Матабар III

Глава 72

Под покровом ночи, сгустившейся пролитыми масляными красками, старый сыщик вместе с молодым магом пробирались сквозь снежный настил все ближе и ближе подходя к дому. А тот нависал над ними сказочным монстром, сошедшим со страниц жуткой истории, в которой сверкал клыками пилястр; блестел широким панцирем рустов, облепивших углы речным камнем; рыл белый покров когтями полу балюстрад, изображающих поднявших мечи рыцарей; а замко́вые камни, стилизованные под старину, мигали, отражая свет, льющийся из высоких окон.

По центру, где архитектор сложил ложный купол, небо царапал острый плавник в виде декоративного, разорванного фронтона внутри которого, в скульптурной нише, застыло изваяние конного всадника, занесшего над головой цеп.

Стараясь избегать тех участков, что выхватывали из мглы дорогущие люстры, работающие на накопителях, а не масле, Петр с Арди подобрались к границе восточного крыла.

Цокольный карниз, который редко когда поднимался выше полуметра, в данном случае поражал высотой в метр. А учитывая наличие под окнами филенок, дополненных гербом семьи владельцев, то от земли до откоса пролегало не меньше двух метров, двадцати сантиметров.

Арди уже примерялся к тому, чтобы, оттолкнувшись от стены, попытаться запрыгнуть внутрь, как краем глаза заметил небольшую шероховатость на внутреннем откосе — благо, что занавески висели неровно, обнажая часть отделки поместья.

— Что такое? — шепнул Петр.

Ардан прищурился и тут же отодвинулся от стены. Там, за стеклом, небольшая, десять сантиметров в диаметре, алела печать отложенных чар.

— Сигнальное заклинание, — ответил, как можно тише, Ардан.

Огланов выругался.

— Сможете снять?

Ардан склонил голову на бок. Сложная, многоконтурная структура с несколькими массивами и запутанными рунными связями. Да еще и с нетипичным, насколько хватало знаний Ардана, расположением векторов.

— Если у меня появится свободный час или может полтора, то, наверное, я смогу подобрать нужную отмычку.

Огланов выругался еще раз. Петр, выпрямляясь, встал рядом с Ардом и несколько раз крутанул револьвер на пальце. Видимо трюк помогал ему с размышлениями.

— Что делают эти ваши чары?

Ардан несколько мгновений вспоминал, что он знает про подобного рода структуры.

— Будет шумно и еще что-то связанное со светом… — не очень уверенно ответил Ард. — Может вспышка, а может и нечто вроде заряда пламени. Или все сразу.

— Все сразу… — повторил на выдохе Петр и, стараясь не сильно хрустеть снегом (что у него не сильно-то и получалось) обогнул здание и посмотрел за угол. — Идемте, — махнул он револьвером за спиной.

Ардан, бросив еще один взгляд на конструкцию хитрых чар, отправился за Оглановым. Следующие несколько минут они огибали крыло, пока не подошли к замерзшему фонтану в виде распахнувшего рот и расправившего крылья лебедя. Видимо в теплое время года горделивая птица, вместо песен, поливала пруд струей воды.

Оставив позади каменное изваяние, они добрались до небольшого, лежавшего на земле балкончика, увенчанного вовсе не изысканной, высокой дверью, состоящей из двух створок драгоценных пород дерева, а неприметным, невысоким полотном, выкрашенным в цвет каменной кладки так, чтобы стать совсем уж незаметным.

— Вход для слуг, — пояснил Петр.

Ардан кивнул и аккуратно поднялся по ступеням — учитывая, что те находились на улице, под постоянным воздействием ветра, дождей и перепада температур — чертить на них что-либо никто бы не стал. Так что никакой опасности сам экстерьер поместья не представлял.

Оказавшись рядом с дверьми, Ардан, вновь прикрыв глаза и на мгновение открыв разум изнанке мира, тут же разорвал связь. Среди эха Лей-линий, искажавших действительность, он успел различить паутину разноцветных лучей.

Здесь, как и в случае с окном, внутри, на наличнике, тоже маячила печать. И тоже — отложенные чары. Но несколько иные. Все же слуги постоянно, в отличии от тех же окон, пользовались своим выходом. Так что ставить нечто серьезное, реагирующее на сам факт открытия и закрытия, но при этом фильтрующее «своих» и «чужих» — задачка, пусть и сложная, но посильная… с учетом подведенных к зданию Лей-кабелей.

Здесь же принцип построения конструкции оказался банален, пусть и, по-своему, изящен. Вход оберегали те же самые отложенные чары, с поправкой на то, что они не срабатывали, если проходивший внутрь имел при себе ключ.

— Ну что?

— Здесь мозаичные сигнальные чары, — Ардан, расстегнув пальто, достал из внутреннего кармана карандаш и открыл гримуар на пустой странице (которых оставалось все меньше и меньше).

- И что это значит? — в голосе Огланова звучало скорее беспокойство, нежели интерес.

— Лей струится в печатях по определенным… маршрутам, — Арди некоторое время подбирал нужное слово. — Чары на этой двери, при её открытии или же пересечения порога, выпускают совсем незначительное, практически микроскопическое количество Лей, которое реагирует на любой иной имеющийся рядом маршрут. Проще говоря…

— Проще говоря, — перебил Огланов, развернувшийся спиной к Арду и лицом к саду. — я спрашивал сможете ли вы, юноша, что-то с этим сделать?

— Пару минут, — буркнул Ардан.

Прикусив кончик языка, он, положив посох в снег, выдрал из гримуара страницу, затем разорвал её напополам и начертил на бумаге две конструкции. Совсем простеньких. Но, с другой стороны, возводившему местную охранную систему и не требовались какие-либо сложности.

Чтобы понять, как именно начертить «ключ», нужно было сперва увидеть «замок», а тот располагался с внутренней части прохода. Да, разумеется, любой Говорящий, как и Ардан, если умел видеть, смог бы понять конструкцию, но Звездные маги давно уже не принимали в расчет ни Говорящих, ни, тем более, Эан’Хане. По той простой причине, что их осталось столь же мало, сколь редко они принимали участие в общественной жизни.

Так что уже через три минуты Ардан протянул Петру клочок бумаги с начерченной печатью.

