Мама для Мамонтенка [СИ]

Глава 22. Наша Аня громко плачет…

Аня зашла в кафе, где ее ждала Нина. С подругой она не виделась почти целый месяц и заметила, что та заметно похорошела.

— Неужели твой Вадим предложение сделал, наконец-то? — спросила Аня, присаживаясь за стол.

С Вадимом Нина жила вместе несколько лет, но о свадьбе разговоров не было, а тут вдруг так оживилась, что показалось, будто влюбилась.

— Лучше! Я от него ушла, — похвасталась Нина. — И поняла, что жизнь — она лучше, чем нам кажется. Так хорошо мне, Анька! Давно так хорошо не было! А ты как? Как дела? Что нового в работе или личной жизни…?

— А я замуж выхожу, Нин!

Подруга поперхнулась коктейлем, который в этот момент тянула через трубочку, и постаралась откашляться.

— Вернулась к Залесскому своему? Ты же понимаешь, что он не изменится? Ни-ког-да!

— Не возвращалась я к Егору… Я за Петра Мамонтова замуж выхожу…

Аня взяла меню, но краем глаза заметила, что Нина с приоткрытым ртом сидит и глазами хлопает. Несколько секунд потребовалось ей, чтобы переварить полученную информацию. В это время подошел официант и принял заказ, все-таки именно в кафе Аня пригласила подругу, чтобы чуть перекусить перед тем, как пойдет на примерку свадебного платья.

— Нин, ты пойдешь со мной на примерку платья?

— Ну, подруга! Как это называется? Да ты должна была сразу позвонить, как только-только намечаться у вас начало. Как же так? Когда вы решили? Почему так быстро? А-а-а! — протянула с таким выражением лица, словно джекпот выиграла: — ты беременна?

— Нет, ни капли… То есть… Вообще нет.

Аня замешкалась. Она подумала о том, что секс с Мамонтом в деревне был небезопасный, но ведь с Егором она тоже не всегда предохранялась и ничего, не забеременела ведь. Да и сейчас не хотелось пока ребенка. Миши было достаточно, и в своих чувствах следовало разобраться. Может быть, позже.

— Почему тогда так быстро? Вы же знакомы чуть больше месяца!

— Ой, Нин… Все так закрутилось. Я до сих пор в себя не пришла сама. Я не думала и не гадала, а потом вдруг раз… Я влюбилась в него.

Впервые Аня призналась вслух, что влюблена в Мамонта. После акта любви в том домике они толком не разговаривали о своих чувствах друг к другу, да и времени не было, но зато при каждом удобном случае Мамонт пытался обнять или поцеловать украдкой, пока никто не видит. Прошло три дня, а тяжесть его тела до сих пор ощущалась и эти ласки с ума сводили… Аня замечталась и не сразу обратила внимание на Нину, щелкающую пальцами перед носом, и официанта, поставившего поднос с крабовым салатом и апельсиновым соком на стол.

— Ты на связи или совсем замечталась? — спросила Нина.

— Я тут, извини. И правда, задумалась я.

— Задумалась она… Ты совсем с ума сошла так быстро замуж выходить? Ну повстречайтесь вы еще немного хотя бы… Какое замужество через месяц знакомства?

— Нин, у нас все иначе… Осознанно.

— Ой, дуреха! — покачала головой Нина из стороны в сторону, а Аня улыбнулась и принялась есть свой любимый салат.

Несколько минут длилась тишина, нарушил которую звонок телефона. Это Петя звонил. Аня улыбнулась еще теплее прежнего и ответила ему.

— Анют, ты долго будешь на примерке? Мы тут с Мишей сюрприз тебе приготовили… Не ругайся только, что кухню чуть запачкали…

— Петь, ну я не знаю, сколько времени это займет. Если бы ты не был против того, чтобы я платье, которое для свадьбы с Егором купила, надела…

— Нет! Ань, мы ведь с тобой говорили уже об этом.

