Миссис Убийца

XII

Шум в коридоре нарастал. Похоже, полицейских становилось там все больше. Видимо, оставшиеся внизу поднялись наверх, чтобы взглянуть на Симсона. Хлопали двери.

Временами звучал голос какого-нибудь жильца:

— Не имеете права! Мы не сделали ничего противозаконного!

На что один из полицейских обязательно говорил:

— Очень сожалею, но никто из отеля до приезда инспектора не выйдет. А как ваша фамилия?

Я ухмыльнулся, услышав, как вдруг прозвучало:

— Джексон. Сэм Джексон.

Находившаяся с ним женщина была на грани истерики:

— Но ведь совершенно невозможно, чтобы нас задержали. Это просто невозможно.

— Никто вас не задерживает. Мы просто хотим задать вам несколько вопросов. А кстати, как случилось, что вы ничего не слышали?

— Нет, мы не слышали ничего, — твердила она.

Я приоткрыл дверь и посмотрел в щелку.

Джексону оказалось около пятидесяти, и он был очень толст. Вот только я могу поспорить на что угодна — никаким Джексоном он не был. Его любовнице — около тридцати, и у нее каштановые волосы. Она так стремительно одевалась, что из-под платья выглядывала комбинация. Как и следовало ожидать, на пальце у нее виднелось обручальное кольцо. Похоже, где-то в провинции существовал ее муж, души не чаявший в преданной жене.

Честно сказать, мне их было жалко, потому что они попали в пренеприятное положение. Прежде чем их отпустят, «Джексонам» придется многое объяснить и ответить на массу вопросов.

Я осторожно прикрыл дверь и обернулся к девице.

— Отсюда убирайтесь! — крикнула она.

Оставаться в этой комнате я не мог, но не мог и выйти из нее. Неизвестно, станут ли полицейские осматривать все комнаты сейчас, но когда приедет Джим, он заставит их это сделать обязательно. Уж он-то проследит, чтобы это было проделано основательно.

Я посмотрел в окно. Поблизости находилась пожарная лестница. Она спускалась в зацементированный дворик. Я подумал, что она вряд ли выдержит мою тяжесть.

Воспользовавшись тем, что я отошел от двери, девица вскочила с кровати и стремительно бросилась к ней. Я нацелил на нее револьвер и укоризненно сказал:

— А вот этого нельзя, либхен!

Она остановилась и, повернувшись ко мне, спросила:

— Вы разговариваете по-немецки?

Я встал между ней и дверью:

— Немного.

Она заговорила по-немецки, но я понял лишь несколько слов.

— Вы лгать, — наконец сказала она по-английски. — Вы только пытаетесь… как говорится… представить симпатичным.

Вдруг до нее дошло, что она стоит передо мной почти голая, и попыталась закрыться руками.

— Так уходить же отсюда. Если придет Ганс, он убьет нас!

Я прижал ухо к двери и прислушался.

Кажется, приехал инспектор. Да, я услышал, как где-то далеко, может быть, этажом ниже, говорит Джим Пурвис:

— Нет, никаких журналистов. Я отлично представляю, что это за птица.

Его голос стал громче. Похоже, он поднимался по лестнице.

— Это просто ужасно! Герман ясно дал понять, что собирается сделать, и вот он так и поступил!

Теперь послышался голос Корка:

— Джим, успокойся. Мы знаем лишь, что Герман искал Симсона по всему кварталу, и ничего больше.

— Конечно. Вот только теперь Симсон мертв.

Я попытался сообразить, что мне предпринять. Конечно, самым оригинальным было бы сейчас открыть дверь и, выйдя в коридор, приветливо сказать:

— Друзья, вот и я!

Впрочем, если я так сделаю, Пат пропала. Кстати, и я тоже. Присяжные не поверят ни в ее историю, ни в мою. Ее посадят за убийство Кери, а меня за убийство Симсона, a Peг Хенсон и рыжая девица, в течение полугода выдававшая себя за Пат, будут торжествовать.

Судя по голосам, Джим и Корк проследовали к комнате двести один. За ними, конечно же, идет полицейский врач. Возможно, попозже, ввиду серьезности преступления, пожалуют инспектор Греди и помощник прокурора Ховерс.

Когда я подумал об этом, мне стало еще больше жаль этих «Джексонов». Ночь их наслаждения превратилась в ночь неприятностей.

Между тем немка никак не могла придумать, как от меня избавиться. Она подошла ко мне ближе и провела языком по губам, явно стараясь настроить меня на эротический лад.

