MAYDAY

Глава 6.

Он чувствовал себя на тридцать, ну максимум на тридцать пять! Поэтому, когда из зеркала на него смотрела суровая морщинистая рожа, мужчина страшно негодовал. Почему и главное, когда это случилось?! Лучшие годы молодости миновали, а он и не заметил. Но стоит признаться, во многом именно «суровая рожа» помогла Соколовскому Виктору Алексеевичу, а попросту Соколу, как его за глаза называли солдаты, захватить власть.

Когда лагерь захлестнула смута, перед Сенатом собрались недовольные. Они кричали, требовали, спорили. Не очень понятно, зачем и кому они предъявляли свои недовольства, но спустя пару часов Соколу порядком надоели их вопли. Выйдя на площадь, он сперва зыркнул на крикунов своим фирменным «зубодробительным» взглядом, а после во всю мощь легких гаркнул: «Разойтись!», и бунтарей, как ветром сдуло.

Внешность полковник имел под стать фамилии. На жестком лице горел зоркий, соколиный взгляд. Казалось, он простреливает насквозь, и любую фальшь выявляет еще на уровне мысли. Широкие кустистые брови тоже работали во благо полковника, стоило их сдвинуть, как оппоненты благоразумно отступали. В каждом его шаге, движении чувствовалась уверенность и стальная выправка бывшего СОБРовца.

Когда с гражданскими было покончено, пришло время навести порядок в рядах «армии». На руках Сокола оказалась такая «солянка», что впору было за голову хвататься. Среди солдат здесь оказались представители спецназа, несколько омоновцев, ВДВ, часть Кремлевского полка, и все они время от времени проявляли полную нетерпимость друг к другу, цепляясь, нарываясь и провоцируя разборки. Но довольно скоро даже самые строптивые солдаты смекнули, что Соколовский как стальной прут: прогнуть невозможно, а если отпружинит – берегись. Полковник проявил поистине железную волю, и после двух недель непрекращающихся истерик, неразберихи и стычек, жизнь в Кремле более-менее наладилась. Как долго это продлится, никто не знал, но одно было ясно наверняка – пока полковник у власти, все будет хорошо. Та уверенность, с какой Соколовский взялся за дело, помогла ему довольно быстро обрести союзников как среди военных, так и среди гражданских.

В Кремле он занял довольно просторную комнату под самой крышей Арсенала. До него в этом помещении, если верить фотографиям, работал церемониймейстер военных караулов и парадов. В другой ситуации сей факт вызвал бы у полковника гомерический хохот, но не теперь. Учитывая новое положение вещей, его мало что удивляло. И все же, чтобы хоть как-то реабилитироваться в собственных глазах, Соколовский приучил весь лагерь называть эту комнату Штабом. Звучало солидно и серьезно.

– Дневальный! – зычным голосом крикнул полковник.

Отхлебнув из стакана, мужчина скривился. Чай оказался ледяным. Заглянув в буржуйку, он обнаружил лишь крошечные головешки.

– Ядрена копоть! – выругался он в своей привычной манере. – Дневальный! – через секунду в двери показался худощавый паренек. – Дров принеси.

Поймав хищный прищур соколиных глаз, бедолага съежился как после контузии.

– Товарищ полковник, дрова закончились, – виновато сообщил он.

– Так иди достань! Скажи для Соколовского.

– Никто не даст, – невзирая на угрозу, сообщил дневальный и нервно сглотнул. – Дрова теперь дороже коньяка и сигарет.

– Ядрена копоть! Парень, принеси дров по-хорошему! – взревел полковник. – Как и где ты их достанешь, меня не волнует!

После грозного рыка парень испарился, а Сокол тем временем продолжал бормотать себе под нос: – как что-то нужно, так все идут ко мне, а как дров дать – дудки?!

К счастью, дрова вскоре нашлись, а вместе с ними в комнату пришло желанное тепло. Изрядно подобревший мужчина, махнул рукой и отпустил дневального. Но стоило приблизиться к карте, как густые брови снова сошлись на переносице.

