнюю реплику мужа.

— Юнис, ты слышала меня? — сердито спросил Сэнфорд, держась за дверную ручку.

— Я же не глухая, — ответила она, даже не взглянув на супруга.

— И ты послушаешься меня? — обернувшись, он схватил ее за руку, и это не было всего лишь касанием. — Я требую твоего подчинения!

— Требования не всегда удовлетворяются! — с этими словами она наградила его ослепительной улыбкой, но она была скорее вызывающей, чем дружественной.

— Тогда я попрошу, — ответил Сэнфорд. — Просьбу ты выполнишь?

— Почему я должна выполнять твои просьбы, если ты не выполняешь мои?

— О, снова! Юнис, ты опять переводишь все на вопрос о деньгах?

— Да. Почему бы нет, если этот вопрос портит мне всю жизнь?

— Ой, ладно, отбрось эту высокопарность!

— Ну тогда опустись до осознания простого факта: нет такого дня, когда я не чувствовала бы себя униженной и смущенной! И все из-за отсутствия даже мелочи!

— Все так уж плохо?

— Да, плохо! Взять хотя бы тот день, когда мы ездили в Нью-Арк: у меня не нашлось пяти центов, чтобы купить газету для тетушки Эбби, и ей пришлось обойтись без нее!

— Кажется, она это пережила.

— Сэнфорд, ты невыносим! А сегодня, у миссис Гарланд, одна женщина проводила сбор для «Бельгийского домашнего очага», и у меня не нашлось ни цента на пожертвование!

— Кто она? Я выпишу ей чек.

— Чек! Ты всегда так отвечаешь! Не понимаешь, что ли? О, не надо объяснений! Ты точно не понимаешь! Но оставим эту тему. Сегодня вечером в клубе выборы?

— Нет, завтра вечером. Хотя сегодня все решится. Практически все зависит от Мередитов — если удастся их уговорить…

— Сэнфорд, я надеюсь, что удастся! — улыбнувшись, Юнис положила руку на плечи мужа. — Дорогой, послушай — если их удастся убедить… если ты победишь на выборах, то… Ох, Сэн, согласишься ли ты выделять мне регулярные деньги?

— Юнис, ты с ума свести можешь! Опять эта тема? Нет, не выделю! Это понятно!

— Тогда я должна буду сама их добыть!

— Добывай их хоть у черта — мне все равно!

Сэнфорд выскочил из комнаты, хлопнув дверью. Юнис слышала, как он говорит с Фердинандом, и вскоре, когда он вышел из квартиры, она знала, что он уехал в клуб на их автомобиле. Так что если она решит выйти, ей придется вызывать такси.

Она принялась снимать платье, решив остаться дома. Юнис никогда не шла наперекор мужу, вот и сейчас она не решилась на это.

И все же вопрос денег, так быстро отброшенный мужем, по-настоящему волновал ее. В ее социальном положении часто требовались наличные, и она твердо решила добыть их. Ее последняя надежда не оправдалась: Сэнфорд отказался исполнить ее желание в честь своей победы на выборах. Тогда она убедила себя, что ей ничего не остается, как получить деньги иным способом.

Метод, который она избрала, не сулил ничего определенного: это был рискованный план выиграть в бридж.

Хоть Юнис и первоклассно играла, но и у нее случались черные полосы невезения, да и вероятность получить неопытных партнеров была опасным фактором. Но, несмотря на это, она находила, что при ее осторожности и мастерстве в игре она, в конечном счете, больше выиграет, чем проиграет. И это рассуждение побудило ее рисковать, делая большие ставки в надежде, что хоть одна оправдается.

Фифи Дэстерней была новой знакомой Юнис и еще не рассматривалась, как настоящая подруга. Но встречи в доме Дэстерней были веселыми, приятными, немного богемными, да и попадал туда не каждый. Юнис уже успела несколько раз побывать там.

Но только днем, а вот вечером она еще не бывала у Фифи: Эмбери не хотел туда идти и отказывался отпускать ее одну. Да и сама она не хотела — ей не нравилось ходить ночами в одиночку.

Но сейчас она была отчаянна и даже больше — обозлена. Сэнфорд оказался не справедлив и не добр. Также он поступил скверно, оставив ее разозленной — такого еще не случалось.

К тому же ей требовались деньги. На следующий день кто-то из друзей организовывал у себя дома распродажу кружев, и Юнис хотела бы приобрести и себе кое-что.

Ее щеки полыхали, когда она вспоминала, как Мейсон Эллиот предлагал одолжить ей денег. Но в то же время она мягко улыбалась, вспоминая дружелюбие Эллиота, и это чувство затмевало всю неловкость ситуации.

