Маоисты в Индии. Сборник переводов о движении наксалитов

Специальный выпуск журнала Economic and Political Weekly (за 22 июля 2006 г.), посвящённый маоистам в Индии 76, отражает признание того возрастающего значения, которое играет народное движение во главе с маоистами в политике и экономике страны. Однако, довольно странно, что в выпуске, посвящённом маоистам, нет ни одной статьи, написанной самими маоистами. Большая часть размещённых в нём статей, по-видимому, посвящена вопросу о насилии, и в них не отражены те ужасающие условия, в которых живут народные массы, а также не говорится о пути их улучшения. Хотя журнал решил отразить в своем выпуске широкий спектр взглядов, было бы более конструктивно, если бы в помещённых в выпуске статьях больше внимания уделялось вопросу об облегчении ужасающих условий жизни масс, в особенности в период глобализации, когда ситуация ухудшилась. Вопрос о насилии следует рассматривать в этом контексте. В данном ответе на критику, мы сначала очень кратко изложим наше понимание общественного устройства Индии, затем обсудим наши цели, чтобы, ориентируясь на них, оценить мнения авторов статей, и затем перечислим ряд основных пунктов, по которым мы с ними расходимся. Особое внимание мы уделим тем аргументам, которые вызывают наибольшую озабоченность у сочувствующих нашему движению.

Полуколониальный, полуфеодальный строй

Наша любимая страна, столь щедро наделённая природными богатствами, огромным количеством рабочих рук и талантов, низведена до такого состояния, что по ряду показателей ситуация хуже, чем в большей части стран Африки южнее Сахары. За почти 60 лет так называемой независимости положение дел существенно не улучшилось по сравнению с тем, что было в последние годы британского господства — по крайней мере, если говорить о положении широких народных масс. В эпоху Неру 77 избранная правительством модель развития опиралась на «эффект постепенного стимулирования» 78; теперь, в текущей фазе глобализации, нет даже этого. Лакх самоубийств в сельской Индии за последние десять лет — это только один намёк на айсберг страдания, о котором не упоминает ни один из авторов статей выпуска. Нищета и обездоленность масс продолжают расти, и в текущей фазе глобализации всё больше. И, если массы (а не только наксалиты) смеют выступать в защиту справедливости, то государственная машина отвечает им дубинками и огнестрельным оружием со всё большей нетолерантностью.

Доказательством этого служит не только борьба рабочих в Гургаоне, борьба племён в Калинга Нагаре, сопротивление жителей трущоб в Мумбаи и Дели, борьба перемещённых лиц в Нармаде, выступления крестьян в Раджастхане, борьба работников электрической промышленности в Уттар-Прадеш и Пенджабе, борьба государственных служащих в Тамилнаде, но и даже протесты против недавнего уничтожения населённых представителями среднего класса районов в Дели. Все эти народные выступления беспощадно подавлялись, так как у людей не было средств для противостояния наступлению государства. В результате, условия жизни народа изменились с плохих на худшие. Какие варианты действий могут предложить авторы статей, чтобы положить конец принявшему эндемический характер насилию государства по отношению к различным категориям страдающего народа? Как эти люди могут организоваться, чтобы улучшить свою жизнь? Как им следует ответить на это насилие? Отрицать маоистский метод, который по крайней мере привёл к определённым успехам, во всяком случае в тех регионах, где маоисты вступили на путь вооружённой борьбы, и не предлагать при этом альтернативы, по сути дела означает усугублять ещё больше отчаяние народа (и нищету), в то время как богачи расхаживают вокруг, кичась своим богатством.

Возрастающие размеры государственного насилия по отношению к массам и дальнейшее обнищание людей — это не просто случайность или отдельные случаи, это неотъемлемая часть существующей системы, которую маоисты обобщенно характеризуют как полуколониальную и полуфеодальную. Полуколониальную, поскольку правящие классы Индии (большой бизнес, верхушка бюрократии и ведущие политики, управляющие в центре и на местах) тесно привязаны к интересам империалистических держав. Полуфеодальную, потому что старые феодальные отношения не были уничтожены, просто на них сверху было наложено определённое количество капиталистического развития. Поэтому, например, парламент — это не демократический институт (как в странах, которые прошли через демократическую революцию — этап буржуазной демократии), он был введён в качестве института в условиях существующего крайне автократического государства и полуфеодальных структур как ширма для одурачивания масс.

