Маоисты в Индии. Сборник переводов о движении наксалитов

«Я — настоящий патриот» 170 Туша Миттал беседует с находящимся в подполье лидером маоистов Кишенджи на темы маоистского насилия, стратегии и их борьбы за власть. С несомненной гордостью он говорит, что он самый разыскиваемый преступник в Индии номер 2. Член Политбюро КПИ (маоистской) Маллоджула Котесвар Рао, псевдоним Кишенджи, 53, вырос в штате Андхра-Прадеш, читая Ганди и Тагора. По его словам, разобравшись в мировой истории, он ушёл в джунгли делать революцию. В ходе обысков в 1982 г. полиция ворвалась в его дом в деревне Педдапалли. С тех пор он больше не виделся с матерью, но он пишет ей через газеты на телугу. Проведя 20 лет в наксалитском поясе в Махараштре и Чхаттисгархе, он перебрался в Западную Бенгалию. Его жена контролирует маоистские операции в Дантеваде. Находясь сейчас в укрытии всего лишь за несколько километров от лагеря полиции в Лалгархе, он каждый день прочитывает 15 газет и предлагает вам отправить по факсу партийную литературу. Если вы согласитесь подождать, он посмотрит военную статистику на своем компьютере. Выдержки из полуночного интервью по телефону:

— Расскажите о Вашем жизненном пути. Что заставило Вас вступить в КПИ (маоистскую)?

— Я родился в Каримнагаре, штат Андхра-Прадеш. В 1973 г., получив степень бакалавра по математике, я переехал в Хайдарабад изучать право. Моя политическая биография началась с моего участия в «Телангана Сангарш Самити», организации, которая боролась за создание отдельного штата Телангана. Я был основателем Радикального студенческого союза (РСУ) в Андхра-Прадеш. В период чрезвычайного положения в 1975 г. я ушёл в подполье, чтобы принять участие в революции. На мой выбор повлияли несколько факторов: писатель Варавара Рао 171, основатель Ассоциации революционных писателей, политическая атмосфера в Индии и прогрессивное окружение, в котором я вырос. Мой отец был большим демократом и борцом за свободу. Он также занимал пост заместителя председателя отделения партии Индийский национальный конгресс (ИНК) в штате. Мы были брахманами, но моя семья никогда не верила в касту. Когда я вступил в КПИ (марксистско-ленинскую), мой отец вышел из ИНК, сказав, что два разных политика не смогут ужиться под одной крышей. Он верил в социализм, но не в вооружённую борьбу. Когда чрезвычайное положение отменили в 1977 г., я возглавлял демократическое крестьянское движение против феодализма. Более 60 тысяч крестьян приняли в нём участие. Это вызвало крестьянское восстание в национальном масштабе.

— Министр внутренних дел согласился на переговоры с КПИ (маоистской) по таким вопросам, как права на лес, приобретение земли и особые экономические зоны (ОЭЗ). Почему вы отвергли его предложение? Он только просил вас остановить насилие.

— Мы готовы к переговорам, если правительство отзовёт свои силы. Насилие не входит в нашу повестку дня. Наше насилие — это ответ на насилие. Правительственные силы нападают на наших людей каждый день. За последний месяц в Бастаре формирования «Кобра» убили 18 ни в чем не повинных адиваси и 12 маоистов.

В Чхаттисгархе арестуют людей, которые помогают нам с нашими программами развития. Остановите всё это, и насилие прекратится. Недавно глава полиции Чхаттисгарха назвал шесть тысяч специальных сотрудников полиции в Салва Джудум силой, которой следует гордиться. Вербовка агентов продолжается. Эти люди насиловали, убивали и грабили адиваси на протяжении многих лет. Целые деревни были опустошены из-за Салва Джудум. Правительство может говорить всё, что угодно, но мы им не верим. Как они могут изменить свою политику, если это от них вообще не зависит? Ими командуют Всемирный банк и Америка.

— На каких условиях вы сократите масштабы насилия?

— Премьер-министр должен принести извинения адиваси и вывести все войска, размещённые в их регионах. Войска для нас не новость, мы боролись с государственным террором на протяжении последних двадцати лет. Все политические заключённые должны быть освобождены. Возьмите столько времени на вывод войск, сколько вам нужно, но поручитесь перед нами, что в это время не будет новых полицейских атак. Если правительство согласится на это, никакого насилия с нашей стороны не будет. Мы продолжим развивать наше движение в деревнях, как раньше.

— Перед тем, как правительство согласится на вывод войск, можете ли вы заверить государство, что вы не будете вести боевых действий в течение одного месяца?

