Мама на Новый год. Запутанная история

Глава 21

Влада

Задыхаюсь. Мне резко перестает хватать воздуха, как будто легкие сжались до размера губки. А из торгового центра разом откачали весь кислород.

Что, простите?!

Это я виновата в том, что мой муж свернул налево?!

– Влада, давай без истерики и скандалов, – кривится Виктор, потому что, оказывается, я выпалила все это вслух. – Это тебя не красит.

Меня всю перетряхивает, как будто за окном десятибалльное землетрясение.

Но нет. Это моя жизнь пошла трещинами, и теперь все выглядит уродливее некуда.

Прищуриваюсь. По-новому смотрю на мужа. Как я могла прожить с ним столько лет и не разглядеть истинного лица? Как ему удавалось все время так ловко его скрывать?! Магия, не иначе.

Как я вообще умудрилась выйти за него замуж?! Ответ очевиден: потому что любила. Искренне и сильно. И наивно полагала, что меня также любят в ответ.

– Ты думаешь, тебя красит твоя измена? Кстати, давно вы вешаете лапшу мне на уши?

– Почти пять лет.

Ответ Ларисы как пощечина. Я машинально даже прикладываю ладонь к щеке. Она действительно горит. Но не от удара, а от того, что мне становится дурно.

То есть, пока я соскребала себя, собирала по кускам, пока склеивала криво, неумело и возвращалась к жизни, мой муж вот так просто бросил меня одну с тем дерьмом и нашел утешение в руках моей подруги?

Медленно мотаю головой из стороны в сторону, отказываясь признавать эту неприглядную, отвратительную правду.

Это же…невозможно!

Но выпирающий живот Ларисы утверждает обратное.

– Влада, – Виктор потирает переносицу. – Ты действительно сама это допустила. Зациклилась на работе, карьере учителя, – хмыкает, выказывая пренебрежение. – Пропадала на работе…

– Как и ты!

– Мужчина – это другое, – обрубает муженек. Лариса осторожно кивает, соглашаясь со своим ненаглядным. – Я – добытчик, я – глава семьи, и должен обеспечивать ее. Поэтому для нас нормально строить карьеру. Мне хотелось уюта, тепла, заботы, в конце концов. Чтобы моя жена ждала меня дома…

Мне горько. Как будто разом выпила упаковку противного лекарства.

– И, вместо того, чтобы донести это мне, поговорить, ты просто пошел к моей подруге? И как? Отогрела она тебя, бедного? Ждала после работы с тапками в зубах?

Лара еще крепче обнимает живот и сильнее вцепляется в разделяющего нас мужчину. Успокойся, дорогая подруга, я не собираюсь опускаться до прилюдного скандала. Просто выясню кое-что для себя, чтобы потом не осталось недосказанностей, и отпущу вас обоих с миром. Но нахрен.

– Влада…– Виктор вздыхает, как будто ему надоел этот разговор. – Ты же зациклилась на себе. Не видела ничего дальше своего носа. Зациклилась на этих детях со школы. Вместо того, чтобы сосредоточиться на семье. На наших детях.

Последними словами муж выпускает мне пулю в лоб. Хладнокровно, намеренно и без тени сожаления. Просто расстреливает у этой стеклянной стены, как осужденных в советское время. Я даже отшатываюсь и делаю несколько шагов назад.

Виктор знает мое отношение к этой теме. Знает, как мне все еще больно. Что рана никогда не заживет. Но все равно ударил.

– Мы же все обсудили…– шепчу, едва шевеля губами. Тело одеревенело вмиг. Не шевелюсь, чтобы не дать возможности боли выплеснуться наружу. – Все решили…И ты согласился с тем, что я больше никогда не буду рожать…

– Не согласился, – муж смотрит исподлобья и качает головой. – И никогда не был согласен. Это ты все решила за нас двоих. К тебе же даже подойти нельзя было с этой темой – сразу истерика. А я всегда хотел детей.

Виктор, не сводя с меня взгляда, кладет ладонь на живот Ларисы и гладит его.

Это особенно унизительно и жестоко. Мол, ты не дала мне того, чего я хотел, и это сделала другая женщина. Смотри, она смогла. И у меня будет долгожданный сын.

А у тебя нет.

Смотрю в глаза той, которую считала подругой.

– А ты, Лара? Ты же для себя хотела рожать? Тебя не смутило, что мужчина женат? И это муж твоей подруги?

Ее ответ меня просто убивает наповал.

– Нет, не смущает, – Лара спокойно и безразлично пожимает плечом. – Вы давно живете, как соседи. Виктор тебе не был нужен. Иначе бы ты хоть немного, но слушала его. И я все еще рожаю, в первую очередь, для себя. Помогать мне, нести ответственность за ребенка и быть рядом – выбор Вити. И его желание. Потому что он уже безумно любит нашего малыша. Ты сама во всем виновата, Влада, – Лариса приподнимает уголки губ в улыбке, повторяя фразу Виктора.

Пока я размазанная пытаюсь осознать, что предательство двух близких людей под Новый год – реальность, мой уже без сомнений бывший муж подводит черту под нашим «милым» разговором:

– Раз мы все выяснили, то домой я сегодня ночевать не приду. Ларе очень тяжело: давление скачет. Ну, сама понимаешь. Я не могу рисковать ее здоровьем и здоровьем нашего сына.

Все смешивается: прошлое и настоящее. Картинки сменяют одна другую, как в калейдоскопе. И я уже не отличаю реальность от своих воспоминаний.

Больно до рези в груди. От последних слов Виктора особенно. Когда мне была необходима поддержка, когда я подыхала от боли, его не было рядом. Но Ларе он нужен. Ларой он не может рисковать.

– За вещами заеду позже. На развод тоже сам подам. У меня уже все готово. Извини, Влад, нам уже пора идти. Ларе нужно на прием. Я тебя позже наберу.

– Будьте счастливы. И желаю вам всего хорошего, – бросаю хладнокровно, стараясь не ударить в грязь лицом. И добавляю едва слышно: – Ровно столько, сколько вы сделали для меня.