Современная экономика Индии находится под влиянием деятельности авантюристов, безжалостной мафии, грабительских интересов горнодобывающих компаний и крупных спекулянтов, которые связаны с политикой преступности. Упадок настолько глубок и заболевание находится в такой острой стадии, что богачи поддерживают тысячи неправительственных организаций (НПО), чтобы прикрыть болячки системы и не дать людям увидеть, что они присущи системе как таковой, а не отдельным «неправильным» личностям или «ошибочной» политике. Этот полуколониальный, полуфеодальный порядок воспроизводит социальное расслоение — растущее число богатых и огромное количество их прихлебателей, и всё возрастающую массу обездоленных. Небольшой по размерам средний класс движется к первой категории, получая кое-какие объедки с шикарного обеденного стола; основную массу народа ждёт нищета, безработица, аграрный кризис, банкротство бизнеса и финансовый крах. Даже местная буржуазия (мелкая) и мелкие торговцы вытесняются с рынка во всё возрастающем количестве после появления гигантских компаний во всех сферах экономики.

Чтобы защитить анклавы богатых и влиятельных при таких крайностях богаттва и бедности, государство будет вынуждено всё больше и больше прибегать к репрессиям против народа и его организаций. Только с учётом этого контекста можно понять, почему министерство внутренних дел называет маоистов главной угрозой «внутренней безопасности». Мы, маоисты, стремимся к установлению справедливого и равноправного порядка. Главный вопрос, который встаёт при достижении этой цели — как ответить на репрессии индийского государства, которое безжалостно подавляет народ и защищает и оберегает богатых. Но перед тем, как мы ответим на этот вопрос, поговорим о том, за что мы боремся.

Маоистская модель развития

Мы, маоисты, выступаем за ориентированную на народ и опирающуюся на собственные силы модель развития. В этой модели главную роль играют люди; их инициатива реализована в максимально возможной степени. Мы полагаем, что всё создаваемое в стране богатство должно в ней оставаться и не должно утекать за рубеж. Индия очень богатая страна с огромным человеческим потенциалом, физическим и умственным, с колоссальной базой природных ресурсов. Это огромное богатство, которое незаконно и аморально присваивается империалистами, феодальными элементами и компрадорами, должно быть захвачено и использовано для развития экономики, в первую и основную очередь сельского хозяйства и аграрных регионов, где живёт большая часть нашего народа.

Наша модель развития ориентирована на кардинальное увеличение покупательной способности масс. Это создаст большой внутренний рынок внутри самой страны, который будет выполнять роль основного двигателя развития. Для начала нужно провести преобразования в сельских районах, где живёт 70 % населения. Это произойдёт через проведение аграрных реформ, через перераспределение земли на основе принципа «земля — тому, кто её обрабатывает». В своей статье Тилак Д. Гупта утверждает, что это более невозможно, так как дополнительной земли уже нет в достаточном количестве. Но есть ли у него обоснованные критерии для того, чтобы судить, сколько земли будет доступно для перераспределения? Подсчитал ли он, сколько земли находится во владении правительства/панчаятов 79; сколько земли принадлежит религиозным организациям; сколько земли принадлежит землевладельцам, которые не обрабатывают её (даже большая часть бюрократов и военных владеют землей, и многие, по сути дела, покупают ещё); и сколько земли принадлежит частному корпоративному сектору, роскошным курортам, гольф-клубам и так далее?

Аграрные реформы вместе с крупными инвестициями в развитие сельского хозяйства (в том числе и для того, чтобы восстановить землю, уничтоженную зеленой революцией 80), лесного хозяйства и связанных с ними видов деятельности (разведение птицы, мелкого рогатого скота, рыболовство), позволит в огромной степени увеличить покупательную способность сельского населения. В свою очередь, это создаст рынок для базовых потребительских товаров и будет способствовать развитию местной промышленности, что создаст новые рабочие места. С появлением новых рабочих мест покупательная способность населения возрастёт ещё больше, что подтолкнёт дальнейшее развитие промышленности и так далее по нарастающей спирали развития. При такой модели развития, экономический рост (и развитие внутреннего рынка) будет взаимосвязан с благосостоянием народа и, фактически, зависеть от него.