— Вам не кажется, что я соблазнительна, а?

Продолжая прислушиваться к происходящему в коридоре, я ответил, что она очень даже ничего.

Захихикав, она подошла ко мне вплотную, и я почувствовал, как пахнет ее кожа.

— Может, мы скрасить наш пребывание в этот номер?

Я машинально вытер пот, струившийся у меня по лицу:

— А вы что, не против?

Она еще немного придвинулась. Теперь наши тела почти соприкасались.

— Как вас звать?

— Герман.

Она тихо вскрикнула:

— Но ведь это есть немецкое имя. — Она задышала прерывисто, стараясь показать, будто охвачена страстью. — Ты хочешь, чтобы я сказать, будто тебя нет в этой комната, когда они стучат сюда?

Я попытался сообразить, что она задумала, но происходившее в коридоре сильно меня отвлекло.

Она нежно положила свою правую руку на мою левую и вдруг прижала меня к двери. Я понял, что она ничуть не толстая, просто очень мускулистая. В ее теле, похоже, не было ни грамма жира. Между тем прелестная немка гладила мою руку кончиками пальцев и шептала:

— А потом, когда полиций уйдет, мы стать счастливы…

Ее рука сжала мою правую руку, в которой был пистолет. Для женщины она оказалась удивительно сильной. В следующую секунду она обругала меня по-немецки и уже было открыла рот, чтобы закричать, но я вовремя погрузил свои пальцы ей в живот. У нее перехватило дыхание. Правда, через секунду, очнувшись, она вцепилась мне в лицо ногтями.

Я отшвырнул ее от себя. Она попыталась ударить меня ногой, целясь в самое уязвимое для мужчины место, но я вовремя увернулся и, поймав ее за пятку, дернул на себя. Тут она опять попыталась закричать, но я заткнул ей рот рукой и поволок в ванную.

Это была поразительная женщина!

Извернувшись, она попыталась ударить меня коленкой и, когда это не получилось, укусила за руку. Кроме всего прочего, она была изворотлива, как угорь.

Оторвав ладонь от ее рта, я отвесил ей пощечину. Голова немки ударилась о стену, и женщина обмякла. Я затащил ее в ванную и посадил на пол. Потом завязал ей рот одним полотенцем и, разорвав другое, связал ей руки и ноги. Тщательно проверив узлы, я аккуратно положил немку на пол.

К этому времени моя одежда была насквозь пропитана потом. Я вытер его с лица рукавом и вдруг увидел в зеркале над умывальником свое отражение. Вообще-то, на себя я теперь был мало похож. Под глазами синие круги, рот мокрый от пота и крови. Ладно, это еще пустяки, но как я объясню царапины?

Я посмотрел на лежавшую на полу девицу и подумал, что я самый настоящий мерзавец. Она спокойно спала, вот-вот должен был прийти ее любовник, и тут в комнату ввалился я.

Теперь прозрачная рубашка превратилась в лохмотья, да и вид у немки был совсем не жизнерадостный.

Мысленно извинившись перед бедной девушкой, я вернулся в комнату.

Из коридора доносился голос Джима, отдававшего распоряжения осмотреть все комнаты, начиная с тех, которые соседствуют с двести первой.

Сейчас же в конце коридора послышался стук в дверь, сопровождавшийся словами:

— Полиция. Капитан Пурвис. Откройте, мне нужно с вами поговорить.

Обычная в таких случаях процедура.

Я повернул ключ и запер дверь на замок. К сожалению, засова не было. Неторопливо закурив, я заглянул в ванную. Девица уже пришла в себя. Она сверлила меня злобным взглядом и дергала босыми ногами, пытаясь освободиться.

Прикрыв дверь ванной, я подошел к открытому окну. В темноте покрывавший дворик бетон казался очень далеким. Я посмотрел на пожарную лестницу. Она не внушала доверия. Скобы, на которых она держалась, почти выпали из стены.

Сев на подоконник, я быстро сделал несколько затяжек.

Голоса в коридоре приближались. Похоже, они начали с концов коридора и теперь медленно сходились к середине. Голоса Монта не было слышно. Наверняка ему поручили допросить дежурного.

Конечно же, в комнате, где был убит Симсон, не продохнуть от лаборантов, фотографов, дактилоскопистов. Уж эти ничего не упустят. Они найдут и шляпу, и револьвер.

Стараясь совладать с приступом тошноты, я подумал, что теперь знаю, как чувствует себя обычный, так сказать, рядовой убийца. Например, Симсон.