Аня поджала нижнюю губу. Говорили. Точнее, Петр просто сказал свое жесткое «нет». Потом он, конечно, попытался обосновать этот отказ, как-то смягчить его. Старался объяснить, что это попросту неправильно — замуж в наряде, который для другого мужчины надеть хотела, выходить. Она и понимала отчасти, что так и есть… Да и платье-то было, на которое денег хватило. А сейчас хотела выбрать то, к которому душа лежать будет. На сайте одного салона Ане показали пару вариантов и пригласили на примерку. Вот она и хотела выбрать то, что сидеть лучше будет.

— Я постараюсь поскорее.

— Хорошо. Ань, мне с тобой поговорить нужно будет… Ничего серьезного, конечно, просто, откладывать разговор я этот не могу больше. Это касается нашей поездки в деревню и моих переговоров с мамой.

Аня чуть напряглась. Что такого могла сказать ему мама, что требуется поговорить? Неужели она больна чем-то серьезным… Или отец Петин? Волнение охватило с головой, и от настроения мерить платье не осталось и следа.

— Ладно, Петь, поговорим обязательно.

— Береги себя. Если хочешь, я заеду за тобой?!

— Спасибо, я с Ниной.

— Ну ладно. Ждем. Миша вон тоже извелся.

— Скоро буду.

До боли стандартный разговор, после которого как-то неспокойно на душе стало. Аня посмотрела на Нину, допивающую свой коктейль, перевела взгляд на тарелку с салатом и поняла, что кусок в горло теперь уже не полезет. Тревожно как-то стало от предстоящего разговора. Рука сама к телефону потянулась, и Аня решила отложить примерку, перенести на следующий день. Конечно, менеджер салона счастлив не был, но желание клиента — закон.

— Ты чего вдруг чернее тучи стала и отменила все? — спросила Нина, когда Аня телефон в сумочку убрала.

— Не знаю, Нин… Предчувствие какое-то у меня нехорошее… Будто бы случится что-то должно. Петя сказал, что нам поговорить нужно… Я, наверное, домой поеду. Ты извини, что сорвала тебя вот так, от дел отвлекла в выходной день… И все без толку.

— Анька, да мы не виделись месяц! Какие извинения! Может, отвезти тебя домой-то?

— Нет, Нин… Не надо, я пешком. Тут недалеко же совсем.

— Ну ладно! Ты позвони, как домой придешь. Ладно?

— Ладно! Ну все! До встречи!

Аня встала, подошла к Нине, чмокнула ее в щеку и поспешила на улицу. Погода была такая приятная, не единого серого облачка, но на душе все равно тревога какая-то необъяснимая расползалась.

«О чем Петр мог разговаривать со своей матерью?»

С этой мыслью Аня шла домой, не замечая ничего вокруг себя. Она уже приблизилась к подъезду, когда вдруг интуиция подсказала, что обернуться нужно. Повернулась и пожалела о том, что в мысли свои погрузилась, а то бы раньше внимание обратила. Позади нее стоял Егор с нездоровой улыбкой на лице. Он в несколько секунд поднес к лицу тряпку, пахнущую как-то отвратительно, но отбиться Аня не успела, потому что слабеть начала. Ноги слушаться перестали, начали подкашиваться и она медленно начала терять сознание. Последнее что помнила — это как в шею игла воткнула, и как Залесский ее на руки подхватил.

Аня ушла на примерку платья после долгих споров о том, что лучше ехать всем вместе. Почему-то с самого утра на душе Мамонта тревога была. Он не понимал, с чем она связана может быть, и списал все на то, что до сих пор не рассказал Ане об участи своей материи в их истории знакомства. Следовало сразу рассказать, он так и хотел — сесть в домике и поговорить по душам, но все зашло гораздо дальше разговоров и после прекрасно проведенного вместе времени, сблизившего их, говорить о том, что это его мать поспособствовала увольнению из детского сада не хотелось.

