Марш обреченных

Эпилог

Я безудержно несся, поравнявшись с передовыми колоннами полка, а затем и обогнав их. Наши милитарии замешкались. Они всем скопом относительно уверенно отражали натиск двоих вражеских магов. Но теперь к ним прибавилось еще трое! От остальных неопытных озарённых не было совершенно никакого проку. Они либо выдохлись, либо получили тяжелые ранения. Поэтому в предстоящей колдовской дуэли на них бессмысленно рассчитывать. Однако и офицеры-магистры уже выглядели напряженными и изможденными. Похоже, еще чуть-чуть, и их накроет диссонатия. У-у-у, дерьмо! Ну что же делать⁈ Эх, если бы я успел выучить побольше разнообразных чар, а не только атакующие…

Расстояние между мной и троицей вражеских заклинателей сократилось до метров семидесяти. Острый взгляд Ризанта уже мог вычленить определенные детали, которые не добавляли успокоения. Темные доспехи колдунов даже издалека казались необычайно дорогими. Декоративные орнаменты расходились по нагрудникам, играя одновременно роль украшений и рёбер жесткости. Лица алавийцев скрывались под сплошными масками, выполненными в жутковатой форме то ли черепов, то ли посмертных гримас каких-то мумий. А с плеч свисали могильно-черные плащи, облагороженные золотым шитьем. Это совершенно точно не рядовые озарённые. Целые князья, не меньше!

И они сейчас творили какие-то исключительно сложные чары. Если прибегнуть к языку музыки, то освоенные мной Объятия ифрита или Горелка были одиночными аккордами. Милитарии Сарьенского полка уже творили волшбу по сложности сопоставимую с мелодией «В траве сидел кузнечик». Ну а вражеские маги сейчас плели нечто невообразимое. Полноценную пьесу из полусотни тактов! Их мастерство действительно находилось на каком-то ином уровне, нежели у колдунов человеческих государств.

Молясь сразу всем богам обоих миров, я отправляю в полет три огненных шара. За ними еще несколько. А потом и все оставшиеся разом. Не дожидаясь, пока залп достигнет цели, я начинаю формировать новую партию Объятий ифрита. Каждое мгновение может стать решающим!

Когда мои первые пущенные чары уже достигли алавийцев, я успел сотворить еще семь проекций. Боясь опоздать, лихорадочно наполняю их энергией и вновь атакую. Силуэты инородцев тонут в вихрях пламени и земли. Однако уже через секунду поднимается магический ветер и сталкивается с взрывными волнами. Оказавшись сильнее, он сносит не только поднятую пыль, но и другие мои заклятия, летящие к милитариям. Но я выпустил их слишком много. Темноликие, похоже, не ожидали такой плотности огня от одинокого озарённого.

Сразу четыре шара из второго залпа столкнулись с почвой в считанных шагах от колдунов. Да! Отлично! На сей раз я успел различить, что как минимум одного врага отбросило куда-то назад на пяток метров. Надеюсь, это вывело его из боя хотя бы на время. Но лучше, чтоб всех троих раскидало…

К сожалению, моё воодушевление не продлилось долго. Уже через пару ударов сердца я понял, что оставшиеся двое алавийцев уцелели. Они укрылись под куполом защитной полусферы, поддержанием которой был занят правый чародей. А левый всё продолжал творить свою непостижимую волшбу. Гадство! Ну как же вас достать⁈

В отчаянии я взялся за создание новых конструктов. Но так и не успел их применить, потому что темноликий закончил плести свою магию. Меж его ладоней зажглось пронзительно белое сияние с голубыми отсветами по краям. Оно росло и ширилось, покуда не достигло размеров конской головы. А потом колдун бросил его прямо в землю, даже не пытаясь попасть по авангарду нашего полка.

Предчувствие чего-то нехорошего меня не обмануло. Мурашка сбилась с темпа и споткнулась, когда твердь под ее копытами сильно задрожала. Животное отдалось ужасу, который не шел ни в какое сравнение с тем, что было до этого. И как бы я не старался успокоить бедную кобылку, она не слушалась. А в следующий миг прогремел взрыв…

Меня вместе с лошадью снесло назад. Несколько раз перекрутило в воздухе, а потом мощно впечатало во что-то мягкое. Я бы мог сказать, что это меня спасло, но секундой позже сверху всей массой рухнула и Мурашка… В теле что-то хрустнуло, и я закричал от боли. Но не услышал своего голоса, потому что грохот оглушил меня. Со мной осталась только звенящая тишина, назойливым комаром пищащая где-то внутри черепной коробки.