— И что мне с ней делать? — Петр небрежно потряс листочком.

— Ничего, — пожал плечами Ардан, в руках которого маячила вторая половина. — Это пассивная печать. Как ключ от замка. Мы просто…

— Понял, — перебил Огланов.

Старый сыщик достал из кармана такой же кожаный сверток, как и у Милара. Разве что тот, который в данный момент разворачивал Петр, выглядел старше. Кожа местами потрескалась, а тесемки давно уже заменили на войлочные шнурки. Внутри же, в расхлябанных креплениях, находились простенькие, как теперь Арди понимал — отмычки.

Присмотревшись к замку, Огланов выбрал несколько и, спустя несколько хитрых, быстрых движений, послышался легкий щелчок. Дверь, несмотря на морозы, открылась без единого скрипа.

Петр, убирая инструмент, бесстрашно перешагнул порог. И стоило ему это сделать, как на наличнике над головой сыщика действительно вспыхнула печать. Ей в ответ с листка из кармана Огланова вылетела маленькая, синяя искорка и втянулась внутрь «материнской» печати.

— Интересно, — протянул Огланов.

Следом за ним вошел и Ардан, провожаемый точно такой же искоркой. Перед тем, как окончательно оставить заснеженные просторы за спиной юноша, на всякий случай, подпер входную дверь урной для зонтов.

Печальный опыт…

Они оказались в небольшой прихожей, где слуги, судя по вешалкам и ящикам для обуви, переодевались. Затем скромный коридор с несколькими миниатюрными комнатами, двери в которые открыты на распашку. А внутри…

Петр, держа перед собой револьвер, аккуратно заходил в каждую из них. Не больше восьми квадратных метров. Так, чтобы внутри помещались кровать, маленький стол, тумбочка и шкаф. Все из самых дешевых материалов, включая матрасы, набитые разве что не соломой. Слуг ни в одной из семи комнат не обнаружилось. Лишь настежь распахнутые дверцы, сорванное постельное белье и явно впопыхах забытые вещички. Расчески, жестяные баночки с зубным порошком, платки, еще какая-то мелочь.

— Уходили в спешке, — едва слышно вынес вердикт Огланов.

Над головой светили лампы. Мерцая, они создавали иллюзию игры света и теней, заставляя каждый раз крутиться на пятках, подчиняясь встревоженному сознанию, неизменно находящему угрозу в неясных силуэтах.

— Нехорошо, — просвистел Петр.

Они как раз прошли коридор насквозь и встали около дверей, ведущих из комнат слуг в сам дом.

Сыщик прижался ухом к створкам и ненадолго замер, прислушиваясь к скрипам половиц, уханью стеновых панелей и всем тем звукам, коими дышат старые дома, никогда не спящие и не молчащие.

— И куда нам идти? — тихонько прошептал Ардан.

— Вопрос хороший, — кивнул Огланов. — Здесь явно почти никого нет.

— Или вообще никого, — с заметной надеждой в голосе добавил Ардан.

— Или никого, — согласился Петр.

Огланов приоткрыл дверь и выглянул наружу, после чего аккуратно перешагнул порог. Ардан, вздохнув и покачав головой, отправился следом.

Из-за резкого перехода из тесного, узкого пространства комнат прислуги в широченный, громадный коридор со вторым светом, Ардан на мгновение дезориентировался, но наваждение быстро прошло.

Их ботинки, оставляя за собой грязные пятна, утопали в шерстяных, верблюжьих прядях. Дорогущий материал из пустыни Зафиры. Причем им укрыли весь пол целиком, а не только в гостиной, салоне или в спальнях. На стенах панели из вишни с побережья Лазурного моря, ценящейся своими долговечными свойствами и немного багряным оттенком. На потолках люстры из Алькадского хрусталя, с подведенными к ним небольшими кабелями. Те змеились внутри каменных желобов, примыкая к неприметным коробочкам, примостившимся у самого пола. В таких хранились накопители.

Картины до Имперских времен. Подсвечники из золота. Бесконечные статуэтки из белоснежного, «жемчужного» Каргаамского мрамора. В таком даже с фонарем не отыщешь ни единой серой прожилки.

— Аристократ? — только и спросил Ардан, ступая след в след за Петром.

— Нет, — ошарашил его Огланов. — Поместье ему подарили.

Арди мотнул головой, будто пытаясь стряхнуть с себя услышанное. Подарили? Нечто подобное? Опять же — Ард уже какое-то время, как привык к роскоши. Но его все еще поражал сам факт того, что у кого-то может храниться на счету столько денег, чтобы потратить баснословные суммы на убранства. Да и на сами дома — тоже.

Здесь, с учетом даже самых просторных архитектурных решений, не меньше нескольких десятков комнат, точно — далеко не одна гостиная, зал для приемов, салон, сигарная комната и еще много того, что Ардан почерпнул из журналов о дорогой недвижимости в особняке Анорских.

Даже если у чиновника дюжина детей, несколько любовниц и родственников пара семей, а живут они все вместе, то им все равно — много. Настолько много, что дом выглядел пустым и заброшенным, хоть и блестел идеальной чистотой.

— Слуги ушли не так давно, — заметил Ардан, проводя пальцем по лакированному столику, на котором стояла ваза из тончайшего, кристаллического материала, названия которого Арди не знал. Но, кажется, тот добывался исключительно в ЛанДуоХа.

Пыли на пальце не оказалось от слова «совсем».

— Скорее всего ублюдок собирается сбежать из страны, — скрипнул зубами Петр. — Разогнал слуг… но добро пока не вывозит… ни грузовиков, ни автомобилей мы не видели.

— Может быть он заочно продал имение?

— Вряд ли, — Петр высунулся из-за угла и осмотрел крылатую лестницу, обрамлявшую широкий колодец, пронзавший центральную группу.

С массивными ступенями, площадками, вполне достойными встать в один ряд с такими же в здании Целителей в Большом, лестница вилась вплоть до четвертого этажа.

— Чисто.

— Да, я уже заметил, что слуги недавно убирались.

Огланов медленно повернулся к Ардану и посмотрел на него с легким прищуром.