В городах промышленное производство тоже будет ориентировано на удовлетворение потребностей людей. Чрезмерное потребление сверхбогатых прекратится (так как их приобретённое нечестным путём богатство будет конфисковано) и огромные трущобы будут приведены в нормальное состояние. Люди будут получать зарплату, достаточную для жизни, и у них больше не будет необходимости цепляться за доставшуюся по наследству землю как резерв на чёрные времена. Это позволит освободить ещё больше земли для обнищавшего сельского населения.

Культура, спорт и отдых будут доступны массам, также как и образование, которое станет общедоступным. Все формы кастового и патриархального угнетения/дискриминации будут запрещены и против них будет идти борьба. Неприкасаемость 81 будет отменена и за это будут жестоко наказывать. С дегенеративной и феодальной идеологией будет вестись борьба и в долгий период после революции через серию культурных революций. Здравоохранение будет бесплатным для всех, и основной упор будет сделан на развитие превентивной медицины и гигиены.

Вкратце, такова модель развития, за которую мы, маоисты, выступаем. Она изложена в программе партии и в политических резолюциях, которые выпускаются время от времени. В этом нет никакой двусмысленности. В Бастаре, перед началом масштабного наступления государства в ходе продолжающейся кампании Салва Джудум, реализовывались масштабные проекты развития по изложенным выше принципам, что было задокументировано в буклете «Новая народная власть в Дандакаранье» (2000). В Андхра-Прадеш, Джаркханде и Бихаре имела место только борьба крестьян под руководством маоистов, которая привела к захвату земли у крупных землевладельцев и её перераспределению среди безземельных и бедных крестьян.

То, что мы предлагаем — это модель новой демократии 82, построенная на основании аграрных реформ и независимой, опирающейся на собственные силы экономики. Эту модель новой демократии мы также стремимся воплотить (после захвата власти), пусть и в рудиментарной форме, в партизанских базах и позднее в опорных базах 83. Именно поэтому в Дандакаранье маоисты не только воплощали в жизнь ориентированные на народ проекты развития (в периоды передышки между военными операциями), но также призывали к прекращению экспорта нашей богатой железной руды в Японию с шахт в Байладилье и поддерживали около 400 местных небольших металлургических производств, которым угрожало закрытие в результате правительственной политики. Разве это насильственная модель? Разве она антидемократическая? По сути дела, это самая человечная и миролюбивая модель экономического роста. Но когда мы пытаемся воплотить её в жизнь, государство отвечает репрессиями против нас и масс, которые нас поддерживают. Не мы стремимся к насилию. По сути дела, на протяжении более чем десятилетия мы смогли осуществить масштабные проекты развития в Дандакаранье и в Джаркханде, когда правительственные военные операции проводились не так активно. Мы стремимся воплотить в жизнь описанную выше модель развития; если бы это можно было сделать мирным путём, тем лучше. Но история научила нас тому, что денежные мешки и их политические представители не допускают даже и мысли о подобных вещах.

Проблема насилия

Проблема насилия проходит красной нитью через все статьи. Ни один настоящий коммунист не выступает за насилие как таковое. Коммунисты выступают за мирный общественный строй, основанный на равенстве и справедливости. Но когда мы пытаемся создать подобный строй, мы подвергаемся самым жестоким нападениям. Так было с самого момента рождения коммунистического движения. Нас убивали и уничтожали со дней Парижской коммуны. Было бы наивно думать, что правящие классы Индии с их долгой историей насилия против угнетаемых масс хоть чем-то лучше. Кроме того, народ сталкивается с насилием не только со стороны государства; в любом классовом обществе, и в том числе в Индии, насилие является неотъемлемой чертой самой системы и угнетаемые массы постоянно подвергаются ему на протяжении всей жизни — со стороны феодальной знати и со стороны фабричного менеджмента, а также в связи с практикой неприкасаемости, патриархатом и так далее.