На повестке дня – топливо для техники и огнеметов. Ни солярки, ни бензина, да чего там, закончился даже керосин и масло. Дальше тянуть нельзя. Загвоздка только в одном, кому доверить столь ответственное задание? Казалось, в этот момент на него смотрят три озлобленных пса – трусость, хвастовство и алчность. И Соколу предстояло убить всех троих одним выстрелом. Мало того что топливный рейд – сложная вылазка, с которой справится только сильная команда фламмеров, так еще командир должен быть максимально непредвзят, чтобы удержаться от соблазна присвоить половину добытого. Картину маслом добавляла зависть, ведь топливо – лакомый кусок, доверь одному, среди остальных начнется грызня. А потому выбирать надо с умом, крайне осторожно, взвешивая все «за» и «против».

Вторым пунктом значились дрова. И чувствуя, как мучительно медленно отогревается задница, полковник всерьез задумался, а не поменять ли приоритеты? Вместе с водой, электричеством, исчезло и отопление. С наступлением осени все жители лагеря почувствовали, каково это – замерзать под тремя одеялами. Да, им удалось сварганить буржуйки, благо в лагере были умельцы на все руки. Но печки не волшебные, сами собой топить не будут. Каждый день в каждую жилую комнату требовались дрова. Кроме того, зима близко, мороз крепчает и скоро понадобится еще больше дров. И где их брать, непонятно.

К этому моменту Тайницкий, Александровский сады, большой Кремлевский сквер были вырублены подчистую. В Зарядье оставалось пара берез, но то мелочи для лагеря. Одна только печь на кухне сжирает больше двадцати килограмм дров в сутки. А еще нужно отапливать школу, больницу… Сокол шумно выдохнул и снова уткнулся в карту. Посему выходит ближайший парк от Кремля – Горьковский. Надо двигать туда. Напилить деревьев, зацепить стволы за танки и волоком тащить до Кремля.

Но как пилить на открытом пространстве? Даже ночью затея крайне опасна – если на шум сбегутся визгуны, значит, кто-то должен прикрывать тылы лесорубов. Следовательно, выезжать нужно двумя-тремя командами. А это уже не шутки, в случае провала операции они лишатся боеспособных единиц. Нет, так не годится. Оптимальный вариант: одна команда солдат и две команды гражданских. Пока первые охраняют, вторые рубят. Да, пожалуй, это самое верное.

Договорившись сам с собой, полковник перешел к вопросу с топливом. Помимо машин, генераторов, огнеметов, те же бензопилы нужно чем-то заправлять. Цепкий взгляд передвигался от одной точки на карте к другой. Черные кресты стояла на пустых заправках, там топливо выкачали подчистую. Красными кругами были обведены заправочные станции, где предположительно еще оставался бензин и дизельное топливо. И все они находились на окраинах города. Паршиво, крайне паршиво.

Погруженный в свои мысли, Сокол не сразу заметил дневального.

– Разрешите обратиться! – послышалось за спиной.

– Разрешаю.

– В столовой случилась драка между первой и пятой командой.

От услышанного полковник резко обернулся. В комнате отчетливо послышался скрежет его зубов.

– Вершинина ко мне!

***

В лагере Тимура часто называли Умар – сокращение от родной фамилии Умаров. Однако мало кто знал, что она означает – «долгожитель». Сам Тимур рассчитывал полностью оправдать ее значение и даже в гребаном мире визгунов продержать как можно дольше. Сколько себя помнил, он всегда боролся за место под солнцем. Сначала на улице, когда семья переехала в большой город, затем в школе, где высмеивали его убогую одежду и рюкзак, а после на рынке. И когда только-только начал зарабатывать хорошие деньги, встал на ноги, случилась пандемия. Черт бы ее побрал! Теперь вот снова надо бороться, толкаться, чтобы отвоевать лакомый кусок.