Раздумья терзали ее, пока гнев не стал совсем уж жестким. Наконец, тряхнув головой, она встала со стула и, позвонив горничной, принялась завершать свой туалет.

— Тетушка Эбби, одолжишь мне немного денег? — спросила она, заглянув в гостиную.

Она не колебалась, задавая этот вопрос. Если она выиграет, то сможет вернуть долг, как только вернется. А если проиграет, то тетушка Эбби, конечно, подождет, зная, что Юнис расплатится позднее.

— Бридж? — спросила старая леди, улыбнувшись наряду Юнис: открытое платье было укутано в атласный палантин. — Я думала, что Сэнфорд взял машину.

— Взял. А я возьму такси. Не волнуйся, что я буду отсутствовать довольно долго.

— Куда ты собираешься?

— На тот конец радуги, за мешком золота! Дочитай свою книгу, ложись спать и смотри сны о призраках и привидениях!

Юнис мягко ее поцеловала, и вышла в сопровождении верного Фердинанда.

…По пути в клуб Эмбери продолжал пестовать свой гнев. Он жалел, что оставил Юнис в таком состоянии, поняв, что это произошло впервые, и испытал соблазн вернуться или хотя бы позвонить домой. Но от этого мало проку, сказал он себе, если только не выполнить ее просьбу о карманных деньгах. А от этого он был далек, как никогда.

Он не мог объяснить себе, почему он так непоколебим в этом вопросе. В какой-то степени это был инстинкт женатого человека — держать супругу в подчинении. Более того, ему казалось, что неограниченный доступ к его счетам — это лучше, чем карманные деньги, так что он чувствовал раздражение от кажущейся ему неблагодарности Юнис.

Причины, по которым Юнис хочет иметь мелочь, казались Сэнфорду слишком незначительными, чтобы их рассматривать. Он на самом деле считал, что платил за нее, а всем известно, какого труда это стоит.

Чем больше он об этом раздумывал, тем сильнее ему казалось, что Юнис не права, а сам себе он представлялся угнетенным и недооцененным благодетелем.

Он обожал жену, но, так или иначе, этой ее прихоти нужно положить конец. Да и ее нрав становился все хуже, а не лучше. Вспышки гнева случались все чаще и становились все более неистовыми, и у него уже не хватало сил подавлять их.

Конечно, нужно преподать ей урок, решил он, и сегодняшний случай должен стать пробным шаром. Он оставил ее разозленной, и, как знать, может, это и есть самое лучшее, что он только мог предпринять. Бедняжка Юнис, сейчас она, конечно, сожалеет и, может быть, плачет. Сердце Сэнфорда смягчилось, когда он представил себе плачущую в одиночестве жену. Но он считал, что в конечном итоге это послужит добру и изменит ее. Ну, а когда все закончится, то он, в качестве компенсации, подарит ей что-нибудь ювелирное.

Итак, он прибыл в клуб и затем погрузился в дела последнего предвыборного дня.

Хотя дружба с соперником сохранялась в течение всей предвыборной кампании, но им обоим, и Эмбери, и Хендриксу, было трудновато сохранять приятельские чувства.

«Но скоро выборы пройдут, и все вернется на круги своя», — решили оба. — «Было бы неспортивно затаивать злобу или питать зависть к выигравшему», — думали они.

И это было так. Два светских человека были уравновешенны, умны и логичны — они сражались каждый на своей стороне, но как только все завершится, они вновь станут старыми друзьями.

Все же Эмбери был рад услышать, что Хендрикса нет в городе — он отправился в Бостон по какому-то важному делу. И хотя вслух об этом не говорилось, Сэнфорд был уверен, что «важное дело» тесно связано с предстоящими выборами.

В стремлении завоевать голоса Эмбери дошел до необычной для него тактики — от стремился сделаться всем для всех.

Это привело его к беседе с одним из молодых членов клуба, с человеком того типа, которого он обычно стремился избегать.

— Мистер Эмбери, попробуйте встать на наше место, — сказал этот юнец. — Мы хотим, чтобы клуб шел в ногу со временем и дальше. Консерватизм — это очень хорошо, мы об этом были наслышаны во время службы, но война окончена, так давайте веселиться!

— Знаю, Билли, но мы должны придерживаться определенных стандартов…

— «Мы, народ Соединенных Штатов Америки…» и так далее и тому подобное. Но сейчас все живут совсем не так! Даже женщины! Только что я покинул свою жену — она сидела за одним столом с вашей женой, а между ними лежала куча игральных фишек. Этой груде фишек могли бы позавидовать иные наши картежники-мужчины!

