Манипуляции: как опознать и обезвредить. Секретное оружие в личном и деловом общении

Глава 10. Манипуляции логической природы. Еще раз о софизмах и паралогизмах

Рассматривая манипуляции этого рода, необходимо принять во внимание некоторые общие соображения, которые помогут более глубоко уяснить их специфику.

Сам термин «логика» в настоящее время употребляется в трех основных значениях. Во-первых, этим словом обозначают всякую закономерность во взаимосвязи объективных явлений. Выражения «логика фактов», «логика вещей», «логика исторического развития» и т. п. представляют типичные варианты употребления этого слова в таком значении. Во-вторых, словом «логика» обозначают связь мыслей. Типичными выражениями здесь являются такие, как «логика рассуждения», «логика мышления», «женская или мужская логика», «железная логика» и т. д. И наконец, «логикой» называют науку – определенную систему знаний, рассматривающую логику мышления, то есть связей между мыслями. При этом логикой часто называют не только всю эту науку, но и отдельные ее разделы: модальную логику, неклассическую логику и др. Взаимосвязь между значениями термина «логика» можно проиллюстрировать следующим образом.

Мы знаем, например, что существует явление объективной действительности – отклонение кометы Галлея от заранее рассчитанной траектории. Очевидно, что это событие имеет свою объективную логику. Существует астроном, который рассуждает о причинах, последствиях этого отклонения. Его рассуждения по этому поводу составят логику мышления. Логику же, как науку, будет интересовать само это рассуждение с точки зрения того, КАК рассуждает астроном, когда он рассуждает об отклонении кометы Галлея? Вопрос «КАК» включает в себя два главных логических вопроса:

1. Какие формы и приемы, какие мыслительные процедуры, какие логические операции использует астроном, когда он рассуждает об отклонении кометы Галлея?

2. И главный логический компонент: правильно ли он рассуждает? Ответы на подобные вопросы дает наука Логика.

Как наука логика возникла в IV в. до н. э. Ее создателем был древнегреческий философ Аристотель (384–322 гг. до н. э.), который систематизировал и развил логические изыскания своих предшественников в трудах, объединенных общим названием «Органон» («Категории», «Об истолковании», «Первая аналитика», «Вторая аналитика», «Топика», «О софистических опровержениях»). Нелишне заметить, что логика была первой из оформившихся в самостоятельную науку отраслей знания.

Логику обычно определяют, как науку о правильном мышлении. Мышление есть сложный процесс, оно имеет различные аспекты, чем и обусловлено наличие ряда наук, изучающих его. К их числу относятся психология, физиология, кибернетика, лингвистика, социология и др. В мышлении логику интересуют в первую очередь формы, структуры мыслительной деятельности, приемы такой деятельности и условия их правильности.

Логику в первую очередь интересует даже не то, как мыслит человек, а то, как он должен мыслить для решения тех или иных задач логико-познавательного характера, о которых мы говорили выше. Причем, имеется в виду такое решение этих задач, которое бы обеспечивало достижение истинных результатов в процессе познания и практической деятельности. В естественных же процессах мышления у нас нередко проявляется склонность к поспешным обобщениям, излишняя доверчивость к интуиции, неопределенность значений употребляемых слов, бездоказательность утверждений. Предписания логики способствуют преодолению этих и других недостатков естественных рассуждений.

Таким образом, логика имеет не только описательный, но и нормативный (предписывающий) характер. Поэтому логика как наука выработала определенные требования и нормы, предъявляемые к мыслительным процедурам. Правильное с точки зрения логики мышление гарантирует получение истинных результатов в решении задач, возникающих в процессе познания и практической деятельности. Понятие логической правильности мышления является многосторонним, имеет много аспектов, и они излагаются в курсах логики[33].

Говоря о манипуляциях логической природы, важно различать логические ошибки (неумышленное нарушение правил логики), которые со времен Аристотеля принято называть паралогизмы, и логические манипуляции – софизмы, то есть сознательные нарушения каких-либо логических правил.