Оказавшись в Кремле, он первым чухнул, за кем будет сила. А потому быстрее всех собрал команду и первым же начал выезжать в рейды. Тимур намеренно сплотил вокруг себя самых отвязных ублюдков лагеря. Таких, кто ради наживы пойдет на все. Их рейды были самыми «жирными», не для лагеря, разумеется, поскольку половина товара до складов не доезжала, оседая в тайной подсобке. Затем его люди начали ненавязчиво предлагать провизию гражданским. Потянулись покупатели, ведь у каждого есть свои привычки, личные надобности. А где люди, там и связи, влияние, а где долг, там и кабала. Он ловко манипулировал должниками, в конечном итоге поработив большую часть гражданских. На том и стоял.

О драке ему доложили, едва пролилась первая кровь. Поэтому, услышав стук в дверь, Умар уже знал, кого там увидит.

– Звали? – опасливо спросил гость.

На опухшем лице Антона виднелись чудовищные кровоподтёки. Сквозь глаза-щелочки парень виновато смотрел на командира. За его спиной маячила вся команда. Разглядывая иссиня-красные побитые морды, Тимур едва сдерживал гнев. Стадо баранов!

– Ты зачем к девчонке полез? – его голос вибрировал от гнева, горящие черные глаза, казалось, прожигали насквозь. – Я просил не высовываться! Просил?!

Парень вновь зыркнул исподлобья и понурил голову.

– Идиот, – почти выплюнул командир, – мало того, что шум поднял, так еще и позволил унизить себя. Какой ты после этого солдат? – некоторое время он брезгливо разглядывал Антона, затем переключился на остальных.

– А вы чем думали? Ладно, этот еще зеленый, но вы-то тертые калачи. Посмотрите, на кого теперь похожи?! Все в синяках, побоях. Позорище!

– Им тоже досталось, – в оправданье заметил здоровяк. – Гога так вздул одного, что тот еле уполз.

Послышались одобрительные смешки. Товарищи похлопали лысого Гогу по плечу, но командир явно не разделял их радости. Сделав шаг вперед, Тимур в ярости схватил того за грудки.

– Мне плевать, кто кого вздул! – прошипел он прямо в лицо «герою». – Я приказал вам зашухериться и ждать. А вы ослушались меня!

Воротник впился в жилистую шею Гоги, отчего его лицо начало стремительно краснеть. Конечно, ему ничего не стоило оттолкнуть командира, но черные глаза сильнее любых оков держали в своей власти.

Убедившись, что смысл слов дошел до подчиненного, Тимур с отвращением отпустил его и злобно процедил:

– Чтобы больше этого не было! Сидите тише воды, ниже травы. Пока я не прикажу обратное. Всем ясно?

Парни виновато закивали.

– А теперь пошли прочь!

Когда команда ушла, он еще долго метался по комнате, как разъяренный зверь, абсолютно уверенный, что Сокол так просто этого не оставит. Мало того что встанет на сторону своего любимчика, так еще и накажет зачинщиков по всей строгости.

Вершинина и ему подобных Тимур ненавидел всей душой. Его трясло от их напускной порядочности, благородства, чувства собственного превосходства. Но больше всего бесила приближенность к Соколовскому, прошлое пилота тоже не давало покоя. Сам Умар всю молодость смотрел на таких вот выскочек из окошка отцовского киоска. Семейный бизнес, надо кормить семью, а потому, как только отец умер, он вынужден был сам встать за прилавок с петрушкой и бананами. Крутился как мог, но ничего, кроме унижения, это не приносило. Вечный рабский труд. Тимур ненавидел это, ненавидел покупателей, мать, сестер и братьев, из-за которых приходится целыми днями торчать на рынке. Продавцом он проработал пять проклятых лет, после чего местный воротила по кличке Гвоздь взял под свое крыло. Он же всему научил, сделал правой рукой, поручил развоз товара, сбор выручки. Словом, сделал видным человеком. А тут, ишь, какая важная птица – пилот. Видал Тимур таких и размазывал ботинком по земле, как тараканов.

