MAYDAY

Глава 13.

Тимур ощущал такую ненависть, что готов был немедля схватить автомат и расстрелять всех причастных. Один Всевышний знает, каких усилий ему стоило сдержаться. Пришлось напомнить себе, что месть – блюдо, которое подают холодным, а потому всему свое время. Еще утром пташки принесли ему весть о топливных рейдах, как и о том, что его команда не при делах. Умар был уверен, что, Сокол не посмеет его задвинуть. Ведь ближайший рейд за первой командой, его командой! Однако, старик сделал это! После известия он часа два метался по комнате, как разъяренный зверь, прежде чем окончательно понял, как надо действовать.

И сейчас, загребая лопатой снег, он снова и снова прокручивал в голове план. Старался продумать каждую мелочь, выверить каждый шаг, потому что права на ошибку нет. Либо все получится, и он возглавит лагерь, либо умрет. Третьего не дано.

Итак, первым делом, оккупировать склад боеприпасов, чтобы никто из военных не смог достать оружие. Понятное дело, каждый фламмер держал при себе ствол, но при этом имел ограниченное число патронов. Так что долго не продержатся.

Второе, обезглавить лагерь, убив Сокола. Без центрального командования воцарится паника и хаос, воспользовавшись которыми можно быстро захватить власть.

Третье, поставить караульных у продовольственных складов. Больше никто не получит еду бесплатно. Захотят жрать, придут на поклон или предложат что-то взамен. Все, баста! Коммунизм закончился.

В его распоряжении примерно двести головорезов, только и ждущих, чтобы поднять мятеж. Как они это будут делать, и сколько жертв оставят после себя, Умара не касалось, главное – ни у одного из них рука не дрогнет. Дело за малым, подготовиться и выступить в нужный момент.

Чем дольше Умар думал об этом, тем крепче становилась уверенность. На их стороне внезапность, люди и оружие. А что есть у Сокола? Пара преданных командиров, которые и чухнуть не успеют, как будут валяться в луже собственной крови. Трупы Вершинина, Кабанчика и Немца он выставит на всеобщее обозрение, чтобы жители лагеря знали, какой финал ждет несогласных.

Ухмыльнувшись своим мыслям, мужчина откинул лопату и дал знак своим заканчивать. Еще накануне предупредил своих о сходке. К семи часам, когда с гребаным снегом было покончено, вся банда собралась в его комнате.

В который раз почувствовав прилив воодушевления, он уверенно начал:

– Ну, ребятки, все слышали о топливных рейдах? – народ недовольно зароптал, посверкивая взглядами. На это Тимур снисходительно пояснил, – Дэн, Немец, Кабанчик – всего лишь наивные сосунки. Они проглотили огрызки, а мы с вами сорвем настоящий куш. Весь лагерь будет в нашей власти! – мужчина резко обернулся и уперся взглядом в здоровяка. – Паша – сказал он, – на тебе склад оружия. В нужный момент, без лишнего шума и суеты ты должен захватить склад и удерживать до конца резни. Набери людей, только самых проверенных, и будь готов. Все понял?

– А как быть с Тимофеем? – пробасил громила.

– Как хочешь, мне все равно. Будет мешать, кончай его.

На щетинистом лице промелькнула ухмылка и тут же исчезла, уступив место привычно туповатому выражению лица, но то была иллюзия, которой Паша успешно прикрывал жестокий, изворотливый ум.

Тимур сделал шаг в сторону и остановился напротив второго помощника.

– Гога, у нас достаточно стволов?

– Да, командир. Сто восемьдесят автоматов и три ящика патронов. На нашу армию хватит с лихвой.

– Прыщ, – Умар знал, что Антон ненавидит это прозвище, и намеренно назвал его так. Пусть щенок знает свое место. – Как поживает наш маленький друг? – и выслушав ответ, удовлетворенно хмыкнул.

В пятой команде у них был свой человек, который обо все докладывал Прыщу, а тот естественно сливал Тимуру. Сам он считал это лишним доказательством, что Вершинин – полное ничтожество, даже сплотить вокруг себя преданных людей неспособен.

– Рашид, на тебе Сенат. Все входы и выходы должны быть блокированы, чтобы никто из гражданских не смог покинуть здание. Борзый, ты контролируешь Арсенал. Помни, тут живет немало вооруженных фламмеров, так что стреляйте на поражение.

Подельник понятливо кивнул. Вдруг подал голос Прыщ:

– Кто отвечает за административный корпус, там ведь тоже полно солдат?

И все же щенок умен, надо бы держать его на коротком поводке, а то, не ровен час, подрастет и попытается занять место главного. Видали таких шустрых, да дерзких. Отметив это про себя, Умар в предвкушении потер руки. На корпус у него были особые планы, причем в самое ближайшее время.