Дергаясь и извиваясь, я пытался выбраться из-под неподвижного скакуна. И пока крутился, то успел в красках разглядеть участь, постигшую остальных моих сослуживцев. Сарьенский полк перестал существовать. Теперь он представлял из себя огромный завал из переломанных тел и туш животных. Вся эта масса шевелилась, обильно сочась кровью. А я возился на самом краю этой неровной пирамиды из мяса. Наверное, это даже хорошо, что я лишился слуха и не слышал воплей сотен и сотен умирающих людей.

Но темноликим ублюдкам этого показалось мало. И из почвы стали вылетать каменные колья, протыкающие на своем пути всё — и плоть, и кости, и доспехи. Прямо на моих глазах на один такой насадило нашего ильгельда. Кирей нор Вердар, ползущий с перебитыми ногами, так и остался висеть на нем пронзенным. А чуть дальше я узнал белого жеребца Салсина. Самого аристократа не было видно. Только его сапоги торчали из груды тел под неестественными углами.

Силы стремительно покидали меня. Дышать становилось все труднее, а боль растекалась по всему туловищу, лишая воли. Мурашка не шевелилась, а просто неподъемной тяжестью лежала на мне. Скорее всего, моя красавица уже была мертва…

Совершив новый рывок, я отдал ему все внутренние резервы, что у меня оставались. Но не продвинулся и на сантиметр. Окончательно сдавшись, я упал на груду тел. Последнее, что я попытался сделать, так это отвернуться от изуродованных и перекрученных трупов. Это не то, что мне хотелось бы видеть перед смертью. Безмятежное небо с подушечками неспешно плывущих облачков являли собой куда более приятное зрелище…

Ну вот и всё, Сашок. Допрыгался ты. Решил, что попал в сказку? Новый мир, магия и невиданные возможности вскружили тебе голову. Ха. Ха. Ха. Дурак ты, Горюнов. Всю жизнь им был, им же сейчас и помрешь. Ты не герой в золоченых доспехах. И ты не ухватил бога за бороду, чтобы считать себя бессмертным. В армию намылился. Захотел магии обучиться на халяву… О чем ты только думал?

Хотя, наверное, знаю о чем. Как-то не верилось мне, что дворянских отпрысков пошлют вот в такую заварушку после нескольких месяцев чисто символичной муштры. Переоценил я связи Одиона, который обещал выправить назначение в спокойное местечко. Ну и зачем-то убедил себя в том, что мне покровительствует сам Ваэрис. С учетом того, что всё мне доставалось относительно легко, и даже колдовской дар покорился без трудностей, неудивительно, что я слишком зазнался. Но в итоге реальность щелкнула мне такую отрезвляющую пощечину, что чуть голова не оторвалась. Сбегая от какой-то бешенной клесденской лисы, я спрятался в берлоге спящего медведя. Ох, какой же болван… И за что мне такое просветление послано в последние минуты жизни? Где ж оно всё раньше было, когда я только отправлялся к рекрутерам Патриархии? Тьфу! Даже думать не хочется. Сделанного не воротишь. Но от этого осознания не становилось легче…

Мурашка… любимица моя. Наверное, перед тобой я больше всего виноват. Так и не прикормил тебя яблочком, как обещал. Не пробежимся мы с тобой больше по утренней росе. Не поглажу я твой бархатный нос и не посмотрю в умные и добрые глаза. Прости. Прости меня…

Кровь медленно заливала мое лицо. Но мне уже было наплевать. Ведь надо мной распростерлась безбрежная высь. Такая манящая и такая прекрасная. Где-то внизу вибрировала почва, исторгая из себя заостренные сталагмиты. Но ни один из них не оказался ко мне достаточно милосердным, чтобы пронзить моё тело и оборвать земной путь.

Перед моим внутренним взором бежала карусель из сотен лиц. Лиц тех, кого я когда-либо знал. Они шли вразнобой, смешивая жизнь Александра Горюнова и Ризанта нор Адамастро. Мама, ребята со двора, мои подельники по авантюрам. Веда, Одион, брат с мачехой. Воришка Рорий, да даже Гесперия. Потом ко мне пришли солдаты из седьмой колонны, командиром которых я пробыл совсем недолго. Простые и бесхитростные парни, решившие, что в седле, да с копьем, заработают больше, чем с вилами и сохой.