После разговора с Аней по телефону тревога не исчезла, только усилилась, поэтому Мамонт постоянно смотрел на часы. Прошло уже несколько часов, когда телефон зазвонил, и он как сумасшедший бросился отвечать, даже не подумав, что Аня не знает его домашний номер.

— Петр Сергеевич? — знакомый мужской голос врезался в сознание, царапая его.

— Да, — ответил, сжимая трубку в руке.

— Ты слышишь всхлипы? — Сердце сжалось в груди и, казалось, превратится в камень. Мамонт стиснул челюсти. — Это наша Аня громко плачет… Потому что ее похитили… И пока ты долги с Залесского Егора не спишешь, ее никто не отпустит.

— Ах ты, гнида! — зарычал Мамонт в трубку, прижимая ее к лицу все теснее.

— Я просто забочусь о своем будущем.

— Если заботишься, мразь, так почему же не проверил, что долгом я твоим больше не занимаюсь? Нет больше «Партнер-Профи»! Выкупило его другое агентство, мафия, которая таких, как ты, в бетон закатывает живьем, а потом имущество распродает. Что замолчал? Страшно стало? И я к ним никакого отношения не имею, потому что уже несколько недель как уволился.

Хотелось выбить из легких противника воздух, заставить поперхнуться собственной желчью, но Мамонт опомнился и вдруг подумал, что зря все это наговорил, ведь он сейчас не с должником говорил… Нужно было не угрожать, а пытаться усмирить угрозы… Заставить отдать Аню живой, не обидеть ее. А он начал сочинять о мафии. Конечно, компания решила название поменять, но состав-то старый остался, только управляющим теперь Пашка стал.

— Ты подумай, Залесский, зачем тебе лишние разборки нужны? Лучше отпусти Аню и займись долгами. Я тогда не пойду в полицию…

— Поздно. Механизм уже запущен, и не только я хочу поговорить с тобой, между прочим, — противно прошипел он голосом, срывающимся на грани безумия, в нотках которого скользило разочарование.

Мамонт замер на секунду, пытаясь понять, с кем Залесский сговорился, ведь у самого кишка тонка такое провернуть. И осознание дошло ровно в тот же миг, когда услышал ненавистный женский голос:

— Здравствуй, Петенька!

«Мразь… Какая же она мразь»…

Убила одного человека и теперь пытается избавиться от другого. Сердце бешено колотилось о грудную клетку, словно пробить ее пыталось, а в голову ни единая мысль не шла. Ну как можно вывести их на чистую воду и узнать, где Аню держат?

— Надя, не вздумай и пальцем к ней прикоснуться… — прошипел Мамонт. — Что ты хочешь?

— Я и не касаюсь… А вот бывший ее касается… И не только пальцами… Он наголодался, наскучался по своей девочке, теперь вот всем чем нужно, тем и касается, в тех местах, где ему хочется делать это…

Внутри омерзение закипало. К Наде… К ублюдку Залесскому… К себе, в конце концов, ведь точно так же с должниками разговаривал, цеплял их за самое больное.

«Все возвращается бумерангом», — всплыли в голове слова.

Мамонт сильнее зубы стиснул, сил что-то сказать или сделать не оставалось. Он услышал крик Ани и понял, что в этот момент разнесет все, но найдет их, из-под земли достанет.

— Чего ты хочешь? — повторил свой вопрос, думая о том, что эта ублюдочная мразь сейчас насиловать его девочку может. Она ведь после такого не сможет жить нормально. Сложно будет в себя прийти.

— Хочу тебя, Петенька. Я все эти годы только тебя и хочу.

Ее обезумевший голос выворачивал наизнанку от отвращения, оттого, что не разглядел змею в этой женщине еще раньше. Мог ведь. Она же сразу так себя вела и приставала к нему сразу, почти как с Верой познакомился и встречаться начал. Вот только он отвергал ее жесты… Пытался вести себя так, словно ничего не происходило. Терпел ее ради Веры, как оказалось зря.