— Что? Сегодня вы видели мою жену? Где?

— Как будто бы вы не знаете! Хотя… может, и не знаете! Я ляпнул лишнего?

— Ничуть. Конечно, это было у Фифи Дэстерней, не так ли?

— Да, но вы напугали меня. Я побоялся, вдруг я наябедничал.

— Ничуть. Они дружат.

— Ну, между нами говоря, им не следовало бы. Сам я отпустил туда Глэдис против своей воли. Я оставил ее там, но этого больше не повторится. Сегодня же скажу ей об этом!

Эмбери сменил тему, приложив все усилия, чтобы не выйти из себя и не проявить гнев на людях. Юнис все-таки ушла! Несмотря на то, что он запретил ей! Это невероятно!

Спустя час после получения информации, Сэнфорд Эмбери припарковал свой автомобиль у дома Дэстернеев.

Входя в гостиную, он жизнерадостно улыбнулся хозяйке и спросил свою жену.

— О, мистер Эмбери, не тревожьте ее, — живо попросила Фифи. — Она в кабинете с нашими кудесниками — у них там ставки до небес!

— Ах ты! Что за непокорность! — сменившее уравновешенность и светский лоск восклицание Эмбери привлекло внимание игроков.

Комнаты были заполнены, но не переполнены, и быстрый взгляд на обстановку и атмосферу в доме убедил новоприбывшего в том, что сложившееся у него мнение было не таким уж и предвзятым.

— Я должен забрать ее отсюда, пока она не обобрала их всех, — сказал он и устремился к «кабинету».

— Вот ты где! — обратился он к Юнис. Последняя, вместе с еще одной женщиной и двумя мужчинами, молча сидела за столом — очевидно, они сосредоточились на крупной игре.

— Да, я здесь, — ответила Юнис. — Пожалуйста, помолчи, пока я не закончу партию.

Юнис продолжила игру, и, не растерявшись, довела ее до победного конца, несмотря на то, что ее лицо побледнело, а на щеках проступил нервный румянец.

— Гейм и роббер! — триумфально воскликнула она, и побежденная пара с сожалением кивнула.

— И, пожалуй, это последняя игра для моей жены! — спокойно заявил Эмбери. — Конечно, вам будет нетрудно найти замену. Юнис, пошли!

В его голосе были некие ледяные нотки, заставившие Юнис вздрогнуть. Но незнакомцы, конечно, этого не заметили, так что девушка, улыбнувшись, поднялась и сказала пару слов в свою защиту.

— Так ужасно уходить, когда выигрываешь, но иногда приходиться вспоминать слова о повиновении из брачного обета! Дорогая Фифи, прости…

Она грациозно передвигалась по комнате, произнося слова прощания, и в конце исчезла, минимально потревожив остальных игроков.

— Вы дурной человек! — миссис Дэстерней погрозила Сэнфорду пальцем. — Если бы вы не выглядели так хорошо, я бы занесла вас в черный список!

— Тогда бы вы смогли удержать меня в памяти, — с улыбкой ответил Эмбери, но теперь его улыбка стала неприкрыто натянутой.

Пробормотав слова прощания, он отвел Юнис к машине. Усадив ее внутрь и устроившись рядом, он приказал шоферу отвезти их домой.

В течение всей поездки никто из них не сказал ни слова.

Иногда Юнис хотела нарушить молчание, но в конце решала не делать этого. Оба были злы и напуганы, но злость преобладала.

Сэнфорд неподвижно сидел, его лицо было бледно и сурово, а когда они прибыли домой, он, как обычно, помог жене выйти из машины. Отпустив шофера и дав ему указания на завтра, наша пара прошла в дом.

Фердинанд, как обычно, встретил их у двери, выполнив свою обычную работу.

Затем Юнис, едва взглянув на мужа, прошла в свою комнату и закрыла за собой дверь.

Эмбери выкурил сигарету, затем вторую и, в конце концов, отправился к себе в комнату.

Фердинанд обслуживал его. Лицо старого слуги показывало, что он обеспокоен назревающей ситуацией — он не мог бесстрастно подавить тревогу.

Но хотя Фердинанд ничего не сказал, он все же украдкой поглядывал на хозяина, с обидой предчувствуя, что вскоре последует очередной сеанс укрощения Юнис, его любимицы.

После того, как Эмбери его отпустил, слуга вышел из комнаты, мягко затворив за собой дверь.

