MAYDAY

Глава 22.

Дэн стоял на стене и смотрел на заснеженную Москву в бинокль. Впервые за долгое время на складах провизии с избытком, дров и топлива тоже. В ближайшие пару-тройку недель выезжать в рейд надобности нет. И вроде радоваться надо, а на душе неспокойно. В каждую вылазку он надеялся, что, заслышав шум машин, двое беглецов покажутся. Одумаются и вернутся в Кремль. Не могли они далеко уйти. Девушка и мальчишка против армии зараженных, чудес не бывает. Наверняка прятались где-то неподалеку, хотели отсидеться. Но шло время, а они так и не вернулись.

Никиту он разговорил почти сразу. Нутром чуял, парень чего-то не договаривает. Так и вышло. После показательного изгнания сообщников Умара из лагеря, Дэн поставил ультиматум: если не расскажет, что произошло той ночью, отправится следом. Ведь из всей команды только мелкий присутствовал при бунте от начала до конца. Учитывая чувства к девушке, наверняка, первым делом кинулся спасать ее. В конце концов, парень признался во всем: и о произошедшем в лаборатории Дока, и о тайном проходе в туннели, и о платке, оставленном Кристиной.

Узнав правду, Данила не на шутку разозлился. Нет, не на Дока, а на глупую девчонку. Вместо того чтобы обратиться к нему за помощью, она решила бежать. Ну, не дура ли? Неважно, что стало тому причиной – гордыня, глупость или бравада. Она не имела права так поступать. Во-первых, бросила лагерь в разгар сражения, во-вторых, выставила его бездушным ублюдком. Неужели бы он не помог? И в-третьих, забрала с собой все карты, наплевав на оставшихся людей. А между тем, туннели могли пригодиться в будущем.

Одним словом, предательница.

С Крамаром тоже разговор вышел суровый. За убийство Дарьи, а также за похищение Кристины Сокол отлучил его от медкабинетов, навсегда запретив заниматься медициной и тем более разработками вакцины. И назначил дворником. Похоже, наказание окончательно подкосило ученого. С каждым днем он все глубже уходил в себя и все меньше реагировал на окружающих.

С момента побега брата и сестры прошел месяц. Примерно неделю назад Данила вынужденно признался самому себе, что скорее всего, оба уже мертвы. Несмотря на устойчивость к вирусу, они могли скончаться от ран или быть заживо сожраны визгунами.

Обида и злость миновали, осталась лишь горечь. Ладно, что теперь вспоминать, сбежала, сгинула, как тысячи других.

Надо думать о живых.

После тимуровского бунта и нападения в лагере осталось полторы тысячи солдат и тысяча гражданских, более четырехсот человек погибли. Немыслимые потери. Но жизнь продолжалась. Фламмеры выезжали в рейды, на кухню назначили нового повара, в добровольцы подались все жители, моложе сорока лет. Одно только изменилось. Сокол терял позиции. Его авторитет среди солдат был неотвратимо подорван. Нерешительность, с какой он отнесся к угрозе, чуть не стоило лагерю уничтожения. И гражданские ему этого тоже не простили. Повсюду слышалось роптание. Полковника терпели скорее по привычке, но по факту уже никто не воспринимал его всерьез. Неудавшаяся идея с вакциной, бредовые разговоры о переселении в Сибирь, тоже очков в его пользу не добавили. И выставляли скорее старым чудиком, чем здравомыслящим руководителем. Как такому доверять управление лагерем?

Теперь Сокол грезил объединением с «Аргоном». Планировал перевезти всех кремлевцев на военную базу, не понимая одного – их никто не приглашал. Похоже Страхов вообще забыл об их существовании. Все попытки договориться об ответном визите неизменно стопорились. Командор тянул, и это настораживало.

Одно ясно наверняка – лагерю нужен новый лидер. Командиры объединялись в коалиции, искали поддержку среди солдат, жителей, словом, каждый старался укрепить свой авторитет. И совсем скоро начнется новая грызня за власть. Дэн все видел, понимал и ничего не делал. Ребята подбивали его перехватить инициативу, возглавить лагерь, а он…

А он спрашивал себя – на кой черт ему это нужно?