Впервые в моей жизни оказалось, что общество находится по одну сторону, а я — по другую.

Вытянув руку, я попытался ухватиться за лестницу. Почувствовав в руке холод металла, я попробовал нажать на нее. Она выдержала. Это вселило в меня некоторую надежду. Зацепившись другой рукой, я выпрыгнул из окна и повис на лестнице. Чтобы давить на нее не так сильно, я цеплялся за нее только руками, ногами упираясь в стену. Конечно, спускаясь, я порядочно ободрал ладони, но это уже пустяки.

Достигнув первого этажа, я слегка передохнул. Прислушавшись, я определил по голосам, что там ничуть не меньше полицейских, чем на втором. Достаточно одному из них выглянуть в окно, как он меня увидит.

Я стал спускаться дальше.

Дворик был очень маленький. Дверь из него вела в бар «Рекиф». Сейчас эта дверь, наверное, для лучшей вентиляции была открыта.

Я осторожно заглянул в нее и увидел кухню.

Два повара в белых передниках и накрахмаленных колпаках суетились вокруг плиты. Еще один готовил сандвичи и, наконец, четвертый, по виду филиппинец, чистил овощи. Похоже, никто из них не подозревал о переполохе на втором этаже.

Я спрятал в карманы руки, чтобы никто не обратил внимания на выступившую на них кровь, и вошел в кухню. Один из поваров, видимо, возомнив себя героем, схватился за нож, но, увидев, что руки у меня в карманах, опомнился, сделал вид, что занят. Остальные даже не повернули в мою сторону головы. Готовивший сандвичи выпрямился и вдруг, заметив меня, воскликнул:

— Господи, что это с вами случилось?

Я молча вышел из кухни, прошел длинным коридором и, отстранив какого-то парня, вышел в зал. По нему были расставлены пальмы в кадках, а на стенах висело множество картин с видами Гавайских островов.

Почти все столики были заняты. Сидевшие за ними наивные провинциалы с аппетитом ели.

На сцене появилась весьма скромно одетая девица и стала танцевать.

Лавируя между столиками, я шел к выходу, радуясь, что в зале царит полумрак.

У входа я наткнулся на швейцара, конечно же, меня узнавшего:

— Господи, Стон…

Я отстранил его плечом:

— Ну-ка, не путайтесь под ногами.

Заметив, что у меня руки в карманах, швейцар попытался сделать вид, что ничего особенного не случилось, и, отвернувшись, стал смотреть через стеклянную дверь в вестибюль.

Девица, стоявшая в гардеробе, тоже меня узнала и, сделав большие глаза, сказала:

— Посмотрите, еще один фараон. Кстати, улица полна ваших коллег.

Остановившись, я попробовал успокоиться и пробормотал:

— Да я знаю.

Девица между тем продолжала болтать:

— Эй, вы не должны были его так сильно бить.

Я промолчал.

Она не отставала:

— Как только вы выйдете, они вас схватят. Что они могут с вами сделать?

Я посмотрел ей в глаза:

— Жаль, тут нет твоего парня. Вы бы получили большое удовольствие.

Она обиженно надула губы и замолчала.

Я выбрал на вешалке показавшуюся мне наиболее подходящей шляпу, сунул девице двадцатидолларовую банкноту и вышел на улицу.

Там было полно полицейских.

Возле входа в отель «Виндинг» толпилась целая куча репортеров, фотографов и просто зевак.

— Простите, — сказал я, случайно толкнув одного из полицейских.

Он даже не взглянул на меня, тем самым упустив верный шанс получить повышение.

Чувствуя, как болят мускулы на спине, рука и голова, я двинулся к толпе зевак. Мне нужно было спрятаться среди людей, чтобы меня не увидел инспектор Греди, как раз выходивший из машины. С ним был помощник комиссара Рейхарда. Они двинулись к отелю, и тут на них набросилась толпа репортеров.

— Нет-нет, — на ходу отвечал Греди. — Нет, я не могу приказать, чтобы вас пустили внутрь.

Я знал, что он очень не любит отменять приказы своих подчиненных.

Сделав еще несколько шагов в гущу толпы, я чуть не столкнулся с невысоким человеком. Это был Абе.

— Тысячи извинений! — сказал он и вдруг застыл с широко открытым ртом.

Таким растерянным он выглядел первый раз за все время, что я его знаю. Быстро схватив журналиста за локоть, я спросил:

— Я тебе когда-нибудь врал?

