Мама на Новый год. Запутанная история

Глава 20

Влада

Хоть Егор Максимович и настроен решительно и внушает доверие, на душе все равно паршиво. Тоскливо от понимания, что даже если меня и восстановят, пока директором этого заведения является Светлана Михайловна, я не смогу спокойно работать. Она все равно меня выживет. Но уже на законных основаниях.

Проводив Таю до машины и передав девочку в заботливые руки водителя, наконец-то покидаю территорию школы. Под недовольное ворчание и расстроенное личико Таисии. С обещанием, что мы постараемся увидеться.

Домой не хочется. Там пусто, глухо и холодно. Наша квартира больше напоминает гостиничный номер – чисто и…бездушно.

Я увяну в этих четырех стенах. У меня от мыслей только ощущение, будто заперли в клетку.

Решаю прогуляться. Просто без цели. Чтобы хотя бы попытаться избавиться от чувства гадливости и несправедливости. И полюбоваться на людей, которые спешат в последний момент накупить подарков близким и украсить дом.

А мы с Виктором уже третий год не украшаем. Даже елку не ставим. «Бесполезная трата времени и денег», – как-то выдал муж, скривившись. – «Зачем корячиться, если твое лысое чудовище все равно ее уронит?».

Лысое чудовище – это он про моего кота сфинкса, которого я пять лет назад нашла на улице и приютила.

Я бреду, пиная снег, и стараюсь отвлечься на прекрасное. Но в голову все равно беспощадно врывается насмешливый взгляд и ехидный голос директора. И снова щипает в носу, а в горле ком.

Хочется поддержки. Объятий сильных рук, успокаивающий голос, который будет уверять, что все будет хорошо.

Почему-то первым на ум приходит голос Егора и его сильные натренированные руки. Даааа, его бархатный низкий голос точно смог бы успокоить меня и отогреть мое сердце…

Но я почти сразу трясу головой, отгоняя навязчивые дурные мысли. И скорее набираю мужа.

Но Виктор ожидаемо сбрасывает и присылает равнодушное и механическое:

«Занят. Перезвоню».

Не перезвонит.

Виктор столько раз обещал это сделать, но так и ни разу не сдержал слова.

От обиды, чувства одиночества и брошенности злые слезы снова наворачиваются на глаза. Вскидываю лицо к небу, не обращая внимания на жалящие снежинки. Просто слежу, как они кружатся, белым покрывалом ложась на землю. Как будто хоронят осколки моей разбитой вдребезги жизни…

Мои нервы и без того натянуты как струна, а Виктор меня просто добил.

Я никогда ему не жаловалась.

Никогда не просила поддержки.

Да ни о чем вообще не просила.

Даже когда в наш дом постучалась беда, каждый из нас справлялся с горем самостоятельно. И я тогда ни слова не сказала мужу. Ни одной истерики не закатила по поводу того, что он не говорит со мной и постоянно оставляет одну.

Впервые за всю совместную супружескую жизнь я захотела, чтобы он просто поддержал, обнял, пригласил на чашку кофе в перерыв, в конце концов! Вспомнил, что мы не чужие друг другу.

Ведь мы любили когда-то… Сильно, безумно… Как сумасшедшие…

Куда все это делось? Почему мы из любящей пары превратились в соседей?..

Наверно, Виктор считает, что бездушные слова – это все, чего я заслужила.

Пронзительный ветер сбивает с ног, забрасывая за шиворот пригоршню снега. Он колет, жалит…Но это ничто по сравнению с тем, что творится в моей душе.

Потираю замерзшие ладони друг о друга и дую на пальцы, пытаясь их отогреть. Да, гулять в такую погоду было отвратительной идеей- у меня очень тонкое пальто, и я забыла перчатки в учительской.

На глаза попадается торговый центр. Сама не понимаю, как дошла сюда. Но очень здорово, что так вышло. Здесь отличная кофейня и мои любимые круассаны. Что ж, раз Виктор не хочет составить мне компанию, придется справляться самой.

Ветер буквально толкает меня в спину, как будто подгоняет. Я не сопротивляюсь и спешу перейти дорогу.

Поднимаюсь на последний этаж и бреду вдоль бутиков, глядя строго себе под ноги.

Внезапно знакомый и такой родной голос заставляет резко замереть. Я торможу так внезапно, что люди, идущие позади, врезаются мне в спину.

– Извините, – бормочу, даже не глядя в сторону прохожих. Мой взгляд сосредотачивается на спине мужа. И на его ладони, по-хозяйски лежащей на женской талии.

– Как думаешь, -тянет моя бывшая близкая подруга, склонив голову на плечо Виктора. – Этот матрас не будет очень жёстким? Леше удобно будет спать с нами, если у него вдруг будет болеть животик?

– Не волнуйся, у меня дома такой же. Ты же знаешь, – Виктор целует Ларису в висок, и она жмурится от этой нежности. – Он отличного качества, в меру жёсткий, в меру мягкий. Влада выбирала. А она очень дотошная в таких вещах.

Эти двое, сами того не зная, наносят жесткие удары плетьми по моему сердцу. Прямо по кривым уродливым швам старых ран, вспарывая его и заставляя захлебываться кровью.

Леша…

Ночами, лежа в кровати, мы с Виктором выбирали имя нашему ребенку. И решили, что назовем его Алексеем, если это будет мальчик.

И Виктор обязательно так назовет сына. Но уже от любовницы.

А покупать точно такой же матрас в квартиру любовницы…

Это насколько нужно быть циничными?! Неужели в людях не осталось ничего святого?!

– Давай не будем о ней, – я не вижу, но уверена, Лара морщится и кривится. –Ты же знаешь, я этого не люблю…

– Потому что совесть просыпается? – неожиданно хриплю. – От того, что ты, глядя мне в глаза, улыбалась, а за спиной трахалась с моим мужем? Или осознание, что ты вторая после жены?

Сладкая парочка оборачивается и смотрит на меня во все глаза. Лариса сразу же прикрывает двумя ладонями живот и прячется за спину Виктора. Как будто я могу испепелить ее и ребенка одним только взглядом.

А вот мой муж…

Он не выглядит удивленным или раздосадованным. Уставшим, да. И даже немного радостным. Наверно от того, что больше не придется играть на два фронта.

Меня тошнит. До кислого, лимонного привкуса на языке. Кажется, вот-вот, прямо здесь, на глазах у прохожих, извергну содержимое желудка им под ноги.

«…Ты же знаешь…»

Эта фраза, как на повторе, эхом фонит в ушах, и с каждой секундой громкость только нарастает.

Лара была у нас дома. но не в качестве моей подруги. А в качестве женщины, с которой Виктор делил наше супружеское ложе.

Мои внутренности скручивает. Все тело сводит судорогой, что я даже не могу пошевелиться. Только чувствовать, как каждая клетка бьется в агонии.

Больно. Ужасно больно от осознания, что вместо того, чтобы поговорить о проблемах в нашей семье, чтобы подарить мне частичку своего тепла, Виктор грел постель другой.

А меня просто перестал замечать.

Я стала соседкой, которая готовит, содержит дом в чистоте и не забывает закидывать в стиралку и сушилку его рубашки.

– Влада, давай не сейчас, – кривится Виктор, обнимая за талию Лару. Не скрываясь, демонстративно и с вызовом. – Не на людях. Дома поговорим.

– Дома? – задыхаюсь от негодования. – В нашем доме ты хочешь обсудить, как ты мне изменял и заделал ребенка моей подруге?!

– Влада…Послушай, – Виктор хмурится и сверлит меня тяжелым взглядом. – Ты сама виновата в том, что случилось…