Матабар III

Глава 91

Ардан отреагировал первым. Он воплотил перед мысленным взором печать «Ледяного Залпа» и ударил посохом о фальшивую землю, Налимов запоздал лишь на мгновение. На его жезле вспыхнула сложная, громоздкая печать и Ильдар провел наконечником жезла по стволу дерева.

Мгновение, другое и… ничего не произошло. Все трое — Ильдар, Ардан и Старший Магистр Паарлакс молча стояли и смотрели друг на друга, порой переводя взгляды с оппонента на посох и обратно.

Воздух не затрещал от концентрированной Лей-энергии, перед посохом и жезлом не вспыхнуло искрящихся, разноцветных печатей. Не произошло ровным счетом ничего.

Лишь на краткий миг Ард ощутил, как внутри него вспыхнули лучи красной Звезды, и энергия заструилась сквозь посох, но… попросту растворилась в пространстве, так и не изменив сути окружающей их реальности.

Ардан захлопнул книгу и, бросив ту качаться на стальных цепочках, потянулся к ножу, попутно отходя в сторону, но опоздал. Его движения сковывал длинный посох и книга в то время, как Налимов, вооруженный коротким жезлом, оказался куда проворнее.

Он попросту чиркнул своим импровизированным оружием по лбу Арда. Юноша инстинктивно уклонился, но не принял во внимание разницу в росте и то, что земля под его ногами, какой бы не выглядела настоящей, имела свои, искусственные особенности.

Охотник, привыкший к совсем иной почве, поскользнулся в длинных, не очень удобных туфлях и, в результате, кривой и косой удар Ильдара пришелся ровно в висок Ардана.

Перед глазами все поплыло. В ушах зазвенел набатный колокол, пробивающийся сквозь густую вату. Едкая тьма попыталась заключить сознание юноши в свои холодные объятья, но Ардан ей сопротивлялся. Так сильно, как только мог.

Будто утопающий, захлебывающийся в быстром течении, Ард то выныривал на поверхность, выхватывая вместо живительного воздуха, режущего заполненные водой легкие, обрывки окружающего мира.

— Где чертежи установки, Эрзанс?

— Ильдар! Как ты можешь…

И снова холодная, влажная тьма. Ард падал все глубже и глубже, усилием воли хватаясь за незримые уступы собственного сознания.

С трудом приоткрыв глаза, он увидел, как Ильдар держал револьвер у колена лежащего на земле Старшего Магистра. У того была разбита губа, сломана правая рука, а левый глаз превратился в сплошное месиво.

— Ты сошел с ума, Ильдар… вы уничтожите весь город, если не половину континента.

— Нет, Эрзанс, наоборот. Мы всех спасем… Где чертежи⁈

— Я никогда не скажу, где… А-А-А!

Старший Магистр, открывая рот так широко, что лопались уголки губ, завопил, срывая связки в каркающем хрипе. Он даже что-то пытался произнести, но его слова глушило эхо от выстрела. Как-то отстраненно, перед тем как опять скользнуть под пелену жидкого мрака.

Следующее, что увидел Ард — Старший Магистр, лежащий в луже собственной крови. Его нога, ниже колена, висела на лоскуте кожи и, примерно такого же по ширине — брючины.

Ильдар стоял сверху. Все такой же грузный, тучный, но со взглядом… взглядом, который Ардан уже прежде видел. У Йонатана, Милара, Аркара, Арсения, собственного отца с дедом и даже старика коменданта в общежитии.

Взгляд человека, который видел нечто, что навсегда оставило в его глазах неизгладимый отпечаток. След, отметина, шрам на душе, нанесенный жизнью. Такой не залечить. Можно лишь спрятать. От других. Даже от себя. Но никак не залечить…

— Ты… сошел с ума… Ильдар…

— Ты прав, Эрзанс. Сошел. В тот же самый день, когда они все погибли.

— Несчастный… случай…

— Я это уже слышал.

Ардан то и дело моргал, пытаясь вернуть четкость реальности, но та все время размывалась, распадаясь множеством неясных, нечетких образов.

— Несчастный случай, говоришь? Может и так… мне, если честно, нет до этого дела. Мы их вернем, Эрзанс. Всех их. Обратно.

— Это невозможно.

— Ты утверждал обратное.

— Глупая… шутка, Ильдар. Теория. Логическая… головоломка. Для развлечения… А-А-А-А!

Налимов, кажется, наступил мыском туфли на простреленное колено Старшего Магистра и тот вновь завопил.

— Я же… твой друг… Ильдар!

— Друг. И, поверь мне, друг, мне сейчас так же больно, как и тебе… а может и больней.

— Как же так…

— Но все это неважно, Эрзанс. Всего этого не будет. Ты ничего этого не вспомнишь, потому что этого не произойдет. Мы вернемся назад. В прошлое. Мы их всех спасем. И все, что мы совершили… Все наши грехи — они просто исчезнут. Как и эта ошибочная версия реальности.

— У реальности… нет ошибок… только… неизбежность.

