Малиновый джем

Глава II. Поездка в Нью-Арк

Пожалуй, ничто не характеризует домашнюю жизнь так, как атмосфера за завтраком. Ибо в Америке это небольшая жизнь в миниатюре, даже среди богачей, завтракающих в своих комнатах. Так что знания обычаев, присущих завтракам в том или ином доме, достаточно, чтобы охарактеризовать семейство.

В доме Эмбери завтрак был приятным началом нового дня. И Сэнфорд, и Юнис просыпались выспавшимися и, появившись в столовой, всегда шутили, а затем неторопливо наслаждались пищей. Тетушка Эбби также была из жаворонков, и завтрак подавался достаточно рано для того, чтобы можно было не спешить.

Утренняя газета, за исключением краткой сводки новостей, не была важной частью завтрака, и раскрывались лишь наиболее интересные статьи.

Однако этим утром тетушка Эбби вошла в столовую намного раньше других и с нетерпением бросилась листать газету в поисках заметок о событиях в Нью-Арке.

Но неодушевленная газета и впрямь не имела души: ее колонки не предлагали никаких иных сведений, кроме анонса предстоящих событий.

— Ищешь подробности своей сумасбродной затеи? — спросил вошедший Эмбери. Пока он шел к своему стулу, тетушка Эбби пожала плечами.

— Да, но в ней почти ничего нет. Зачем вы только выписываете эту газету?

— Сегодня ты будешь наблюдать за ним весь день, зачем же тебе еще и читать об этом? — раздался веселый голос Юнис. Она вошла, вся в шифоне и развевающихся лентах.

Она села на стул, выдвинутый Фердинандом. Горничная обслуживала всех остальных, а Фердинанд оставил себе привилегию обслуживать любимую хозяйку.

— Готовишься к поездке? — спросила она, улыбнувшись тете.

— Еще как! Сегодня прекрасный день, и у нас будет интересное путешествие, если не сказать больше.

— «Интересное путешествие!» — передразнил ее Эмбери. — Тетушка Эбби, не обманывайте себя. Дорога в Нью-Арк проходит через самую большую глухомань, которую вы только видели!

— Я так не считаю. Эл Хендрикс составит нам хорошую компанию, да и, в любом случае, для того, чтобы посмотреть на выступление Хэнлона, я пройду через огонь и воду. Юнис, ты с Хендриксом сможете подобрать меня? Этим утром я собираюсь на занятия по парапсихологии и не вижу смыла возвращаться сюда после них.

— Да, конечно. Мы же отъезжаем около полудня, а обедать будем в Нью-Арке.

— В Нью-Арке! — Эмбери выглядел удивленным.

— Да, Элворд так решил вчера вечером. Он говорит, что новый отель неплох. Но, в любом случае, мы успеем только перекусить.

— Что ж, перекусите там, где вам больше нравится. Кстати, вчера вечером ты так и не выведала у него нужные сведения.

— Нет, Сэн, я не смогла. Это было бы слишком заметно. Думаю, что смогу выведать все как бы невзначай. Например, сегодня за обедом.

— О, это хорошо. Разузнай про Мередитов. У них есть право голоса.

— Какого голоса? — спросила тетушка Эбби, которой было интересно все на свете.

— Наш клуб, тетушка, — пояснил Эмбери. — Хендрикс — президент клуба, и его президентство длится годами. И мы хотим его сместить в пользу вашего покорного слуги.

— Сэнфорд! Ты имеешь в виду, что хочешь занять его место?

— Именно так.

— Как странно. А сам Хендрикс знает об этом?

— Конечно, да. Подумав об этом, могу заявить — он все знает!

— Но я не думаю, что вы можете оставаться друзьями в этой ситуации.

— Вот в этом вся изюминка. Как вы знаете, мы — закадычные друзья. И при этом за пост президента мы деремся, как килкенийские коты[2].

— Это «Нью-Йорк атлетик клуб»?

— О, нет, мэм. Совсем не так. «Метрополитен атлетик клаб».

— Да, я знаю, просто забыла название.

— Тогда не путайте их — они смертельные противники.

— Сэнфорд, почему ты хочешь стать президентом?

— Это длинная история, если в двух словах, то исключительно ради процветания клуба.