— Ладно… предположим вы, юноша, не издеваетесь… чисто — значит, что впереди никого.

Ардан понятливо кивнул. Он держал перед собой открытый гримуар, а посох поднял так, чтобы иметь возможность быстро ударить им о пол.

— Кажется, я знаю, дорогой мой юный друг, где может находится и чем развлекает себя напоследок наш ублюдок, — Огланов повернулся обратно к лестнице. — Но искать его логово, где он предается своим богомерзким удовольствиям, мы будем долго.

— И что вы…

Огланов поднял револьвер над головой и несколько раз нажал на спусковой крючок. Громовые выстрелы волнами прокатились по коридорам, заставили дрогнуть привыкшие к тишине витражные стекла второго света, а затем закружили вместе с эхо, еще долго резонируя среди старых стен.

— … предлагаете? — договорил поникший Ардан.

— Пойдемте, Ард, — Огланов кивнул в сторону широкого портала, ведущего к гостиной, где, обставленный бархатными диванами и креслами, весело трещал камин. — К нам скоро подойдут.

Петр, переложив револьвер в левую руку, взял одно из кресел и, качнув его на задние ножки, потащил за собой в угол, походя разрывая ковер и царапая пол. Там он уселся так, чтобы видеть холл, вход в гостиную и окно, при этом спиной упершись в стену.

Ардан, глядя на процесс, сам собой вспомнил Милара и его визит в «клуб видных господ» — Иртиад.

В чем-то дознаватель и сыщик были похожи.

Сам юноша, пройдя гостиную насквозь, встал сбоку от окна. Так его спина тоже была прикрыта холодной, мерзлой каменной кладкой, спрятавшейся под панелями; вид на лестницу ни что не загораживало, а в случае чего — он всегда успеет прыгнуть в окно.

Потянулись мгновения томительного ожидания. И даже хруст весело трещащих поленьев звучал как-то чересчур насмешливо. Будто камин хохотал над глупцами, вдвоем заявившимися в логово продажного чиновника, нанявшего Синего мага и Звездного оборотня.

Оставалось надеяться, что Милар с оперативниками доберутся сюда как можно скорее. Раньше Ардан вызвать их не мог — медальон указывал строго на то место, где его активировали.

Петр недовольно поглядывал на часы:

— Задерживаются.

Ардан, мысленно держащий наготове щит и свое самое мощное заклинание — Ледяные Цветы, не оказался бы против, если бы к ним вообще никто так и не спустился.

Увы.

Шаркающей походкой, то и дело запинаясь посохом о балясины, по лестнице спускался мужчина. В правой руке он держал, неожиданно, довольно простенький, деревянный посох. И совсем не такой, как у Арда. Юноша владел артефактом, выточенным из древнего дерева, пропитанного Лей и кровью его предков. А маг нес самый простой, лакированный посох, с вырезанными на нем печатями из классического, армейского набора. Такие посохи получали маги, только-только заступавшие на службу в Императорскую армию.

При этом маг вовсе не выглядел недавно окончившим учебу, молодым офицером. На вид ему, судя по морщинам и дряблости кожи, лет сорок пять. Может чуть меньше — слишком старил вываливающийся из застиранного, местами порванного, мундира темно-зеленого цвета. Такие носили в пехоте.

Потертые, армейские кирзовые сапоги резко контрастировали с офицерскими погонами, на которых застыли, помимо знаков отличия майора, звезды четырех, трех и снова трех лучей.

Военный маг, в звании майора, который выглядел немногим лучше заблудшего алкаша, да еще и с немытыми, сальными волосами, на которые явно перелили популярного ныне геля (Ардан им тоже пользовался, но в иных целях — чтобы реже голову мыть, потому как имел возможность лишь в банях). Волосы, на маленькую деталь которых Ардан бы не обратил ни малейшего внимания.

Не обратил, если бы не тот факт, что в рыхлом лице офицера Арди обнаружил уже знакомые ему черты. Он уже видел эти покатые скулы, топорщащуюся нижнюю губу и маленькие, тесно посаженные глазки.

И седые виски…

В ушах сам собой прозвенел голос Марта.

« А Семен опубликовал несколько монографий на тему применения щитовой печати Драконьего Хвоста. Видать метил в армейские чины. Пока не спился. Бары, бордели и светские мероприятия, как бы ни были приятны, до добра не доводят — запомни это парень.»

А вместе с ним и предупреждение Бажена о том, что одна из дочерей полковника Кштовского вышла замуж за Семена Давоса. Видимо вышла еще до того, как тот подчинился зову бутылки.

Синий, замызганный плащ с разорванным подолом трепыхался за спиной неуверенно спускающегося брата человека, с семьей которого Ардан не собирался пересекаться.

В навершии посоха Давоса пылал в отсветах каминного огня зеленый кристалл. Не слишком чистый, не совсем мутный. Скорее всего списанный из-за недостатка качества, бракованный военный накопитель.

На пальце обнаружилось точно такое же кольцо, как и у Глеба. Внутри — алый накопитель. Так что, по самым скромным прикидкам, Семен имел, в данный момент, в своем запасе тринадцать красных лучей, десять зеленых и, благо что синих накопителей не принес — все еще три синих.

— На самоубийц вы не похожи, — прозвучал тон человека, который уверен, что сами Ангелы придут к нему на поклон.

Семен спокойно, игнорируя наставленный на него револьвер Огланова, подошел к бару и вытащил оттуда бутылку дорогого коньяка с бокалом на тонкой ножке, но широченным горлышком. Такой удобно держать в открытой ладони.

Налив себе едва ли не триста грамм, Семен сделал несколько шумных, больших глотков — будто не крепкий алкоголь по баснословной цене, а простую воду хлестал.

Арди, глядя на представление, чуть скривился.

Поставив бокал обратно на стол, Семен нахально плюхнулся в кресло и запрокинул голову на спинку, уставившись в потолок. Видимо его куда сильнее занимала изящная, сложная лепнина, изображающая листья Линтеларского винограда, нежели револьвер Петра и посох Арда.

— Дайте-ка угадаю, — Семен небрежно водил пальцами перед лицом, прослеживая хитросплетение лоз. — Вы, наверное, Петр Огланов, отставной Главный Инспектор. Плюнули в лицо министру внутренних дел?