— Значит мы создадим новую неизбежность. Правильную неизбежность. И мы, с тобой, дорогой друг, снова будем обсуждать твои удивительные идеи, и ты ничего не будешь знать… Где чертежи?

— Я… — и тут, сквозь морок и пляшущие тени, Ардан разглядел, как Паарлакс поднял с земли свисток. Тот самый, при помощи которого Старший Магистр звал Волка Пылающей Тьмы. Вот только зверь так и не явился на зов.

А теперь, Эрзанс, что было мочи, задул в свисток. Протяжный, высокий свист, больше напоминающий писк птенца, испугавшегося, что навсегда останется один в гнезде, пролетел над травой и мхом.

От его резкого, прерывистого звука, Арди не выдержал и вновь скользнул во тьму.

Мрак окутывал его с разных сторон. Подступал к горлу и душил, душил, душил, будто юноша оказался под тяжелым прессом сошедшей лавины. Когда снег сковывает тебя со всех сторон, напрочь запирая внутри ледяного саркофага, а все силы уходят на то, чтобы быстро-быстро, мелко дышать через плотно сжатые зубы.

Когда же Арди открыл глаза, то увидел бездыханное тело Паарлакса. Тот лежал, раскинув руки посреди окрашенной в алый цвет травы. Его стеклянные глаза слепо смотрели куда-то вглубь окутавшей их белесой пелены.

Свисток сжимала оцепеневшая рука, рот, приоткрытый в последнем хрипе, и слеза, оставившая мокрую дорожку на щеке.

Точно такая же слеза, как сейчас катилась по ревущему, черному пламени. Ардану сперва показалось, что ему померещилось. Что это все тот же мрак, что держал его в своем непреложном плену, внезапно выплеснулся из недр сознания в реальность.

На деле все оказалось совсем иначе.

Около полосы, прочерченной около «опушки», стояло нечто. Нечто, по форме действительно напоминающее волка. Только размерами в холке выше, чем достигали лучшие из пород рабочих лошадей, тянущих на фермах немыслимые грузы.

Могучие мышцы, как струны под пальцами музыканта, дергались под покровом то ли шерсти, то ли действительно — пылающей тьмы. Чернее небесного бархата, забывшего поступь Ока Духа Ночи, та, подобно всполохам огня, струилась снизу вверх. Лишенная дыма или запаха гари, она выглядела речными водорослями, тянущимися к поверхности вслед за радостным солнцем.

Вот только ни солнца, ни радости здесь не оказалось. Лишь мрак и кипящие слезы, катящиеся по длинной, треугольной морде. Те капали на массивные клыки, длинной в ладонь, обнаженные дрожащими от ярости губами. Скатывались на когти; скорее напоминающие лезвия ножей, а те вспарывали и мяли землю под лапами зверя.

Длинное и стройное, как стрела, тело прижалось к траве. Волк скулил и выл, рычал и метался. Он пытался дотянуться до мертвеца. Хотя бы кончиком носа пересечь незримую стену, отделявшую его от Старшего Магистра. Но раз за разом оказывался не в силах пересечь очерченную границу.

Слишком долго и слишком упорно его, и его предков, дрессировали и воспитывали так, чтобы те не могли переступать за черту. И теперь громадный волк, чья шкура — пылающий мрак, подчинялся простой полосе с тем же упорством, с которым раб слушается команд беспристрастного кнута.

Ильдара видно не было, хоть нос Арди и улавливал последние нотки запаха Налимова. Тот не успел уйти далеко. Узнал ли он что хотел? Выяснил ли где находятся чертежи? Знают лишь Спящие Духи и Вечные Ангелы…

Ардан попытался подняться на ноги, но захрипел и рухнул обратно на землю.

Он никак не мог взять в толк, почему удар жезла, пусть и по виску, но нанесенный простым человеком, так сильно на него повлиял. Ответ обнаружился в весьма неожиданном месте. Падая, поскользнувшись, Ардан приземлился… нет, не на камень. А на какой-то технический вентиль, спрятанный под плотным мхом, который Ард разорвал посохом.

Что за нелепая случайность.

Но как сказал покойный Старший Магистр — у реальности нет ошибок.

А значит не было ошибки и в том, что, падая, Ардан пересек ту самую, злосчастную черту. И теперь он, хрипя, пытаясь найти силы, чтобы подняться или хотя бы отползти назад, смотрел в глаза. Желтые, полные жгучей ярости и беспробудной скорби. Ардан уже видел когда-то такую же. В собственных глазах, когда вспоминал о гибели отца.

— Жизнь… — создание прорычало на ломанном языке зверей и мгновенно оказалось прямо перед Арданом. — Ты жизнь. Отец смерть. Мой отец смерть! Он забота обо мне! Он любовь я! Ты смерть мой отец! Я твой смерть! Твой и все, кто твой запах!

Волк распахнул пасть. В её глубине заклубились тени черного пламени. Арди слышал рев внутри этого огня. Рев и вой. Горький и наполненный слезами утраты. Не оставалось никаких сомнений, что это пламя, даже не потеряй Ардан связь с Лей, юноше было бы не остановить. Только, возможно, маг четырех звезд имел достаточно сил, чтобы воздвигнуть защиту против ярости Волка Пылающего Пламени.