В связи с этим, возникает вопрос: есть ли возможность, да и необходимость перечислять все возможные манипуляции логической природы, ведь они состоят в сознательном нарушении определенных правил логики? Многообразие этих правил описано в указанной выше литературе по логике. Заинтересованный читатель может к ней обратиться. Но я думаю, что нам нужно сосредоточиться на фундаментальных примерах логических манипуляций. Они связаны с нарушением неких логических принципов, как необходимых, наиболее общих условий логической правильности нашего мышления.

Логические принципы (требования) – это определенные установки, положения, к осуществлению которых человек должен стремиться, но которые могут умышленно или неумышленно не выполняться или, как говорят, «нарушаться». К числу таких наиболее общих характеристик правильного мышления относят его определенность, последовательность и доказательность.

Требование определенности мышления включает в себя определенность значений употребляемых в рассуждениях терминов и связанных с ними понятий, уяснение смысла тех или иных утверждений, точность выдвигаемых положений, точность формулировок в соответствии с принципом исключенного третьего. Оно состоит в следующем:

На всякий правильно поставленный вопрос о наличии или отсутствии у предмета тех или иных свойств, о наличии или отсутствии той или иной ситуации в действительности, необходим, в конечном счете, положительный или отрицательный ответ, т. е. принятие высказывания А или его отрицания – неверно, что А.

Последовательность мышления означает, что, утверждая что-либо, человек не должен принимать одновременно нечто несовместимое с этими утверждениями, с другой стороны, он должен принимать следствия своих утверждений. Последовательность мышления проявляется также, как умение построить цепочку рассуждения, где каждое последующее звено зависит от предыдущего, т. е. выделить исходные пункты и следствия, вытекающие из них. Непоследовательность же мышления характеризуется нарушением этапности рассуждений, наличием прерывности и несвязуемости в этом процессе.

Доказательность как черта правильного мышления состоит в стремлении доказывать или хотя бы в какой-то мере обосновывать выдвигаемые утверждения, не принимать ничего на веру и не делать голословных утверждений. Для человека, следующего этому требованию логики, характерно если и не приводить все аргументы в пользу чего-либо, то хотя бы иметь их в виду.

Наибольший интерес и трудность вызывают уловки или манипуляции первого и третьего типа, связанные с неопределенностью употребляемых нами терминов и доказательностью мышления.

Что касается нарушения последовательности, то люди – не все, конечно, – как-то сами интуитивно чувствуют противоречивость, непоследовательность тех или иных фраз, высказываний и ситуаций, многих мыслительных операций. Например, мы могли бы сказать: «Транспорт делится на воздушный, сухопутный, морской и речной». Вроде все правильно? Но многие читатели сделают замечание: по сфере движения «морской и речной» – это не самостоятельный в этом отношении вид транспорта, а разновидности, конкретизации «водного». Здесь имеет место очевидная непоследовательность, определенный «скачок» в классификации транспортных средств. Заметим, одна из уловок или манипуляций состоит в том, чтобы смешать, свалить все в «кучу» в сознании объекта, создавая некую иллюзию изобилия аргументов и знаний.

Первое из условий правильного мышления – принцип определенности – может синонимично назван принципом однозначности. Его суть, как мы видели, в том, что все используемые нами выражения должны иметь однозначный смысл. То есть, надо избегать двусмысленности, неопределенности. Это очень жесткое и в естественных языках очень трудно реализуемое правило, в отличие от искусственных, где за каждый знаком язык стоит свое значение. В естественных же (национальных) языках, кроме семантической омонимичности выражений, присутствует и так называемая прагматика языка, которая устанавливает значение выражений в зависимости от особенностей того, кто, где, как и когда употребляет те или иные слова и выражения. Например, слово «подлец» в разных контекстах может иметь прямо противоположный смысл. Это может быть и моральным уничижением – «какой же ты подлец!», а может быть и похвалой – «Ух ты, подлец какой, хорошо справился!» Вспомните классическую фразу: «Ай да Пушкин, ай да …!».