Нет, мысли о возвращении на остров Дэн оставил уже давно. Как бы ни мечталось, путь назад закрыт. Надо исходить из новой реальности: в Кремле есть стены, жилье, достаточно солдат и провизии. Выжить возможно только здесь.

Однако он чувствовал себя уставшим, разбитым и не понимал, где взять силы для новой борьбы. Накинув капюшон, он дошел до Троицкой башни и поднялся на самый верх. Рядом невидимой тенью появился Шальной. За последнее время они очень сблизились, даже Ромка отошел на второй план. Давно стоило признать, с Шальным у Дэна гораздо больше общего.

– Что показывают?

– Москву, – с невеселой усмешкой ответил Вершинин.

На горизонте занялся голубой рассвет. Снежная пустыня медленно обретала очертания. По мере движения солнца, скрытого плотной пеленой облаков, в воздух взмывали серые здания. Первыми показались покинутые небоскребы Москва-Сити. Следом, проткнув шпилями небо, вверх взметнулись сталинские высотки. Застывшими серыми сталактитами показались дома. Подсвеченные снизу снегом, они выглядели заброшенными и постаревшими. Вместе с рассветом с востока потянул суровый колючий ветер. Обычно он предвещал наступление февраля и последние зимние морозы. Втягивая ледяной воздух, Данила надеялся, что перемена в погоде принесет с собой перемены и в душе.

***

Теперь угрозы от Дока уже не выглядели такими ужасными. Только оказавшись в лапах настоящего монстра, Кристина поняла, какую фатальную ошибку совершила, сбежав из Кремля.

Каждый день походил на предыдущий, а ночи превращались в непрерывный забег по лабиринтам торгового центра. Забег, который, казалось, никогда не закончится. Их выпускали из коморки с наступлением сумерек и сразу выгоняли за добычей. Стараясь держаться вместе, «крысеныши» добирались до магазина, хотя там практически не осталось продуктов. Приходилось обшаривать каждый закуток, заглядывать под прилавки, витрины, в надежде, что туда могло что-то завалиться. Когда кому-то удавалось отыскать упаковку чипсов или шоколад, все радовались. Считалось большой удачей добыть макароны или крупу. Их заглатывали прямо так, в сухом виде, даже не запивая водой. В ресторанах и кафе попадались консервы, и это становилось настоящим праздником. Ведь чем больше улов, тем меньше побоев.

Стоило вернуться с добычей, как ее тут же отбирали, а детей запирали вновь. И никто их не кормил. Поэтому, вопреки смертельной опасности, все рвались на вылазки. Это был единственный шанс не умереть от голода.

В один из первых дней Кристина устроила скандал. Она принесла брату бутылку воды, но добычу отобрали. Тогда она пригрозила – если Кирилл умрет от обезвоживания, она немедленно сбежит, но прежде постарается убить короля. С того момента ей дозволили проносить в коморку воду и немного еды. Самую кроху, чтобы в мальчишке теплилась жизнь.

Первая неделя тянулась бесконечно. Они трижды нарвались на визгунов и едва унесли ноги. В одну из вылазок вернулись с пустыми руками, и всех до единого отхлестали ремнями. Кристина пыталась сопротивляться, защитить детей от побоев, а в итоге получила больше всех. До сих пор все тело покрывали ссадины, о лице и говорить нечего. Оно опухло и саднило. Зеркала здесь не было, да оно и не нужно. Чтобы понять, насколько все плохо, достаточно было посмотреть на реакцию брата. От одного взгляда на нее Кирика начинало трясти.

С внешним миром их связывал лишь стеклянный купол, но почти всегда там царила темнота, как и в магазине.

Последовавшие за этим дни полетели незаметно. Больше ни вопросов, ни возмущений не было. Была новая, страшная реальность. И одним небесам известно, как все это выдержать и не сломаться.

Если бы не был Кирилл, Кристина бы нашла способ сбежать. Но король точно знал, как посадить ее на цепь, пусть и невидимую. Брата по-прежнему держали в коморке, выпуская только по нужде. Он ждал ее возвращения, а стоило войти, кидался навстречу. Страшно представить, что он испытывал в долгие часы ожидания.