— Мы подумаем над этим. Мне нужно посоветоваться с моим генеральным секретарём. Но какие будут гарантии, что полиция не будет атаковать нас в течение этого месяца? Пусть правительство сделает заявление и начнет процесс вывода войск. Это не должно быть простое шоу для публики. Посмотрите, что произошло в Андхра-Прадеш. Они начали переговоры, а потом прервали их. Член нашего Центрального комитета отправился на встречу с секретарём партийного комитета в Андхра-Прадеш. Потом полиция застрелила его за то, что он осмелился участвовать в переговорах с правительством.

— Если вы действительно за народ, то почему вы настаиваете на вооружённой борьбе? Вам нужно благосостояние адиваси или политическая власть?

— Политическая власть. Благосостояние адиваси является нашим приоритетом, но без политической власти мы не сможем ничего добиться. Власть невозможна без армии и оружия. Адиваси подвергались эксплуатации и были загнаны в крайнюю отсталость потому, что у них не было политической власти. У них нет прав на собственное богатство. Тем не менее, наша философия не настаивает на необходимости оружия. Оружие занимает второстепенное место. Мы потерпели поражение в Андхра-Прадеш по этой причине.

— Правительство говорит, что вы должны первыми остановить насилие, вы говорите, что правительство должно первым вывести войска. Получается замкнутый круг, в котором больше всего страдают адиваси, интересы которых вы, по вашим словам, представляете.

— Давайте тогда позовем международных наблюдателей. Будь то Андхра-Прадеш, Западная Бенгалия или Махараштра, мы никогда первыми не начинали насилие. Первым всегда нападало правительство. В Бенгалии кадры КПИ (марксистской) не позволяют никому, кроме членов их партии, работать в деревнях под их контролем. Полицейские силы присутствуют в регионе Лалгарха с 1998 г. В такой ситуации как я могу агитировать за повышение цен на картошку и питьевую воду? У меня просто нет такой возможности. Когда минимальный размер заработной платы в Западной Бенгалии составлял 85 рупий в день, людям платили 22 рупии. Мы потребовали 25 рупий. «Махабхарата» начинается с того, что Кауравы отказались дать Пандавам даже пять деревень, которые они просили. Государство отказалось поднять зарплату на три рупии. Мы — Пандавы; они — Кауравы 172.

— Вы говорите, что насилие не входит в вашу повестку дня, но вы убили за последние четыре года почти 900 полицейских. Многие из них были из бедных семей адиваси. Даже если это ответное насилие, как вы таким образом боретесь за народ?

— Мы ведем войну не с полицией, а с государством. Мы хотим свести к минимуму потери полиции. В Бенгалии многие семьи полицейских симпатизируют нам. За последние 28 лет КПИ (марксистская) совершила 51 тыс. политических убийств. Да, за последние семь месяцев мы убили 52 члена КПИ (марксистской), но только в ответ на жестокость полиции и КПИ (марксистской).

— На какие деньги существует КПИ (маоистская)? Как насчет обвинений в рэкете?

— Мы не занимаемся рэкетом. Мы собираем налоги с корпораций и крупной буржуазии, но это не отличается от финансирования корпоративным сектором политических партий. Мы проводим аудит каждые полгода. Ни одна пайса не расходуется зря. Крестьяне также финансируют партию при помощи добровольных пожертвований, давая каждый год заработки за два дня. За два дня сбора бамбука в Гадчироли мы получили 250 тыс. рупий. За сбор листьев тенду в Бастаре — 350 тыс. рупий. В других местах крестьяне дали нам 1 тыс. центнеров риса.

— А если крестьянин откажется давать пожертвования?

— Такого не бывает.

— Потому что вы их запугали?

— Нет. Потому что они на нашей стороне. Мы не требуем с крестьян ни одной пайсы за программы развития, которые мы осуществляем.

— Какие программы развития вы осуществляете в регионах маоистского движения? Как улучшилась жизнь для адиваси в Чхаттисгархе и Джаркханде?