С этой точки зрения самый распространенный прием манипулятора или ошибка логически необразованного человека состоит в подмене понятий. Противостоять этому приему можно только одним способом: уточнить значения слова или фразы. Например, проверяя логическое мышление человека, я говорю такую фразу «Иван – брат Петра». Что из этого следует? Абсолютное большинство людей скажут: «Значит, и Петр – брат Ивана, они мужчины, они родственники». Теперь, внимание, вопрос: в каком значении вы употребляете слово «брат»? А он может иметь как минимум шесть значений. Брат в значении биологическом, брат сводный, брат по духу, по вере – «сестры и братья». Так, чтобы не быть объектом манипуляции, нужно, конечно, в предположении того, что-то или иное выражение может быть по-разному истолковано, уточнять и декларировать эти значения.

В этом смысле, как я уже выше говорил, богатство и проблема русского языка, как и китайского, состоит в наличии многообразных синонимов, антонимов, омонимов. К примеру, китайское «дао»[34] имеет, как говорят, более 200 оттенков. И у нас, какое выражение ни возьми, имеет несколько значений. Даже в таких точных науках, как юриспруденция. Я помню, в бытность ранее действующего УК была статья 218-я, диспозиция которой звучала так: «незаконное изготовление, хранение, приобретение и сбыт огнестрельного оружия наказывается лишением свободы на срок до 5 лет». Я собственными глазами видел гневную реакцию надзирающего прокурора над постановлением следователя об отказе возбуждения уголовного дела с такой формулировкой: «Поскольку в действиях подозреваемого лица наличествовало только хранение огнестрельного оружия, а остальные признаки не присутствовали, в возбуждении уголовного дела отказать!». Даже союз «и» понимается двояко. В данном контексте закона, конечно, он понимался не как соединенное перечисление («и то и другое и третье» – в логике называется «конъюнкция»), а как «слабая дизъюнкция» – или то, или другое, или третье, а может быть и то и другое …Возникает вопрос: непрофессионалов убрать из системы или писать законы так, чтобы они читались бы однозначно и непрофессионалами? Такого рода ситуации, к сожалению, как раз и являются одним из оснований для нигилистического высказывания: «Закон, что дышло, куда повернул – туда и вышло». Очень печальное явление в нашем обществе.

Впрочем, различные толкования грамматических союзов и и или и их логических интерпретаций (конъюнкция и дизъюнкция) может приводить к комическим следствиям. Вспомним анекдот: «Вы будете вино или водку, дорогой? – И пиво, с вашего позволения!» Заметим, кстати, что в основе природы комического, по моим ощущениям, в 60–80 % случаев лежат всякого рода подмены значений употребляемых выражений. Достаточно вспомнить хотя бы Остапа Бендера с его «мальчиком» …

С подменой понятий связан один интересный случай из моей жизни в социалистические времена, когда один из студентов известного учебного заведения пытался получить у меня преференции. Я, когда читал курс логики, то привел классический пример дедуктивного умозаключения про Сократа: «Все люди смертны, Сократ – человек, следовательно, Сократ смертен». Один студент подошел ко мне после занятий с неожиданным предложением: «Товарищ преподаватель, я хотел бы предупредить вас о неких опрометчивых заявлениях, которые вы используете. Надеюсь, вы учтете мою помощь и заботу о вас при сдаче экзамена». Я удивляюсь: «А в чем, собственно, дело?» – «Вы на лекциях говорите, что все люди смертны». – «Да». – «А Ленин-то всегда живой!» Не поспоришь… И такие проблемы возникают всякий раз при отсутствии должной логической культуры и уточнения значений терминов, когда мы обозначаем совершенно разные понятия одним выражением. Явная же подмена понятий: как не различать термин «смертность» в значение биологической смерти и бессмертие, как в те времена казалось, духовного наследия? Этот разговор вызвал у меня легкий шок: как попал этот слушатель в такое учебное заведение?

Принцип доказательности в логике часто называют принцип аргументированности или принцип достаточного основания. То есть имеют в виду правило: если вы хотите какую-то мысль признать в качестве истины, то должны для этого привести достаточные основания. Сложность состоит в том, что сам принцип достаточности является весьма размытым. То, что достаточно одному, является недостаточным для другого. Это некое правило, которое мы должны соблюдать: если что-то утверждаете, то должны привести какие-то основания.

