Механические преступления (СИ)

3 глава

Три дня прошли относительно спокойно. По вечерам я выступала на постоялом дворе «Механический волк», где благодарные слушатели платили золотыми и серебряными монетами. Большую часть дохода я отдавала хозяину заведения — мистеру Курту Брикману- матерому старому волку, но все равно в первый же вечер заработала себе на обувку. Правда новые ботильоны были из грубой кожи, на толстой рельефной подошве, не в пример предыдущим из тончайшей замши на невысоком очень удобном каблуке. Но покупкой я осталась довольна. Все же не придется ходить босиком, а это уже очень хорошо. Могла ли я подумать, что мне когда-нибудь придется терпеть голод и нужду? Конечно же, у меня даже мыслей таких не возникало. До всего случившегося я на улицах

Верегоса без сопровождения не появлялась ни разу. Обычно мы ездили с матушкой за покупками на автомобиле с личным извозчиком, и я наблюдала за городской жизнью как бы со стороны. Или же с братом Грегори на его автомобиле наведывалась в механические лавки за покупкой необходимых для его изделий деталей, но это тоже своего рода было для меня лишь приключение, где я находилась в безопасности и под присмотром.

Сейчас же приходилось петь наравне с простолюдинами только ради того, чтобы выжить. Но и тут все обстояло не так просто. Местные певички меня недолюбливали и для того, чтобы выступить на сцене, мне приходилось ждать своей очереди. Но публике мое творчество нравилось, поэтому мистер Брикман был всегда рад моим визитам. Правда певица Сесиль, выступающая на постоялом дворе на постоянной основе и являющаяся местной знаменитостью, пыталась строить козни, боясь, что я могу занять ее место в «Механическом волке». Мне до глупых выходок стареющей красавицы в виде разлитого по сцене масла, острого перца, добавленного в пиво, порванной струны на гитаре-не было особого дела. Правда пару раз певичке все же удалось сорвать мне выступление, и уж тогда ей приходилось несладко. Так как нрав у меня вспыльчивый, можно сказать даже взрывной, если меня кто-то очень сильно рассердит, я не могу вовремя остановиться. Вот и в прошлый раз, когда на глазах у публики я распласталась на сцене, поскользнувшись на оливковом масле, и в толпе рассмотрела смеющееся лицо Сесиль, буквально перепрыгнула через поручни, отделяющие меня от зрителей и схватила певичку за перекрашенные жёлтой краской волосы. Разнять нас удалось с огромным трудом, ведь я вцепилась в соперницу мертвой хваткой. В итоге Сесиль лишилась части своей и без того облезлой прически, а меня охранники заведения выкинули на улицу. Правда передали слова мистера Брикмана, чтоб я возвращалась, как подлечу свои нервишки. Вот я и вернулась спустя три месяца, отчего Сесиль едва не хлопнулась в обморок с перекошенной от злости физиономией.

Я же одарила певичку широкой улыбкой и приветливо помахала, ведь зла я на нее не держала. Женщина просто пытается выжить любыми способами, защищает свое тепленькое местечко, дающее кров и пищу, от посягательств молодой выскочки из высшего сословия.

Сесиль, как и мистер Брикман, сразу выкупила мое знатное происхождение. Вероятно, мои манеры, осанка и воспитание все же отличались от местной публики, раз эти двое сразу разглядели во мне бывшую аристократку.

Не зря в последнюю нашу ссору Сесиль в сердцах выкрикнула:

— Проклятая мятежница! Твое место на приисках, а не здесь!

Но в этом певица была не права. Не я участвовала в мятеже, и не мне нести ответ за преступление против короны. Все, кто был причастен, уже наказаны. Родителей казнили одними из первых в назидание всем, кто только помышлял о восстании. Грегори отправили на прииски драконитов, и спустя месяц я получила послание о гибели брата. Никто из мятежников не вернётся в Верегос живым, каждого постигла кара за предательство. Этот лозунг звучал на улицах в первые месяцы после восстания и крепко засел в моей голове, ведь я стала той, кто лишился всех своих родных, участвовавших в мятеже против Георга 17 и его политики.

Я покрутилась перед зеркалом, оценивая свой внешний вид перед предстоящим выступлением. Обтягивающие кожаные брюки подчеркивали круглые бедра, а корсет на заклепках-тонкую талию. Небольшой вырез белоснежной рубашки давал простор для воображения, чуть открывая полушария груди. Волосы я собрала в высокий хвост, чтобы не мешали во время выступления, ведь я собиралась сегодня не только петь и играть на гитаре, но и исполнить несколько танцевальных па. За это выступление я хотела собрать как можно больше денег и возможно остаться на постоялом дворе «Механический волк», оплатив нормальную комнату, а не ютиться в бывшем чулане на раскладушке.

