MAYDAY

Глава 10.

Снова пошел снег, скрасив тусклое утро. Огромные хлопья медленно опускались с небес и бесшумно ложились на землю. Они напоминали перья. И, наблюдая за снегом, Тимур вспоминал детство. Однажды с братом они разорвали подушку, из нее высыпал такой же снег. Белые хлопья медленно кружили по комнате, а они, позабыв обиды и ссоры, заворожено смотрели на белую пургу, внезапно возникшую в середине лета. А потом пришла мать и всыпала обоим.

Резкий стук в дверь оборвал воспоминания. Отойдя от окна, мужчина приблизился к двери и слегка приоткрыл ее. За порогом послышался тревожный шепот, который не предвещал ничего хорошего. Так и вышло.

– Вставай, – закрыв дверь, небрежно кинул он. На сдвоенных солдатских кроватях, закутанное в одеяло, лежало мягкое, податливое тело.

– Чего так рано? – раздался сонный женский голос с легкой хрипотцой. Возможно, кто-то посчитал бы его приятным, но Тимура невольно передернуло.

– Девять уже, – грубовато сообщил он, – твой вернулся с рейда. И, похоже, сильно накосячил. Данила врезал ему в морду.

Девушка перекатилась на бок и задумчиво посмотрела на стоявшего перед ней мужчину. Брутальный, жесткий, даже повышенная волосатость на теле казалась правильной, возбуждающей, не говоря уже о крепком коренастом теле. Только Тимур умел подчинять бескомпромиссно, грубо. Иметь не только ее тело, но и голову. Стоило ему только навалиться сверху, как все прочие мысли вылетали со скоростью пушечного выстрела. Встретившись с темными, почти черными глазами, она лениво улыбнулась. До сих пор в теле чувствовалась приятная усталость от бурной ночи. Думать о плохом совсем не хотелось. Вновь откинувшись на подушки, девушка потянулась и поймала себя на мысли, что готова остаться здесь навсегда. Ей до ужаса не хотелось возвращаться к себе. Что ее там ждет? Крошечная клетушка с занудливым, туповатым дружком, полным ничтожеством в постели и жизни? А здесь простор, шикарный вид, уж она бы сумела навести здесь уют и чистоту, каждый день бы скребла полы, да ублажала хозяина. Одна беда, Тимурчик к сожительству не звал. А жаль, дельный мужик, смекалистый, с таким не пропадешь.

Хозяин комнаты вновь отошел к окну. На белоснежном полотне виднелись чьи-то следы. Следы – это смерть. Так говорил отец. Люди, жившие в горах, следов не оставляли, слишком высока цена. Как-то по следам они с отцом и братом выследили медведя. Громкий выстрел эхом прокатился по заснеженным склонам и затерялся где-то в горах. А огромная туша с бурой шерстью навсегда осталась лежать на снегу. Вспоминая широкую покатую спину медведя, мужчина подумал о полковнике. Эти две твари были очень похожи. Медвежья фигура Сокола все время вставала на его пути, мешая развернуться на полную и установить в лагере свои порядки. Так и вчера полковник четко дал понять, что в курсе его дел. Так что это вопрос времени, когда его сеть накроют, а все накопленное добро конфискуют в пользу лагеря.

«Тоже мне гребаные коммунисты, устроили Советский Союз. Равенство, общество, труд, да в гробу я видел такие порядки! У кого сила, тот и прав. С чего ради я должен рисковать своей жизнью ради кучки людишек?! Нет уж, если им что-то надо, пусть придут и предложат мне что-то взамен. Все, баста, благотворительность закончилась!».

До сих пор, вспоминая вчерашний разговор и унизительное наказание в виде недельной уборки снега, он испытывал жгучую ненависть. Очередное унижение. Вот взять бы винтовку и завалить, как того косолапого… А, собственно, почему бы и нет? От этих мыслей по венам потекло привычное возбуждение. Этим утром Умар наконец-то почувствовал, что готов. Пришло время, ЕГО время. Каждая минута теперь будет работать на него, приближая момент триумфа.