И все же…

— Ты и я, — с трудом, заплетающимся языком, на языке зверей произнес Ардан. — Мы идем по тропе охоты. Я охотник. Ты охотник. Я гость на твоей тропе. Среди нас нет добычи.

Пламя продолжало реветь внутри глотки волка, но тот не спешил низвергать огонь на ненавистное ему создание.

— Ты говорить чисто. Как моя дед. Эта язык. Старый язык. Откуда знать?

— Я не забирал дух твоего отца. Это сделал другой двуногий. Добыча. Не охотник. Я же…

— Откуда знать язык⁈ — взревел волк и его клыки клацнули в миллиметр от лица Ардана, а лицо обдало жарким огнем пылающей шерсти.

Таким жарким, что, кажется, начали тлеть ресницы. Ард знал, что словами ситуации никак не поможешь. Волк не станет слушать ничего из того, что юноша тому скажет.

Все, что знал зверь — того, кто о нем заботился, кто помнил его с самого первого вздоха, первой раны, первого прыжка и первой охоты, не стало. Его забрали. Отняли у него.

Ардан хорошо знал это чувство. Помнил его. Помнил каждый день и каждую ночь.

Потому что такой шрам нельзя вылечить.

Только спрятать.

Даже если от самого себя…

— Возьми мою кровь, - Ард провел ладонью по лицу и протянул волку. — Делюсь с тобой добровольно своими памятью и волей, брат охотник. Посмотри правду, услышь шепот троп. Ты и я. Мы идем по одной тропе. Нам нечего делить.

Волк застал. Теперь все зависело от его решения. Если в нем еще осталась память предков, если слова, сказанные старыми охотники, еще живы в нем, то он примет дар. И тогда Ардан будет жить, а если нет, то…

Юноша почувствовал, как шершавый, горячий язык прошелся по его ладони. На мгновение Арду показалось, будто его руку опустили в кипящее масло.

Но уже меньше, чем через удар сердца, вспышка боли исчезла. А на смену ей пришла память.

Чужая память.

Когда охотники обменивались кровью, они делились самым сокровенным. Воспоминаниями о прошлом. О тропах и угодьях. Об уроках наставников. О боли и радости. О том, что видели, о чем мечтали, к чему стремились.

Так смешивались стаями.

Так, однажды, Гектор Эгобар обменялся кровью с орком из банды Шанти’Ра став кровными братьями.

Ардан, разумеется, с волком не побратался. Они лишь обменялись прошлым.

И в этом прошлом юноша увидел лицо Паарлакса. Как он аккуратно, из пипетки, кормил маленького волчонка. Как носил его на руках, завернутым в огнеупорное одело. И как обжигался каждый раз, когда шерсть касалась тела. Но ни разу не ругался, не злился и не обижался. Лишь улыбался и, сквозь боль, с покрытой ожогами и волдырями кожей, гладил одинокого волчонка, чьи родители погибли из-за неисправности камеры.

Эрзанс приходил к маленькому, четвероногому другу каждый день и подолгу сидел… за чертой. У деревьев и кустов. Он смотрел за тем, как волчонок игрался, наблюдал за ним и рассказывал что-то непонятное. О полях, но не тех, что можно увидеть и где можно побегать, размяв лапы. О невидимых полях. И каком-то мире, что находится там, на каком-то странному и непонятно «верху». И, что Паарлакс надеется, что однажды они туда отправятся. Вместе.

Волчонок рос. Эрзанс приходил каждый день. Приносил еду и новые истории. Когда волчонок болел — он его лечил и даже приносил с собой странное логово, которое называл «па-лат-кой»

Паарлакс с ним играл. Бегал наперегонки, даже когда волк повзрослел и мог одним прыжком пересечь весь его мир. Мир такой странный, кажущийся, порой, ненастоящим. Но, главное, что в этом мире был он — его такой же странный отец.

Ардан открыл глаза.

Громадный волк, переступив черту, стоял, склонив голову перед телом Эрзанса.

— Охотник снежных пиков, — произнес волк на чистом языке зверей. — Ты и я. Мы идем по тропе охоты. Я охотник. Ты охотник и гость. Среди нас нет добычи.

— Здравствуй, охотник, — ответил Ардан.

Волк распахнул пасть и выдохнул пламя. На сей раз оно не рычало и не ревело. Наоборот — от него веяло покоем и нежностью. Заботой и желанием проводить в последний путь.

— Ты и я, — волк прижался к земле и поджал уши. Его взгляд не сходил со сгорающего тела Старшего Магистра. — Мы встретимся вновь на тропах Спящих Духов, где ты и я — мы будем братьями.

Тело мертвеца вспыхнуло в последний раз и развеялось черным пеплом, осевшим на листьях высоких крон. Фальшивых для всех, кроме двух — ученого и маленького волчонка, для которых это место стало логовом.