— Мы разоблачаем перед людьми истинное лицо государства, говорим им, как живут богатые люди и чего они лишены. Во многих из этих регионов цена за сбор листьев тенду составляла одну рупию за тысячу листьев. Мы подняли её на 50 пайс за каждый лист в трёх дистриктах Махараштры, пяти дистриктах Андхра-Прадеш и во всем Бастаре. Бамбук продавали на бумажные фабрики за 50 пайс за связку. Теперь цена составляет 55 рупий. Но эти победы пришли после борьбы с сопротивлением и жестокостью государства. Только в Гадчироли они убили 60 человек с нашей стороны, мы убили пятерых с их стороны. КПИ (маоистская) оказывает медицинскую помощь 1,2 тыс. деревень в Индии почти на ежедневной основе. В Бастаре наши солдаты являются опытными врачами, носят соответствующую форму, работают акушерами в джунглях. Мы не даём им оружия. У нас есть 50 таких мобильных врачебных команд и 10 мобильных госпиталей в самом Бастаре. Жители деревень идут к специалистам по определённым болезням: лихорадку лечит Исса, дизентерию Раму и т.д. В этих регионах так распространены болезни, что не хватает людей хоронить мёртвых. Мы даём врачам бесплатные лекарства для людей. Правительство не знает, что эти лекарства идут из их собственных больниц.

— Если государство введёт гражданскую администрацию в наксалитском поясе, вы позволите это?

— Мы приветствуем такой шаг. Мы хотим, чтобы сюда пришли учителя и врачи. Люди в Лалгархе просили построить больницу на протяжении десятков лет. Правительство ничего не делало. Когда они построили больницу сами, правительство превратило её в военный лагерь.

— Каково ваше видение будущего? Назовите три ближайшие задачи.

— Первая задача — завоевание политической власти, установление новой демократии, социализма и затем коммунизма. Вторая задача — сделать нашу экономику самодостаточной, чтобы мы не полагались на займы у империалистов. Мы всё ещё выплачиваем иностранные займы, сделанные десятки лет назад. Долг продолжает расти из-за девальвации нашей валюты. Мы никогда не сможем выплатить его. Это то, чего хочет Всемирный банк. Нам нужна экономика, которая опирается на две вещи — сельское хозяйство и промышленность. Во-вторых, адиваси хотят земли. Пока они не будут иметь своей земли, государство будет эксплуатировать их. Люди должны получать долю урожая в зависимости от сделанной ими работы. Мы не выступаем против промышленности — какое развитие возможно без неё? Но мы должны решить, какие отрасли промышленности нужны именно для Индии, а не для Америки или Всемирного банка. Вместо больших дамб, крупной промышленности мы будем продвигать мелкую промышленность, в особенности ту, от которой зависит сельское хозяйство. Третья цель — захватить все крупные компании — от семьи Тата до семьи Амбани, отменить все «меморандумы о договорённости», национализировать их имущество и посадить владельцев в тюрьму. Кроме того, с низового до высшего уровня, мы создадим выборные демократические органы власти.

— Но посмотрите на историю коммунистических правительств по всему миру. Они стали такими же репрессивными, как и те правительства, которые они свергли. Есть яркие свидетельства государственного принуждения и отсутствия свободы мысли при маоистских режимах. Как это всё соответствует интересам народа?

— Это сказки, которые рассказывают капиталисты. Люди в деревнях умирают сотнями, но наши врачи хотят жить в городах. Все наши инженеры хотят работать на Японию или в секторе ИТ. Они добились своего положения за счёт нации. Что они делают для моей страны? Государство не может заставить вас стать врачом. Но если вы стали им, оно должно настоять на том, чтобы вы отработали два года в деревне. Насколько репрессивным является государство, это зависит от того, кто контролирует власть.

Мы хотим демократической культуры. Если нет демократии, скажите крестьянам начать новую революцию и свергнуть нас. В зародышевой форме у нас уже есть альтернативное демократическое народное правительство в Бастаре. Мы выбираем местное правительство, которое называется революционный народный комитет. Люди голосуют, поднимая руки. В комитете есть председатель, заместитель председателя и отделы — образования, здравоохранения, социального обеспечения, сельского хозяйства, закона и порядка и по связям с общественностью. Эта система в настоящее время существует примерно в 40 дистриктах Индии. Представление о том, что маоисты не верят в демократию, ошибочно. То, что существует сегодня в Индии, это формальная демократия. Она ненастоящая. Будь то Мамата Банерджи 173, или КПИ (марксистская), или ИНК, всё это диктатура. Мы добились на переговорах освобождения 14 женщин-адиваси в Бенгалии, чтобы показать всему миру, кого государство держит в тюрьме; показать их настоящее лицо.

— Если вы верите в демократию, почему вы не участвуете в демократическом процессе, который уже существует? Маоисты в Непале приняли участие в выборах.