И сейчас, вторя белой круговерти за окном, в его голове витали шальные мысли, складываясь в план дальнейших действий. Пока прочие тешили себя надеждами на новый мир, он готовился к войне. Все же прошлая «рыночная» жизнь многому его научила. Например, чувствовать опасность задолго до того, как она нависнет над тобой.

Позади послышался шорох. Чуть обернувшись, Тимур увидел, как девица натягивает колготы. Смятая юбка безобразными складками задралась вверх, открывая взору рыхлые бедра. Не сдержавшись, мужчина брезгливо поморщился. Грудь, лицо, живот, все в ней было белесым и дряблым, особенно достоинство и гордость. Эту потаскуху он покрывал от безвыходности и ненависти, чтобы насолить Андрею и ему подобным. Будь его воля, расстрелял бы всех неугодных, а из прочих сделал послушных рабов. Вот тогда лучшие бабы лагеря стелились бы перед ним за еду и цацки. Ничего, он умел затаиться и ждать, а в нужный момент сделать из засады контрольный выстрел. Скоро. Осталось чуть-чуть.

– До встречи, Тимур-мур-мур, – мягкая женская ладонь опустилась на его плечо.

Сдерживая раздражение, мужчина заметил:

– Постарайся, чтобы тебя никто не увидел. Мне проблемы не нужны.

Даже его мягкий бархатный акцент возбуждал ее, но не отвлекал от главного. Согласно договоренности, за прошлую ночь, он ей кое-что задолжал.

– Где мои сигареты?

Молчаливый кивок на тумбу. Внутри лежал целый блок, обтянутый целлофаном. Девушка радостно сцапала находку и сунула за куртку. Тонкие ментоловые, ее любимые.

Она обняла его сзади, обвив руками торс, и прикусила мочку уха. Горячее дыхание возбуждающе защекотало шею. Знала сучка, как подобраться к нему. На секунду Умар прикрыл глаза, превозмогая желание завалить ее обратно на постель и покрыть. Грубо, примитивно, как она любила. Но, пересилив себя, мужчина легонько оттолкнул девушку.

– Ты играешь с огнем, Даша, – произнес он и нетерпеливо выпроводил ее за дверь. Разборки с ревнивым дружком в его планы не входили.

***

В Штабе было тепло, веяло спокойствием и безопасностью. Но, увы, сейчас это не действовало. Изо всех сил сохраняя хладнокровие, Данила доложил о минувшем рейде, ничего не утаивая и не выгораживая провинившегося солдата. Выслушав, полковник поднялся и в привычной манере, закинув руки за могучую спину, прошелся по кабинету.

– Теплые вещи достали? – только и спросил он.

– Не успели, – честно ответил Дэн. – Но они ждут следующую команду, полностью упакованные и готовые к загрузке.

– Дневальный! – приняв решение, позвал полковник. Все это время парень молча стоял в уголке. Услышав голос полковника, резко выпрямился. – Беги к Немцу, скажи, чтобы парня посадили на три дня в Беклемишевскую темницу. По-хорошему надо было оставить его в магазине… – мужчина кинул короткий взгляд в сторону Дэна, хотя и понимал, в этом они похожи, как отец с сыном, своих не бросают.

– Виктор Алексеевич, – начал Данила, – я бы хотел оставить Андрея в команде.

Казалось, Сокол искренне удивлён.

– Зачем тебе предатель?

– Мы с ребятами разберемся, – последовал уклончивый ответ.

На этот счет у него были свои соображения. Дэн был уверен, после случившегося солдат больше не посмеет его ослушаться. Позорное наказание и презрение команды станет ему отличным уроком. Да и другим тоже.

Немного подумав, Сокол дал добро. Сейчас опытные солдаты – на вес золота, не в его интересах переводить бойца на гражданскую службу. Пусть воюет. На том и порешили. В конце встречи он предупредил:

– Сегодня отдыхай, а завтра жду в Штабе. Надо обсудить топливные рейды. Есть пара идей.