Но ничего… всему свое время. Выдохнув, Умар стер с лица все эмоции и сам пошел в Штаб.

***

К этому моменту полковнику удалось сплотить в Кремле крепкую армию. Ее костяк – командиры отрядов – надежные ребята, которые обеспечивали безопасность лагеря и отвечали за добычу провизии. На большинство из них можно положиться. Каждый рейд они рисковали своими жизнями. При этом не роптали, не сетовали на судьбу, а мужественно выполняли свой долг. Именно командиры – опора и надежда лагеря. Но, к сожалению, не все из них.

Беспокойство вызывал Умаров. Разумеется, Сокол знал обо всем, что происходит в лагере, так что махинации первой команды для него секретом не были. Барыги и беззаконники находились в любом сообществе, увы, лагерь исключением не стал. Пока ребятки не наглели, полковник смотрел на их делишки сквозь пальцы, но последняя новость стала решающей. Пора принимать меры.

Вскоре на пороге появился Данила. Мельком глянув на разукрашенное лицо, Сокол удрученно кивнул:

– Докладывай!

– Первая команда пристала к девушкам, мы вступились. Но я здесь не по этому поводу. Давно хотел поговорить с вами насчет Умарова. – заметив, на лице полковника одобрение, продолжил. – Думаю, он не успокоится, пока не поднимет бунт.

– Все верно говоришь. За Тимуром я тоже наблюдаю. Что предлагаешь?

– Пока не поздно, нужно его обезвредить. Я бы посадил Тимура в карцер на недельку-другую. А его головорезов расформировал и пригрозил изгнанием, – решительно заявил Дэн и открыто посмотрел полковнику в глаза.

Вопреки ожиданиям, собеседник покачал головой. Вершинин ему нравился, но все же, стоило признать, в нем еще кипела молодость и дурь. А это не лучшие помощники в принятии важных решений.

– Не вариант. Карцер еще больше разозлит Умара. Он затаится, но не успокоится. И потом, сейчас не время разжигать междоусобицы. Это нас погубит.

– Виктор Алексеевич, как вы не понимаете?! – возмутился посетитель, – этот тип может напасть на вас в любой момент. Зачем сидеть и ждать, не лучше ли нанести упреждающий удар? – Данила искренне недоумевал, почему всегда резкий в словах и действиях к другим, сейчас тот проявляет неслыханную лояльность.

– С Умаром надо действовать тонко. В чем его сила?

– В хитрости. Он ворует товары из рейдов, а после подсаживает на них жителей, вгоняя в долги.

– А вот и нет. Его сила в людях. Пока Умара окружают преданные люди, нам с ним не совладать. – проницательно заметил Сокол. – Надо подорвать авторитет, сделать так, чтобы от него отвернулась команда. Оставшись один, он ничего не сможет.

– Допустим, – согласился посетитель, – у вас есть план?

– Первым делом распусти слухи о топливных рейдах. Когда тимуровцы поймут, что столь лакомый кусочек прошел мимо их командира, поверь, это сыграет против него. Второе, подумай, кто из твоих может втереться к ним в доверие. Хорошо бы понять, что задумал Умар, а главное, когда ждать атаки. Третье, выясни, где он держит склады. Надо организовать воровство на постоянной основе, чтобы ребятушки погрязли во взаимных подозрениях и разборках. Запустим червоточину изнутри.

Дэн понятливо кивнул и решил уточнить:

– Кому вы доверите топливные рейды?

– Тебе, – как само собой разумеющееся пояснил Сокол.

– Спасибо за доверие. Но я бы хотел уступить их в пользу Немца и Кабанчика. – судя по резко изменившемуся лицу, предложение не обрадовало полковника. Пришлось пояснить, – они сплотили вокруг себя надежных людей. И оба готовы на союз, но нужны весомые «аргументы». Например, топливные рейды.