Кристина не пропускала ни единой вылазки и каждую ночь рвалась «на дело», чтобы прокормить брата. И все же этого было слишком мало. Кирилл угасал с каждым днем. Раньше, казалось, нет ничего ужаснее смерти. Но теперь она точно знала, есть вещи куда страшнее. Например, день за днем видеть, как слабеет брат, как шестилетняя девочка, рискуя жизнью, добывает еду для взрослых. Наблюдать, как лупят ни в чем не повинных мальчишек, потому что они пытались припрятать еду. А еще чувствовать, как тьма все глубже запускает когти в сердце. Но она держалась, ради Кирилла, ради других ребят.

Дамир терпеливо учил обращаться с тесаком и подсказывал, как быстрее уложить визгуна. Его схема была проста: горло – шейные позвонки. Если не выходит с горлом, первым делом проткнуть легкое, или глаза, далее добраться до позвоночника. За время плена он убил несколько десятков зараженных в ближнем бою, а потому точно знал, как заставить их сдохнуть поскорей.

В очередную вылазку из магазина на них вылетела тварь. Она неслась прямиком на Алену, вереща и клацая пастью. Все кинулись врассыпную. И только Кристина с Дамиром поспешили на помощь. Оттолкнув девчонку, Кристина со всей дури рубанула тесаком по груди. Существо хрипело и билось, но все же старалось ползти. Подоспевший Дамир помог добить тварь. Наблюдая, как он рубанул по шее, отделив голову от тела, Кристину чуть не вырвало. Заметив ее реакцию, парень жестко пояснил:

– Если этого не сделать, они кидаются вдогонку.

– Даже с такими ранами?

Последовал утвердительный кивок.

– Не понимаю… люди не способны на такое.

– Они не люди…

Возможно, в чем-то он был прав. Зараженные обладали бешеной регенерацией, но при этом продолжали гнить заживо. Они двигались быстро, но в темноте практически не видели. Собирались в группы и устраивали гнезда, но могли запросто съесть своего же. Полный абсурд.

Как бы то ни было, Кристина и до этого симпатий к зараженным не испытывала, а благодаря Дамиру научилась максимально быстро убивать их. Поскольку твари нападали довольно часто, и вовсе срослась с тесаком, словно родилась с ним.

– Одного не понимаю, – призналась она как-то в коморке, – как они попадают сюда, если все ходы заколочены?

– Через вентиляцию. – сообщил Дамир. – Все люки не заколотить, да король и не станет так заморачиваться. Сама представь, сколько их в торговом центре.

И все же до мастерства парня ей было далеко. За минувшее время ее укусили дважды. Так что она должна быть уже мертва. Благо в суматохе схваток никто этого не заметил, иначе добили свои же. С укушенными тут поступали точно так же, как фламмеры – немедленно уничтожали. На ее глазах Дамиру пришлось прикончить двоих из команды. Мальчишки пропустили опасность и были укушены. Их отчаянные крики, безумный ужас в глазах, а после распластанные мертвые тела. Они до сих пор снились Кристине ночами. Так не должно быть! Однако дети продолжали умирать. И от этого хотелось выть.

***

Постепенно они познакомились со всеми. Помимо Дамира, здесь был тринадцатилетний Макс, за ним хвостиком ходила Алена. Наблюдая, как трепетно он ее оберегает, сердце Кристины сжималось. Сашка с Лешкой напоминали братьев, но это было не так. Просто мальчишки очень сдружились и держались друг друга. Оставшиеся два – Денис и Илья – по большей части молчали и на контакт не шли. Практически с первых дней к Кристине с Кириллом примкнула Рита. На вид девчушке было лет пять, но как оказалось, девять. Ужасно худая, измученная, девочка-Маугли. Однако Кристине хватало здравого смысла и воображения, чтобы за коркой грязи разглядеть куколку. У Риты были васильковые глаза с длинными ресницами и красивое личико. По отрастающим корням волос можно было понять, они редкого белого цвета. Ее хотелось отмыть, нарядить в красивое платье и любоваться. Но вместо этого она таскала еду сумасшедшему ублюдку. И больше походила на комок грязи. Некогда белокурые волосы колтунами свисали с немытой головы. Кожу сплошь покрывали потеки грязи, про лохмотья на ее теле вообще лучше промолчать. Если это и была когда-то одежда, то очень… очень давно.