Он пристально посмотрел мне в глаза:

— Нет.

— Все сведения, которые я тебе давал, оказывались совершенно правдивыми?

— Ну и что?

Тут мне захотелось обернуться и посмотреть, не узнал ли меня кто-нибудь из стоящих сзади, но я не посмел это сделать. Свободной рукой я вытер пот со лба.

— И что? — повторил Абе.

— Я не убивал Симсона…

— Клянешься?

— Клянусь!

— Кто же тогда это сделал?

— Кто-то прятался в его комнате.

— Другими словами, тебя подставили?

— Да, совершенно так же, как и Пат.

— Кто это сделал?

— Я почти уверен, что Peг Хенсон.

Несколько секунд Абе смотрел на меня испытующим взглядом, потом спросил:

— Но зачем Регу Хенсону понадобилось губить тебя и Пат?

— Откуда я знаю?

— Это же бессмысленно.

Я снова вытер пот со лба.

— Это не имеет смысла, но говорю тебе, Peг Хенсон сыграл не последнюю роль в этом деле.

Затылок и спина у меня болели все сильнее. Казалось, даже дыхание причиняет невыносимую боль.

Я быстро сказал:

— Там, наверху, они найдут мой револьвер. Из него ухлопали Симсона. В это время он был смертельно пьян. Но сделал это не я, это сделал напарник Тони Бонелли. Он же, вместе с Тони, похитил у меня револьвер и значок, когда я выходил из дома Кери.

— И ты не горишь желанием добровольно сдаться в руки правосудия?

— Нет.

Абе — очень хороший журналист и настоящий друг. Я стоял спиной к отелю, а он лицом.

— Значит, ты спустился по пожарной лестнице и вышел через бар на нижнем этаже? — спросил он. — Кстати, тебя видели? Узнали?

— Ну конечно.

Он посторонился так, чтобы я мог проскользнуть мимо него.

— Тогда уходи отсюда, и поскорей. Из бара выскочила какая-то девчонка. Сейчас она натравит на тебя всю толпу.

Я проскользнул мимо него и ринулся прочь.

Где-то позади послышался крик девицы:

— Эй, держите его! Он должен быть здесь! Он только что вышел из клуба!

Через несколько секунд началось столпотворение. Один из полицейских догадался включить сирену. Несколько машин никак не могли разъехаться. Потом сирена смолкла, и послышался голос Пурвиса из открытого окна двести первого номера, спросившего, что случилось.

Швейцар закричал, пытаясь объяснить ему, что девица утверждает, будто Стон минуту назад вышел из бара.

— Черт побери! — выругался Джим. — Так хватайте же его немедленно! Эй, все вы внизу, перестаньте валять дурака и попытайтесь его задержать!

Он рассчитывал, что вся толпа кинется меня хватать. А кто-то из полицейских меня, может быть, даже и подстрелит. Вот только все обернулось так, как происходило уже не раз.

Когда в газетах читаешь, как какой-то преступник прошел сквозь цепь полицейских, это отнюдь не выдумка. Я знал, что полицейские уже стараются перекрыть улицу и теперь внимательно разглядывают всех, кто попадает в их поле зрения. Но только видят они тех, кто перед самым их носом.

Я пошел прочь от отеля, расталкивая попадавшихся на моем пути людей. Слава Богу, на улице было достаточно темно. За спиной у меня все еще слышались крики девицы. Небольшая группа полицейских поспешно выскочила из отеля.

Я ускорил шаги и перешел на другую сторону улицы. Как только я ступил на тротуар, загорелся зеленый свет. Рядом со мной притормозило такси. Я мгновенно открыл дверцу и рухнул на сиденье.

— Куда надо, парень? — спросил таксист.

Я назвал первое, что пришло на ум:

— На Пен-стэйшн.

Когда он тронулся с места, одна из патрульных машин пронеслась мимо нас в направлении Пятьдесят четвертой улицы. Сирена ее верещала, как безумная.

Посмотрев ей вслед, шофер бросил:

— Нет, вы только посмотрите! Столько полицейских! Должно быть, случилось что-то из ряда вон.

В это время я пытался отдышаться и, стараясь говорить как можно спокойнее, пробормотал:

— Да, уж конечно.

Он посмотрел в зеркальце над лобовым стеклом, увидел кровавые полосы на моем лице и явно чужую шляпу на голове.

Поперхнувшись, он стал притормаживать.

— Гм, — сказал я. — Может, не надо?