Закончив отдавать распоряжения, Умар окинул своих людей горящим взглядом. Сборище самых мерзких и подлых в лагере, но самых преданных своему хозяину. В них он не сомневался, а потому пошагово проговорил план действий и несколько раз повторил, что желает видеть Сокола мертвым, только мертвым и никак иначе.

Все это время он чувствовал небывалый подъем, в венах пульсировала кровь, а перед глазами рисовались картины прекрасного будущего. Весь лагерь подчинится ему – Тимуру Умарову! Уж он установит свои порядки! Больше всего он ненавидел плясать под чью-то дудку и уж тем более, такого заносчивого вояки, как Сокол. Сначала отец, затем учитель, потом начальник – все хотели помыкать им. Отец твердил об уважении, учитель о послушании… к черту все это! Теперь он наконец-то стал самим собой. Волком, который умеет выживать. Хитростью, умом, подлостью – неважно. Быть вожаком – вот что он хотел больше всего и к чему стремился всю свою жизнь!

Еще раз повторив парням, кто за что отвечает, Умар распустил команду. А сам, не в силах успокоиться, продолжил напряженно думать. Важна каждая мелочь, любая оплошность может помешать задумке, а потому в его плане не должно быть слабых мест.

Ход мыслей прервал стук в дверь. Мужчина кинулся открывать, думая, что это один из парней, но едва взглянув на гостью, помрачнел.

– С ума сошла? – зашипел он.

Схватив девушку за руку, мужчина быстро втащил ее в комнату и на всякий случай выглянул в коридор. Некоторое время он напряженно прислушивался, и лишь убедившись, что все тихо, прикрыл дверь.

– Чего тебе?

– Мне надо с тобой поговорить, – нервно произнесла Дарья и поправила волосы, торчавшие из-под шапки. – Я беременна.

Некоторое время Тимур смотрел на нее со смешанным чувством отвращения и разочарования.

Дети. Когда-то он хотел большую семью, но сейчас? Сейчас он хотел только одного – стать главным в этом чертовом лагере и устроить свои порядки. И уж точно, ребенок в его планы не входил.

– Ну, так иди и скажи об этом счастливому папаше, – чуть наклонившись вперед и глядя на девушку в упор, вкрадчиво произнес Умар.

– Я не думаю, что это его ребенок, – нервно сглотнув, ответила Дарья. – По датам выходит, беременность от тебя.

Известие мгновенно привело его в ярость. Чертова баба! А ведь знал, не стоит с ней связываться. Теперь вот приходится расплачиваться за слабость.

– Послушай, Даша, – он всегда произносил ее имя с мягким акцентом и в эти мгновения все внутри нее начинало дрожать. Только его тело, бешеный темперамент мог унять эту сладкую дрожь. – Я тебя сразу предупреждал, мне баба не нужна. Делай, что хочешь с этим ребенком.

С этими словами он схватил ее за плечо, развернул и выставил за дверь.

***

Вот уже который день небесная канцелярия проявляла неслыханную щедрость. Сыпавший с небес снег, успел выстроить огромные бастионы вокруг зданий. И назначенные на место дворников мужики сходили с ума, с утра до вечера орудуя лопатами. А снег все не прекращался.

Наблюдая за снегопадом из окна Штаба, Сокол завис между прошлым и настоящим. Разыгравшаяся метель странным образом выметала из уголков памяти самое сокровенное. Кружили воспоминания, мысли о прошлом сталкивались, наскакивали друг на друга, и перепрыгивали на проблемы сегодняшние. Вдруг вспомнилось, как в первые недели, исследуя Кремль, в подземелье Оружейной палаты солдаты обнаружили технический склад. Так в лагере были генераторы, резисторы, километры проволоки и прочие важные детали, значительно упростившие им жизнь. Подвалы Арсенала снабдили оружием, даже еду в первые дни дал именно Кремль. Красные стены укрыли от опасности и обеспечили крышей над головой. И часто, глядя на рубиновые звезды, устремленные в небо, полковник Соколовский думал, что это по-настоящему святое место.

Конец размышлениям положил Тимофей, появившись на пороге кабинета.

Мало кто знал, гений технической мысли, помимо прочего, нес особую тайную службу. Неприметный, тщедушный, он производил впечатление вечно пьяненького, погруженного в собственные мысли, забулдыги. А между тем сам Тимофей все слышал, запоминал и докладывал командиру.

– Виктор Алексеевич, вызывали?

– Проходи, присаживайся. Ну, рассказывай…

Тимофей робко опустился на предложенный стул. Во время визитов к главному он испытывал жуткое волнение и без конца комкал в руках многострадальную шапку. Однако наряду со страхом, он испытывал огромную благодарность. Только Сокол принял его таким, каков он есть: пьянчугой, одиночкой, самоучкой-инженером. Не смеялся, не издевался, не пытался пристыдить, а просто принял. И это дорогого стоило. Из чувства благодарности Тимофей шпионил и все-все докладывал. Так и сейчас, выложил все, как на духу.