— Чтобы создать новое демократическое государство, сначала нужно уничтожить старое. Непальские маоисты пошли на компромисс. Какие выборы? Против 180 депутатов парламента выдвинуты серьёзные уголовные обвинения. Больше 300 депутатов парламента — миллионеры. Знаете ли вы, что армия США уже проводит учения на базе в штате Уттар-Прадеш? Они открыто заявили, что они возьмут с собой индийскую армию, куда захотят. Кто позволил им вести себя так дерзко? Не я. Я против них. Я — настоящий деш бхакт (патриот).

— Какой вы хотите видеть Индию? Выберите образец.

— Нашим первым образцом был Париж 174. Он закончился неудачей. Потом потерпела неудачу Россия. Тогда появился Китай. Но после Мао он тоже потерпел неудачу. Теперь нигде в мире власть не находится действительно в руках народа. Везде рабочие борются за неё. Так что у нас нет образца для подражания.

— Если коммунизм не сработал в других странах, почему он должен сработать в Индии? Китай теперь признаёт, что теории Мао были ошибочны. В Непале маоисты уже стремятся получить иностранные инвестиции.

— То, что делают маоисты в Непале, это ошибочно. Если идти по этому пути, то он приведёт только к новому Буддхадебу-бабу. Мы обратились к ним с призывом вернуться к старым путям. Когда социализм или коммунизм пускают где-то корни, империализм пытается разрушить его. Конечно, Ленин, Мао, Прачанда — у всех есть недостатки. Выиграв вторую мировую войну, Ленин 175 и Сталин заменили внутреннюю демократию бюрократией. Они пренебрегли участием народа. Мы будем учиться на их ошибках. Но капитализму тоже придется снова встать на ноги после того, как его пристрелили. Как вы можете говорить, что капитализм был успешен? Социализм является единственным путём.

— Но, придя к власти, вы можете также совершить ошибки, как непальские маоисты или КПИ (марксистская)?

— Если мы изменимся, народ должен начать новую крантикари адолан (революцию) против нас. Если правитель — не важно, кто — становится эксплуататором, тогда народ должен подняться и потребовать демократии. Они не должны слепо верить в Кишенджи, Прачанду или Сталина. Если лидер или партия отклонятся от их собственной идеологии, тогда нужно перестать верить им и снова восстать. Народ всегда должен сохранять эту традицию.

— Сталкивались ли вы когда-либо с личными трудностями? Является ли насилие единственным путем оказания давления на государство?

— Я верю, что мы боремся за правое дело. Мы ведём справедливую войну. Да, могут быть ошибки на этом пути. В отличие от государства, когда мы совершаем ошибки, мы признаём это. Когда Фрэнсису Индувару 176 отрубили голову, это было ошибкой. Мы извинились за это. В Лалгархе мы используем разные методы. Недавно мы выдвинули конкретные требования по развитию и дали правительству время до 27 ноября. Мы просили 300 артезианских колодцев и 50 временных больниц. Я также стучал в двери партий «Левого фронта» 177 — блока «Вперёд», Революционной социалистической партии, КПИ и даже КПИ (марксистской). У меня даже есть контакты с министрами бенгальского правительства. Я лично говорил с главным министром 178.

— Его офис это отрицает.

— Я говорил с ним. Я потребовал остановить репрессии и сказал, что мы отправили по почте наши требования по развитию. Он сказал, что на него давят его собственная партия и министр внутренних дел Чидамбарам.

— Почему полиция не смогла вас поймать?

— В восьми штатах идут днем и ночью операции по моей поимке. Я самый разыскиваемый преступник в Индии номер 2. В 1,6 тыс. деревень в Бенгалии люди организуют ночное дежурство, чтобы полиция не смогла меня найти. В лагере за полтора километра от того места, где я сейчас, находятся 500 полицейских. Народ Бенгалии любит меня. Полиции придется убить их, прежде чем они смогут поймать меня 179.

— Замглавы министра внутренних дел недавно заявил, что Китай снабжает вас оружием. Это правда?

— Очевидно, он не знает основ нашей философии. Чтобы выиграть войну, нужно знать твоего врага. Наши взгляды диаметрально противоположны взглядам Китая. Я думал, что Чидамбарам и Пиллаи 180 мои противники, но никогда не думал, что у меня будут такие примитивные враги. Они размахивают мечами в воздухе. Победа будет за нами.

— Что вы думаете по поводу «Лашкаре-Тайба»? Вы поддерживаете их борьбу?

— Мы можем поддерживать некоторые их требования, но их методы ошибочны и антинародны. ЛиТ следует прекратить устраивать теракты, поскольку таким образом они не смогут достигнуть никаких целей. Вы можете победить только в том случае, если будете опираться на народ.