Подумать только. Я мечтал, что нас впереди ждет жизнь полная приключений. Что испытания сплотят нас и сделают товарищами, на которых я смогу положиться в дальнейших своих замыслах. Но теперь все они лежат где-то там. В смрадных недрах этой ужасающей кучи тел. Каким же наивным я был. Вот так оно всегда и бывает в жизни. Жестоко. Но в то же время и до безумия прозаично. Смерть ставит точку там, где ей вздумается. Она слишком занята, чтобы считаться с нашими планами и задумками. А мы, глупцы, постоянно об этом забываем…

Эта была последняя внятная мысль в моем разуме. А затем мое сознание окунулось в холодную тьму, из которой, как мне казалось, не существовало выхода.

Янтарно-желтые глаза верховного кардинала яростно сверкали в прорезях стальной маски, награждая испепеляющим взглядом раболепно распластавшихся соплеменников. Конечно, гнев великого мага можно было направить на двуногий скот, который не сумел удержать позицию и допустил прорыв вражеской кавалерии. Но какой в этом смысл? Ведь молдегары без приказа командиров не сделали и шага. Получается, что бремя истинной вины за произошедшее лежит именно на офицерах.

— Встаньте! Валянием в пыли вы не исправите свершившегося! — раздраженно рыкнул алавиец в черных доспехах.

Семерка воительниц, облаченных в латы с украшением в виде небольших крыльев за спиной, поспешно вскочили на ноги. Их лица оставались стыдливо опущены. Поэтому старейшина приблизился к одной из женщин и силой заставил смотреть на себя. Металлические пластины на перчатках так впились в кожу темноликой, что по её щекам заструилась кровь. Но альвэ не позволила себе выказать даже тени недовольства.

— Ответь, разве я похож на рядового милитария? — процедил мужчина в маске.

— Нисколько, веил’ди. Вы один стоите тысячу магов! — патетично отозвалась подчиненная.

— Тогда почему я оказался вынужден принимать участие в вашем сражении? Что это — преступная халатность или вероломная измена?

— Мой господин, Девы Войны преданы капитулату и его главам до последней капли крови! Ни одна из нас никогда бы не помыслила о…

— Ясно. Значит всё-таки виной тому ваша небрежность, — перебил её старейшина, брезгливо выпуская соплеменницу из своей хватки. — Несколько дней назад, вы уверяли меня, что эти двуногие животные не доставят нам больших проблем. Что легион «рожденных» с легкостью окружит их и перебьет. Но они не только прорвали ваш строй, но еще и ранили одного из кардиналов.

— Мне нечего сказать в свое оправдание, веил’ди, — вновь потупилась алавийка. — По отчетам разведки Сарьенский конный полк состоял из плохо обученных новобранцев. Они не должны были оказать такого яростного сопротивления. Похоже, что мы ошиблись в оценке количества озарённых. Я это признаю и готова понести любое наказание.

— А что же твои сестры? Они согласны с тобой? — позволил себе жестокую усмешку старейшина.

— Девы Войны умрут по вашему слову, веил’ди! – хором прокричали остальные шесть женщин в доспехах.

— Ладно, с наказанием я определюсь позже. Будьте уверены, что о вашем позорном фиаско узнает весь Блейвенде! Обещаю, в следующую схватку вы сами побежите впереди своего двуногого скота!

Воительницы лишь безропотно склонились, выражая полную покорность. А старейшина резко развернулся, показывая, что разнос окончен. Полы бесценного черного плаща, на котором теперь красовалось полдюжины крупных пропалин, взметнулись словно крылья ночной птицы. И алавийки облегченно выдохнули. Видимо, они ждали куда более жесткой выволочки. Но боги пощадили их. Сегодня…

Однако тревоги подчиненных не беспокоили высочайшего кардинала. Он отправился на поиски своего соратника, который спас его, успев сотворить в последний миг защитный купол. И каково же было удивление альвэ, когда он обнаружил компаньона прямо у смердящего могильника, в который превратился поверженный отряд людей. Разбирать эту гору из выпотрошенного мяса темноликие посчитали бесполезным занятием и оставили все в первозданном виде. Испорченные высшей магией трофеи не стоили времени, потребного на их сбор. Так что пусть об этой дохлятине заботятся кьерры. Эти падальщики учуют трупный запах за много дневных переходов и приберут любой бесхозный кусок плоти. Пусть налепят из них побольше своих мерзкий тварей. Ведь чем сильнее красноглазые мясники давят на людские королевства с востока, тем меньше внимания низшие расы будут уделять происходящему на юге.