Музыка в зале отгремела и за кулисами появилась черноволосая кудрявая Лея, которая, как и я, выступала на постоялом дворе «Механический волк» лишь время от времени и также страдала от ревности Сесиль.

Настала моя очередь выходить на сцену и я, нацепив на лицо радостную улыбку, бодрой походкой вышла на сцену.

В зале было полно народу, в основном мужчины.

Хозяин заведения стоял возле барной стойки, с довольным видом облокотившись на нее.

Мы встретились глазами, и мистер Брикман одобрительно кивнул, давая добро на выступление.

Сперва заиграла протяжная музыка, под которую я, виляя бедрами, прошлась по сцене, взяла в руки гитару и в такт все убыстряющейся мелодии начала играть на инструменте. Когда я запела, в зале наступила гробовая тишина. Взгляды всех присутствующих были устремлены на меня, глаза мужчин, сидящих за деревянными столами, горели от возбуждения, а руки так и застыли с поднятыми бокалами вина и кружками пива.

Ещё учительница пения, которая приезжала в родовой замок дважды в неделю с того момента, как я научилась разговаривать, говорила, что у меня великолепный голос. Но тогда я выступала лишь перед родителями и их гостями, которые нахваливали меня, называя «золотым дитя». За что я получила такое прозвище: за золотой цвет волос или красивый голос-я не знала, но было приятно, что меня ценят и восхищаются.

Сейчас же моими слушателями были постояльцы «Механического волка»: торговцы, находящиеся проездом в Верегосе, путешественники и, судя по отросшим бородам и грязной одежде, разбойники. И хоть сальные взгляды и нескрываемое вожделение во взглядах этих мужланов были мне неприятны, от того, насколько им понравится мое выступление, зависело количество полученных монет, поэтому я старалась петь как можно нежнее и протяжнее, двигаться сексуально и грациозно и каждое свой выход на сцену превращать в незабываемое шоу. Правда потом приходилось прятаться в «своем» чулане, чтобы подвыпившие охочие до женской ласки постояльцы не обнаружили меня и не пришлось применять физическую силу, чтобы сберечь свою честь и достоинство.

Выступление закончилось бурными овациями и хорошим кушем, от которого мне досталась одна третья часть. Но и этого должно было хватить на целую неделю безбедного существования на постоялом дворе.

Я обсудила с мистером Брикманом условия работы в его заведении, и, после небольших препирательств, мы пришли к взаимопониманию. Я оплатила комнату на первом этаже, которая находилась по-соседству с остальными проживающими в стенах заведения работниками постоялого двора.

Захватив с собой бутылку дорогого вина, которую мне презентовал в благодарность за выступление один из зрителей, и жаркое на ужин, я отправилась в свою комнату.

Постояльцы почти разошлись, и выступления на сегодня прекратились. По залу разносилась лишь лёгкая мелодия из динамика граммофона, под которую выпившие постояльцы вели неспешную беседу. Певицы и танцовщицы разбрелись кто по своим домам, кто по комнатам, я последовала их примеру, но уходя ощутила сверлящий взгляд между лопаток. Я резко обернулась и встретилась глазами с миниатюрной блондинкой в короткой юбке и чулках в сеточку — Сесиль. Певица пару секунд сверлила меня взглядом, затем резко отвернулась и продолжила беседу с одним из постояльцев-небритым загорелым торговцем-завсегдатаем заведения.

Кажется, моя соперница что-то задумала. Известие о том, что я остаюсь в «Механическом волке», сняв здесь комнату, вряд ли ее обрадовало. Сесиль про

сто обязана что-то предпринять, чтобы избавиться от меня. Нужно быть внимательнее и не попасться на расставленные все ещё красивой, но уже не первой свежести, певицей ловушки.

Я вошла в свою новую комнату с нехитрой обстановкой в виде кровати, застеленной цветастым покрывалом, шкафа с двумя отсеками, небольшого круглого столика и квадратного окошка, спрятанного за пыльными шторами. Не бог весть что, но сойдёт. От роскоши замка, в котором я родилась и выросла, я отвыкла уже в первый год жизни после того, как осталась одна. Сперва было тяжело и морально и физически, затем я привыкла. Привыкла к тому, что родственники гонят меня прочь за любую провинность. Привыкла к нужде и презрительному отношению, а ещё к злости, которая клокотала у меня внутри с того самого момента, как узнала, что родителей и брата больше нет.