— И это чистая правда, — заявила Юнис. — Сэнфорду самому неприятно, да и он заработает себе врагов на всю жизнь, конечно, не Элворда, а других. Но все это потому, что клуб действительно дорог его сердцу. Эл Хендрикс превращает его в помойку! Разве не так, Сэн?

— Ну, да, хотя я бы не стал употреблять те же самые слова. Но он и впрямь сведет седины клуба в могилу, если останется на своем посту, а не уступит его человеку со здравым рассудком и хорошим вкусом, например, такому как, Сэнфорд Эмбери.

— Конечно, от скромности ты не умрешь, — и тетушка Эбби решительно хрустнула тостом.

— Спасибо, мэм. Конечно, я согласен, что от скромности не умру, ведь горжусь своими достоинствами, как теми, что у меня есть от природы, так и приобретенными.

Сэнфорд подмигнул Юнис, и она благодарно улыбнулась ему. Тетушка Эбби окинула его, как ей казалось, уничижающим взглядом, но со стороны он выглядел восхищенным кивком.

— Итак, Сэнфорд, — продолжила она. — Эл Хендрикс — прекрасный человек, пусть и не всегда справляется. Разве он не был хорошим президентом?

— Лишь до последнего времени, тетушка Эбби. Сейчас он все смешал с толпой сложных ребят — молодых спортсменов, желающих всяких новшеств, которые не устраивают более консервативную часть клуба.

— Почему же? — спросила Юнис. — Они хотят и призовые бои, и кинотеатр в клубе! Вот только это слишком большие расходы, что просто ужасно…

— Тише, тише, тигрица моя! Допустим, все это по душе многим из нас, хоть мы и старые ретрограды…

— Стой! Я не позволю тебе называть себя старым ретроградом! От этого ты далек, ведь ты не старше Эла Хендрикса!

— Вы вместе выросли, — добавила тетушка Эбби с видом, как будто она сообщает нечто новое. — Вы трое, и Мейсон Эллиот. Юнис, когда тебе было десять или одиннадцать лет, эти трое мальчишек вертелись во дворе, ожидая возможности подергать тебя за косичку или поиграть с тобой. Позже они вертелись вокруг тебя, приглашая на вечеринки, а потом, спустя совсем немного времени, все они захотели жениться на тебе.

— Тетушка, зачем ты пересказываешь мне всю мою жизнь? Сэнфорд и так все это знает, а также знает, что смог отбить меня у двух других, хоть я и не заявляю, что они хотели на мне жениться.

— Это ясно и без слов, — Сэнфорд отвесил жене галантный поклон. — Но, Юнис, если бы ты вышла за этих двух (конечно, я имею в виду за кого-то одного из них), то оказалась бы не в своей стихии. Хендрикс, хоть и хулиганист, но он человек с неимоверным вкусом, а Эллиот — невозможный формалист. Ну, а я — золотая середина. Кстати, тетушка Эбби, ваши медиумы всегда счастливы?[3]

— Сэнфорд, как вы громогласны! Настоящий медиум всецело поглощен своим делом, полностью отдается своему призванию. Конечно, он счастлив. Ну, я так полагаю. Мне никогда не приходила мысль подумать над этим вопросом.

— Ну, тогда не сворачивайте со своих мыслей. Это не тот вопрос, ответ на который мне крайне важен. Мадам Жена, я могу быть свободен? Меня ждут торговые дела и все такое прочее. — Эмбери встал из-за стола. Он был крупным, высоким человеком, каждое его движение было грациозно настолько, насколько может быть грациозен атлет. Посвятив себя атлетике, он находился в отличном физическом состоянии, его склад ума был энергичен, а деловая хватка — отличной.

— Сэн, подожди минутку, — впервые за утро в голосе Юнис появилась нотка робости. — Ты можешь дать мне немного денег?

— Денег? О, моя алчная юная леди, зачем они тебе?

— Ну, как ты знаешь, я еду в Нью-Арк…

— Едешь в Нью-Арк! Да, но ты едешь в машине Хендрикса, так что билет не требуется, разве не так?

— Нет… но я… возможно, я должна буду дать водителю чаевые…

— Ерунда! Только не водителю Хендрикса. Да, когда ты с друзьями или относительно чужими людьми, это так, но давать чаевые Гасу Хендрикса — это просто смешно.