— Какая нужда привела тебя сюда, Зонн? Отчего груда мертвецов вызвала такой интерес? — осведомился старейшина.

— Взгляни вот на того mingsel, брат мой, — указал алавиец на придавленный лошадью труп полукровки.

— И? Что я должен увидеть? — вздернул темноликий бровь под черной маской.

— Готов поклясться, что это он обеспечил прорыв конницы людей. Я видел, как этот смесок спускает в нас сразу десяток заклятий. Да, его огненные шары были неприлично примитивными. Но и их хватило, чтобы застать нас врасплох. Ты уже размышлял над этим, Нилле? Три кардинала Великого Совета чуть не пострадали от рук какого-то ублюдка…

— Вассиф всё же пострадал, — философски подметил старейшина. — Он едва не лишился руки. А на его лице отныне навсегда останется уродливое напоминание об этом дне.

— Пусть это будет Вассифу уроком, — с плохо скрытым злорадством изрек собеседник. — А то он, кажется, забыл, какую опасность таят в себе низшие расы.

— Ты слишком суров к нашему брату, Зонн, — осуждающе покачал головой соплеменник. — Я тоже не ожидал подобного исхода. Если б не твой Покров, то я бы лежал в полевом лазарете вместе с ним.

— В любом случае, меня больше заботит этот полукровка. Кто он? Почему так странно творил чары? Как ему удавалось атаковать так часто и не свалиться под тяжестью отката?

— Хм… интересные вопросы, брат мой, — задумчиво произнес кардинал Нилле. — Может быть мы найдем ответ на теле…

Старейшина, не выказывая и толики брезгливости, проворно взобрался на гору из трупов. Там он склонился над мертвым полукровкой, пристально рассматривая его руки.

— Боюсь, Зонн, ты ошибся, — вынес вердикт алавиец.

— Будь добр, поясни.

— Взгляни на его пальцы. Он обладатель всего одного кольца. Да и оно медная дешевка с мутным кристаллом и кривой огранкой. Такой мусор не наденет на себя даже самый нерадивый ученик. Вряд ли этот озарённый был хоть чем-то примечателен.

— И всё же, именно его лицо запало мне в память… — не спешил соглашаться второй кардинал.

— Порой наш разум играет с нами самым замысловатым образом. — пожал плечами собеседник. — Мы склонны принимать его миражи за истину. Но с фактами, брат мой, тяжело спорить, Я считаю, что в ряды кавалерии просто затесалась пара магистров полной руки. Но сейчас они погребены где-то под телами своих соплеменников. Это самое разумное и логичное объяснение.

— Что ж, пусть будет так, — вздохнул старейшина Зонн, не желая ввязываться в спор. — Если ты не возражаешь, я бы чего-нибудь выпил.

— С удовольствием поддержу твое начинание, брат. У меня как раз есть целая амфора замечательного блейвендского вина.

Кардиналы, о чем-то негромко переговариваясь, неспешным шагом двинулись прочь от горы мертвой плоти. В иной ситуации они обязательно дали бы приказ молдегарам снять с покойников всё снаряжение. Но они сейчас на чужих землях, и перегружать обозы нельзя. Так что пусть валяется вся эта падаль на радость подземному народцу…

Сознание возвращалось ко мне медленно и какими-то урывками. Кадры небесного свода мимолетной фотовспышкой вторгались в разум словно, чтобы через долю мгновения смениться непроглядным мраком. Я не понимал, что со мной. Жив я или мертв? Если второе, то почему мне всё еще так тяжело? А если первое, то какого дьявола костлявая до сих пор не прибрала меня?

В таком делирии, изнемогая от боли и жажды, я пролежал до самой ночи. А потом в мой бред стали просачиваться какие-то странные звуки. Шорохи, пощелкивания, скрежет чего-то твердого, шипение, свист… Не знаю почему, но мне представилось, что вокруг рыскают десятки гигантских муравьев, клацая жвалами, шурша лапками и потрескивая хитиновыми сочленениями.