По мере рассказа кустистые брови Сокола сходились все ближе, пока окончательно не слились в единую грозную линию. То, что поведал Тимофей, звучало скверно, но ожидаемо.

– Говоришь, сходка сегодня была?

– Так точно!

– С этим все ясно, что еще слышно?

– Молодежь дуркует. Ночами носятся по кремлевским дворцам, собирают… как это… лут.

– Что еще за лут? – вытаращился полковник.

– Да поди их разбери! – пожал плечами мужичонка. – Сколько ни спрашивал, в ответ ржут, аки кони. Говорят, зачем тебе, дед? Кроме того, на третьем этаже Сената собираются коммуняки. Содрали обложку с «Капитала» и выдают за собственное сочинение, – огорошил он.

– Чего? – что ни новость – потрясение.

– Да-да, – закивал Тимофей, едва сдерживая возмущение. – Идейные вдохновители – семейная пара, собрали вокруг себя пустоголовых и заливают, на чем свет стоит. А у самих глазищи горят, с губ слюна брызжет, точь-в-точь фанатики. Представьте, и это прошло четыре месяца изоляции! Страшно подумать, что будет через два, три года… пять лет.

– М-да… дела…

Закончив с Тимофеем, мужчина попросил дневального отыскать Вершинина.

– Сегодня была сходка у Тимура, – с ходу огорошил он солдата. – Установи слежку. Сдается мне, они что-то задумали. Не сегодня, так завтра выступят.

– Будет сделано.

– Если заметите что-то неладное, открывайте огонь на поражение.

Услышав это, Дэн с одной стороны напрягся, с другой почувствовал облегчение. Наконец-то полковник созрел на решительные действия.

Выйдя из Штаба, отыскал ребят и объяснил ситуацию. Ночь предстояла долгая.

После полуночи все рассредоточились по местам. Темные окна зданий тускло поблескивали в свете Луны. Безмолвием отвечал город за стенами Кремля. Дэн засел на верхних этажах Троицкой башни, откуда отлично просматривалась улица. Рядом находился Шальной. Ванька и Никита в этот момент дежурили на чердаке Арсенала. Поскольку комната Тимура располагалась на последнем этаже, у парней был шанс хоть что-то услышать. О том, чтобы заслать их подслушивать под дверью или окнами, не могло быть и речи. Хозяин комнаты зорко следил за безопасностью, а потому решили не рисковать.

Остальные члены команды также были на постах, зорко следя за обстановкой. Вскоре на улице показались солдаты из третьей команды. Дэн мигом сообразил, что Немец отправляется в рейд сегодня. Видимо, с топливом совсем плохо.

Спустя полчаса у ворот послышался рокот моторов. Машины выехали за периметр и устремились на юг Москвы, где предположительно еще оставались не разграбленные заправки. Некоторое время они с Шальным прислушивались к гулу танка, но вскоре и он затих.

Когда время близилось к трем, внизу скользнули тени. Мгновенно встрепенувшись, Данила припал к окну, ни на секунду не отводя взгляда. Он не ошибся. Прошмыгнув через Сенатскую площадь, силуэты растворились в тени зданий. Переглянувшись с Димкой, они некоторое время ждали, но снизу так больше никто не появился. Как вдруг воздух содрогнулся от оглушительного взрыва. Послышался треск стекол, крики, а окружающую темноту прорезали яркие всполохи огня. Не прошло и секунды, как раздался второй, еще более мощный взрыв. В небо взметнулись столбы черного дыма. Оба тут же сорвались с места и понеслись вниз.

***

От взрывов он подскочил как ужаленный. Полковнику потребовалось секунда, чтоб одеться и выбежать из комнаты. Сердце сбоило и грохотало в груди, сотрясая все тело. Еще издалека стало ясно, случилась беда. Административный корпус сплошь объят пламенем. Если не поторопиться, огонь перекинется на соседнее здание Сената!

По площади бежали люди, кто с ведрами, кто с тазами. Но, глядя на бушующее пламя, стало ясно, ведрами тут не помочь.

– К Водовзводной башне! – крикнул он, – там огнетушители!

Еще в октябре, когда ударили первые холода, и пришлось решать вопрос с отоплением комнат, полковник смекнул, где есть люди и огонь, рано или поздно возникнет пожар. Жизнь научила Соколовского всегда исходить из плохих сценариев и готовиться к худшему. А потому еще несколько месяцев назад, полковник распорядился собрать все имеющиеся на территории огнетушители и пожарные шланги в одном месте. И теперь вместе с толпой солдат и гражданских мчался к спасительной башне.

Добравшись, мужчина быстро приказал:

– Каждый хватайте по огнетушителю и бегом обратно! Вы двое, – схватил он первых попавшихся солдат, – разматывайте шланг и тяните к зданию. А вы на насосе. Качайте изо всех сил. Погнали!