Волк поднялся и, запрокинув пасть, завыл. Глубоко и протяжно. Так, как воют лишь те, кто помнит и знает сухой, вечерний ветер поступи Духа Ночи, когда с первым огнем на крыльях Духа, начинается охота.

Кровь Ардана, поделившись с Волком Пылающей Тьмы памятью юноши, пробудила в том память предков. Точно так же, как когда-то давно Эргар пробудил в своем ученике память Матабар, дабы тот отринул свое человеческое сердце.

Волк подошел к Ардану и сел рядом с ним.

— Охотник снежных пиков, — произнес он тихо, утробно, смешивая слова с грозными, нетерпеливыми рыками. Когти зверя непрестанно рыли землю — тот был готов сорваться вперед в любой момент, но терпел. Терпел и ждал. Потому что… — Я чувствую запах добычи, отнявшей у меня отца. Но я не знаю того мира, что находится сверху. Пойдешь ли ты со мной по моей тропе охоты, чтобы обменять кровь на кровь? Мне нужна твоя помощь, охотник снежных пиков.

Ардан заглянул в полные ненависти и ярости глаза. Но теперь весь этот гремучий клубок эмоций был направлен вовсе не на раненного юношу, а на того, кто сейчас поднимался по медленной платформе, все ближе и ближе подбираясь к поверхности.

— Я пойду, — ответил Ардан и потянулся было к шерсти волка, но тут же отнял руку. Не сделай он этого и, скорее всего, лишился бы кисти — настолько горячо пылал огонь мрака.

— Я сожгу тебя, охотник снежных пиков, даже сам того не желая, — прогудел волк и опустил пасть практически вплотную к уху юноши. — Потому слушай. Слушай, Говорящий, имена моей стаи и мое собственное.

И волк заговорил. Заговорил словами, которые не записать и не произнести человеческим языком. Да и каким-либо другом. Ардан увидел в этих словах далекие тропы охоты, петляющие вдоль берегов Лазурного Моря. Увидел леса и поля, коих не знал прежде. Он услышал пение волков, присоветовавших своего серебренного покровителя — Око Духа Ночи. Почувствовал, как в его собственной гортани собирается жаркий огонь. Ощутил, как могучие лапы несут его по земле быстрее, чем орлов среди небесных высот.

Как крепкие клыки впиваются в бьющуюся артерию добычи. Как шерсть дыбится на загривке, предвкушая битву с чужими охотниками за угодья и тропы. Он слышал ветер, знал воду, помнил землю и чувствовал биение чужого сердца, стучавшего в унисон с его собственным.

И во всем этом Ард услышал имя.

— Рагразрар, — произнес Ардан.

— Идем, охотник снежных пиков, нас ждет тропа крови, — Рагразрар подрыл носом землю под Ардом и, кивком могучей шеи, легко закинул юношу себе на спину.

Ард, чудом не выронив посох, вцепился руками в шерсть. На сей раз она больше не обжигала руки. Волк, развернувшись к выходу, завыл и рванул вперед.

Ардан помнил, как в детстве катался на спине Эргара. И, одно дело мчаться наперегонки, будучи детенышем, на спине снежного барса по горным пикам, а совсем другое — будучи и сам немаленького размера, на громадном волке, окутанном огненной тьмой, прямо посреди Питомника.

Массивные, стальные ворота уже начали закрываться, а по коридоре засияли красные лампы и неприятно завыла сирена. Видимо Ильдар успел что-то, кому-то сказать.

Рагразрар, выдыхая облако огня, буквально оплавил медленно наползавшие друг на друга створки, а затем одним прыжком, поднимая передние лапы, подобрался к ним вплотную и растерзал оплавленную сталь.

Выпрыгнув в коридор, он обрушил потоки огня на укрытых странными костюмами, напоминавшими водолазные, работников, вооруженных не менее странными палками-трезубцами.

Пока сотрудники Питомника, невредимые, но ослепленные огнем, пытались понять, что к чему, Волк Пылающей Тьмы уже перепрыгнул их и буквально размазался полосой черного пламени.

Откуда об этом узнал Ардан, сидящей верхом на аномалии? Потому что и для него самого мир вытянулся полосой, где одно не отличишь от другого.

Не прошло и нескольких мгновений, как волк ворвался в шахту лифта. Оставив за собой опаленный коридор, в котором на стальных плитах отплясывали огоньки голодного, черного пламени, плавящего сталь и камни, волк завыл:

— Добыча! — криком банши разлетелись его слова, сопровождаемые вихрем пламени мрака, бьющимся о покатые стены. — Кровь за кровь!

Там, наверху, платформа уже почти добралась до поверхности.

— Как мы…

Ардан не договорил. Волк снова побежал. Только на этот раз не по прямой, а вдоль стенок колодца. Он все ускорялся и ускорялся, оставляя позади себя шлейф огня, а затем прыгнул и… продолжил бежать. По спирали. Взбираясь все выше и выше по шахте, удерживаемый лишь собственной скоростью и центробежной силой.