Дверь между комнатами Юнис и ее мужа была немного приоткрыта и, когда Сэнфорд подошел, чтобы закрыть ее, то услышал слабый вздох жены — она звала его по имени.

Заглянув внутрь, он увидел побледневшую от ярости Юнис. За всю их совместную жизнь он ни разу не видел жену настолько злой. Онемевшая от гнева, она встала, сжав кулаки и пытаясь вновь обрести голос.

Она выглядела на удивление прекрасной, словно статуя ангела-мстителя. Сэнфорду показалось, что он вот-вот увидит пылающий меч!

Пока он смотрел на жену, последняя шагнула ему навстречу. Ее глаза сверкали злобным блеском. Так могли бы выглядеть Юдифь или Иаиль. Сэнфорд не то, чтобы испугался, скорее, забеспокоился, подумав, что ее гнев может вспыхнуть, и тогда она чем-нибудь навредит сама себе. Так что он быстро закрыл дверь, практически перед ее носом. На самом деле он даже захлопнул дверь, со всем шумом, который только способна издать захлопнувшаяся дверь.

На следующее утро Фердинанд, как обычно, ждал вызова из спальни хозяина. Поднос с чаем был наготове, тосты — хрустящие и горячие, но колокольчик молчал — вызов почему-то задерживался.

Когда часы пробили четверть часа, Фердинанд постучался в дверь Эмбери. Спустя пару мгновений он постучал еще раз, погромче.

Несколько подобных попыток не принесли результата, и затем слуга попытался открыть дверь. Она не открывалась. Тогда Фердинанд перешел к двери к Юнис и постучался к ней.

Вскочив с постели и накинув кимоно, девушка открыла дверь.

Фердинанд изумленно смотрел на бледное лицо хозяйки. Опомнившись, он сказал:

— Мистер Эмбери, мэм. Он не отвечает на мой стук. Все ли с ним в порядке?

— Ох, думаю, нет, — Юнис безуспешно пыталась отвечать своим обычным тоном. — Пройдите этим путем, — она указала на смежную дверь между их комнатами.

Фердинанд колебался.

— Миссис Эмбери, пожалуйста, откройте ее, — сказал он дрожащим голосом.

— Фердинанд, что ты имеешь в виду? Открой эту дверь!

— Да, мэм, — и повернув ручку, старый слуга прошел в соседнюю комнату.

— Он все еще спит, — возвестил он. — Разбудить его?

— Да-да, конечно! Разбуди его, Фердинанд.

Вторая дверь в спальню Юнис раскрылась, и в нее заглянула тетушка Эбби.

— Что происходит? Что Фердинанд делает в твоей комнате? Ты не больна?

— Нет, тетушка Эбби… — запнувшись, Юнис опустилась обратно на кровать и уткнулась лицом в подушку.

— Мистер Эмбери, вставайте! Уже поздно! — сказал Фердинанд, а затем мягко коснулся руки хозяина.

— Он… он… ох, мисс Юнис! Господи! Мэм, он… он кажется мертвым!

Вскрикнув, Юнис подняла голову с подушки, но затем вновь упала на нее с плачем:

— Я не верю в это! Ты не знаешь, о чем говоришь! Этого не может быть!

— Но, мэм, это так — он совершенно холодный!

— Позвольте войти! — приказала тетушка Эбби — Фердинанд пытался заслонить проход. — Дайте взглянуть! Да, он мертв! Ох, Юнис… Фердинанд, не теряйте головы! Быстро позвоните врачу, как там его зовут? Тому, что живет в этом же доме, на первом этаже… Харперу, доктору Харперу! Идите, идите!

Фердинанд ушел, и тетушка Эбби склонилась над усопшим.

— Юнис, как ты думаешь, чем он болел? Ведь он был в полном порядке, когда ложился спать, не так ли?

— Да, он был в порядке, — глухо ответила девушка.

— Юнис, вставай. Доктор будет здесь с минуты на минуту. Причешись и накинь кимоно. У тебя нет времени на одевание. Я должна надеть головной убор.

Тетушка Эбби выскочила из спальни, но быстро вернулась с кружевным чепцом на голове.

— Должно быть, это удар. Хотя нет, в его возрасте ни у кого не бывает удара. Это не может быть инсульт — с его телосложением и атлетизмом. Ничего с ним не могло случиться. Это не может быть и… о, силы небесные! Этого не может быть! Юнис, Сэнфорд ведь не мог убить себя?

— Нет, нет! Конечно, нет!

— Только не перед выборами, нет, конечно, нет! Но, если ничего из этого не могло быть, то что же это было?