Эмбери облачился в пальто, поданное верным Фердинандом.

— Но, дорогой, мне нужно немного денег, — Юнис также встала из-за стола. В руках она нервно вертела салфетку, оставшуюся у нее со времени завтрака.

— Зачем? — снова спросил муж.

— Ну, знаешь… Может быть, в Нью-Арке я захочу купить что-нибудь.

— Купить в Нью-Арке! Ну, надо же такое придумать! Девочка моя, тебе никогда не хотелось ходить по магазинам нигде за пределами старого доброго Нью-Йорка. И вдруг «купить в Нью-Арке»!

Эмбери засмеялся от одной только мысли об этом.

— Но вдруг я увижу что-нибудь нужное…

— Тогда ты сможешь сделать заметку, а позже купишь эту вещь в Нью-Йорке. У тебя есть счет во многих местных магазинах, и я никогда не отказывался его оплатить, не так ли?

— Да, но женщине необходимо иметь немного денег с собой…

— О, ну, конечно! Я готов подписаться под каждым словом! Но вчера я дал тебе пару долларов.

— Да, но один я пожертвовала Красному Кресту, а другим расплатилась за доставку.

— Зачем покупать вещи с оплатой при доставке, когда у тебя есть счета где угодно?

— О, я увидела рекламу в вечерней газете…

— И ты купила потому, что тебе показалось дешево. О, женщина! Юнис, сейчас — тот же случай. Я хочу, чтобы у моей жены было все, чего она пожелает, но я не вижу смысла разбрасываться деньгами. Милая, поцелуй меня на прощание — в мгновение ока я должен оказаться на встрече директоров.

Эмбери надел вторую перчатку и, держа в руке шляпу, потянулся к жене.

Она решилась на еще одну попытку:

— Сэн, ты совершенно прав, не было никакой необходимости делать ту покупку с оплатой при доставке. Но мне нужна мелочь в кошельке — мало ли, вдруг надо будет за что-нибудь заплатить.

— Допустим, сбор средств на дом престарелых, да? Тогда скажи им, пусть придут ко мне, и я сам выпишу чек! А теперь гуд-бай, Долли Грей![4] Я ухожу!

Поцеловав на прощание Юнис и весело махнув рукой тете Эбби, Эмбери вышел. Фердинанд закрыл за ним дверь.

— Тетушка Эбби, я так не могу, — призналась Юнис, когда слуга ушел в буфетную. — Конечно, будь Сэнфорд бедняком, все было бы иначе. Но за последний год он заработал как никогда много денег, и все-таки он не дает мне никаких карманных денег, ни гроша наличными.

— Но у тебя есть счета, — рассеяно ответила тетушка Эбби, продолжая листать газету.

— Счета! Конечно, они есть! Но наличные могут понадобиться по тысячам причин! Вы это прекрасно знаете. Например, когда на прошлой неделе наша машина поломалась, Сэнфорд дал денег на проезд в такси. Их хватило как раз на то, чтобы рассчитаться за проезд, но на чаевые для водителя не осталось ни цента. Много раз нужно было подать пару долларов на благотворительность, но у меня нет ни одного цента, который я могла бы назвать своим! Эл Хендрикс, может, и грубее Сэнфорда Эмбери, но и он не стал бы так вести себя с женой!

— Конечно, это досадно, но Сэнфорд так добр к тебе…

— Добр ко мне! А почему бы ему не быть добрым? И это не вопрос доброты или щедрости. Просто дурацкая прихоть: мол, я не должна просить карманных денег. Я могу устраивать вечеринки, покупать любые наряды или шляпки, или безделушки, и все это будет оплачено. Он даже никогда не просматривает мои счета — за все платит его секретарь. Но у меня же должны быть деньги в кошельке! И будут! Я знаю, как получить их, не выпрашивая у Сэнфорда Эмбери!

Черные глаза Юнис полыхали огнем, а щеки покрыл румянец — она была в гневе.

— Моя дорогая, не принимай все это так близко к сердцу, — успокаивала ее тетушка Эбби. — Я дам тебе немного денег. Я собиралась сделать тебе подарок, но, если тебе так удобнее, могу дать деньгами.