Человеческое общество, с самого зарождения частной собственности и классов, двигалось вперед только благодаря долгой и мучительной борьбе и противостоянию насилию правящих классов. Ожидать сегодня, что правящие классы будут прислушиваться к тем, кто требует нового и более продвинутого общественного порядка, означает отбрасывать те уроки, которым нас научила история. Например, К. Балагопал рассуждает о том, какой альтернативный путь могли бы выбрать маоисты даже после того, как в Андхра-Прадеш начались убийства под видом «столкновений» 84. Может быть, рассуждает Балагопал, правительство в таком случае позволило бы маоистам сосредоточить свои усилия на осуждении антинародной сущности нынешней модели развития и развить свою деятельность до той точки, когда маоисты смогли бы создать мощную массовую базу для обретения государственной власти? Если такая возможность существовала, то почему правящие классы атаковали легальное движение в Каримнагаре и Адилабаде? Никакой вооружённой борьбы ещё не было, когда правительство Ченна Редди в 1978 г. приняло акт о беспокойных районах 85.

Кроме того, как ещё можно ответить на нападения со стороны землевладельцев и полиции? Балагопал также утверждает, что позитивная реакция со стороны государства могла бы ликвидировать аргумент в пользу революционного насилия. Подобные рассуждения просто показывают, какие иллюзии питают наши интеллектуалы по поводу природы государства. Нужно адекватно оценивать ситуацию.

Уделять основное внимание насилию со стороны маоистов значит уклоняться от обсуждения проблемы того, что массы в существующей системе вынуждены сталкиваться с насилием в повседневной жизни. Сотни умирают каждый день от голода, недоедания и от болезней, которые легко поддаются лечению. Полуфеодальная деревенская верхушка может прибегать для сохранения власти только к силе. Рабочие во всех сферах производства, кроме крупной промышленности (а иногда даже и там) вынуждены регулярно сталкиваться с бандитами, которых поддерживает менеджмент и даже полиция. Женщины в нашей стране сталкиваются ежедневно с патриархальным насилием и каждый год происходит множество так называемых приданых смертей (dowry deaths) 86. Далиты сталкиваются с унижением и издевательствами каждый день. И, помимо всего этого, существует насилие со стороны государства, индуистских фашистов и мафии, связанной с мейнстримными политическими партиями, большим бизнесом и так далее.

Насилие со стороны маоистов, которое является ответом на насилие угнетателей, это не самое главное; самое главное — справедливость. Если говорить о насилии со стороны наксалитов, то его следует рассматривать в контексте насилия, которое пропитывает собой всю нашу систему. Если игнорировать этот контекст, тогда легко можно впасть в предубеждение буржуазной концепции «насилие порождает насилие», не понимая структурных причин насилия.

Одним из важных аспектов сегодняшних контртеррористических операций является массированное применение агентурно-шпионской сети, чтобы уничтожать повстанческие движения не только извне, но и изнутри. Сегодня это один из главных инструментов контртеррористической стратегии в мире, в том числе в Индии. В число разнообразных контртеррористических операций входят операции непосредственно на уровне деревень, операции в массовых организациях и секретные операции внутри самой партии. На эти цели секретно выделяются огромные деньги. Большинство информаторов изображают из себя «гражданских лиц», и многие рекрутируются из бедных классов. Но их существование приводит к гибели тысяч лучших революционеров по всему миру. Это сопровождается жестокими пытками для извлечения информации. Ранее, сведения пытках попадали в прессу; теперь правящие классы заботятся о том, чтобы этого не происходило и убивают подвергнувшуюся пыткам жертву, а также пытаются легитимизировать пытки как необходимый элемент «борьбы с терроризмом».