— Дважды, — уточнил Петр.

— Понятно, — протянул Семен и чуть дернул подбородком, словно поворачиваясь к Ардану. — А вы, наверное, тот несчастный маг, которого Петр убедил ввязаться в эту авантюру… Зря, конечно. Семь лучей хоть и неплохо, но одна звезда… Мало, юноша, мало.

Ардан переводил взгляд с Огланова на Давоса и обратно. Что-то здесь не складывалось. Что-то он упускал из внимания.

— О-о-о, — снова протянул Семен, на сей раз выпрямляясь и упирая взгляд в Арда. — Петр вам не сказал, да? Впрочем, не удивительно. Главный Инспектор… простите мне мою оплошность — бывший Главный Инспектор заявился сюда сводить счеты, — Семен усмехнулся и поднял в салюте бокал. — Вы, юноша, находитесь в доме Эрика Иригова, первого заместителя министра внутренних дел Империи. И, по совместительству, — Давос подмигнул. — зятя этого самого министра.

Ардан посмотрел на Петра. Тот сидел молча. Хмурый, старый, с толстым животом, надутым воздушным шариком, он крепко держал револьвер, не сводя прицела с Семена. Будто это могло как-то изменить ситуацию. Револьвер для Синего военного мага не страшнее, чем палка в руках ребенка.

— Все еще не отменяет его болезненного пристрастия к юным мальчикам, — ровным, но холодным, как железо, тоном, произнес Петр.

— Не отменяет, — согласился Семен.

— И ты, барон Семен Давос, офицер армии, кавалер ордена Доблести первой и второй степени, служишь такому… — Петр сплюнул. — существу?

— А ты, бывший руководитель сыска Метрополии, видишь на мне ордена? — Семен дернул полу мундира, демонстрируя пустую грудь. — Их, когда старший брат отказал мне в содержании, я продал первыми. Затем свой посох. Книги. Инструменты. Артефакты до имперской эпохи, затем патент на печать Драконьего Хвоста и… все, что стоило хоть сколько-то эксов, — Семен с пренебрежением и даже омерзением взглянул на свой посох. — Быть мужем дочери прославленного полковника Кштовского это, знаешь ли, накладное удовольствие. Хотя она все чаще уверяет, что я женат на бутылке… что же, Огланов, скажу тебе так. Лучше уж в постели с дешевой шлюхой и столь же дешевым пойлом, чем с аристократкой, — Давос качнул бутылкой и выпил прямо из горла. — Если бы не брат с отцом, никогда бы в жизни не породнился с этой… статуей. Красивая и мертвая. Как камень. Фу. Мерзко. И дети у нас такие же мерзкие. Надменные. Смотрят на меня, как на говно.

— Может потому, что в жизни не видели тебя трезвым? — пожал плечами Огланов.

— А что мне еще остается делать⁈ — рявкнул Семен. — Видеть не могу их. Всех их! Только бутылкой и спасаюсь… бутылкой и девочками Красной Госпожи. На Черный Лотос денег уже не хватает… Еще и этот сраный, мудацкий брачный контракт… если бы не он, уже давно бы развелся, — Давос внезапно дернулся и в недоумении оглядел сам себя. — Почему я тебе все это выкладываю, старый пес… — Семен перевел взгляд с бутылки на себя, а затем на Ардана. — Взгляд Ведьмы? Не почувствовал из-за алкоголя… Хм… Два метра ростом, полукровка со Взглядом Ведьмы… Ард Эгобар? Потомок Арора Эгобара?

Прежде, чем Арди успел что-либо ответить, Петр уже протараторил:

— И ученик Гранд Магистра Эдварда Аверского, — произнес он так, словно швырял на стол козырную карту.

Семен какое-то время молча хлопал глазами, после чего засмеялся.

— Так ты заявился сюда с Плащом, старый пес? — Давос так разошелся, что на глазах у него выступили слезы. При этом, в течении всего разговора, посох Синего мага едва-едва не касался пола. Одно неверное движение и полетят заклинания. — Или ты не в курсе, что Аверский уже много лет, как служит Черному Дому? Ученик… полукровка, небось, отдан ему в нагрузку. Вряд ли Гранд Магистр даже из дома ради него выйдет.

Арди хотел было воскликнуть « я же говорил», но сдержался. В данный момент он придерживался своей излюбленной стратегии, привитой ему с детства Эргаром — тихо наблюдал за происходящим и ждал подходящего момента.

Для атаки или же для бегства. И, учитывая обстоятельства, скорее всего — для бегства.

— Тем более, Давос, — Петр сохранял невозмутимое выражение лица. — Зачем тебе такие проблемы? Плащи, Гранд Магистры, продажные чиновники… Может, просто, скажешь нам где Иригов и уйдешь по-хорошему? Деньги-то за услуги ты все равно уже, небось, получил.

— А вы можете как-то устроить по-плохому? — улыбнулся Семен, снова прикладываясь к бутылке и не сводя взгляда с Арда. — Знаешь, старый пес. Ты все складно придумал. Притащил с собой Плаща, сам отстраняешься и даже не угрожаешь мне последствиями… вот только есть одна заминка.

— И какая же?

— Очень неудобная, — снова подмигнул Давос. — для тебя, пес, неудобная. Видишь ли, несколько недель назад, когда я валялся в собственной постели с парой девочек, моя драгоценная женушка решила, видимо, сделать мне больно. Ввалилась ко мне в покои и начала верещать, тупая истеричка, — скривился Семен и снова сделал глоток. — что, мол, Плащи нас обманули и Глеб вовсе не пропал в Алькаде из-за несчастного случая. Она ведь в него влюблена была… но Глеб… он, так скажем, играл за другую команду. А она думала, что тот просто весь из себя такой загадочный и недоступный… Идиотка. Отец с Кштовским все знали и поэтому выдали её за меня, а не за Глеба. Как же она истерила… Истерила и пыталась все эти годы превратить мою жизнь в ад. И, знаешь ли, ей это даже удалось. Ха! Какая забавная эта штука — Ведьмин Взгляд.

Семен последний раз качнул пустой бутылкой и с силой швырнул ту в камин. Пламя вспыхнуло и принялось жадно облизывать осыпавшиеся в золу осколки.