Ард, до немоты в руках цепляясь за шерсть, как можно сильнее сжал ноги. Он любил ездить верхом… на лошади. А сейчас ему казалось, будто под ним очутился разумный ураган, пьяный от жажды крови и мести.

Волк рычал и кричал, взбираясь по шахте, а когда до платформы, прижавшейся к бортам первого этажа, осталось не больше трех метров, Рагразрар распахнул пасть.

Вихрь черного пламени вырвался из пасти аномалии и, как и в случае со створками ворот, опалил стальное дно, а затем то рассекли когти и разбили лапы.

Зверь, запрыгнув на платформу, уперся взглядом в спину Ильдара. Тот, обернувшись на секунду, тут же юркнул за дверь, а вперед, на лестницу, вышло несколько магов. Двое в зеленых и один в синем плаще.

Ард не видел их погон, но даже будь у них не так много лучей — справиться с тремя магами, включая синего, Ардану было не по силам.

— Дышится… — Рагразрар глубоко вдыхал и выдыхал, кузнечными горнами расширяя ноздри. — легче. Хороший воздух в верхнем мире.

Ардан сперва не понял, о чем идет речь. Лишь когда маги ударили посохами о пол и в них полетели заклинания — два стальных кулака, окутанных ледяными всполохами в исполнении зеленых магов и фиолетовый луч, вырвавшийся из навершия посоха синего мага — только тогда Ардан вспомнил маленькую деталь.

Экранирование Лей.

Здесь оно не работало.

Рагразрар шумно вдохнул и выдохнул клубы серого, едкого дыма. Заклинания, ударив о него, наткнулись на непреодолимую преграду и рассыпались снопами разноцветных искр.

Волк втянул те пастью и облизнулся.

— Вкусно… — прорычал он и уже шагнул вперед — в сторону оцепеневших магов.

— Наша добыча уходит, — напомнил Ардан.

Волки имели свойство теряться в собственной жажде крови и забывать зачем вышли на тропу охоты. От этого их еще в детстве отучали старшие охотники стаи, а тех, кто не хотел — выгоняли.

Рагразрара некому было обучить. Но кровь Ардана все еще была свежа на клыках волка.

Тот мотнул головой и, кивнув, одним прыжком преодолел и часть платформы, и лестницу.

С Арданом на загривке, волк вырвался внутрь здания. Запах Ильдара вел на улицу — за забор. К автомобилям.

— Куда? — прорычал Рагразрар мотая головой из стороны в сторону.

Его тело немного дрожало, а уши и хвост нервно дергались. Волк наверняка ощущал себя так же, как Ард ощущал себя в первый учебный день в школе Эвергейла. Когда голова кружилась от сотен новых запахов и звуков.

Ардан бросил печальный взгляд на свое пальто, а затем, с не менее печальным вздохом, указал на противоположную стену.

— Вперед.

Волк зарычал и вновь выдохнул облако черного пламени. Ардан отстраненно заметил, что пока Рагразрар не поглотил Лей из заклинаний магов, то его огненное дыхание постепенно слабело, а теперь раздулось с новой, утроенное силой.

Такой, что оказалось достаточно, чтобы превратить кирпичную стену в лужу лавы.

Волк прыгнул на улицу и тут же дернулся в сторону. На небе царствовала буря. Белые молнии рассекали черные волны холодных туч, а острый дождь буквально резал лицо и кожу. Вспышки света чередовались с раскатистыми ударами грома.

Рагразрар оказался в новой, чуждой для себя обстановки. Он дергал и мотал головой, пытаясь унять собственное, растерянное сердце.

Ардан положил ладонь на мощную шею:

— Слушай мой голос, Рагразрар… — вкладывая волю в слова, говорил Ард. — Слушай его.

— Слушаю, Говорящий, — дрожь постепенно покидала тело волка, а его сердце выравнивало свой прыткий бег. — Будь моими глазами и ушами, Говорящий, а я буду твоими лапами и клыками. Ты и я.

— Ты и я, — принял предложение Ардан.

И юноша уже не мог сказать точно, где заканчивался Волк Пылающей Тьмы, а где начинался Ардан Эгобар. Они стали одним целым. Неотделимым друг от друга явлением.

Как тогда. В Эвергейле. Когда Эргар поделился с ним своими ушами и глазами.

И, так же, как и тогда — в Эвергейле, впереди бежал убийца. Он забрался в коробку из стали, внутри которой билось железное сердце и пылала огненная кровь.

Только на этот раз он не уйдет. На этот раз по его следу пойдет не детеныш.

Ардан-Рагразрар завыл и их могучие лапы толкнули тело вперед. Они легко перепрыгнули низкую, ничего не значащую преграду. Где-то позади зазвенел тонкий писк. Волк не знал, что это, но знал матабар.

Сирены экипажей пожарных и стражей спешили к Питомнику. А вместе с ними и маги.

Ардана-Рагразрара это не волновало. Они бросились в погоню. Их лапы терзали и сминали податливый асфальт. Их дыхание оставляло позади пламя из мрака и тьмы. Их рев заставлял стекла в домах дрожать и покрываться сеточкой трещин.

