Мама для Мамонтенка [СИ]

Глава 12. Ярость большого Мамонта

Слежка за дорогой отвлекала от негативных мыслей, лезущих в голову, словно голодные тараканы. Мамонт не мог допустить, чтобы с ребенком что-то случилось. Он ненавидел себя за то, что опрометчиво поступил, наняв непроверенного человека ему в няньки, да практически в матери. Пусть Аня хоть сотню раз хорошо справлялась с детьми в саду, пусть казалась милым ангелом. Кто ее знал, что она за человек внутри? Да даже если и была когда-то ангелом, то могла измениться. Вполне себе. Это свойственно людям — в мгновение становиться другими.

В голове всплыли воспоминания из прошлого. Вера была такая чуткая и заботливая… Она казалась воплощением идеальной женщины, поэтому Мамонт готов был даже ослушаться своих родителей, которые были против брака с ней. Первые годы жизни казались такими сказочными… А потом Вера словно с цепи сорвалась. Вечно жаловалась, что ей недостаточно денег, вынудила переступить через себя и пойти работать вышибалой, только бы зарплата стала выше.

Приходилось стискивать зубы и заставлять себя дышать ровнее, не сорваться бы и не устроить разборки прямо сейчас. Бросив взгляд в зеркало дальнего вида, Мамонт почувствовал, что его одолевает желание схватить Аню за ее хрупкую шейку и заставить признаться, почему она не уследила за ребенком.

Почему он упал? Почему ушибся? Почему она не уберегла?

Ненависть затмевала разум, но вид не менее перепуганной няни, лицо которой выражало искренний страх за ребенка, смягчало.

Мамонт вспомнил, как задержался на работе. Вера звонила ему бесчисленное количество раз, а он просто не желал идти домой, потому что знал, что она уже не та. Больше не ждет его как раньше, не согреет своим теплом, потому что днем развлекается с другим на брачном ложе. Мамонт выпил больше, чем следовало и вернулся домой. Миша кричал в своей кроватке. Когда мужчина подошел, то заметил, что правая сторона лица сына чуть припухла и сильно покраснела, а левая ручка отекла и на ней появился огромный синяк. Залетев в комнату жены, Мамонт бросил на нее гневный взгляд. Вера сидела за компьютером с наушниками на голове. Какая-то омерзительная мелодия доносилась из них, а отголоски укуренного исполнителя удваивали негатив, плещущийся внутри. Впервые злость охватила и лишила рассудка. Схватив наушники, Мамонт сорвал их с нерадивой супруги, бросил на пол и развернул кресло, на котором она сидела, к себе.

— Какого хрена ты творишь? — зарычал он, готовый растерзать благоверную.

В этот момент хотелось услышать что угодно, только не правду. Если бы Вера сказала, что Миша упал с дивана или… да хоть залез на крышку шкафа-купе, Мамонт поверил бы ей, он хотел верить, но она лишь ухмыльнулась.

— А что такого? Я говорила, что мне не нужен ребенок. Ты сам настоял. Он достал меня сегодня, совсем покоя не давал, вот я и влепила ему пару пощечин.

Ее слова рвали на куски, раздирали плоть и поливали свежие раны кислотой. Было больно от каждого слова. Правда уничтожала в душе все хорошее, что еще оставалось там после ее измены. Но сейчас терпеть было просто невозможно. Размахнувшись, Мгновенно сильно ударил супругу ладонью по лицу, отчего в некоторых местах под ее тонкой кожей мгновенно полопались сосуды. А затем он поднял ее, такую растерявшуюся, за грудки, разрывая шелковый халатик, и посмотрел в глаза. На шее пульсировала артерия. Вера боялась. Она не ожидала такого поворота событий и теперь смотрела на Мамонта перепуганными глазами, словно принимала наказание. И он не смог ударить снова.

— Еще раз поднимешь руку на ребенка, и я порву тебя на куски. Ты поняла, тварь? — прошипел, испепеляя женщину взглядом.

Вера лишь кивнула в ответ. В тот вечер, у травматолога, где Мамонт нашел оправдание, сказав, что ребенок упал с подоконника, она поклялась, что возьмется за голову и перестанет пить «эти проклятые» таблетки. О таблетках мужчина слышал впервые. Он встрепенулся, понадеявшись, что жена подсела на какие-то колеса, и если действительно перестанет их пить, то изменится.

Остановив машину у травмпункта, Мамонт выскочил и, не слушая кудахтанья Нади, сестры Веры, вытащил ребенка, поспешив в приемный покой. В голове пульсировала одна мысль: «только бы все обошлось». С остальным можно было разобраться. Позже.

Миша уже успокоился, и на скамье он уже даже не всхлипывал. Надя зудела на ухо что-то о том, что виновна во всем только Аня, и она должна быть наказана.

— Ее надо в тюрьму посадить за халатность такую, ты слышишь, Петенька? — ядовитой змеей шипела Надя, понимая, что сейчас ответить ей Мамонт не может.