— Мол Кштовский, батенька её любимый, — Семен коверкал голос, стараясь сделать его похожим на женский. — Видел у студента накопитель с гербом моей семьи. Мелочь. Мало ли у кого может оказаться такой накопитель. Маги их часто обменивают или продают, — Давос поднялся на ноги и потянулся, хрустя суставами. — Но вот какое совпадение, старый пес. Накопитель-то оказался не у кого-то, а у Арда Эгобара, которого мой брат, вместе с Плащами, и тащил сюда из задницы страны.

Семен резко потемнел лицом и, опустив подбородок вниз, исподлобья взглянул на Арда. Так, что у того мурашки не просто по телу замаршировали, а попытались сбежать с ног на пол.

— Я любил своего брата, мерзкий зверь, — процедил, сквозь сжатые зубы, Семен. — Он был единственным, кто никогда меня не осуждал. Кто ценил меня таким, какой я есть. Он был моим другом. Первым и единственным.

— Я… — попытался было подобрать нужные слова Ардан.

— Иригов на втором этаже, — произнес Семен, не поворачиваясь к Петру. — На первом перекрестке направо, третья дверь по левую руку. С ним… пара детей.

— Спасибо, — поблагодарил Огланов и поднялся на ноги.

Не смотря в сторону Арди, старый сыщик спокойно зашагал к выходу из гостиной. Давос даже не думал того останавливать.

— Эй, старик, — окликнул его в спину Семен. — Меня тут осенило… Ты ведь знал, да? Знал, что эта мерзость убила Глеба? Так же, как ты знал, что Иригов нанял именно меня. Потому и потащил с собой зверя.

Огланов замер у края лестницы. Какое-то время он стоял молча, после чего повернулся и посмотрел в глаза опешившего Арда.

С искренним сожалением в голосе он произнес:

— Простите, юноша, — и продолжил подниматься по лестнице, тяжело хватаясь за перила.

Семен загоготал голодным волком, а Арди стоял, будто только что нырнул в холодную, мутную воду.

Огланов уже скрылся на втором этаже, а юноша все не двигался.

В чувство его привел лишь голос Семена:

— Тебе не говорили, зверь, что в Метрополии никому нельзя верить?

Говорили. И неоднократно. Март, Цассара, Йонатан, Катерина… Все они предупреждали Ардана, чтобы тот никому не доверял. Потому как в столице жили совсем иначе, нежели в отдаленных уголках страны. В небольших городках и поселках все друг друга знали и самая главная валюта — твое собственное слово, которое, если нарушить, уже не починишь. Никто не станет вести дел с лжецом или малодушным человеком.

В столице же, где людей проживало больше, чем во всей Предгорной губернии вместе взятой, слово все равно, что ветер.

Ладно.

Мысли завтрашнего дня.

Сейчас проблема совсем в другом.

— Я не убивал твоего брата, — выдохнул Ардан.

— Знаю, — ошарашил Семен. — Глеб пусть и не обладал особым талантом в военном искусстве, но не проиграл бы Красному магу. Ни за что не проиграл.

— Тогда почем…

— Потому что до тех, чьи руки на самом деле в его крови, зверь, мне не дотянутся. Так что сорву свою злость на тебе. Ну и еще и потому, что терпеть не могу нелюдей.

Семен ударил посохом о пол. Под его ногами, дыша жарким пламенем, вспыхнула алая печать. Ардан попытался проанализировать её структуру, но рунические связи так быстро перемыкались друг с другом, что он не успел ничего разобрать. Из навершия посоха, поджигая шерстяные нити ковра, протянулось лезвие серпа.

Выкованное из пламени, плюющееся искрами и жидким огнем, оно, шипя и чадя черным дымом, устремилось в сторону Ардана.

Юноша, даже не пытаясь создать щит, ударом ноги отправил в короткий полет столик. Тот врезался в серп и мгновенно исчез во вспышке яркого пламени. Даже пепла не осталось. Серп же немного потерял в объеме огня и скорости, но все еще не спешил исчезать.

Ардан, впрочем, преследовал совсем иную цель. Когда заклинание ударило о столик, он успел заметить, как тот сперва оказался рассечен надвое, а уже затем сгорел в огне.

Пламя лишь декорация, на самом деле в него летел разрез, созданный из уплотненного воздуха, который и питал огонь. Сложная, военная магия из нескольких стихий.

Ардан не смог бы защититься от такой при помощи щита. Так что, с силой оттолкнувшись ногами от пола, сиганул в сторону дивана.

Все это — от создания заклинания, до прыжка произошло меньше, чем за секунду. Благо, что серп летел не очень быстро, а Семен стоял относительно далеко.

Давос в недоумении выгнул бровь.

Он легонько стукнул по полу посохом и, пока Ардан был все еще в воздухе, под ногами Давоса вспыхнула очередная огненная печать. За доли мгновения рядом с юношей сформировались, вытягиваясь из настила, три пылающие змеи, чем-то напоминающие веревки.

Давос ошибся с параметрами и две из них промахнулись, а вот третьей удалось обвить ногу Арда. Тот попытался было поставить щит, но не сориентировался и посох ударил, вместо пола, в пустоту.

Серп, врезавшись о панели сзади, с легкостью рассек их, оставляя на каменной кладке длинный, глубокий разрез, шваркающий и плюющейся стекающей лавой.

А в этот момент Давос уже повел посохом вверх и в сторону. Змея, повинуясь жесту, крутанулась и швырнула Ардана об потолок.

Тот с силой приложился спиной о штукатурку.

Воздух разом выбило из легких. Ард, задыхаясь, с ужасом смотрел на стремительно приближающийся пол. Вот только врезаться в него ему оказалось не суждено.

Давос, как и Керимов прежде, использовал стихийный резонанс и, собрав остатки Лей своих заклинаний, воплотил очередную печать.

Кулак, не из камня, а из лавы, такой же, что стекала по стене, полетел прямо в грудь Ардана. Тот, все так же не имея возможности воплотить заклинание, успел выставить перед собой посох.

Лавовый сгусток врезался в древко и, обжигая Арда каплями лавы, вновь отправил того в полет, который, на сей раз, увенчался картиной, висевшей на противоположной стене.