Добыча мчалась в автомобиле. Она откинула кожаный верх и, держа руль одной рукой, ногой толкнула водительскую дверь. Та, ударившись о фонарный столб, отлетела назад.

Ардан-Рагразрар легко уклонился от снаряда и устремился дальше в погоню. Добыча, в своей стальной коробке, бежала под холм. Новейшая модель автомобиля, способная разгоняться до восьмидесяти километров в час. И это по ровной поверхности. Сейчас, на холме, кто знает с какой скоростью мчалось авто Налимова.

И, может, волк один на один и не справился бы. Но сейчас его подпитывала сила Говорящего, застывшего на его спине. Так же, как сила волка принадлежала самому наезднику.

Так что, когда Налимов чиркнул жезлом о землю, Ардан-Рагразрар был готов. Под автомобилем Налимова вспыхнуло темно-алая печать, из которой вырвались черепа.

Ардан-Рагразрар уже видел такое. Когда сражался с Вселеной Лорловой. Одна и та же магия, основанная на школе Хаоса госпожи Талии. Ильдар Налимов, видимо, тоже обладал искусственными звездами. По одному лучу на каждую из них. Именно поэтому использовал данное заклинание, попутно убирая руку в перчатник и надевая… перчатку со множеством странного вида накопителей.

Но Ардан-Рагразрар не беспокоился. Он поднял посох и… не опустил его. Он чувствовал, как его лапы касаются земли. Как его дыхание сливается с эхом Лей-линий. Он знал, что магия сработает и так.

Печать «Водной Пелены» засияла перед Арданом-Рагразраром. В четыре раза ярче, чем прежде и в шесть раз шире. Она накрыла собой едва ли не всю их фигуру, попутно заставляя ночь уступить место искусственному дню.

Черепа увязли в Пелене, дергаясь беспомощней наивных мух в липкой паутине. Ардан-Рагразрар дернул посохом, и Пелена досуха выпила заклинание Налимова, а затем, оборачиваясь ледяным валом — свирепой лавиной, пришедших из глубин Алькады, покатилась по улице.

Вспарывая асфальт, представшей перед ней мокрой бумагой, ломая столбы и фонари подобно сухому хворосту, она уже почти коснулась автомобиля добычи, как Ильдар вновь чиркнул жезла о землю.

Вся его перчатка вспыхнула в единой блеске Лей. Налимов побледнел, но не потерял сознания, а из навершия его жезла, вместе с совсем уж невероятной печатью, полилось живое марево.

Живое, потому что внутри кровавого тумана замахали когтистые лапы, лишенные остальных частей их тел. Уродливые, не принадлежащие ни людям, ни зверям, ни Первородным, они резали когтями лавину. Мяли её. Разрывали на части и разбрасывали в разные стороны.

Налимов дернул руль в сторону и ушел за поворот. Ардан-Рагразрар поспешил следом. Изгибаясь всем телом, чувствуя, что не удержит равновесие, он оттолкнулся лапами и приземлился на край стены соседнего дома. Оставляя на том пылающие отпечатки лап, оттолкнулся еще раз и, взмыв на крыши, пробежал по нескольким из них, а затем вновь размазался огненной тенью, исчезнувшей на фоне темных небес.

Ильдар, посмотревший в зеркало заднего вида, так ничего и не увидел.

Ардан-Рагразрар приземлился прямо у него перед капотом и, с ревом и рыком, опустил лапы на мчащийся под холм автомобиль. Удар оказался такой силы, что Ардан, до этого не отпускавший шерсть Рагразрара, просто физически не смог удержаться на крупе волка.

Его ничего не весящей пушинкой выкинуло куда-то вверх. Он юлой крутился в воздухе и, в очередной раз вспоминая свои безумные прыжки из окон, врезался спиной в стену между вторым и третьим этажом соседнего здания.

Следующее, что Ардан запомнил перед очередным падением — взрыв и победный, голодный вой Рагразрара.

Ардан помотал головой (застонав из-за ошибочности своего решения) и, одной рукой держась за стену, а второй опираясь на посох, поднялся на ноги.

Сирены пожарных и стражей гремели все ближе и ближе, но юношу сейчас волновало нечто другое.

Отсветы пожара наползали на расползавшиеся по дороге темные пятна дизеля и масла. В их отражении Арди различил покореженные автомобиль и волка, грызущего нижнюю половину тела Ильдара. Верхняя, отброшенная в сторону, дергалась и не сводила туманного взгляда с собственных ног и части живота.

Между двумя половинами протянулся кровавый след, ставший ковром для разбросанных внутренностей и кишок, выпавших клубком размотанных ниток.

Но Ильдар все еще дышал. Жил. По воле Рагразрара. Волк хотел, чтобы Налимов видел, как его сожрут заживо. Как он сгинет в желудке сына убитого им отца.

Ардан чувствовал это желание. Знал его. Помнил. Потому что ощущал тоже самое там, в прериях, когда на их караван напали Шанти’Ра.