Он прижимал сына к себе, ожидая, когда будет их очередь. В помещении было душно, и скоро Миша начал просить воды.

— Принеси ребенку пить, — скомандовал Мамонт в сторону Нади, понимая, что не сможет оставить ребенка с ней.

— Петя, я не прислуга. Надо, сходи сам, — вздернула подбородок Надя.

Захотелось встряхнуть ее и напомнить, где ее место, но удалось удержать в себе этот порыв, потому что сын не должен видеть такого отца.

Через мгновение показалась Аня, которую Мамонт упустил из виду от самого автомобиля.

— Еле нашла воду не из холодильника, — произнесла она, протягивая открытую бутылку Мише.

Все это время сын молчал, но с появлением няни, он заметно оживился. Попил, а затем перевел взгляд на свою тетю и смотрел он как-то обиженно…

— Медвежонок, как ты? — спросила Аня, присаживаясь рядом.

— Не называй его так! — буркнул Мамонт, поймав на себе испуганный взгляд девушки.

Да ему было плевать. Пусть боится. Пусть знает, что он переломит ее лебединую шейку, если только с сыном что-то случится по ее вине. Он уничтожит ее. Испепелит. Но стоило только посмотреть в ее глаза, как все эти мысли улетучивались.

Аня злилась на себя. На работе она всегда держалась подальше от коллег и пыталась все свое внимание уделять детям, а тут расслабилась. Она позволила себе задуматься о личной жизни, и это вылилось в такое неприятное происшествие. Нет, с Мишей все было в полном порядке. Он отделался легким испугом. В детском саду обучали правилам оказания первой помощи, поэтому в машине, немного успокоившись, Аня сама провела визуальный осмотр с пальпацией и убедилась в том, что никаких переломов, да и ничего серьезного, нет. Но она видела взгляд Мамонта и решила, что ему просто необходимо убедиться в нормальном состоянии сына, услышав мнение профессионалов.

Мамонт занес Мишу в смотровую, а Аня осталась в коридоре наедине с сестрой Веры. Женщина постоянно косилась на нее и пыхтела. Внимание привлек ее внешний вид: не повседневный, а какой-то вечерний макияж, прическа и красное платье чуть выше колен с белыми рюшами по глубокому вырезу декольте. Она явно собиралась встретиться с Мамонтом, чтобы попытаться соблазнить его. Чуть покосившись на женщину, Аня отметила, что она, пусть и старается выглядеть хорошо, старше Мамонта.

«Значит, была старшей сестрой», — мелькнула мысль.

Женщина подсела ближе, достала ручку с блокнотом, оторвала листок, написала на нем что-то и протянула Ане. Приняв записку и развернув, Аня удивленно вскинула бровь: «120 000 рублей».

— Что это? — спросила у Мишиной тети, уделив особое внимание почерку.

— Это сумма, которую ты получишь, если уйдешь из семьи Мамонтовых. Лишняя ты там. Петька падок на таких хрупких девок, как ты. Ничем хорошим твоя работа у него не закончится…

— Не вам решать, чем закончится моя работа, — резко оборвала ее Аня, смяла листок и положила в сумочку.

— А я все равно скажу тебе, какое будущее ждет в его доме. Мамонт простит тебя за то, что не уследила за сыном. Сделает это только потому, что уже запал на тебя. Он спит и видит, как бы ты запрыгнула в его постель. А когда это случится, ты превратишься в расходный материал. Петя не умеет любить. Он никогда не любил Веру. Бедная… Из-за недостатка внимания со стороны мужа и его систематических измен она подсела на наркотики сразу после рождения Миши.

Аня поджала губы. Вся эта ситуация была крайне неприятна ей. Сплетни никогда не нравились, а сейчас, из уст гнилого человека, вообще, вызывали раздражение. Поднявшись на ноги, скрестила руки на груди и отошла к дверям, заглянув в смотровую. Миша сидел на кушетке и улыбался. Мамонт внимательно слушал врача.

— Зря ты игнорируешь мои советы, — прошипела тетя Миши.

Аня хотела ответить что-то резкое, но в этот момент Мамонт повел сына к выходу. Мальчик бросился к Ане и обнял ее, а его отец направился к тетке.

— Что случилось, Медвежонок? Как ты упал? — шепнула Аня на ушко.

— Тетя… Носька… Я безал и упал, — негромко ответил Миша, поглядывая в сторону своей тети.

Внутри закипело возмущение. Аня уже и без того догадывалась, что без вмешательства «родственницы» не обошлось, а теперь убедилась. Понять такое поведение было невозможно. Ну как? Как люди смеют причинять детям боль? Прижав Мишу к себе, прикрыла глаза.

— Надо ехать домой, — послышался голос Мамонта за спиной.

Аня кивнула и встала на ноги. Она собиралась поговорить с Мамонтом, чувствуя, что отчасти сама виновата в падении ребенка.