А потом вдруг моего лица коснулась чья-то прохладная ладонь. От удивления я аж нашел в себе силы разлепить залитые засохшей кровью веки. Но на что-то большее меня уже не хватало. Я увидел над собой женское лицо. Одновременно и пугающее, и притягательное. Невзирая на приятную глазу симметричность и общую миловидность, в нем прослеживалось нечто инородное. Несвойственное человеку. Кожа у незнакомки была белой, как у альбиноса. Практически прозрачной. Губы же, наоборот, темными. Почти черными. Лоб по-аристократически высоким. А широко посаженные нечеловеческие глаза сияли зловещим алым огнём.

То, как она смотрела на меня, не поддавалось описанию. В ее взгляде причудливейшим образом сплетались восхищение, страстная жадность и какое-то садистское предвкушение. Белокожая с необычайной нежностью поглаживала меня по щеке, будто я замызганный приблудный котёнок.

Заметив, что я пришел в чувство, альбиноска криво улыбнулась и прошипела на едва понятном человеческом языке:

— Крас-с-сиво. Ты так оч-чаровательно. Оч-чень хорош-шо. Теперь ты моё. Моё навс-с-сегда. Я буду твой хоз-с-сяйка. Ты понимать меня?

Заторможенный и всё еще плавающий в тумане мозг с большой задержкой обрабатывал поступающую извне информацию. Но когда осознание всё-таки робко постучалось в мой разум, то я чуть не подскочил, как ужаленный. Если б не остывшая и окоченевшая до состояния камня туша Мурашки, то я бы точно подпрыгнул. И у меня были все основания для такой реакции. Ведь надо мной сейчас нависала самка… кьерров? Ризанту не доводилось раньше видеть представителей этой расы. Но внешне она соответствовала литературному описанию на все сто процентов…

Я дернулся, слепо шаря руками в поисках хоть чего-нибудь, чем я мог защититься. О подземных жителях Абиссалы ходили очень жуткие истории. И лучше уж погибнуть прямо здесь, чем попасться живьем в лапы этих мясников. Но белокожая бестия ласково, но в то же время и твердо перехватила мои ладони и обездвижила.

— Ты ис-скать это? — показала она зажатый между двух пальцев перстень, по-своему поняв мои трепыхания.

Приглядевшись, я узнал ученическое кольцо, врученное мне магистром Элдриком. Точно… я же могу творить чары. Мысли бы только в кучу собрать, чтоб сосредоточиться. Вот сюрприз альбиноске будет…

— Нет колдовать. Не делать это, — покачала она головой, словно разговаривала с неразумным дитём. — Отец-с-с ненавидеть магов. Он убить тебя, ес-с-сли уз-знать.

Кьерр выпустила меня, поднялась на ноги, а потом издала серию каких-то гортанных щелков. Неведомая сила сдернула с меня лошадиный труп, и я хрипло завыл от прокатившейся по всему телу боли.

— С-с-с-с, я тебе помоч-ч-чь, моя крас-сота, — успокаивающе зашипела альбиноска, склоняясь к моему лицу так близко, что я ощутил тепло ее дыхания на своей коже. — Терпеть. Потерпеть с-с-совсем мало. Тебе с-с-станет лучш-ше…

Жутковатая незнакомка поднесла к моим губам какой-то темный комок, воняющий так скверно, что его «аромат» перебивал даже смрад сотен переломанных трупов. Естественно, я и не подумал открывать рот. Но тогда кьерр профессионально надавила мне на подбородок и насильно впихнула в меня эту гадость. На вкус она оказалась даже противней, чем на запах. Я попробовал вытолкнуть ее языком, а потом и выблевать из себя. Но проклятая белокожая тварь с поразительной сноровистостью пресекла все мои попытки. Мерзкий сгусток постепенно размягчался, обволакивая слизистую. Я дергался как припадочный, истово желая исторгнуть из себя это дерьмо. Но тут вдруг мне стало значительно легче. Боль, терзающая крючьями нижнюю половину туловища, отступила. Дыхание стало глубже и спокойней. А сердце забилось уверенней.

— Вот… вот так, моя крас-с-сота, — поощрительно погладила меня красноглазая. — Я ж-же говорить, я не вредить. Ты с-с-стать моё. Я з-з-заботиться о тебе.

Неведомое снадобье кьерров начало действовать слишком стремительно. И вот уже мои веки налились свинцовой тяжестью. Закрывая их, я свято надеялся, что это мне почудилось в предсмертном бреду. Но какая-то часть сознания упрямо твердила мне: «Нет, Сашок, всё произошло по-настоящему. Теперь ты живая игрушка абиссалийских отродий…»

Конец первой книги.

Продолжение уже ждет здесь: https://author.today/reader/356549