Манипуляции, связанные с нарушением принципа доказательности мышления, станут очевидными, если четко понимать, что процесс доказательства связан с приведением неких доводов, которые в логике называются «аргументы», в подтверждение какого-либо тезиса. Таким образом, доказательство – это процесс обоснования какого-либо суждения, называемого тезисом, при помощи аргументов, то есть связанных с ним суждений.

Вот у нас тезис, вот аргументы, и вот форма доказательства, то есть, материально не ощущаемая связь между аргументами и тезисом, которая как раз и называется логикой мышления. И интуитивно человек чувствует связь. Есть связь необходимая, в логике называется дедуктивная, где из одних посылов вытекают другие. Всем известно понятие «железная логика». Оно означает, что из каких-либо посылок (аргументов) однозначно следует некий вывод (тезис). Вспомним хрестоматийный пример: «Все люди смертны. Сократ – человек, следовательно, мы принимаем утверждение, что Сократ смертен». Такая форма доказательства – это какая-то невидимая сила, которая ведет нас из одних истинных посылок и предположений к другим.

Но в этом случае как раз и возможны разного рода манипуляции, когда в качестве дедуктивных преподносятся рассуждения, таковыми не являющиеся. Правилам рассуждений (и их нарушениям) посвящен очень большой раздел логики под названием «Умозаключения». Пример: всем известно, что если на улице идет дождь, то на улице сыро. И если я скажу, что «на улице сыро», то уверен, что 80 % людей сделают вывод, что идет дождь, но это, однако, необязательно так.

Возвращаясь к принципу доказательности (достаточного основания), напомню, что для реализации этого принципа необходимо наличие и соблюдение структуры процесса доказательства: тезис, аргументы и форма доказательства. И по каждой из этих составных частей возможны манипуляции. Заметим, термин «доказательство» используется как аналог для таких слов, как обоснование, убеждение, аргументация и т. п. Стратегическая целью любой коммуникации, как мы уяснили в гл. 2, практическая – чтобы объект совершил какие-то действия. Но, чтобы он произвел какие-то действия, ему надо обосновать, почему он это должен сделать.

Основная манипуляция (или ошибка) связана с неоднозначностью тезиса, когда он может так по-разному восприниматься, что его можно по-всякому переформулировать. К примеру, какие основные тезисы приходится доказывать в бизнесе? «Мы – надежный партнер», «мы обеспечиваем индивидуальный подход», «мы известная компания», «мы прозрачный холдинг», «у нас оптимальное соотношение цены и качества».

Один и тот же тезис может быть переформулирован в зависимости от ценностей манипулятора. Основной тезис манипулятора-продавца по своей сути состоит в том, что «вы должны это купить у нас». Но в такой формулировке предложение может вызвать несогласие, сопротивление, агрессию: «Я никому ничего не должен! Особенно покупать!» Отлично. Но как можно минимизировать такой отрицательный настрой? Почувствуете разницу во фразах: «Вы должны купить…» или «Станьте собственником этого…» Где мягче? Или другой пример. Когда обосновывают свое первенство представители компаний, то одни говорят: «У нас лучшее соотношение цены и качества», а другие – «у нас оптимальное соотношение цены и качества». Где больше жесткости или мягкости? Конечно, там, где произносят слово «оптимальное». Поэтому первый прием, который использует манипулятор, связан с переформулировкой тезиса. Когда покупатель возмущается: «У вас космические цены!», то продавец витиевато соглашается: «Да, наши цены несколько отличаются от среднестатистических по рынку, но это следствие высокого качества, эсклюзивности, инновационности». Так выглядит переформулировка тезиса вместе с приемом «двойной бухгалтерии» для ослабления возможного натиска и снятия сопротивления со стороны объекта манипуляции. Вспомним еще раз ценностное различие звучаний: «шпион – разведчик», «проститутка – путана, ночная бабочка», «убийца – киллер», «воровать – брать чужое» и т. п.

Первый и самый распространенный манипулятивный прием, связанный с аргументами – когда в обосновании какого-то тезиса не приводится никаких аргументов, а делаются ссылки на эмоциональное обоснование: «Поверь мне, я чувствую спинным мозгом» или «интуиция мне подсказывает» … Тут проходит очень тонкая грань между логической и логико-психологической аргументацией.