Как выяснилось, после смерти матери ее нашли в апартаментах и привели в торговый центр. Сама Рита не знала, сколько находится в плену, и только Дамир подсказал, когда он пришел, ОНА УЖЕ БЫЛА ЗДЕСЬ. Каждый раз думая об этом, Кристину начинало трясти. Немыслимо, девочка продержалась больше четырех месяцев!

Ощущение собственного бессилия уничтожало, повергало в пучину отчаяния. Но единственное, что Кристина могла делать – защищать Риту и других детей от зараженных.

Хотя нет, не единственное. Иногда девушка рассказывала детям сказки. А как-то вспомнив про театр теней, попыталась устроить небольшое представление. Направила луч фонаря на стену и показала, как надо складывать руки, чтобы тени от них напоминали различных животных. Попробовать захотели все. В тот день на короткое время все забылись, снова замелькали робкие улыбки, и на какое-то время ребята забыли о плене и короле. Но это ощущение улетучилось, как только открылась дверь, и их снова погнали на бойню.

***

В очередную вылазку им повезло. В одном из ресторанов Сашка с Лешкой обнаружили три бутылки алкоголя. Когда король увидел добычу, по его лицу расплылась блаженная улыбка. Выглядело это настолько страшно, что все дети сжались, ожидая чего угодно. Но король словно забыл о них, всецело сосредоточившись на бутылках. И даже расщедрился на пачку соленой соломки. Понятное дело, дети быстро схватили подачку и утащили в коморку. А дальше… а дальше случилось то, о чем Кристина еще долго не сможет вспоминать без слез. Не сговариваясь, они отдали всю соломку Кириллу. Вопреки лишениям, побоям и вечному голоду, нашли в себе силы пожертвовать еду. Все видели, он питается лишь тем, что удавалось пронести сестре, и, видимо, втайне сочувствовали.

Шло время и с каждым днем становилось все невыносимей. Помимо физических страданий от грязи, вони, на нее наползала темная вязкая тьма и имя ей – апатия. Долгими часами девушка лежала без сна, уговаривая себя не сдаваться. Так или иначе, они вырвутся из плена. Жизни этих детей не закончатся здесь! Однако примерно спустя пять недель, окончательно признала, им никто не поможет. Подданным короля плевать на детей, каждый трясся только за собственную шкуру. От былой надежды остались крошечные искорки, и те стремительно угасали. Им никогда отсюда не выбраться. Она, брат, Рита, Дамир, все до единого пленника погибнут в черных лабиринтах торгового центра.

Воспоминания о жизни в Кремле начинали выцветать, терять четкость. Не говоря уже о временах ДО. Иногда, казалось, они что-то наподобие давно просмотренных черно-белых фильмов. Скоро у нее не останется ничего, за что можно держаться, чтобы не улететь в пропасть отчаяния. Уже насовсем.

Как-то вечером мальчишки спорили, какой сейчас месяц. Макс убеждал всех, что уже наступил март. Другие настаивали на феврале. Прислушиваясь к разговору, Кристина вдруг осознала, что пропустила свой День Рождения. Двадцать лет, считай юбилей. Не было поздравлений, никто даже не знал. Вместо этого были ворохи вонючего тряпья, спертый воздух, да кромешная темнота. Но в какой-то момент девушка заставила себя подняться и включить фонарик.

Взяв фломастер, она нарисовала на стене торт: красивый, с воздушным безе, завитками и тонкими свечами. Дети с любопытством наблюдали за ее действиями, но спрашивать не решались. Забитые, запуганные, большую часть времени они проводили в тишине и старались двигаться бесшумно даже в коморке.

– У меня недавно было День Рождения, – пояснила она.

– Тебе нужно загадать желание и задуть свечи, – шепотом подсказала Рита.

Кристина сглотнула, собираясь с мыслями.

– Я желаю…

– Тш-ш-ш… надо про себя. Иначе не сбудется.

Что она могла желать в этот момент? Только одного:

…желаю, чтобы все мы выбрались отсюда. Живыми.