Чувствуя, как хрустнули ребра и как кровь забила горло, Ардан свалился на пол.

Треснувшие накопители Давоса развеялись разноцветной пылью, но это нисколько не заботило Семена. Тот еще даже не притрагивался к синей Звезде.

Огненный Серп, Пламенные Змеи-путы, Лавовый кулак — все это двузвездные заклинания. Весьма прожорливые, особенно последнее, именно поэтому Давос и использовал на нем резонанс, но все еще — двузвездные.

— И это ученик Аверского? — брезгливо скривился Семен… доставая из кармана еще один зеленый накопитель (весьма мутный и громадный — явно гражданский), который тут же вставил в навершие посоха.

Ардан хрипел, стонал и пытался встать, но не мог. Правая нога, за которую ухватилась змея, отнялась по самое бедро и, почернев, пахла горелой плотью. Сломанные ребра кололи юношу изнутри, а ушибленные легкие отказывались работать.

— Тебя, зверь, не учили, что военный маг должен стоять на месте, чтобы всегда иметь возможность воплотить заклинание или использовать щит? — Семен, смотря на пытавшегося подняться юношу как на омерзительное насекомое, подпер плечом косяк входного портала. — Прыжки, беготня… это все давно уже прошлый век.

Ард, на спине которого лежали обломки тяжелой рамы, никак не мог совладать с собственным телом.

— Закончим, пожалуй, — Семен занес посох над полом.

Ардан же, наконец, сумел развернуться лицом к полотну и, пронзив то ладонью, ухватился за обратную сторону картины. Там, где никогда прежде не появлялся солнечный свет. Там, где даже паучки и жучки не искали себе пристанища. Там царствовала тьма. Испуганная внезапными переменами в своих владениях, она ухватилась за пальцы Арда с той вожделенной надеждой, с которой сам Ард ухватился за неё же.

Мгновение и картина рухнула на пол, а Семен, так и не опустив посох, в недоумении водил вглядом по сторонам.

— Отвел глаза, зверь⁈ — выкрикнул он, не спеша воплощать заклинание. — Но я не видел печати!

Ардан, мир вокруг которого посерел, аккуратно, стараясь лишний раз не шевелиться, отполз в сторону. Дыша через раз, скрытый за пеленой тьмы, он спрятался за диваном и посмотрел на ногу. Плоть постепенно превращалась в угли. Куски мяса сползали с кости.

Ард, пользуясь тем, что тело пребывало в шоке, поспешно зачерпнул Лей из зеленой Звезды и открыл гримуар на одной из закладок, попутно перелистнув несколько страниц. У него оставалось шесть и восемь лучей соответственно, так что два красных и три зеленых он истратил на то, чтобы ударить посохом о пол.

— Хитро, зверь! — выкрикнул Давос, стоило только целительной печати Арда сформироваться у того под ногами.

Юноша, на этот раз не прыгая в сторону, а уходя перекатом, не успел скрыться от заклинания вовремя. Огненная плеть скользнула по его плечу, но лишь задела. Впрочем и этого оказалось достаточно.

В то время, как плоть и мышцы на ноге Ардана, пародируя пену прибоя, пузырясь поспешно восстанавливались, возвращая себе прежний, здоровый вид, попутно сбрасывая обугленную корку, на его левом плече зашипела кровь. Бурля и кипя, та плевалась с изувеченного плеча, под срезанной частью которого виднелся сустав.

Ардан, не выдержав, закричал от боли и потерял связь с тьмой. Та испуганно умчалась во мрак уличной ночи, а Семен вновь загоготал, когда увидел своего противника.

Тот лежал на полу, прижавшись спиной к стене. Окровавленный, в изорванной и подпаленной одежде. Тяжело дышащий, плюющийся кровью, бурлящей на уголках губ.

Плеть же даже не думала исчезать. Она все так же извивалась из навершия посоха Семена.

Работая по тому же принципу, что и Ледяной Залп Николаса-Незнакомца, эта плеть, повинуясь воле создателя, существовала до тех пор, пока вложенная в неё Лей не иссякнет.

Трехзвездное заклинание.

Ардан читал о нем в учебниках.

Четыре красных, два зеленых и один синий луч.

Может у Давоса, после её воплощения, и оставалось не так много сил. Может по нескольку в каждой звезде, но у Ардана и вовсе не имелось никаких шансов.

От боли, волнами бьющей по разуму, он не имел возможности попробовать снова воспользоваться Именами. А той лютой, всепоглощающей злости, что подпитывала его в банке, так и не появилось.

Поэтому Ард сделал единственное, что мог в данной ситуации. Наощупь оценив площадь и степень поражения плеча, он пролистал пару страниц (Давос все это время стоял неподвижно и лишь изредка посмеивался) и, отыскав нужную конструкцию, снова ударил посохом о пол.

Печать вспыхнула под его ногами, забирая еще по два луча красной и зеленой звезд. Плоть под рукой Арда вновь запенилась и начала стремительно восстанавливаться. Ощущение ничуть не более приятные, чем от, непосредственно, самого ожога.

— Тщетные метания, зверь, — сплюнул Давос и дернул посохом. Плеть, удлиняясь в несколько раз, пронеслась по гостиной. Она рассекала мебель, сжигала панели и даже каменную кладку, облизывая, заставляла стекать на пол лавой. — Ты ничего не сможешь противопоставить моим чарам. Хотя уважаю тот факт, что ты смог так быстро зажечь вторую Звезду. И, наверное, с весьма приличным количеством звезд, раз уж не используешь накопителей. Я бы даже…

— Много болтаешь, пьянь.

Семен обернулся как раз в тот момент, когда Милар, Урский и Эрнсон, взмыленные и заснеженные, только-только ввалившиеся в здание через парадный вход, вытянули перед собой револьверы и вдавили спусковые крючки.

Плеть засверкала с такой скоростью, что превратилась в сеть. Она протянулась перед Давосом, сжигая и рассекая пули. Ни одна из двадцати четырех выпущенных свинцовых ос (Урский стрелял с двух рук) так и не достигла цели. Маленькие, раскаленные капли растекались по полу, прожигая доски и поджигая дерево.