Второй распространенный прием манипуляции этого типа – создание иллюзии множественности аргументов, которые фактически являются переформулировкой одного и того же утверждения или относятся к одной группе доводов. К примеру, вам в магазине говорят: «Вы должны это купить». Вы удивлены: «Почему я должен это купить?» – «А потому что мы вам сделаем скидку, дадим бонусную карту, рассрочку, предоставим кредит». О, как много «подарков»! На самом деле, все «презенты» относятся к одной финансово-экономической группе. Такая множественность аргументов производит впечатление полноты. Но это не так, потому что в обосновании покупки мы должны видеть маркетинговые, имиджевые, качественные, эстетические, нравственные или какие-то иные основания. Особо «ловкими» манипуляторами иллюзия множественности аргументов иногда создается так, что в обоснование тезиса в качестве его аргументов преподносятся переформулировки самого тезиса: «Мы надежный партнер! И я не буду голословным! Потому, что мы всегда вовремя выполняем обязательства, во-вторых, нет обязательств, которые бы мы не выполнили, в-третьих, вы можете нам доверять, кроме этого, мы вас не подведем, и наконец, надежность – это условие нашего сотрудничества, не говоря уже о том, партнерство с нами – всегда надежно!»

Иллюзия множественности аргументов может усиливаться за счет применения манипулятором вербальной (невербальной) фиксации аргументов и тезисов: «Наш тезис верен, потому что, во-первых…, во-вторых…, «кроме этого…», «наряду с этим…», «в дополнение к сказанному…», «основываясь на этом…», «следовательно…» … Используя эти фразы, манипулятор может создавать иллюзию множественной, жесткой и структурированной аргументации! При этом особенность такого манипулятивного приема состоит в том, что люди могут не запомнить содержание этих аргументов, но такая форма их подачи порождает иллюзию убедительности, доказанности, структурированности

Следующий манипулятивный прием состоит в использовании нестандартной технологии, отвечающей на вопрос «с чего я начну доказательство: с тезиса или с аргумента?». Абсолютное большинство людей идет по стандартному пути: вначале тезис, потом аргументы. Этот интеллектуальный стандарт нам вбили еще в средней школе. Вспомните доказательства теорем. Что такое теорема? Это тезис. Доказательство ее – это аргументы… Гуманитарный пример, история: название параграфа – это тезис, содержание параграфа – аргументация. Это работает и очень хорошо работает. А ловкость манипулятора заключается в том, что он начинает с аргументов. Причем, так витиевато выстраивает свои доводы, что из них однозначно следует соответствующий вывод. Кроме того, люди часто очень настороженно относятся к доказательствам, которые начинаются с тезиса и носят активный и даже зачастую агрессивный характер: «Покупайте, покупайте, покупайте, берите кредиты, делайте то-то!» И другое дело, когда нам преподносят аргументы и значимые ценности в форме так называемых риторических вопросов: «Вы хотите жить независимо, в достатке и счастливо?» или «Желаете, чтобы ваши продукты не портились, были свежими, не только полезными, но и вкусными?..» При этом демонстрируется мастерство манипулятора: «Я вам ничего не навязываю, вы сами пришли к этому». А решения, которые принимает человек самостоятельно или которые ему навязаны – по качеству и психологии – совершенно разные выборы.

Выход из этой и подобной «ловушки» тот же, что я уже озвучивал выше: нужно задавать вопрос – а к чему это все ведет? Практика свидетельствует: если вы навязываемый манипулятором вывод заставляете делать его самого, то это очень хорошая нейтрализация манипуляции: «И что из этого следует?» – «Вы не догадываетесь?» – «А я бы хотел от вас услышать». Таким образом, вы сразу минимизируете убеждающую ценность манипулятора.