Дважды повторять не пришлось. Вместе с солдатами он потянул шланг к полыхающему зданию. Только бы успеть! Спасти хоть кого-то! Но чем ближе они подбегали, тем ужаснее становились предчувствия.

Все окна первого этажа объяты огнем, частично языки пламени перекинулись на второй. В северной части здания еще оставались люди. Часть солдат рванули туда. Из окон виднелись связанные простыни. По ним спускали женщин и детей. Мужики, кто покрепче, уже спрыгнули на землю, остальные помогали семьям эвакуироваться. Из толпы послышался крик:

– Давай сюда простынь!

В ответ из окна на землю приземлился смотанный комок. Солдаты быстро растянули ткань и вскоре поймали первого спасенного. В спешке, один за другим, люди покидали горящее здание. Многие были обожжены, несколько с ушибами. Пострадавших туту же подхватывали гражданские и уводили в медкабинеты. Но основные силы Кремля были направлены на тушение пожара.

Внезапно громыхнуло так, что подкосились ноги. Один за другим последовало еще два взрыва, наполнив воздух резким запахом керосина. От маслянистого жара вмиг стало дурно. Но хуже всего пришлось ребятам, стоявшим у середины здания. Не все успели отскочить. Точно свирепый зверь, огонь накинулся на людей, превратив их в живые факелы. Несколько человек с криками катались по снегу, стараясь потушить огонь. Подоспевшие товарищи вовсю орудовали огнетушителями, но все одно – ожоги вышли страшные.

– Скорее в больницу! – в ужасе вскричал Дэн.

Поскольку они с Шальным первыми прибыли на место пожара, то успели сделать несколько ходок и вывести людей. Но внутри еще оставалось много жителей. Дезориентированные дымом, они не могли отыскать выход и истошно кричали, умоляя о помощи. Вместе с другими парнями Вершинин вновь кинулся к дверям. Заметив это, полковник взревел:

– Куда?! Назад! Хотите заживо сгореть?

Тут же из дверей показались еще солдаты, выводящие спасенных людей. Кашляя и жмурясь от едкого дыма, люди падали прямо на снег, пытаясь отдышаться. Как и Дэн, спасители хотели было кинуться обратно, но мощная фигура Сокола заслонила собой вход в здание:

– Всем назад! – кричал полковник. – Уводите людей подальше от огня.

Вдруг позади послышался страшный треск. Обернувшись, мужчина едва успел отскочить, как из подъезда хлынул поток искр и пламени. Видимо, не выдержали опоры, и половина второго этажа рухнула вниз. Из огня слышались истошные предсмертные крики. Им вторили вопли ужаса с улицы.

– Ядрена копоть! – в сердцах закричал полковник. – Где вода?

Оглянувшись, он заметил солдата со шлангом, но напор был слишком слаб.

– Парни покрепче, бегите скорее в Водовзводную. Надо поднажать!

В ту же секунду к башне рванули Кабанчик с Лютым.

От жара под ногами плавился лед, а воздух вокруг становился вязким и тяжелый, как огнесмесь. Без защитных масок приходилось тяжко. Глаза слезились, а горло саднило так, словно отхлебнул горючего из баллона. Вдобавок ко всему нарастало задымление. С каждой секундой видимость ухудшалась. Повсюду дым, гарь! Задыхаясь от жара и копоти, солдаты продолжали работать огнетушителями, не прекращая.

Из-за шума и криков не сразу заметили визг. А когда до людей, дошло, кому он принадлежит, сердца похолодели. Очевидно, на шум и огонь из окрестных домов сбежались твари. Выпрямившись, полковник на секунду прислушался, безошибочно определив, с какой стороны доносится визг.

– Женька Обрез! – громко позвал он, выискивая в толпе приземистую фигуру. Не прошло и минуты, как командир четвертой команды стоял перед ним. – Хватайте автоматы, бегите к Безымянным башням, надо отстрелять тварей!

Вскоре четвертая команда во весь опор мчалась к южной стене. Юг – самое слабое место в обороне Кремля. Стены у Тайницкой, Благовещенской и Безымянных башен около пяти метров. Учитывая высоту сугробов, твари могли исхитриться и перемахнуть.

На месте солдаты оказались как раз вовремя. Зараженных собралось не меньше сотни. Они скребли стены, стремясь ухватиться за кирпичную кладку и допрыгнуть повыше. Женька хорошенько прицелился. Воздух содрогнулся от выстрела, и первая тварь полетела на снег.

– Получай, сволочь, – удовлетворенно произнес стрелок и прицелился вновь. В следующую секунду ему удалось продырявить еще пару гнилых черепушек. Мертвяки падали и корчились на земле, забрызгивая снег вокруг себя темной кровью. Омерзительное зрелище. Даже бывалых мужиков передергивало.

– Белек, Леха, бегите на Сенатскую башню. Зомбачи могут по Мавзолею вскарабкаться. Тарас со мной на Кутафью. Надо обойти все башни.