Около машины Мамонт замер, и когда приставучая тетя постаралась открыть дверцу, бросил на нее гневный взгляд.

— Ты с нами не едешь, — прорычал он.

— Но! Петя! Моя машина возле вашего дома! — возмутилась та.

— Плевать. Вызовешь такси.

Аня посадила Мишу на детское сиденье и обошла машину, чтобы сесть рядом с ним, краем глаза глядя на разбушевавшегося Мамонта.

— За что ты так со мной? Твоя нянька не уследила за пацаном, а ты срываешься на мне! Не проще ли послать ее ко всем чертям?

— У-хо-ди! — повторил Мамонт, а его скулы побелели от злости.

— Это не конец, Петенька! — вздернув подбородок, обиженная женщина зашагала к стоянке такси.

Аня чувствовала, как по коже бежит мороз. Казалось, что от Мамонта исходят вибрации, едва уловимые, но такие опасные.

Дома Миша сразу же уснул. Он устал и даже не дождался, пока согреется обед. Вернувшись с тарелкой каши на кухню, Аня присела за стол напротив Мамонта. Он ждал ее. Определенно точно собирался поговорить.

— Почему он упал? Как это произошло? — спросил холодным тоном, от которого стало не по себе.

— Миша сказал, что тетя подставила ему подножку, — пожала плечами Аня. — Я ему верю.

— Я спросил, что видела ты сама!

— Извините, но ничего. — Вина накрыла с головой. От стыда хотелось провалиться сквозь землю. — Я отвлеклась на несколько секунд.

— На что? Что может быть дороже ребенка, которого тебе доверили? — Мамонт смотрел прямо в глаза, а его взгляд раздирал душу на кусочки, усиливая вину.

— Такое больше не повторится, — только и смогла произнести Аня. Она чувствовала себя провинившимся ребенком, которого отчитывают.

Напряженное молчание длилось несколько минут. Аня то отводила взгляд, то поднимала его и несмело смотрела на Мамонта, который разглядывал ее, что-то обдумывая. Возможно, в этот момент решалась ее дальнейшая судьба.

— Я дам тебе один шанс. Если подобное повторится… Я говорил тебе, что за сына пойду на все.

Аня поднялась на ноги.

Ей надоело то, что все пытаются указывать как жить, как вести себя и угрожают ей. Заведующая детского сада… Егор… Тетя Миши… Мамонт…

Подойдя к хозяину дома, она чуть сощурилась, глядя ему прямо в глаза.

— Не надо мне угрожать! — огрызнулась без дрожи в голосе. — Я попросила прощения и пообещала, что такое больше не повторится. Если бы вы хотели от меня избавиться, то сделали это давно. Вы доверяете мне Мишу, пусть и пытаетесь найти подвох в моем отношении к нему и вам. Такое могло произойти с каждым. Я не оправдываюсь, но и угрожать себе не позволю.

Не дав мужчине ответить что-то, Аня ушла, оставляя его наедине с мыслями, чтобы обдумал свое поведение и сделал соответствующие выводы.

Ушла, высказав свою обиду… А Мамонт продолжал сидеть. Он мог бы догнать эту смелую девчонку, схватить за руку, прижать к стене, слушая, как бешено бьется сердце в ее груди от страха… Мог поставить на место. Мог указать на то, что она нянька и невнимательность непростительна. Но он сидел, понимая, что Аня отчасти права: такое могло произойти с кем угодно. Она не била Мишу нарочно. Не пыталась причинить ему боль. Оставалось надеяться, что такое действительно больше не повторится, потому что расставаться с ней не хотелось. Пусть она чертовски напоминала Веру, какой та была до рождения сына.

Мамонт вспомнил время, когда Миша родился. Хотелось дать сыну все самое лучше, поэтому он набрал больше долговых дел, чтобы заработать премию. Он нашел подработку грузчиком и пытался совмещать две работы, чтобы купить жене кольцо с большим бриллиантом и отблагодарить за рождение такого чудесного ребенка. Однажды он вернулся домой и заметил, что она заплаканная.

— Ты же не изменяешь мне? — спросила Вера.

— Конечно, нет, — буркнул уставший Мамонт в ответ, поцеловал ее в лоб и лег спать.

Он ненавидел себя за эту усталость, ведь с того момента все стало меняться. Вера отдалилась. Следовало сказать ей, что он безумно любит, занят на работе и готовит ей сюрприз, но хотелось, чтобы кольцо стало неожиданностью.

А когда он все-таки смог себе позволить купить это кольцо, через несколько месяцев, Вера кинула подарок ему в лицо и прокричала:

— Пытаешься так загладить свои измены? Ты сволочь! Ублюдок! Грязная свинья, Мамонтов!

Слова хлыстом ударили по живому, и в тот момент мужчина снова проявил слабину, вместо того, чтобы сесть поговорить и попробовать разобраться в ситуации, ушел из дома и всю ночь пил в баре.