— Ahgrat, — на языке Фае выругался Ардан и, хромая, огибая участки пламени, подобрался к Ильдару. Опустившись рядом с ним, он аккуратно дотронулся до плеча умирающего. — Господин Налимов, вы…

— Поздно… капрал… — булькая розовой пеной, скапливавшейся у уголков губ, прохрипел Ильдар. — Поздно…

Он разжал левую руку. На землю, чуть позвякивая, выпал медальон слишком уж похожий на творение Аверского. Полежал несколько мгновений и растекся бесформенным, расплавленным оловом.

Ильдар успел передать сигнал. Какой бы тот ни был.

— Кто еще с вами в группе? — спрашивал Ардан. — Какие цели вы преследуете? Господин Налимов, вы еще можете исправить…

— Наивный… мальчик… — перебил его Налимов. — Мы… ведь… всех спасем… и я… буду жить… снова.

— О чем вы говорите?

— Алиса… сказала… ты с Тесс… — Ильдар начал глотать слова. Жизнь, удерживаемая волей Волка Пылающей Тьмы, постепенно покидала Налимова. — Храм… праздник святых… должны были… отвлечь внимание… не успели… бомба…

Глаза Арда расширились от осознания услышанного.

— Если не успеешь… то… все равно забудешь… когда мы… всех спасем… и вернем на…

Он не договорил. Рагразрар клацнул клыками, разом откусывая голову вместе с левым плечом и частью грудины.

— Кровь добычи, — прорычал волк, не жуя проглатывая останки Ильдара. — Покой для отца. Хорошая охота.

— Рагразрар!

— Да, Говорящий.

— Мне нужна твоя помощь!

— Помощь, Говорящий? — в глазах Рагразрара какое-то время отражалось сомнение. — Ты помог мне, я должен помощь тебе. Но я отплачу позже. Сейчас я помогу, потому что хочу.

— Отвези меня в храм, — выкрикнул Ардан, указывая посохом в центр города. — Скорее!

— Я буду быстрее ветра, Говорящий! Указывай мне путь!

И волк, чья шерсть — пылающий мрак, нырнул внутрь грома весенней бури.

Ардан бежал среди прохожих. Дождь хлестал его по лицу. Мимо неслись автомобили, гремели трамваи, а Ньюва все била и била о темный гранит.

Горожане шарахались от мага, без верхней одежды, без плаща (окончательно изорвавшегося в лохмотья и нашедшего последнее пристанище в одной из урн), с погонами и посохом. Двухметрового роста, в помятом пиджаке, замызганный и грязный, с синяками и кровоподтеками на лице.

Его несколько раз пытались остановить стражи, но Арди, лишь сверкнув корочками дознавателя, бежал дальше. Верхом на волке, прямо по дороге, заставляя водителей визжать клаксонами, перепрыгивая трамваи и пролетая каналы и мосты, они примчались в Центральный район, но дальше Рагразрар бежать не мог.

« Здесь слишком много неживой Лей, Говорящий. Я слабею, прости», — и с этими словами волк начал исчезать во тьме, растворяясь среди бури. — « Я приду отплатить, Говорящий, за твою помощь — только позови. Ты и я.»

Сейчас Ардан не думал о услышанном. Его не волновал погром в районе Старого Парка. Не беспокоил пожар, оставленный взорванным автомобилем Ильдара, он нисколько не тревожился насчет того, сколько горожан видели мага, верхом на Волке Пылающей Тьмы.

Все, о чем он мог думать — о том, чтобы бежать быстрее.

Тесс ведь все знала. Она все знала…

Как можно быстрее.

Если бы госпожа Окладова действительно её собиралась задержать, Тесс бы предупредила куда как раньше.

Нога за ногой.

Но Тесс все знала. Знала, что у Арди не получится прийти и не получится найти в себе силы, чтобы признать ей в этом. Потому что… потому что и её отец с братьями никогда не признавались.

Прыжок за прыжком.

Она приедет туда раньше. Намного раньше, чем он. И будет ждать.

И сердце стучало. Молотило о стенки груди. Будто толкало вперед.

И кричало, без устали: « Вперед, вперед, скорее!»

Сверкала молния и дождь хлестал без устали. Они словно пытались задержать юношу, остановить, чтобы тот не увидел, не услышал… Но он не хотел снова, как тогда, на утесе. Только не опять, только не слово.

И вот впереди толпа зевак. Вспышки фотокамер. Белые отсветы, пытающиеся поспорить в яркости с молниями. И пожар. Яркие, оранжевые языки облизывали падающие внутрь развалин каменные обломки.

Запах гари забивал нос. Дым вился широкими нитями, поднимаясь к и без того черному небу.

— Парень! — чьи-то руки попытались удержать его. — Ты куда! Там даже пожарные еще не нача…

Очередной взрыв заглушил слова стража, а Ардан, не думая, что творит, размахнулся локтем и, ударив в подбородок мужчины, одним ударом опустил того на землю.

Следующего он перебросил через спину, третьего отшвырнул в сторону, будто тряпичную куклу, а последнего подсек посохом и оттолкнул ногой.