С автоматом наперевес мужчины рванули по периметру.

***

Докторов уже предупредили, и они в полной готовности принимали пострадавших. К утру все медицинские кабинеты и коридор были забиты под завязку. А пациенты все поступали.

Казалось, весь лагерь здесь. Женщины плакали, мужчины кто с ушибами, кто с ожогами ждали. Самими тяжелыми уже занимались. Док и окулист склонялись над мужчиной, чье лицо было сплошь обожжено. Терапевт накладывал шину. Судя по всему, закрытый перелом. Кинув взгляд на искаженное болью лицо, Кристина искренне сочувствовала парню. Дело плохо, даже если нога срастется нормально, он еще долго будет хромать. В кабинет ворвалась Вика:

– Док, у нас закончились бинты!

– Рвите простыни, – стиснув зубы, пробормотал мужчина и вновь обернулся к пациенту.

– Противоожоговые мази тоже на исходе, – но встретившись с глазами Дока, девушка все поняла и умчалась обратно к пациентам.

Запасы лекарств стремительно таяли. К этому часу пострадавших было очень много, а докторов и медикаментов слишком мало. На помощь пришлось привлечь женщин из гражданских, и использовать все подручные средства. Иначе не справиться.

Едва закончив с очередной перевязкой, Кристина выглянула в коридор и позвала следующего. Это был солдат с обожженной шеей. Наложив мазь и повязку, девушка сказала прийти завтра и отпустила.

– Следующий! – крикнула она. Дверь приоткрылась, но никто не вошел. – Следующий! – вновь громко позвала Кристина и повернула голову в сторону выхода. Там стоял Дэн. Резко побледнев, девушка стремительно пересекла расстояние между ними. – Что с тобой? Ты ранен?

Похолодевшими пальцами она коснулась его щеки. Пара царапин, сажа на щеке, уставший взгляд, но главное – цел. От внимания мужчины не укрылся неподдельный ужас, промелькнувший в ее глазах.

– Со мной все хорошо, – поспешил заверить он. – Там Рыжий. Поможешь?

– Конечно, – сказала она, устремившись в коридор.

Рядом с дверьми на полу сидел Ромка. Встретившись с потемневшими от боли глазами, Кристина опустилась перед парнем на колени и осмотрела руки. Его кисти напоминали две вздувшиеся подушки. Ожог второй степени.

– Быстро в кабинет!

Данила осторожно подхватил друга и помог добраться до кушетки.

Сам Рыжий едва сдерживал стоны. Руки саднило, но пугала не сама боль, а выздоровление. Как скоро он сможет вновь взять в руки огнемет? Отлеживаться и зализывать раны – точно не в его правилах. И хоть он ненавидел рейды, сейчас это единственное поле боя, а значит, его место там, рядом с командой.

Кристина тем временем металась по кабинету, собирая все необходимое. Антисептик, мазь, бинты, болеутоляющее. К своему ужасу, она обнаружила, что запасы самых необходимых медикаментов действительно почти на нуле. Девушка обернулась, обращаясь к Крамару:

– На складе есть что-нибудь от ожогов?

Док качнул головой. Судорожно выдохнув, Кристина склонилась над больным.

В нос ударил резкий запах гари. Первым делом нужно освободить Рыжего от одежды. Края крутки заметно обгорели и теперь плотным кольцом обхватывали его запястья. Времени на раздумья не было, и девушка приняла единственное верное решение. Схватив со стола канцелярские ножницы, она разрезала рукав до локтя, таким же образом расправилась со вторым рукавом. Вместе с Дэном они стянули с пациента крутку. Быстро смочив ватный спонж, она хотела было обработать ожоги, но Ромка испуганно дернулся.

– Это еще зачем?

– Чтобы ты не умер от заражения крови, – припугнула Кристина.

– С детства не люблю докторов.

– Я не доктор. И уже никогда им не стану. А теперь не мешай!

Присмиревший пациент покорно предоставил свои раны на попечение НЕдоктора. Девушка смогла спокойно обработать волдыри и нанести мазь. Лекарство было густое и маслянистое. Оно приятно растекалось по коже, унимая жар. Чувствуя, как боль отступает, Рома окончательно расслабился. Но как оказалось рано. Он даже глазом моргнуть не успел, как одним метким движением девушка вонзила в его предплечье невесть откуда взявшийся шприц. От неожиданности он дернулся и стиснул зубы.

– Ах, ты ж зараза!

В ответ послышался озорной смешок.

Внимательно наблюдая за уверенными, отточенными движениями, Данила не смог сдержать восхищения.

– Ловко. Первый раз вижу, чтобы Рыжего так умело скрутили.

В ответ прилетел дерзкий, полный упрямства и насмешки взгляд. И не менее язвительный комментарий:

– А ты думал, мы тут в салочки играем?