Есть еще один прием связан с видами доказательств. Из курса классической логики известно, что есть, по крайней мере, два рода доказательств: прямые и косвенные. К первым относятся те, в которых для обоснования какого-либо тезиса приводятся какие-то аргументы. Косвенные же доказательства тезиса состоят в том, что они достигаются посредством опровержения некоторых других, связанных с ним, суждений. Самое известное из них – доказательство от противного. Есть доказательства путем «сведения к абсурду» и «исключением альтернатив». Кстати говоря, дедуктивный метод Шерлока Холмса, на который часто ссылаются и в противоречие себе говорят, что дедукция – это от общего к частному, ошибочен. Основной метод Шерлока Холмса – это метод исключения альтернатив. Например, преступление мог совершить Иванов, Петров, Сидоров. Но Иванова не было, Петров в командировке, остался один Сидоров.

Но наибольший интерес представляет доказательство от противного (обратного). Нам нужно обосновать какой-то тезис. Мы начинаем доказательство с того, что делаем предположение (допущение) о ложности этого тезиса. И если можем вывести из него какие-то противоречия, нестыковки, то факт этих противоречий свидетельствует о том, что наше предположение о ложности тезиса является ложным. Значит, тезис верен! Например, докажите, что поверхность этого стола является белой. В прямом доказательстве этого тезиса мы должны привести какие-то аргументы. Но мы можем прибегнуть и к доказательству «от обратного». Нам нужно доказать, что он белый? Предположим, что он не белый, а темный. Если бы это было так, и мы взяли бы темные маркеры и писали на нем, то ничего не было бы видно. Но мы это делаем и видим следы! В чем источник этого противоречия? В нашем предположении, что стол темный. Значит, предположение было неверно, а стол белый.

Строго говоря, название «от обратного (или от противного)» не совсем верно сформулировано. Тут надо говорить о доказательстве «от противоречащего!» Антитезисом того, что этот стол является белым, будет не то, что он темный (это противоположность), а то, что он не белый. А вот если он не белый, то он может быть синий, зеленый, желтый и т. п.

Манипулятор, пытаясь склонить вас к своей точке зрения, предполагая возможную неэффективность приведения прямых аргументов, очень часто прибегает к доказательству такого рода. Пытается, как это делают телефонные мошенники, убедить вас в том, чтобы вы совершили какое-то действие и предполагает, что вы этого делать не будете… И тогда манипулятор выводит из этой ситуации самые жесткие следствия, которые противоречат реальным ценностям человека. А тонкость опять-таки в том, что вывод делает сам объект манипуляции. Как быть в ситуации, когда к вам применяют такого рода тактику? Во-первых, потребовать доказательства прямого рода. Во-вторых, оценить последствия действия для вас.

Есть еще один очень распространенный прием, связанный с воздействием на эмоции. Мы говорили выше, что коммуникация может воздействовать на область интеллекта и на область эмоций, как в строках Пушкина, «Глаголом жечь сердца людей». Метод состоит в том, что за каждым аргументом, который приводит манипулятор в обоснование нужного для него тезиса, построены соответствующие образы – какая-то картинка, некая действительность. При этом мы помним, что, с точки зрения психотипов, есть аудиалы, визуалы, кинестетики. Представим ситуацию, что человек хочет вас склонить к совершению какого-либо действия: «Давайте в воскресенье поедем в лес». – «Зачем?» – «Мы там подышим свежим воздухом, разожжём костер, останемся наедине, искупаемся в реке». Пока идет воздействие на логику. Но за каждым аргументом может стоять образ: «Ты только представь себе – подышим свежим воздухом!.. Этот сосновый бор наполнит нашу душу…» Усиление воздействия может произойти с использованием приема «антитезы»: «Ты окажешься вдали от городского смога, выхлопных газов и копоти ревущих моторов, а здесь чистейший аромат девственной хвои и луговых цветов…» Иногда манипулятор может и не формулировать сам аргумент, а просто строит соответствующий образ. Большинство же людей склонно поддаваться такого рода воздействию.

Вообще, мы манипуляции рассматриваем, как воздействие на конкретного человека. А есть манипуляции общественным сознанием, целых групп. Однако то, что воздействует на одного человека, легко переносится и на социумы. Более того, в целом ряде случаев воздействие на отдельного человека более эффективно, когда оно происходит в составе какой-либо группы!