Заскрипели кобуры, защелкали взведенные курки, но Арди не обратил ни на них, ни на солдат, ни на пожарных, репортеров и зевак ни малейшего внимания.

Он вырвался за оцепление.

Языки огня лизнули его лицо. В лужах отражались развалины и пламя. Вокруг стояли автомобили. Черные — Второй Канцелярии. Красные — Стражей. Экипажи пожарных, медиков и грузовики солдат.

А Ардан стоял и смотрел на пылающий храм. И на то, как рядами, вдоль проезжей части, лежали тела. Накрытые белыми простынями, на которых уже проступили следы крови.

Сердце остановилось.

Воздух словно вытянули из легких.

Он ведь мог… мог все ей рассказать. Мог объяснить, мог… но не сделал. А теперь… теперь поздно.

Из-за одной маленькой, глупой ошибки.

« У реальности нет ошибок, только неизбежность».

Неизбежность? Все, что произошло в его жизни, все смерти, расставания и трагедии лишь неизбежность? На которую он даже повлиять не может? Потому что все есть так, как есть? И будет так, как будет?

Об этом говорил Паарлакс?

Нет.

Все не так.

Все не должно быть так.

Храм взорвался совсем недавно. Её дух еще не успел ступить на тропы предков.

Ардан поднял посох и ударил им о землю. Пламя над храмом закружилось кольцами встревоженной змеи, дождь на мгновение прекратил свои попытки потушить пламя, а в их шепоте и реве грома, Ард услышал слова.

Слова, ведущие по незримым тропам к Граду на Холме. И он откроет эти тропы и произнесет запретные слова, подсмотренные в черной книге библиотеки Атта’нха. Те, что некогда не дала ему сказать Цассара.

Те, что он подпитывал своим гневом, душащим горло, своей горечью, остановившей сердце и одиночеством, выбившим воздух из груди.

Он соберет их воедино и напитает слова. Он призовет тех, кого нельзя призывать, и они заберут её с троп предков. Вернут ему обратно.

Но тропы не открывались. Лишь звенели Лей-кабели, дрожащие так, будто их дергали невидимые гиганты.

— Открывайтесь, — рычал Ардан и еще раз ударил посохом, вкладывая в удар все, что имел и даже больше. — Открывайтесь!

Погасли спирали в фонарях, в районе остановились трамваи, затрещал асфальт, когда под ним лопались магистрали центральных генераторов.

Неживая Лей сковывала Арда, не давая ему открыть пути. Но юноша… юноша схватился рукой за грудь. За метку, оставленную Эргаром.

Если надо, он займет сил. Займет у собственной родины.

Он поднял посох еще раз.

Что-то кричали солдаты и стражи, кажется рядом, за машинами, появились Мшистый и Аверский, но Ардану было плевать.

Плевать, даже если вспыхнет вся лей в районе. Он откроет пути. Он произнесет слова и…

— Арди?

Юноша обернулся.

В легком, синем платье, порванном и покрытым сажей, без пальто, в одних только вишневых туфельках на невысоком каблучке. С простой прической, чуть встревоженная, но целая и невредимая.

Зажглись фонари. Тьма, рвущаяся из посоха Ардана рассеялись, слившись с дымом копоти и гари, а затем и черным небом.

Юноша выронил посох и, подбежав к вырвавшейся к нему из оцепления Тесс, обнял ту и прижал к себе.

Он вдохнул аромат её волос и прижался лбом ко лбу.

— Ты…

— Меня позвала старушка, — прошептала она. — У неё была такая же монетка, как у тебя раньше… Я ей поэтому поверила и вышла со службы. Как раз за пару секунд до взрыва.

Ардан вздрогнул

— Ты её запомнила?

— Я не зна…

— Не важно, — замотал головой Арди. — Все это не важно.

— Да, — она прикрыла глаза и потерлась кончиком носом о его нос. — не важно.

Вокруг роились люди. Не желали убирать оружия солдаты и стражи. На них кричали Плащи, в том числе и остановившийся рядом Милар Пнев, держащий на прицеле солдата, в свою очередь не сводившего прицела винтовки со спины Арда.

А Арди и Тесс… они стояли так, будто находились не в центре кипящей и бурлящей массы событий, а были наедине друг с другом. На очередной прогулке. Только они вдвоем. И больше никого.

— Ты только не исчезай, ладно? — прошептал юноша.

— Не исчезну, — тем же шепотом, ответила она. — И ты не исчезай, хорошо?

— Не исчезну, — повторил Ардан.

Потому что теперь он понимал. Понимал Ильдара Налимова. И понимал, что его самого, от такой же судьбы, отделяет всего одно. Вернее — одна.

Одна миниатюрная, такая теплая, рыжеволосая певица.

Но это не важно.

Питомник, Пауки, Старший Магистр Паарлакс и Ильдар Налимов, взорванный Храм, кишащие вокруг люди — мысли завтрашнего дня.

Важно лишь одно.

Она была здесь, а значит — все в порядке.