С этими словами девушка вновь отвернулась и принялась забинтовывать раны. Глядя на ее прямую спину, Дэн почувствовал, как уголки губ медленно ползут вверх. Стоит признаться, девчонка его сделала, причем сделала красиво.

Закончив, Кристиан подытожила:

– До свадьбы заживет. Данила, у тебя есть десять минут довести друга до кровати.

Мужчина хотел было уточнить, с чем связана такая спешка, как вдруг взгляд упал на улыбающееся лицо. Конопатое солнце светило ослепительной улыбкой. Напряжение, боль, страх и все сомнения остались где-то далеко-далеко. В жизни Рыжего наконец-то наступило долгожданное затишье, полное прекрасных мыслей и безмятежности. Кабинет медленно плыл туда же, куда уже отправились усталость, и перед глазами возникло лицо Дэна. Завидев товарища, Рыжий и вовсе пришел в неописуемый восторг, загулив точно трехмесячный младенец. Поистине чудесное утро. И не беда, что воздух наполнен гарью и стонами больных. В эту секунду Ромка был убежден, что мир бескомпромиссно прекрасен.

– Кристина, ты настоящий парень! – заплетающимся языком сообщил он и хотел было кинуться обниматься, но тут его вовремя подхватил командир.

– Господи, – удрученно произнес Дэн, – что ты ему вколола?

– Валиум. Он проспит часов семь, а потом проснется от боли, дай ему эти таблетки. – отрезав от пластины половину, Кристина отдала лекарство и серьезно предупредила. – Они очень сильные. Как бы Рома тебя не просил, не давай больше двух штук в сутки. – на секунду прикрыв глаза, словно что-то припоминая, она вновь посмотрела на парня, – я приду ближе к ночи сменить повязки.

Данила внимательно слушал все указания. Понимал, в ближайшие несколько часов докторам придется очень тяжело и искренне хотел помочь, но не знал, как. Девушка выглядела измотанной. И хотя храбрилась, но брала на себя явно больше, чем могла выдержать.

– Я могу тебе чем-то помочь? – не удержался он от вопроса.

– Спасибо, у нас здесь своя война. А ты – следи за Рыжим. Не дай ему стянуть бинты. Это важно.

Услышав свое имя, Рыжий вновь принялся радостно гулить. Пришлось срочно эвакуировать товарища из кабинета.

***

К обеду пожар удалось потушить. Разглядывая все, что осталось от здания, Сокол лишь удрученно качал головой. Просто удивительно, как огонь не перекинулся на Сенат.

Сомнений насчет причин возгорания не было. Очевидцы подтвердили, полыхнуло сразу в нескольких местах. Дело ясное, огонь появился не случайно. Отомстили за рейд. А ему – полковнику Соколовскому послали черную метку. Уходя с места пожара, он кинул тревожный взгляд на Тимофея. Оба знали, в лагере есть только один человек, способный на такое преступление.

Минувшая ночь обернулась катастрофой. Тридцать человек сгорели заживо. Многие получили серьезные ожоги и травмы. Двести жителей остались без крыши над головой. И, учитывая общую ситуацию, им никогда не возместить этот ущерб.

К вечеру место пожара почти разгребли. Все, что еще было пригодно для дальнейшего использования, разобрали. А руины так и остались стоять под открытым небом, как немое напоминание об опасностях и роковых ошибках, цена которым – человеческие жизни.

Жилищный вопрос решили довольно быстро. Полковник велел Тимофею открыть Патриаршие палаты и Теремной дворец. Именно сюда предстояло переселить людей, оставшимся без крова.

В связи с произошедшим Виктор Алексеевич созвал экстренное собрание, на которое пригласил всех командиров и еще несколько человек, занимавших в лагере ответственные посты.

– Доложите, как все было, – попросил он командира, несшего ночное дежурство.

Кабанчик спокойным голосом восстановил хронологию ночных событий. И даже когда полковник вновь принялся бесновать, распекая солдат за халатность, ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Да, Виктор Алексеевич, вы во всем правы. Мы недосмотрели, – без тени сомнения признался он. Спорить и выгораживать свою команду не было смысла. – Но могу сказать точно, это был спланированный поджог. Кто-то заранее принес в здание канистры с топливом, а ночью, дождавшись, когда все жители уснут, поджег.

Кинув испепеляющий взгляд на собравшихся, полковник пытался справиться с новой вспышкой гнева. Умар был здесь же и ничем не выказывал беспокойства. Задержав на нем взгляд особенно долго, Сокол встал во главе стола.

– Вот что, соколики, – процедил он, – даю вам сутки на поиск виновных. В лагере повсюду есть глаза и уши, опросите людей. Наверняка кто-нибудь что-нибудь видел или слышал. О результатах доложишь завтра, – последнее адресовалось Кабанчику.

Приложив неимоверные усилия, полковнику все же удалось справиться с бушующими эмоциям. Сдержанно мужчина поинтересовался:

– Кто-нибудь знает, сколько раненных в лагере?