Выйдя от полковника, Дэн остановился на крыльце. Мутным бульоном кипели в груди горечь, негодование, сожаление. Им вторили мрачные мысли. В таком состоянии никого не хотелось видеть, но и возвращаться в пустую стылую комнату тоже. Не зная, куда податься, мужчина в нерешительности застыл.

В отличие от Сокола, полного пугающего оптимизма, у него иллюзий не было. Впереди зима, командам предстоит сделать много вылазок за дровами и провизией, дай бог, лагерь дотянет до весны. Но весной закончатся продукты даже в самых отдаленных магазинах. Круг рейдов будет неизбежно увеличиваться, а вместе с тем и риск погибнуть.

Когда опустеют подмосковные магазины, нужно искать новый источник продовольствия. Тогда придет черед осваивать рыбалку и охоту. На открытом пространстве: у озера, речки, в лесу одной командой не справиться, начнут выезжать нескольким группам. И в конечном итоге все фламмеры, один за другим неизбежно умрут. Их слишком мало, а визгунов слишком много. Как только исчезнут военные, гражданские будут обречены. Возможно, они продержатся какое-то время, но недолго. Попытаются сделать самостоятельные вылазки за продуктами, но едва ли им удастся вернуться живыми. А дальше голод, болезни, борьба за еду – завершат начатое пандемией.

Как ни крути, а конец один.Смерть.

Но смерти он не боялся. Знал, после нее непременно следует продолжение. Неверующих пилотов не бывает. Стоит один раз попасть в зону турбулентности, чтобы перестать отрицать Всевышнего. Боялся он совсем другого. В голове настойчиво звучал один и тот же вопрос… А что дальше? Даже если вопреки его прогнозам, люди выживут… Есть ли второй шанс у человечества?

С тех пор как покинул остров Дэн только и делал, что выкладывался на полную, но есть ли в этом хоть какой-то смысл? Если собрать всех выживших воедино (что само по себе маловероятно), смогут ли люди объединиться и попытаться наладить жизнь или станут воевать за оставшиеся блага. Что-то ему подсказывало, дальнейшее развитие событий пойдет по второму сценарию. Теперь, когда исчезли все, даже самое элементарное, стало ясно, что значит конец цивилизации. Они оказались на краю. Точнее, на самом дне.

Мужчина устало вздохнул и, зачерпнув ладонями снег, протер лицо, словно желая прогнать невеселые картины. Будущее рисовалось в исключительно мрачных тонах. Он никак не мог отделаться от мыслей о тщетности всех усилий. Возможно, тому виной гибель Артема. А возможно, он просто слишком трезво смотрел на жизнь.

И серый неприветливый день был с ним явно солидарен.

Погруженный в свои мысли, мужчина пропустил момент, когда рядом возникла Кристина. Хрупкая, во многом наивная, на две головы ниже, на десять лет моложе. Их ничего не связывало, но почему-то мучительно-сладко влекло друг к другу. Скользнув по красивому лицу, Дэн подумал, что в другой жизни непременно пригласил бы ее в кафе или кино. А после прокатил на машине и увез в какое-нибудь живописное место, вроде Воробьёвых гор или набережной Москвы-реки. Да неважно куда, с красивой девушкой, к которой тебя тянет магнитом, везде будет хорошо и волнительно-остро. Но сейчас они были заперты в лагере, огорожены трехметровыми стенами из красного кирпича, и помимо столовой, других заведений здесь не было. Это убивало романтику, делало заранее бессмысленным любые начинания.

– Слышала про Артема. Мне очень жаль, – прошелестела она и потупила взгляд.

Дэн понимал любое внимание, ласковый взгляд, мог быть расценен, как шаг навстречу и не хотел этого. Пусть все остается как есть. Потому просто кивнул.

Потоптавшись, девушка отошла. А мелькнувшее было в глазах разочарование быстро завуалировала серьезностью.