— Беспол…

Ардан ударил посохом о пол. Пламя в здании мгновенно утихло. С губ Плащей и Давоса сорвались облачка пара. Ледяные Цветы, досуха вычерпывая зеленую Звезду и оставляя последний луч в красной, зацвели под ногами Семена.

Но это ведь не вампир.

Давос, даже не оборачиваясь, ударил посохом по полу и вокруг него, куда ярче и плотнее, нежели вокруг Глеба, засияла огненная чешуя, напоминающая свившийся кольцом хвост огромного змея.

Ледяные лепестки, ударяясь о непроницаемую пелену, мгновенно испарялись. Учитывая, что у них не оставалось даже шанса перегрузить защиту своим немалым количеством, Давос использовал модификацию печати подняв ту на уровень трехзвездного заклинания.

— Пожалуй, после убийства Плащей, мне тоже надо будет уехать из…

— Ложись! — во всю мощь легких, перекрывая браваду Давоса, заорал Ард и рухнул лицом в пол.

Плащам не требовалось повторять дважды, и они тут же упали. Семен же, заметив то, что далеко не все лепестки пытались пробиться сквозь его защиту, а большая их часть улеглась на пол, формируя ледяной чертеж, обреченно повернулся к окнам. На откосах уже вспыхивали те самые печати, изначально замеченные Ардом. Давос скупо произнес:

— Вот ведь блядство…

В следующее мгновение на всем первом этаже здания зазвучали взрывы и ленты зеленого пламени понеслись по просторам поместья в поисках своей цели. Вернее — Лей, внутри них, искала знакомый паттерн движения.

И она его нашла.

Вокруг Семена.

Когда зеленое пламя, вырвавшееся из десятков печатей, стихло, то от Семена Давоса почти ничего не осталось. Лишь дымящаяся горстка пепла.

Ардан, отплевываясь от гари и копоти, опираясь на посох, поднялся на ноги. Плащи, над головами которых летали кусочки пепла, тоже встали.

Удивительно, что несмотря на все произошедшее, на первом этаже не обнаружилось ни единого участка пожара. Во всяком случае — в тех местах, что не скрывались за дверьми и углами от взора юноши. Но если ничего не горело здесь, то можно смело предположить, что и в остальных местах — тоже.

Невероятно сложная, защитная магия. И если бы Ард не воспользовался своим опытом создания отмычек, то чары сожгли бы всех, кто не носил с собой ключа, не тронув при этом обладателей оного.

Причем сработали с явной задержкой. Чтобы непрошеные гости успели зайти внутрь и расслабиться.

Красиво, элегантно, смертельно опасно и чрезвычайно сложно.

Ардан устало вздохнул.

Он знал, как раз, одного мага, специализирующегося на щитовых чарах, кому понравилось бы данное представление. Очень понравилось…

— Как ты, напарник? — спросил Милар, когда Ардан подошел к Плащам и пожал тем руки. — Так соскучился по моей компании, что вызвал сразу после обеда?

— Почти, — ответил Ард.

Удивительно, насколько длинным мог оказаться день. Сейчас юноше казалось, что от момента, как они закончили трапезу в кафе и до взрыва в особняке заместителя министра внутренних дел прошло не меньше недели.

— Держи, — Милар убрал руку в карман и вытащил оттуда два накопителя.

Красный и… зеленый.

— Я…

— Потом все обсудим, — перебил капитан, видя нерешительность во взгляде Ардана, направленного на зеленый накопитель. — Куда нам?

— Второй этаж. Первый перек…

— Веди, — буркнул, в привычной недовольной манере, Урский, закончивший перезаряжать револьверы.

Они поднялись на второй этаж и уже свернули на нужном перекрестке (подумать только — перекресток в доме), как по ушам ударил:

— Бам! — гром от выстрела.

А следом за ним истошный, дикий крик:

— А-а-а!

Плащи с Ардом переглянулись и стремглав бросились в сторону, откуда исходили звуки. Когда Урский с Эрнсоном выбили ногами двери, то Ард, залетев внутрь вместе с Миларом, тут же отвернулся в сторону.

Он просто не мог позволить себе смотреть на то, что там происходило. Происходило в прошлом.

Но картина, как назло, не хотела покидать его сознание. На громадной кровати под балдахином, лежали две куклы. Вымазанные белянами, с нарочито театральным макияжем на лице, две связанные куклы. Два мальчика одиннадцати лет. Со стеклянными глазами. Задушенные бархатными платками; связанные на манер пойманной дичи — руки и ноги разведены в разные стороны и скреплены между собой веревками и палками, так, чтобы несчастные лежали в форме звезды и не имели возможности пошевелиться.

На белых простынях. С кровавыми подтеками в районе паха мертвых детей.

Ардан, тяжело дыша, пытался вернуть контроль над разумом. Но тот отказывался принять увиденное. Перед глазами все плыло. Ритм собственного сердца набатом звенел в ушах. Аккомпанемент ему составлял крик и плач худого, высокого мужчины, которого Ардан успел заметить.

В женском нижнем белье, тоже в макияже прямиком из прошлого века, с торчащими ребрами, с тонкими ручонками и ногами, жидкими волосами и заплывшими глазами, тот валялся на полу и корчился в агонии. Держался за то, что некогда являлось его первичным половым признаком. А теперь валялось, отстреленным, в стороне.

— А-а-а-а! — истошно вопил Иригов, пытаясь унять фонтан крови.

— Проклятье, Огланов! — выкрикнул Милар и, обнажив саблю, отсек часть балдахина. Он бросил ткань Эрику. — Прижми… мерзость какая.

Петр, держа в руках дымящийся револьвер, не выражал ровно никаких эмоций.

— Зачем, Огланов? — простонал Милар. — Это ведь наша общая зацепка…

Петр повернул голову. Но не к капитану. К Ардану.

— Ублюдков учат болью, — только и сказал он, после чего убрал револьвер в кобуру и направился на выход.

Не успел он выйти в коридор, как ему в затылок уперлось дуло револьвера Урского, а в бок, разрезая пальто, один из ножей Эрнсона.

— Ты…

— А-а-а-а!