— Где вы находитесь? Я сейчас приеду!

— Не приедешь, Петенька! Мы встретимся, когда я пойму, что ты готов пойти на мои условия… Для этого девчонка тут еще какое-то время должна пробыть.

В дверной звонок кто-то позвонил, а вот в трубке повисла тишина. Надя отключила телефон, и не ясно было какую игру она затеяла. Подойдя к дверям, в надежде, что его обманули, что это Аня вернулась, он заметил в дверях незнакомку, что проткнула колеса на его машине. Попытался вспомнить ее имя. Нина.

— Здравствуйте! Простите за беспокойство, но Анютка на связь не выходит, а обещала позвонить… Она дома?

— Аню похитили, — шумно выдохнул Мамонт, осознавая этот факт. И в тот же момент его озарило — Наде некуда было везти Аню, если она договорилась с Егором, значит, находится в пригороде на шиномонтажке этого ублюдка.

— Как похитили? — открыла рот женщина.

— Я ее верну домой. Сегодня же вечером верну. Обещаю. Только, бога ради, посидите с моим сыном. Я заплачу сколько скажете. Мне его оставить не с кем.

Женщина не стала ждать, чтобы ее попросили еще раз. Вошла в квартиру, стянула с себя кроссовки и позвала Мишу.

— Мишаня-я-я, ты где, парень? Это тетя Нина. Будем играть?

Сын вышел из комнаты и поздоровался. От его несмелого «пливет» так хреново стало, что хотелось в момент убить всех тех, кто на семейное счастье Мамонтовых покушается.

— Сына, ты посиди с тетей Ниной, а я скоро вернусь вместе с Аней, ладно?

— А ты купис толт?

— Куплю торт, солнышко! Куплю! Спасибо вам, Нина! — кивнул Мамонт и поспешил уйти, закрыв двери на все замки.

Ехать сразу в автосервис он не решился, потому что не знал, что конкретно сейчас там происходит, и сколько еще людей привлекла эта психопатка, поэтому заехал в ближайший полицейский участок. Пропускать его, конечно, на посту не спешили.

— Мужчина, вы куда? Очередь! — басистым голосом произнес лоб, сидящий там.

— Человека похитили. Невесту мою… Нужен отряд. Кажется, я знаю, где ее держат! — с волнением в голосе произнес Мамонт.

— Очередь соблюдайте! Дойдет до вас дело, поговорите со следователем.

Мамонт обернулся в сторону скамьи, где сидели пенсионер с поводком в руках, судя по всему, потерявший собачку; девушка лет семнадцати в боевой раскраске жующая жвачку вызывающе так; алкоголик с синяком на половину лица; бабулька, держащая на руках кошечку и пацан лет семи, взъерошенный как воробей.

— Пацан, очередь долго движется? — спросил Мамонт, приблизившись к ребенку.

— Я уже часа три тут сижу…

— А много людей прошло?

— Два, может, — пожал он плечами.

Ждать столько времени Мамонт не мог. Он подошел к посту, схватил бумагу и написал заявление о похищении человека, указал в нем адрес, где предположительно могут держать Аню, и приложил записки с угрозами, которые так удобно хранил у себя в барсетке. Протянул лбу, сидящему на посту, и прошипел:

— Расписывайся!

— А что?

— Расписывайся сказал, чтобы если человека убьют, то ваша вина в этом была! Ее там психа два держат и не ясно, что творят с ней. Я поехал разбираться. Не ручаюсь, что всех целыми оставлю. Все ваша вина будет!

Мамонт заметил, что мужчина с поста струхнул немного. Он развернулся и подошел к дверям, но, выходя из участка, заметил, что дежурный все-таки встал с его бумагой и куда-то пошел.

Тянуть дальше было нельзя. Следовало как можно быстрее спасать Аню, вызволять ее из лап людей, по которым психушка плачет.