Известным становится только открытое насилие со стороны государства, а не эти секретные операции. Единственное долгосрочное решение по борьбе с такими операциями — это расширение массовой базы партии (а не только одной массовой поддержки) и подъём её политического уровня. Кроме того, необходимо решать эту проблему немедленно, в противном случае будут убиты наши лучшие кадры. Если все жители каждой деревни хорошо организованы (в массовые организации, милицию и партийные ячейки), информатору очень трудно существовать, оставаясь незамеченным. Но подобная всеохватная организация требует времени, и её сложно создать в больших деревнях и в городах. Между тем, вербовка информаторов продолжается. Большинство информаторов, находящихся на службе государства, происходит из обыкновенных семей, но в основном это опустившиеся и деградировавшие люди. Они участвуют в секретных операциях полиции и армии. Любая снисходительность по отношению к ним означает смерть наших лучших товарищей (и так было уже не раз). Действия против таких элементов — это не насилие в отношении гражданских лиц, это уничтожение агентов полиции и парамилитарных организаций, и рассматривать его нужно именно с этой точки зрения. Этот момент важно понимать, особенно в свете современной теории контртеррористических операций или «конфликта малой интенсивности», которая была первоначально разработана британской MI5 и американским ЦРУ и применяется по всему миру.

Большое заблуждение

Есть ещё одно большое заблуждение — что «ни в чём не повинные» люди оказываются жертвами столкновений между наксалитами и полицией. Во-первых, фактически это неверно. Во-вторых, «люди» — это не какая-то однородная масса; правящая элита и её прихлебатели находятся на стороне государства, тогда как массы угнетённых с наксалитами. Первые поддерживают государственный терроризм (такие организации, как Салва Джудум), в то время как вторые вместе с наксалитами сопротивляются этому террору. Источником данного заблуждения является постмодернистская концепция так называемого «гражданского общества», которая скрывает классовое расслоение внутри социума. В любой ситуации, когда есть конфликт между террором со стороны государства и народным сопротивлением ему, будут определённые группы, которые не поддерживают ни одну из сторон, но большинство будет разделено на два лагеря — меньшинство, которое поддерживает государство, с одной стороны, и массы, поддерживающие наксалитов, с другой. Упомянутое выше заблуждение, когда народ рассматривается как однородная масса, пронизывает все статьи, в том числе статью Суманта Банерджи, где он пишет: «партизаны-маоисты часто демонстрируют свой незрелый образ мыслей, угрожая им, вместо того, чтобы терпеливо политизировать их». С нашей точки зрения, на уровне деревень массы разделены на три группы: упёртых реакционеров; неопределившихся, которые колеблются между двумя противостоящими силами; и массы, завоёванные на сторону маоистов. Утверждение Банерджи может относиться к промежуточным слоям. В действительности, однако, основные акции [насилия], предпринятые маоистами, направлены против упёртых реакционеров. Возможно, допускаются ошибки при определении того, кто принадлежит к первой или второй категориям. Хотя это можно обсуждать, перечисленные три группы нужно чётко отделять друг от друга, так как это основа для понимания классовой борьбы на низовом уровне, которая, в свою очередь, является борьбой за власть. Упёртых реакционеров нужно подавлять, тогда как остальных нужно терпеливо политизировать. Конечно, здесь есть проблемы с классовым анализом и, вследствие этого, неправильное разрешение противоречий внутри народа 87 из-за неопытности некоторых кадров. Хотя это скорее исключение, чем правило, государство использовало эти ошибки, преувеличивая их масштаб, и многие интеллектуалы, которые отказываются понимать реальное положение вещей, оказывались жертвой государственной пропаганды, часто присоединяя свой голос к общему хору критики революционного насилия. Суманта Банерджи продолжает рассуждать на эту тему:

Вообще-то, настоящий гуманизм предполагает безоговорочную защиту угнетённых. Но нет всеохватного гуманизма.

В классовом обществе, где правящие классы жестоко угнетают массы, настоящий гуманизм предполагает не менее яростную ненависть к угнетателям. Не может быть любви без ненависти; не может быть всеохватной любви. Маоисты могут допускать отдельные ошибки, из которых мы извлечём определённые уроки, но «быть более гуманными» не означает, что нужно мягко относиться к противнику и его агентам. Разумеется, не должно быть никаких атак на гражданские цели, но определение «гражданской цели» зависит от военно-политических задач движения — как кратко-, так и долгосрочных. С точки зрения Суманты Банерджи, здание школы, в котором дислоцированы парамилитарные силы или центр коммуникаций, может быть гражданской целью, но для маоистов это часть долгосрочной стратегии по борьбе с силами противника 88. Суманта Банерджи поступает несправедливо, когда не делает различия между насилием со стороны маоистов и действиями исламских фундаменталистов, поскольку маоисты никогда намеренно не атаковали гражданских лиц.