— Не стоит, тетушка Эбби. Сэнфорд может найти их, и тогда он ужасно разозлится. Это черта его характера, и я должна терпеть ее, раз уж я живу с ним.

Блеск в прекрасных глазах Юнис говорил об отчаянии девушки, но в комнату вернулся Фердинанд, и женщины перевели разговор на другие темы.

Отлично оборудованная и отлаженная машина Хендрикса домчала их до Нью-Арка в минимальный срок. Хотя дорога была не особо живописна, в компании царил веселый дух, а Хендрикс был неутомим в стремлении развлечь дам.

— Я поражаюсь Хэнлону. Он удивительный человек. То есть он поразительно ловок. И жонглер, и глотатель мечей, и картежник… ну, то есть фокусник с картами. Конечно, он мошенник, но он умен. И я хочу увидеть его игру. Конечно, это все ради рекламы той газеты, что пишет про него, но это новая затея. По крайней мере, новая в наших краях; говорят, что в Англии такое уже до смерти всем надоело.

— О, нет, Элворд, это не новая затея, — утверждала тетушка Эбби. — Если у человека завязаны глаза, то он не может сыграть какой-нибудь трюк над нами. Ну, а над газетчиками тем более — они достаточно насторожены.

— Да, я тоже так считаю, вот поэтому-то я так и заинтересовался. Юнис, тебе тепло?

— Да, спасибо, — прекрасное лицо девушки выглядело счастливым, но она уткнулась подбородком в меховой воротник.

Хоть и стоял конец апреля, но день был очень прохладным, а солнечный воздух — свежим и бодрящим. Тетушка Эбби укуталась, как зимой, а когда, въехав в Нью-Арк, они столкнулись с порывом резкого восточного ветра, она съежилась и задрожала, как эскимос.

— Куда мы отправимся? — поинтересовалась Юнис. Это было позже, уже после обеда, когда она с нетерпением осматривала толпы людей.

— Пойдем на разведку, — улыбнувшись, ответил Хендрикс. — Гас, едем к Оберону.

Возле театра толпа людей перекрыла проезд, и большая машина была вынуждена остановиться.

— Я выйду и наведу справки, — объявил Хендрикс, — здесь неподалеку офис «Свободной Прессы», там я знаю несколько человек.

Он вышел из машины, и в скорости толпа поглотила его.

— Думаю, что это прекрасное начало, — сказал Гас. — Миссис Эмбери, я отлучусь на минутку: узнаю, где можно припарковать машину.

— Хорошо, Гас. Мы останемся здесь. Только не уходите далеко, а то я буду волноваться.

— Нет, мэм. Я не дальше, чем на дюжину шагов.

— Экстренный выпуск! Экстренный выпуск! — до них донеслись выкрики мальчишки, торговавшего газетами. — Все о великом маге! Великий Хэнлон и его большое чудо! Экстренный выпуск!

— Ох, Юнис, купи газету, — попросила тетушка Эбби из глубин своей шубы. — Попроси у мальчика один экземпляр! Я должна буду ее прочесть, когда вернусь домой, я не смогу ее прочитать сейчас же, но купи ее. Эй, мальчик, сюда! Эй, мальчик!

Маленький торговец подбежал к ним и бросил газету на колени Юнис.

— Вот вам, леди, — ухмыльнулся он. — Еще какая газета! Дадите пятицентовик? Я должен торопиться!

Его большие черные глаза уставились на Юнис, но она не вынула кошелек. Тогда он заворчал:

— Ну же, леди, давайте быстрее. Я должен продать и другие газеты. Думаете, никто, кроме вас, не хочет их читать?

Юнис покраснела от досады.

— Тетушка Эбби, пожалуйста, заплатите ему, — тихо сказала она. — У меня совсем нет денег.

— Господи! Нет пяти центов! Юнис, у тебя должна быть мелочь!

— Но у меня ее нет! Я не вижу где Элворд, а Гас слишком далеко, чтобы его можно было позвать. Мальчик, иди туда — вон тот шофер в кожаной куртке заплатит тебе.

— Нет, мэм, спасибо. Знаю я такую уловку! Важная дама, а не может найти пятицентовик! Хотите обобрать бедного газетчика! Позор вам, леди!