Я поставила свой ужин и бутылку полусладкого вина, являющегося самым дорогим из продаваемых в «Механическом волке», на столик и с удовольствием растянулась на кровати.

После ночи проведенной в следственном изоляторе и последующих за ней- на раскладушке в чулане, это было просто райское блаженство. И пусть матрас не настолько мягким, как в моей детской кровати, немного скомканным и пропахшим стиральным порошком, но все же я ощутила как расслабляется каждая клеточка моего тела. Сейчас ещё сделаю несколько глотков вина и усну крепким сном младенца.

Я взяла бутылку, которую откупорили ещё в зале, и покрутила ее в руках. На этикетке были нарисованы гроздья винограда на фоне белоснежного замка.

— " Под солнцем Жердании", — прочитала я название.

Значит вино родом из соседней Танвании, так же как и лейтенант, благодаря которому я сейчас здесь собираюсь выпить дорогого вина, а не на приисках драконитов.

Я попыталась вспомнить как выглядел Джон Мале-человек, вернувший мне свободу. Он очень высокий. Настолько, что лейтенанту приходится нагибать голову, проходя сквозь дверные проемы. Волосы у него русые, темные у корней и выгоревшие до желтизны на кончиках, а ещё они забавно торчат ёжиком прямо начиная от лба, отчего хочется пригладить их руками или одолжить парню гребень. Я улыбнулась, представив как бы отреагировал на мой невинный жест серьезный лейтенант Мале.

Да, ещё у городского стража очень красивые глаза: большие и синие-синие, словно васильки.

Я мечтательно вздохнула, вспоминая своего спасителя, и поднесла бутылку с вином к губам, собираясь отхлебнуть прямо из горлышка, как обычная простолюдинка, но меня отвлек настойчивый стук в дверь.

Я вздохнула и, вернув свой презент обратно на стол, подошла к двери.

— Кого черти принесли в такой час⁈- грубо спросила я, не собираясь отпирать дверь, пока не узнаю кому и что от меня понадобилось.

— Хозяин зовёт на беседу! — донесся с той стороны двери знакомый голос подавальщицы Мэри.

— Что ему ещё от меня нужно? Вроде всё обсудили сегодня⁈- проворчала я и все же отперла засов.

— Мистер Брикман ждёт в зале, — торопливо сказала Мэри, не глядя мне в глаза, и тут же ушла.

Поведение подавальщицы, которая обычно была очень словоохотливой и дружелюбной, насторожило меня, но все же я направилась в зал, как она велела. Если мистер Брикман действительно желал меня видеть, а я проигнорирую его просьбу, рискую остаться без работы. Тогда опять придется начинать все с начала, а я так хотела провести в более-менее нормальных условиях хотя бы эту ночь.

Я прошла по коридору мимо ряда дверей, за которыми скрывались такие же комнаты, как моя, и, минуя кухонные помещения, выглянула в зал.

Мистера Брикмана там не было. Между пустыми столами ходила Мэри, убирая грязную посуду и остатки еды, и лишь за одним из них сидели двое постояльцев. Они допивали остатки пива, едва шевеля языками, настолько были пьяны.

Стараясь не привлекать внимания, я тихо подошла к Мэри и спросила:

— Где же мистер Брикман?

— Ушел, — ответила девушка, продолжая заниматься своей работой.

— Но ты же сказала-он хочет меня видеть! Неужто соврала? — уперев руки в бока и нахмурив брови, спросила я.

Мэри покраснела и замялась.

— Отвечай же!

— нетерпеливо рявкнула я.

— Прости, Нэнси, это Сесиль просила отвлечь тебя, чтобы проникнуть в твою комнату…

— Ах, ты ж… — выругалась я и, не слушая больше стенания подавальщицы, понеслась в направлении своей комнаты, чтобы разобраться с вредной певичкой, задумавшей очередную гадость.

Я бегом пробежала до комнаты, где должно быть уже успела похозяйничать Сесиль, мысленно прокручивая в голове, что сделаю с нахалкой, если застукаю ее на месте преступления. Резко распахнув дверь, я замерла на пороге.

На полу, раскинув руки, лежала светловолосая женщина, лицо у нее было бледное, словно мел, и искажено мученической гримасой, а из уголка рта стекала тонкой струйкой кровь. Рядом с телом Сесиль лежала опрокинутая бутылка вина «Под небом Жердании», ее содержимое лужей растеклось по деревянному полу, просачиваясь в щели.

Несколько секунд я смотрела, пытаясь сообразить, что произошло, а когда поняла, мой душераздирающий крик, полный ужаса и отчаяния, громом разнёсся по всему зданию «Механического волка», перебудив всех постояльцев и работников заведения.