Так называемые «гражданские лица» из Салва Джудум по сути дела — агенты полиции и «люмпены», нанятые государством для того, чтобы убивать, жечь, грабить и уничтожать племенную жизнь в рамках своей стратегии по борьбе с маоистами. Хотя некоторых потерь можно было бы избежать, как например в случае с двумя детьми в лагере Эрраборе, народная война не может быть клинически чистой, без жертв из числа гражданского населения. Главное здесь — принимать максимальные усилия для того, чтобы этого избежать. И полиция и парамилитарные силы используют этот принцип маоистов в рамках своей тактики по борьбе с ними. Например, они передвигаются в общественном транспорте вместе с гражданскими лицами и используют их как живые щиты, когда нужно перемещаться в районах, которые являются бастионами маоистов. Они знают, что маоисты не будут нападать, если возможны жертвы среди гражданских. Они также посылают полицейских и местных ополченцев без оружия, чтобы собирать информацию о маоистах в деревнях, которые являются базами наксалитов, и даже используют женщин как агентов, так как маоисты не будут убивать таких людей. В штате Андхра-Прадеш недавно были рекрутированы на службу три тысячи ополченцев и полторы тысячи секретных агентов полиции, как признал главный министр штата на встрече главных министров по борьбе с терроризмом и левым экстремизмом 5 сентября этого года. Министр внутренних дел и глава департамента полиции Андхра-Прадеш признали, что они намеренно не выдали оружие около 500 полицейским участкам в штате, так как они были уверены, что маоисты не нападут на безоружных полицейских.

Подводя итоги, повторим, что насилие является неотъемлемой чертой жестокой системы. Нельзя понять необходимость революционного насилия, не принимая во внимание таких вещей, как фашистская природа государства, жестокость спецслужб, пытки и «столкновения», запреты на мирные собрания, нарушение государством демократических прав народа. Фашистская природа государства становится понятной, когда вызов ему бросают мощные народные движения, как можно видеть во всех регионах, где действует маоистское движение. Фактически, насилие со стороны маоистов необходимо только для того, чтобы положить конец всему насилию прогнившей системы и принести мир нашей стране и нашему народу. По-другому от этой жестокой и безжалостной системы не избавишься. Мы искренне хотим поинтересоваться у авторов этих статей, не могли бы они предложить свой вариант, как покончить с насилием со стороны угнетателей и государства, которое действует от их имени? Как угнетённые массы могут добиться справедливости?

В конечном счёте, мы хотим заявить, что в ходе революционного движения мы совершали ошибки в этом отношении; но всякий раз, когда мы это делали, мы никогда не пытались их скрыть и приносили публичные извинения 89. Хотя мы всегда стараемся учиться на своих ошибках, нужно также понимать, что классовую борьбу нельзя вести с хирургической точностью. Она очень мучительна и болезненна; точно так же, как и каждодневная жизнь большей части нашего народа.

Теперь мы обсудим несколько других важных аргументов и оставим остальные для будущей дискуссии.

Сравнение с непальскими маоистами

Существует тенденция сравнивать маоистские движения в Непале и Индии, выдвигая нынешнюю тактику непальских маоистов 90 как, предположительно, мирную альтернативу насильственным методам индийских маоистов. Не надо забывать о том, что нынешние успехи антимонархического движения в первую очередь являются результатом военных и политических успехов Народно-освободительной армии и её способности отразить атаки королевской армии. Эти победы стали возможны благодаря 30‑тысячной НОА и 100‑тысячному народному ополчению, и 12 тысячам человеческих жизней. Об этом говорится в недавнем интервью индийскому журналу Philal товарища Прачанды, председателя КПН (маоистской), где он говорит:

Кроме того, изменение тактики зависит от ситуации в конкретной стране и силы противника. Ситарам Йечури в особенности пытается противопоставить непальских маоистов индийским. В то время как КПИ (марксистская) жестоко расправляется с маоистами в Западной Бенгалии 92, она лицемерно восхваляет непальских маоистов. Вместо того, чтобы противопоставлять одну революцию другой, было бы намного более конструктивно взять позитивное у других революций и посмотреть, как можно лучшее из них воплотить в конкретных индийских условиях, чтобы продвинуть революцию вперёд. Эта проблема заставляет нас обратиться к вопросу о революционном пути.

О революционном пути

Среди авторов статей наиболее прямолинейным в критике революционного пути как такового был Тилак Д. Гупта, который заявил следующее:

Ранее в процитированной статье он также сомневался в выборе маоизма как идеологии. Автор подвергает сомнению самые основы КПИ (маоистской). А Сагар, в свою очередь, критикует целый ряд тактических подходов — идеализирует выборы, противопоставляет массовые [ненасильственные] действия вооружённой борьбе, выступает против демократизации племенной культуры, отрицает наши успехи и фокусирует внимание только на том, что мы представлены не по всей [Индии] (как будто марксисты одерживают гигантские победы по всему миру) — и даже доходит до того, что сваливает в одну кучу всех «левых», в том числе объединяет парламентские КПИ и КПИ (марксистскую) с КПИ (маоистской) в одну категорию, призывая к «подлинной конфедерации различных левых организаций». Моханти, в свою очередь, допускает даже фактические ошибки (утверждая, что все марксистско-ленинские группы обладают одинаковым влиянием, чего не говорят даже противники движения), ставя в один ряд КПИ (маоистскую) с ревизионистскими группами «Освобождение» и Кану Саньяла 93. Некоторые авторы подчёркивают определённые недостатки движения и пытаются на этом основании отрицать его направление в целом, другие делают то же самое, ссылаясь на «изменившуюся ситуацию», третьи пытаются затушевать разницу между марксизмом и ревизионизмом.

Разберем некоторые из их аргументов. Действительно, Тилак прав, когда он говорит, что международная ситуация изменилась, хотя сама суть империализма осталась прежней. Но эти изменения, связанные с экономическим кризисом и возросшей свирепостью империализма, особенно американского, на самом деле требуют более масштабного и глубокого вооружённого сопротивления, чем мы имеем сейчас. Посмотрите на то, что произошло в Ираке или на наглость, которую демонстрирует Израиль в Ливане и Палестине; на массовые убийства коммунистов и даже либеральной оппозиции в Латинской Америке; убийства сотен лидеров масс на Филиппинах и т. д. То самое «пространство» для деятельности революционеров и демократов, о котором идёт так много разговоров, на самом деле сужается, но не из-за вооружённой борьбы маоистов, а из-за возрастающего фашистского характера империализма и его агентов по всему миру. Это очевидно в Индии, где центральное правительство и правительства штатов наращивают свою вооружённую мощь в масштабах, невиданных ранее. Они понимают, что им придется иметь дело с массовыми восстаниями, которые произойдут в результате агрессивного воплощения политики ЛПГ 94. Поэтому непонятно, в каком направлении Тилак собирается изменять политико-идеологическую линию, стратегию и тактику КПИ (маоистской). Прежде чем делать такие далеко идущие выводы, нужен намного более глубокий анализ ситуации.

Если сегодня движение слабо во многих частях страны, то нужно укреплять его там, а не менять курс ради какой-то «подлинной конфедерации различных левых организаций». Нужна не такая аморфная конгломерация, а подлинный Единый Фронт (ЕФ) четырёх классов рабочих, крестьян, среднего класса и национальной буржуазии 95. Эффективный ЕФ — единственный способ мобилизовать все антиимпериалистические, антифеодальные силы, а не конфедерация различных левых организаций, которая размывает базовые различия между различными классовыми силами. История всех революций, в особенности в России и Китае, ясно показала, что добиться победы можно только благодаря бескомпромиссной политико-идеологической борьбе со всеми формами ревизионизма. Там, где был избран путь компромисса, социалистическая перспектива была утрачена, хотя и могли быть достигнуты военные победы, как во Вьетнаме, на Кубе, в Северной Корее и т. д.