Перейдем к СОФИЗМАМ. Это уловки логического характера: сознательное нарушение тех или иных правил логики, применение заведомо неправильных способов рассуждений, маскируемых под правильные. Каждому правилу и принципу логики может соответствовать возможное его софистическое извращение. Однако в истории логики зафиксированы некоторые особые, хитроумные способы введения людей в заблуждение или, по крайней мере, формирующие логические головоломки.

Среди древних греков были люди, которые специализировались на софизмах ради развлечения публики. Интеллектуальные фокусники брались доказать или опровергнуть все, что угодно, вплоть до того, что и твой отец – пес, и сам ты – пес.

– У тебя есть пес? – спрашивает он.

– Да, есть.

– И от него есть щенки у соседней собаки? – продолжает софист.

– Да, это я видел сам, щенята от него.

– Значит, он отец. И он твой. Следовательно, он твой отец!

Другой древний софизм якобы доказывает, что у человека есть рога: «То, что ты не потерял, ты имеешь; ты не потерял рога, следовательно, ты их имеешь».

Или – человеку ставят вопрос, естественно, как будто, требуя ответа «да» или «нет»: «Перестал ли ты бить своего отца?» Но при любом из этих ответов отвечающий оказывается в нелепом положении.

Нейтрализация софизмов может, в частности, состоять в раскрытии содержащихся в них логических ошибок. Ясно, что в первом случае имеется явная подмена понятий: «Твой пес, являющийся отцом щенков» и «Твой отец». Во втором случае – явно ложный аргумент. В третьем – неправильно поставленный вопрос: вопрос с ложной предпосылкой о том, что ты бил своего отца. Другой не менее эффективный способ нейтрализации софизмов – использование «опровергающей аналогии рассуждения»:

– Перестал ли я бить своего отца? Хорошо, я отвечу на ваш вопрос, но прежде вы ответьте столь же четко, перестали ли вы страдать энурезом?

Подобных софизмов дошло до нас большое количество, хотя под названием софизмов иногда имеются в виду фактически антиномии – логически парадоксальные ситуации, содержащие в рассуждении какие-то дефекты, для которых в логике до настоящего времени не найдено общепринятого решения. Например, софизм «Куча»: «Последовательным добавлением песчинок нельзя составить никакую кучу. Если вы взяли одну песчинку, то это явно не куча, две песчинки тоже не куча. И никогда из не-кучи нельзя получить кучу, добавляя одну песчинку». Трудность здесь состоит в характере самого свойства «куча» (которое принадлежит к классу свойств, называемых не индуктивными). Особенность его состоит в том, что нет определенного промежутка, когда нечто становится или перестает быть кучей.

Софизм «Эватл и Протагор». Протагор[35] учил логике молодых людей, готовящихся к занятиям адвокатско-судебной деятельностью. Эватл брал у него уроки, обязуясь – по договору – заплатить ему лишь в том случае, если он выиграет свой первый процесс (что будет свидетельствовать о хорошем качестве его подготовки). Закончив курс обучения, Эватл не ведет процессов. Протагор, чувствуя, что таким способом Эватл хочет уклониться от оплаты, заявляет ему: «Напрасно ты надеешься, что можешь не уплатить мне, не ведя процессов. Я подам на тебя в суд. И ты уплатишь мне либо по приговору суда, либо – если приговор будет в твою пользу – согласно нашему договору, ибо это будет означать, что ты выиграл свой первый процесс». Эватл отвечает ему на это: «Хоть ты, учитель, и мудрый человек, но рассуждения твои несостоятельны. Если ты подашь в суд, то я ни в каком случае не уплачу: если приговор будет в твою пользу, то это будет означать, что я проиграл свой первый процесс, и не буду платить согласно нашему договору; если же суд укажет мне не платить, я не уплачу согласно приговору суда!»

Заметим, что причина возникшего здесь недоразумения состоит в промахе, который допустил Протагор при заключении договора: говоря современным логическим языком, он не учел, что предикаты «выиграешь» или «не выиграешь» могут относиться только к людям, ведущим процессы, и не предусмотрел в договоре пункт, чтобы Эватл оказался в числе этих людей.