В памяти еще витали тонкие ароматы цветов, слышался смех и радостное «один, два, три!». Закрыв глаза, она задула воображаемые свечи. Легкое, мимолетное ощущение мелькнуло и тут же исчезло, оставив после себя ноющую боль. Словно кто-то злой и ужасный в разгар праздника со всей силы ударил под дых.

Свет фонаря погас. Повалившись на пол, Кристина почувствовала на лице горячие слезы. В звенящей пустоте веселились монстры. Страх, голод, отчаяние отплясывали в груди безобразные танцы, разнося в клочья остатки жизненных сил. Им вторили крики, доносящиеся из-за закрытой двери. В крысином королевстве очередная вакханалия. До слуха доносились приглушенные крики, стоны, омерзительный смех.

Прислушиваясь, она молилась только об одном, чтобы дверь оставалась закрытой.

Ночью кто-то настойчиво пытался ее разбудить. Сквозь сон девушка чувствовала, как рукав кофты тянут куда-то в сторону. Открыв глаза, она ничего не увидела. Наощупь определила, что перед ней сидит Рита. Девочка приложила палец к ее губам, призывая к тишине. Понятливо кивнуть, Кристина села. Жестами Рита снова потянула ее в сторону, очевидно, призывая ползти за ней. Заинтригованная, девушка двинулась за Ритой. Вместе они оказались в дальнем углу подсобки, где лежала огромная гора тряпок. Вокруг по-прежнему было темно, хоть глаз выколи.

– Я знаю твой секрет. – раздался едва уловимый шепот в темноте. – Шрамы.

Надо же глазастая! Не зря говорят: дети все видят и слышат, как бы взрослые ни старались скрыть или завуалировать правду. Не понимая, как относиться к признанию, Кристина вздохнула. Отпираться бесполезно, да и врать не хотелось, поэтому пояснила:

– Об этом нельзя рассказывать. Иначе меня убьют, и вас некому будет защитить.

– Я никому не скажу, – тут же заверила девочка. – У меня тоже есть секрет.

Вскоре послышалось едва уловимое шуршание, и в руки Кристины лег странный прямоугольный предмет со скругленными краями. Она щупала холодный пластик, стараясь понять, что это может быть. Кнопки, какой-то провод, мелкие дырочки… внезапно ее пронзила догадка. Это же рация!

– Нужны батарейки, – прошептала Рита.

– Откуда у тебя рация?

– Папа дал. Он меня ищет.

– Хочешь сказать, твой отец выходит на связь?

– Нет, рация сломана. Я просто отправляю сигнал, чтобы папа знал – я жива. Он меня научил, смотри.

Детская ладошка ухватила ее за указательный палец и положила на кнопку связи. Рита показала, как надо нажимать: три коротких раза, затем три долгих и опять короткие.

– Папа говорил, так подают сигнал СОС. И если я в беде, надо позвать его.

Кристина слушала с интересом, но радости не было. Если рация неисправна, как ни нажимай, а на помощь никто не придет. К сожалению, ее технические познания равнялись нулю. Ни починить, ни протестировать прибор девушка не могла, даже понять, отправляются ли сигналы, не представлялось возможным.

– Пожалуйста, помоги найти батарейки.

После недолгого молчания Кристина погладила девчушку по голове и ответила согласием. Хотя ни на секунду не поверили в успешность затеи.

Сначала Док с одержимой идеей спасти зараженных, затем король с личной армией крысенышей, теперь вот Рита. Похоже, девочка искренне верила, что до сих пор на связи с отцом. Помимо окружающей темноты, Кристина вновь ощутила, как надвигается тьма внутренняя. Усталость, бессмысленность дальнейшей борьбы неотвратимо захватывали ее сознание. Уничтожали, превращая в пустую оболочку без души и веры. И это было в разы страшнее. Собрав последние крупицы в кулак, девушка спросила:

– Почему ты думаешь, что отец слышит?

– Лампочка мигает, когда поступает ответный сигнал. – прошептала Рита. – Он военный, он придет.

Даже если это так, без связи отыскать их невозможно. Но имеет ли она права лишать маленькую девочку последней надежды? Однозначно, нет. С тяжелым вздохом Кристина вернула рацию в маленькие ладошки и устало прошептала:

– Хорошо, мы найдем батарейки, а после ты покажешь, как она работает.