Четкого ответа не последовало. У каждого в команде были пострадавшие, но сколько их всего, никто не знал.

– Дневальный, – в ту же секунду в дверь просунулось мальчишеское лицо, – позови кого-нибудь из докторов!

Пока мальчишка бегал, полковник быстро раскидал обязанности между собравшимися, строго настрого наказав все сделать в самые короткие сроки.

Вскоре на пороге показался Крамар.

– Приветствую, уважаемый, – мрачно изрек Сокол. – Присаживайтесь.

Мужчина поблагодарил и опустился на свободный стул. Окинув беглым взглядом солдат, он отметил, что те даже не успели сменить одежду. В кабинете стоял устойчивый запах гари.

– Доложите о пострадавших, – спокойно попросил полковник.

– У восьми солдат переломы. Травмы довольно серьезные. На ближайшие полгода они точно выбыли из строя. Так что есть смысл искать им замену. У остальных ушибы, ожоги и отравление угарным газом. Тяжелых пациентов – около двадцати. Остальные поправятся через две-три недели, – закончил он.

– Как обстоят дела с лекарствами?

– Медикаменты на исходе. Если есть возможность раздобыть хотя бы бинты и левомицетиновую мазь, было бы хорошо, – ответил Крамар и устремил вымученный взгляд на Сокола. – Хуже всего с антибиотиками. У многих солдат довольно серьезные ожоги, боюсь, как не было заражения. Но я понимаю, сейчас не самое подходящее время. А потому не настаиваю. Попробуем обойтись тем, что есть в больнице.

Последние слова, казалось, сильно удивили начальника лагеря. Обычно доктора только и делали, что ныли: привезите нам то, привезите нам се, им вечно чего-то не хватало. То лекарств, то книг, микроскопов и еще бог знает чего. А теперь вдруг – обойдемся своими силами. Надо же, оказывается, и у ученых есть совесть!

– Значит, рейду до Боткинской быть.

Все еще не веря своим ушам, Крамар ошарашенно уставился на полковника. Понимая, чем вызван ступор, Сокол снисходительно заметил:

– Ясно же, людей надо лечить. Док, вы можете вернуться в больницу, уверен, там еще много работы. Завтра утром жду вас у себя. Надо обсудить рейд.

Промычав слова благодарности, посетитель поспешил убраться из кабинета, пока главный не передумал.

– Итак, все свободны. Вершинин, останься.

Поймав на себе сочувственные взгляды командиров, Данила шумно выдохнул и скинул куртку. В его жизни однозначно началась черная полоса. И последовавшие слова полковника лишь подтвердили это. Дождавшись, когда Штаб опустел, Сокол велел дневальному привести Кристину.

Пока ждали, полковник спросил:

– Что-нибудь видел ночью?

– Ближе к трем лишь пару теней у сгоревшего здания. Но опознать не удалось.

Шумно выдохнув, мужчина крепко задумался. Однако ненадолго, вскоре в кабинет вошла Кристина. Немного напуганная, но собранная, девушка села за стол, а полковник рванул с места в карьер:

– Даня, утром бери Димку и дуйте в архив. Нужно найти план Боткинской. Приставь кого-нибудь к девчонке. С завтрашнего утра готовьте ее наравне с солдатами. Проследи, чтобы ее научили обращаться с огнеметом и выдали защитную форму. А ты, – нависая над Кристиной, проговорил мужчина, – должна очень постараться и оправдать мое доверие. В больнице времени будет в обрез. Запомни, первым делом ты должна провести солдат к складу и забрать все, что там есть до последнего бинта. И только потом вы можете попробовать добраться до микроскопа. И то, при отсутствии опасности. Поскольку нужно все тщательно спланировать, поездка возможна не ранее, чем через три дня. Завтра в это же время жду вас с отчетом о готовности. Все ясно? А теперь свободны.

– Спасибо, – искренне произнесла девушка, прежде чем выйти из кабинета.

Услышав это, Дэн скрипнул зубами. Брать неподготовленного человека в рейд – верх безумия! Фактически Сокол только что подписал ей смертный приговор, а дуреха так ничего и не поняла. Не произнеся ни слова, мужчина молча покинул Штаб. Внутри все клокотало от гнева. Он был пилотом, солдатом, но никогда прежде – убийцей. И новая, возложенная на него роль казалась чудовищной ошибкой.

***

– Эй, Пух, – товарища он обнаружил сидящим у кровати Рыжего. – Как Ромка?

– Как тебе сказать, – загадочно протянул друг и огорошил: – маму зовет.

– Маму? – командир изумленно уставился на товарища.

Тем временем виновник обсуждения, свернувшись в позу эмбриона, жалобно всхлипывал.

– Рыжий-рыжий-конопатый… – Дэн склонился над кроватью и похлопал друга по плечу, – ты чего ревешь-то?

– Я хочу к маме, – горестно протянул Ромка и уткнулся лицом в подушку.