— Да срань же, — процедил Милар и, развернувшись, с оттяжкой пнул в челюсть Иригова. Тот отключился… раскинув руки в сторону и позволяя крови толчками бить из отстреленного… признака. — Ты, Петр, в темную использовал моего напарника.

— Ради благого дела, — не оборачиваясь, ответил Петр. — И я надеялся, что у него есть способ связи с вами.

— Надеялся… — протянул Милар.

На мгновение в комнате повисла тишина.

— Идите, господин Главный Инспектор, — произнес, наконец, капитан. — Считайте, что мы с вами заключили сделку. Мы не вышибем вам мозги за ваше шулерство, а вы, если что-то узнаете еще — отправите нам весточку.

Петр легонько кивнул и, дотронувшись пальцами до полы шляпы, сказал:

— Господа, — после чего вышел в коридор.

— Ард, — позвал Милар. — Ты можешь что-то сделать с этим фонтаном, пока наш язык кровью не истек?

— Я-я-з-зык? — непонимающие переспросил пытающийся отдышаться Ардан. — У него же отстрелян…

— Член, да, — перебил Милар. — Язык значит, что он свидетель из вражеского стана и… короче, господин маг, сделайте так, чтобы он не подох прежде, чем мы доставим его на допрос в Черный Дом.

Ардан перевел взгляд с кровоточащего тела на трупы мальчиков и тут же отвернулся.

— Ард, — Урский сжал его плечо. — Из конторы он уже не выйдет и последние дни будет доживать так, что начнет завидовать мертвым.

— Но…

— Петр прав, напарник, — Милар, разумеется, достал сигарету. — Ублюдков учат болью. А этот — учиться будет долго. Очень долго. И заодно расскажет нам все, что знает.

Ард выдохнул и ударил посохом о пол.

Около пустующего бара « у Брюса» остановился старенький, местами ржавый, выкрашенный черной краской автомобиль с двумя красноречивыми, круглыми фарами.

Из него вышел высокий молодой мужчина, после чего авто покатилось вниз по улице.

Ардан, проводив взглядом Плащей, увозящих заместителя министра на допрос, развернулся и зашагал домой.

В баре, как и все последние дни, никого не обнаружилось. В том числе и Аркара. С удивлением для себя, Ард понял, что был бы не против компании полуорка. Может тот сказал бы ему что-то такое… что-то очень неприятное, но столь же — нужное.

Но у Аркара имелись свои дела. Куда более важные, нежели метание души отдельно взятого мага полукровки.

Ардан поднялся по лестнице и вошел к себе в квартиру. Не зажигая свет, дабы Тесс не увидела отсвета, он снял с себя погибший в бою костюм с плащом и выбрал те вещи, что еще хоть немного могли сойти за нечто приличное.

Умывшись и растеревшись снегом, Ардан оделся и вышел обратно на лестницу. И только подходя к дверям Тесс понял, что держит в руках посох, а на поясе качается гримуар.

Кажется привычка, которую пыталась ему привить Цассара, теперь действительно с ним.

Впрочем — очередные мысли завтрашнего дня.

В данный момент Ардан размышлял даже не о факте своего восемнадцатого дня рождения, а о том, как сильно он устал. В бою с Давосом пострадала его фляга и бодрящий отвар испарился вместе с частью костюма.

Так что теперь Ард ощущал на себе все те часы бодрости, что взял в займы у собственного организма. И, сродни жадному банкиру, тот стремился вернуть ссуду обратно. С процентами.

Ардан постучал посохом в дверь своей… он-так-и-не-понял-кого.

Секунда, другая и вот с той стороны послышались цоканья каблуков.

Каблуков?

Тесс открыла дверь. С немного заспанным лицом — дело клонилось за полночь, она сверкала тем самым нарядом, в котором Ардан впервые её увидел. Блестящее черное платье с длинным разрезом. Распущенные огненные волосы пылали за спиной. В ушах блестели серьги, а неброский, но хороший макияж превращал и без того красавицу в сошедшую с картины фею.

— Проходи скорее, — она потянула его за руку.

Ардан, встряхнув головой, вошел в квартиру. Прихожая встретила его небольшим гардеробным шкафом, пуфиком и ящиком для обуви. Дальше дверь в отдельную ванную комнату и уборную. Потом коридор и, направо просторная кухня, а налево гостиная с большим альковом, который переделали под спальню.

Все обставлено скромно, но со вкусом. В нежных тонах, со множеством цветочных горшков и ваз; с несколькими фотографиями на стенах и, даже, одной картиной. Пейзажем родного города Тесс. Ардан понял это из-за подписи на раме.

— Ты…

— Садись, — она подвела его к столу, выставленному в центр гостиной, и усадила на стул. — Я не знаю, получилось ли у меня, но ты так об этом рассказывал, что я… в общем, надеюсь тебе понравиться… Сейчас… секунду.

Тесс немного растеряно металась, после чего, все так же цокая каблуками, отправилась на кухню.

А Арди… Арди, чувствуя, как усталость наваливается на него неподъемным грузом, почему-то вспомнил о ежевичном пироге. Его любимом блюде. Ароматным, пышным, с хрустящей корочкой. Такой, как готовила его матушка.

— С днем рождения! — Тесс, держа прихватками противень, вошла в гостиную.

Девушка замерла и, постояв так пару мгновений, все еще держа в руках ежевичный пирог, аккуратно вылезла из туфель. Босиком, на цыпочках, она подошла к столу и поставила праздничное угощение перед Арданом.

Сама уселась напротив и какое-то время с улыбкой смотрела на своего… она-сама-не-понимала-кого.

Арди, вытянув руку по столу, улегся на неё щекой и глубоко уснул, слегка посапывая носом. Тесс улыбнулась и протянула ладонь, чтобы убрать с лица отросшие, волнистые волосы юноши.

— « Надо будет предложить ему постричь их», — подумалось ей.

Она посидела рядом еще немного, попутно поглаживая волосы Арди, затем, так же аккуратно, поднялась и сходила за пледом.

Передвинув стул, не издав при этом ни единого звука, она села рядом с Арданом и, положив голову тому на спину, укрыла их пледом.

Мгновение, другое, и вот они мирно сопели уже вдвоем.