Племенной и кастовый вопросы

Есть также тенденция фокусировать внимание на политике идентичности, как например в статье К. Балагопала, и идеализировать отсталые племенные общества, как в статьях Сагара и Нандини Сундер; оба этих подхода связаны с постмодернистским мышлением, которое активно продвигают неправительственные организации.

К. Балагопал не только рассуждает о политике идентичности, он также уверен, что в результате революционной борьбы больше всего страдают сами угнетённые — это он называет «уничтожением органических лидеров». Действительно, наше движение выдвинуло сотни интеллектуалов из рядов самых угнетённых; тем не менее, Балагопал отрицает революционный процесс как таковой, заканчивая свою статью следующими словами: «ежедневная гибель таких людей — это самопожертвование, которое не может продолжаться бесконечно». Это неоднозначный вывод, который можно по-разному интерпретировать — например, как то, что угнетённым следует отказаться от пути борьбы, который кажется автору бессмысленным. Если потери чрезмерны, нужно выяснить, почему это так, и исправить совершенные ошибки, но ожидать, что революция возможна без самопожертвования — это иллюзия. «Политика идентичности» разделяет массы; необходим классовый подход, который объединяет массы, в том числе массы угнетённых. Классовый подход к кастовому вопросу требует прекращения угнетения низших каст высшими, ликвидации брахманистской идеологии и самой вредной кастовой системы, в том числе «неприкасаемости». Но «политика идентичности» только укрепляет касты и ещё более способствует окостенению кастовой системы.

Что касается занимающихся сохранением племенной культуры НПО, было бы хорошо, если бы Сагар и Нандини Сундер пошли и поговорили с женщинами из Бастара, и они бы рассказали, что им дала племенная культура — например, насильственную выдачу замуж, колдовство, предрассудки, тяжёлый принудительный труд и т. п. Хотя она не так плоха сама по себе, как например индусская патриархальная система, племенная культура далека от идиллической. Маоисты старались учиться у масс адиваси и взять всё позитивное, что есть в племенной культуре, отбрасывая шлак. Поэтому мы не просто стремились сохранить гонди, сантали и другие языки, но также развивали их; мы сохранили и адаптировали фольклор племен и их танцевальную культуру, наполнив их социальным содержанием. Мы поддерживали и развивали элементы общинности и коллективизма, которые были естественной частью их культуры. Мы охраняем леса и занимаемся их восстановлением. Кроме того, мы занимаемся обучением представителей племён и приобщаем их к современной науке, которая не может оставаться уделом исключительно существующей интеллектуальной элиты.

Заключение

Индия — огромное и очень сложное общество, которое развивается неравномерно и поэтому находится на разных уровнях развития. Она обладает всеми основными признаками полуколониального, полуфеодального общества, которое находится в тисках финансового капитала; оно также обладает своей спецификой, которая требует глубокого изучения и анализа. Совершить революцию в таком обществе — непростая задача. Сосредоточив основные усилия на вооружённой аграрной революции, также необходимо заниматься решением других разнообразных и многочисленных проблем нашей общественно-политической системы. Новодемократическая революция 96 предполагает тотальную демократизацию всей системы и всех аспектов жизни — политики, экономики, социальной [структуры], культуры, образования, здравоохранения и т. д. Уровень жизни должен быть повышен, причем не только в области материального достатка, но также в сфере ценностей и самого взгляда на жизнь. В ходе революционного процесса появится новое общественное существо. Как коммунисты, мы всегда готовы исправить свои ошибки и выслушивать других, так как в нашем сердце — интересы народа. Но критика может быть полезной, только если она конкретна; если мы согласимся с ней, то мы с радостью её примем и попытаемся применить на практике; если мы не согласны, то мы можем свободно и открыто приступить к дискуссии.

Фото товарища Азада, опубликованные в пресс-релизе КПИ (маоистской) в 2013 г.