– В-о-о дела, – усмехнулся Данила и выпрямился. Некоторое время он разглядывал Ромку, размышляя, стоит ли сейчас обо всем рассказать или дождаться, когда друг вновь станет вменяемым. Но рассудив, что дело срочное, перевел взгляд на Пуха. – Серега, зови ребят. Есть разговор.

Крайне заинтригованный, Пух тут же кинулся на поиски команды. Дело явно пахнет жареным.

Вскоре Рыжий окончательно стих и засопел. Подоспевшие ребята расселись по комнате и приготовились слушать. Последним заскочил запыхавшийся Ванька. Он так быстро бежал по лестничным пролетам, что на армейских ботинках еще сохранился снег.

– Неужели переворот? – полушутя спросил парень.

– О нет… – иронично протянул Дэн и натянуто улыбнулся, – все гораздо хуже. У нас новый член команды. – все тут же притихли, не сводя с командира настороженных глаз. – Ее зовут Кристина, – почти выплюнул он.

Солдаты растерянно переглянулись, переваривая новость. Встреча обещала быть куда интереснее, чем ожидалось.

– Шутишь? – недоверчиво переспросил Пух.

– Нет, распоряжение Соколовского.

– Она же совсем девчонка. И пяти минут не продержится, – сокрушался Игорек, переглядываясь с Михеем.

– Через три дня мы новым составом едем в Боткинскую больницу.

– Куда? – недоуменно переспросил Никита. – При чем здесь Боткинская?

– Очень верный вопрос, – похвалив парня за сообразительность, Дэн пояснил, – во-первых, девчонка утверждает, в больнице есть нетронутый склад лекарств. У нее там родители работали или что-то в этом роде. Во-вторых, нам нужно запустить микроскоп и получить снимок вируса. Видите ли, наши уважаемые доктора, уверены, за стенами Кремля бегают вовсе не мертвяки, а слегка… больные люди. И всех их можно вылечить сывороткой, – Дэн почувствовал, как его вновь начинает душить негодование, – а чтобы изобрести сыворотку, нужно посмотреть на бациллу AVE в микроскоп. Да, непростой микроскоп, а золотой. Такой есть только в Боткинской больнице.

Парни ошеломленно молчали, переваривая новость. В комнате слышался лишь треск дров да возмущенное сопение.

– Да пошли они, – первым нашелся Иван. – Пусть докторишки сами едут в свою больницу. Заодно и посмотрят на тварей, которых собрались лечить. Пара укусов и проблема решена.

– Точно, мы-то здесь при чем? Какого хрена, мы должны рисковать своей жизнью ради них? Дэн, я что не прав? – даже обычно молчаливый Игорек не на шутку возмутился.

– Все верно, – удрученно согласился Дэн, – но ты же знаешь, приказы не обсуждаются…

– Постойте, – Никита никак не мог смириться с мыслью, что опасности подвергнется не только их команда, но и девушка. – Мы можем пойти к Соколовскому и хотя бы отговорить насчет Кристины?

За него говорили чувства, и все это поняли.

– Вот что я думаю. Учитывая ночной пожар, лекарства сейчас в приоритете. Поэтому наша первоочередная – задача добраться до склада, а дальше по ситуации. – Данила перевел взгляд на Шального. – Нужно тщательно изучить план больницы. Займись этим вопросом. И еще… девчонка утверждает, что хорошо знает здание. Смело привлекай ее, а заодно проверь, правду ли она говорит. Мне совсем не хочется оказаться в ловушке.

– Я тогда один пойду к Соколовскому, – не унимался Никита.

Ребята мгновенно освистали парня. Помещение наполнилось шутками и смехом, а виновника шумихи окрестили «Ромео».

– Хорошо, Никита, – снисходительно согласился Дэн. – Иди к Виктору Алексеевичу, а после займись своей Джульеттой. Научи ее стрельбе из огнемета.

– Зря ты так, Дэн. Нормальная девчонка, – покусывая зубочистку, заметил Шальной. Сквозь линзы очков на командира смотрели умные, проницательные глаза. Заметив это, Данила нахмурился. Неужели и Димка перешел на сторону зла? – По сравнению с теми, что в лагере – вполне сгодится.

– Сгодится для чего? – резче, чем хотелось бы, уточнил Дэн.

– Для рейдов, конечно же. – пояснил спецназовец и с интересом взглянул на командира. – А ты про что подумал?

Дэн устало провел ладонью по лицу. Это была долгая, тревожная ночь, и не менее ужасное утро. Понимая состояние командира, Пух протянул ему небольшую фляжку. Внутри явно плескалось нечто горячительное. Отхлебнув, Данила поблагодарил взглядом и вернул фляжку владельцу.

Еще немного погудев, ребята разошлись. Оказавшись в своей комнате, с каким-то ожесточенным весельем Дэн вынужден был признать, как он ни старался, все же не смог уберечься от Кристины.