Сказав это, Дэн невольно скрипнул зубами. Отказаться от такого предложения – верх безумия. Топливные рейды, это не просто лакомый кусок, это настоящие сокровища. На дрова и бензин можно обменять что угодно. Любой другой на его месте с радостью ухватился за такую возможность, но для Дэна безопасность лагеря стояла на первом месте.

Немцу и Кабанчику (командирам второй и третьей группы) он доверял. Коалиция с ними позволит создать перевес сил и переманить на свою сторону другие группы. А потому Дэн хотел заполучить их в союзники в первую очередь.

Вопреки расчётам, полковник довольным не выглядел. Раздраженно повел плечами и весь подобрался.

– Понимаешь, в чем соль, сынок, – с горечью заметил он, – вот тебе за преданность коврижки не нужны. И это самое верное! А те, кто выставляет себя, как на базаре, в конечном итоге оказывается предателем.

Но заметив упрямый взгляд посетителя, полковник вынужденно отступил.

– Если доверяешь парням, хорошо будь по-твоему. Но держи ухо востро! Особенно с Немцем, – он недобро сверкнул глазами. – Тот еще фрукт. Арийцы – люди честолюбивые, они подчиняться не привыкли. А потому наблюдай, контролируй. Согласись, третья колонна в лагере нам совсем ни к чему.

– Я вас понял, полковник, – согласился Дэн и поднялся, – а сейчас разрешите идти.

– Разрешаю.

Уже в дверях Дэн столкнулся с Умаром. Стоило только увидеть ненавистное лицо, как кулаки сжались сами по себе. Ублюдок всегда ходил с таким вальяжным видом, словно лагерь уже принадлежал ему. Вопреки огромному желанию стереть с лица противника это выражение, Дэн взял себя в руки и вышел.

Едва за ним закрылась дверь, как Сокол вплотную подошел к новому посетителю.

– Ты командир своим людям? Так и следи за ними. Еще раз спровоцируют драку, всех отправлю в карцер!

Тимур хранил молчание и только из-под насупленных бровей недобрым огнем горели угольно-черные глаза. В этот момент он мысленно представлял, как достает из-за пазухи пистолет и также молча, в упор расстреливает ненавистного полковника. Картина расправы так ярко предстала перед глазами, что он не смог сдержать хищной улыбки. Заметив это, Сокол остолбенел.

– Ты чего скалишься? – рявкнул полковник.

Стоя напротив, мужчины гипнотизировали друг друга тяжелыми взглядами. Казалось, еще чуть-чуть и в воздухе замелькают искры. Понимая, что сейчас он ничего не добьется, Умар первым отвел взгляд.

– В наказание будете чистить снег всю следующую неделю. Всей командой. Свободен!

Слова мгновенно возымели действие. Ощетинившись, Тимур подался вперед.

– Мы солдаты, а не дворники, – процедил он. – Жизнью рискуем, чтобы обеспечить людей едой.

– Обеспечиваешь едой? – прищурившись, поинтересовался полковник. – Слышал я про твои дела. Мы таких дельцов скручивали и устраивали темную. Не побрезгую и сейчас.

Глаза Тимура медленно наливались кровью.

– Осторожнее, полковник, – процедил он. – Как бы ни случилось беды…

Едва сдерживаясь, чтобы сейчас же не швырнуть мерзавца в карцер, начальник лагеря выпрямился.

– Угрожаешь?

Но Умар был не из тех, кто лезет на рожон, а потому промолчал. Некоторое время полковник разглядывал посетителя, но в итоге лишь усмехнулся.

– Разговор окончен. Насчет уборки снега я предупредил. Завтра утром получите у завхоза лопаты и за дело!

Соколовский был напрочь лишен чувства страха. Тем не менее прозвучавшую угрозу принял к сведению, а потому вызвал своих доверенных людей и дал поручение установить за Умаром круглосуточную слежку.