— Успокойся, маленький нахал! — крикнула на него тетушка Эбби. — Юнис, помогу мне вынуть кошелек. Он здесь, во внутреннем кармане куртки… под пледом… посмотри, сможешь ли ты его достать.

Тетушка Эбби попыталась выбраться из-под пледа, но была слишком надежно укутана, и у нее ничего не получилось. Добраться до кармана ей не удалось, она запуталась в мехе, шифоновом шарфе и цепочке от очков.

— Юнис, я не могу достать кошелек. Нет смысла даже пытаться вынуть его, — отчаянно причитала тетушка Эбби. — Мальчик, оставь нам газету, и возвращайся, когда придет хозяин машины, он даст тебе четвертак.

— Ага, даст! А еще он даст мне булавку с алмазом и золотые часы в придачу! Я вернусь назад, но ни черта не получу. Так что извиняйте!

Мальчишка, для которого сегодня всплеск покупателей не был проблемой, схватил газету с колен Юнис и удалился.

— Тетушка, не бери в голову, купим другую, — сказала девушка. — Хотя, конечно, неприятно. У меня нет ни цента, и я не виню мальчика. Сейчас поищите ваш кошелек, хотя нет — идет Элворд.

— Вот и Мортимер! — воскликнул Хендрикс, подходя к машине с еще одним человеком. — Я уговорил его прийти и поговорить с вами. Полагаю, что все представление держится именно на нем. Позвольте мне представить Deus ex machina!

— Вовсе нет, — улыбнулся Мортимер. — Всего лишь небольшая часть сегодняшнего события. У меня есть несколько минут в запасе, но не так уж много. Как дела, мисс Эймс? Рад снова увидеться с вами и миссис Эмбери. Как будто вернулся в дни детства!

— Расскажи о Хэнлоне, — попросила мисс Эймс. — Он на площади?

— Да, насколько я знаю, а знаю я предостаточно. Я присутствовал на утренней репетиции и расскажу вам о ней. — Мортимер посмотрел на часы и быстро продолжил. — В офисе «Свободной Прессы» один из сотрудников нарисовал куском мела линию, начинавшуюся в дальнем помещении. Она проходила вверх и вниз по лестницам, по разным помещениям, над стульями и под столами, и, в конце концов, приводила в небольшой шкаф в кабинете редактора городских новостей. (Ну, я вот-вот должен буду бежать). Этот кудесник, Хэнлон, с надежно завязанными глазами (это я их завязал), так он прошел по линии от начала до конца, совсем не отклоняясь. Прошел по зданию, которое он никогда до этого не видел, и в полной темноте, на ощупь!

— Но как он мог это сделать? — задыхаясь от волнения, спросила тетушка Эбби.

— Парень, который прочертил линию, шел за ним следом. Заметьте, он шел позади него и думал о том, куда идти Хэнлону. Конечно, он изо всех сил старался помочь Хэнлону, сосредоточившись на том, куда нужно идти. И все получилось! Вот все, что я знаю, и уверен, что дневное мероприятие также увенчается успехом. Все, о чем я рассказал, я знаю наверняка: я сам видел все это, так что сам я стал неофитом телепатии!

Торопливо пожав всем руки, Мортимер убежал прочь. Хендрикс весело рассказал, что, благодаря знакомству с Мортимером, ему удалось добиться разрешения переставить автомобиль в передние ряды, поближе к зрелищу, которое вот-вот начнется.

Вернулся Гас, и они были готовы тронуться, но тетушка Эбби вспомнила о желанной газете.

Добродушный Гас предпринял попытку разыскать ее, да и Хендрикс попытался, но безуспешно. Все газеты были проданы, выпуск разошелся. Никто из купивших газету не соглашался с ней расстаться, даже перепродав ее намного дороже.

— Мисс Эймс, извините, но мы не смогли ее достать. Может быть, позже мы сможем ее заполучить. Нам нужно немедленно трогаться, иначе мы потеряем преимущество.

К этому времени толпа бушевала, как море, и только благодаря эффективной работе полиции поддерживалось какое-то подобие порядка.

Автомобиль потихоньку пробирался вперед, а смелые пешеходы протискивались чуть ли не под колесами машины.

Вскоре ликование возвестило о появлении Хэнлона — то ли таинственного ясновидца, то ли чтеца мыслей: никто не знал наверняка, кем он был.